Осипов, тоже успевший прочитать про водку, переминался с ноги на ногу и не понимал, о чем речь:
– Вы о чем, товарищ майор?
– Видишь камеру наружного наблюдения?
– Где?
– Вон та снимает перекресток. А вот эта – начало проспекта. Да вот же! Куда ты смотришь! Видишь ее?
– А! Теперь вижу.
– Здесь мы разделимся. Ты сейчас сходишь позвонить на пульт и запишешь сегодняшние коды доступа. А мы со Стоговым станем ждать тебя здесь, понял? Ноутбук у меня с собой. Вопросы?
Вопросов у Осипова было много. Но задавать их он не стал. Если бы взглядом можно было убивать, жизнь майора оборвалась бы прямо на пороге кафе. Полшага не дойдя до вожделенной барной стойки, Осипов развернулся и ушел добывать видеозапись. А майор со Стоговым прошли внутрь кафе.
Кафе было не то чтобы из приличных, но и не совсем дыра. По крайней мере, фантазии на то, чтобы нарядить бармена в чалму и расшитую азиатскую жилетку, хозяевам хватило. Посетителей в кафе не было ни единого человека. Бармен попробовал было улыбнуться долгожданным гостям, но майор сразу расставил приоритеты:
– Мы из милиции. Хозяину скажешь, что кафе закрыто. И принеси кофейку.
– Почему это кафе закрыто?
– Сейчас я вот этой авторучкой выколю тебе глаз.
– Вам эспрессо или американо?
– Все равно. Главное побыстрее.
Бармен уплыл готовить кофе, а майор расстегнул куртку и плюхнулся за столик.
– Чучело, блин, нерусское! Вот скажи мне, консультант, откуда их столько в нашем городе?
Стогов усмехнулся. За все те месяцы, что он проработал под началом майора, ни разу они не оставались вот так, – с глазу на глаз. Ни разу не пытались поговорить один на один.
– В нашем? Вы родились в Петербурге?
– Я-то? Нет, я родился не здесь, а на Волге. Но, согласись, между мной и этими смуглыми ребятами есть некоторая разница.
– И в чем она состоит?
– Хамишь? Зря.
Стогов разглядывал стоящую на столе пепельницу. Она была дешевая, с оббитыми краями.
– Ты же, консультант, понимаешь: есть мы и есть они. Мы можем не нравиться друг другу, но если мы не будем друг друга поддерживать, они захватят все. Согласен?
– Нет.
– Нет? А с чем тут можно не согласиться? На свете есть люди, а есть как бы не совсем люди. Не очень гуманно, но иначе все равно не бывает. И если мы, люди, не будем бороться за место под солнцем, не-совсем-люди у нас его отнимут.
Бармен принес кофе и молча поставил его на стол перед майором.
– Приятного аппетита. Что-нибудь еще?
– Крути педали, пока не дали!
Бармен уплыл назад за стойку. На тон майора он не обратил никакого внимания. Стогов проводил его взглядом.
– Вы действительно уверены, что «люди» – это именно вы?
– Все-таки хамишь? Ну-ну…
Стогов поднял на него глаза. Молодой, энергичный, с четко очерченной линией рта и аккуратно подстриженными височками. Наверное, нравится женщинам. Ему, Стогову, майор не нравился совсем.
– Вам правда хочется об этом поговорить?
– Если честно, мне хочется поговорить с тобой совсем о другом. Именно для этого я и попросил Осипова оставить нас вдвоем.
– Ну, так и поговорите, о чем хочется. К чему эти экзистенциальные обобщения?
Майор отхлебнул кофе и тоже посмотрел на Стогова. Небритый, с нездоровым цветом лица, черт знает во что одетый. Трудно поверить, что еще неделю назад этот парень вызывал в нем лишь неконтролируемое раздражение. Потому что теперь майор смотрел на него совсем иначе. Ему было бы трудно объяснить, как именно, но иначе.
Этот их разговор все равно должен был когда-то состояться. И, в общем-то, неплохо, что начался он именно сегодня. Но с чего начать, майор все равно так и не придумал.
– Прекрасный кофе, – сказал он. – Ты не хочешь?
– В это время суток я предпочитаю уже другие напитки.
Майор вытряхнул из рукава часы.
– А сколько там? Да, действительно. И с каких напитков ты обычно начинаешь?
5
Вторник, 17 октября, 16–37
Снаружи на них смотрел человек. Лица его было не разглядеть, а на правой руке не хватало указательного пальца. Вернее, не то чтобы палец отсутствовал полностью, одна фаланга все-таки сохранилась, но вот двух верхних фаланг у пальца не было. Встать человек постарался так, чтобы не бросаться в глаза, и теперь разглядывал их, двоих, сидящих за столиком и о чем-то вполсилы разговаривающих. Они его не видели, зато он видел их прекрасно.
Он медленно подносил к губам сигарету, глубоко затягивался, а потом, не торопясь, выпускал дым. Все это уже было, думал он. Один раз он уже вот так же разглядывал сидящего за столиком кафе Стогова. В тот раз стрелок промахнулся, – первый и единственный раз за всю карьеру. Нелепая случайность – пуля прошла в сантиметре он стоговской головы. Брызнули осколки стекла, витрина рассыпалась на миллион искрящихся капель, пуля ушла в пол. Вечно пьяный парень, который должен был умереть в тот дождливый вечер, остался жив.
Что ж, стоя на пустой улице и снова глядя сквозь забрызганную витрину на Стогова, он склонен был думать, что все обернулось как нельзя лучше. Даже тот досадный промах. Потому что сегодня живой Стогов ему нужнее, чем мертвый. И вообще, в тот раз никто, кажется, так и не понял, что это была именно пуля. Решили, что просто треснуло стекло. Даже догадливый Стогов ничего, похоже, не заподозрил. Да и как бы он заподозрил, в том-то состоянии, в котором он тогда пребывал?
Если бы Стогова нужно было застрелить сегодня, стрелок бы не промахнулся, уж это точно. И он, и майор отлично смотрелись за столиками совершенно пустого узбекского кафе. Бах! Бах! – два выстрела, два трупа… и растерянный бармен в чалме еще долго пытался бы сообразить, что именно в таких ситуациях положено делать. Но сегодня стрелка не было. Выстрелы прозвучат, обязательно прозвучат… но не сейчас. Пока что эти двое могут спокойно беседовать дальше.
Он достал из кармана телефон и набрал номер.
6
Вторник, 17 октября, 16–58
У майора зазвонил телефон. Звонил Осипов. Майор нажал кнопочку «Dial» и сказал «Алло!». Стогов протянул руку и вытащил из пачки сигарету.
– Алло! – повторил майор.
– Товарищ майор? Это Осипов!
– Слышу тебя, докладывай.
– Все в порядке. Я съездил на пульт, ГИБДДшники дали код доступа. Запишете?
– Сейчас, погоди.
Майор достал из сумки свой старенький ноутбук, пощелкал клавишами, отыскивая сайт службы дорожного наблюдения.
– Ага, есть. Диктуй.
Осипов продиктовал двенадцатизначный номер.
– Есть. Я зашел.
– А мне что делать, товарищ майор? К вам ехать?
– Не нужно. Давай сразу в отдел. Мы будем там минут через сорок. Подъедешь, допросим этого, задержанного.
Осипов сказал «Хорошо» и повесил трубку. Стогов пододвинулся так, чтобы видеть монитор. Все камеры наблюдения в городе соединены в большую сеть, которую контролирует дорожная полиция. Миллионы гигабайт, поступающие с тысяч камер, хранятся на сервере дорожной полиции. Если тебе известен ежедневно обновляемый код, ты просто заходишь, отыскиваешь нужную камеру и смотришь все, что камера смогла записать. После того, как несколько лет назад эта система наконец заработала, жизнь оперативников стала прекрасна и беззаботна. Как если бы раньше у них было только два глаза, а теперь удалось отрастить еще несколько тысяч. Щелчок клавиатуры – и можешь посмотреть, что происходило в любой момент в любой точке города.
Отыскав-таки нужную камеру, майор спросил:
– Ты не помнишь, во сколько застрелили нашего узбека?
– Помню: без двадцати десять по тайм-лайну на камере наблюдения.
– Да? Тогда мы посмотрим, что именно происходило вокруг кафе, начиная этак за час до выстрела.
Майор аккуратно вбил в окошечко поиска «8–40». И нажал клавишу «Play». На экране появилась та самая улица, которую они видели за окном. Вход в кафе был виден отлично. В нижней части монитора скакали секунды, но больше на картинке ничего не менялось. Пустая улица, ни единого прохожего, нудно моросящий дождь. Когда прошло несколько минут, смотреть надоело, и майор все-таки нажал «Ускоренное воспроизведение». Ничего не изменилось даже и после этого. Разве что светать стало немного быстрее.
– Стоп! Кажется, вот он!
Из-за угла появился неторопливый пешеход. Чуть ли не первый за все утро. Майор нажал на паузу и, наклонившись поближе к экрану, внимательно его рассмотрел. Сомнений не было: по улице шагал тот самый парень, которого сегодня утром они видели в кабинете убитого работорговца. Та же куртка, те же дорогие ботинки, та же кривоватая усмешка на лице.
– Это он?
– К бабке не ходи!
– Смотрим дальше.
Майор снова нажал на «Play». Наклонившись к самому монитору, они смотрели, как парень зашел внутрь кафе. Сквозь стекла витрин было видно, как он сел у самого окна (будто специально, чтобы не исчезать из поля зрения камеры), долго пил принесенный барменом кофе, долго разговаривал по мобильному телефону.
Потом он, наконец, встал, положил на стол несколько купюр и вышел из кафе на улицу. Засунув руки глубоко в карманы, он несколько секунд постоял в дверях, а потом шагнул прямо под дождь. Но прежде, чем сделать шаг, скосил глаза и посмотрел прямо в объектив камеры. Стогову даже показалось, будто он успел усмехнуться.
– Стоп! Можно немного назад?
Картинка начала двигаться в обратном порядке. Парень вытащил ногу из лужи и спиной переместился к двери кафе. Майор снова нажал на паузу. Сомнений не было: парень отлично понимал, что его снимает камера, и, глядя прямо в нее, нахально усмехался.
– Во сколько, ты говоришь, застрелили узбека?
– По тайм-лайну камеры, которая снимала кабинет, в девять часов сорок минут. Ну и сколько-то там секунд.
Оба они одновременно опустили глаза в левый нижний угол монитора. Цифры показывали ровно девять часов сорок минут и сколько-то там секунд.
Майор откинулся на спинку дивана.
– Ты когда-нибудь о таком слышал?
– О каком?
– Чтобы человек был способен одновременно оказываться сразу в двух разных местах?
Ответил Стогов не сразу. Но все же ответил:
– Знаете, товарищ майор, вообще-то слышал. Но только, пожалуйста, не спрашивайте меня, где именно, ладно?
– Почему? – удивился тот.
– Боюсь, мой ответ вам не понравится.
7
Вторник, 17 октября, 20–19
– Фамилия, имя, отчество?
– Головачев Михаил Сергеевич.
– Возраст?
– Двадцать шесть лет.
– Семейное положение?
– Холост. Хотя на следующей неделе должен был жениться.
Парень опустил глаза. На запястья у него были надеты наручники. Еще одними наручниками его браслеты были пристегнуты к столу. Вряд ли кто-то из присутствующих боялся, что парень сбежит или бросится на милиционеров. Пристегнули его вовсе не поэтому.
Майор не уставал повторять подчиненным: задержанный сразу должен понять – прежняя жизнь для него осталась в прошлом. Теперь с ним будут происходить лишь самые ужасные ужасы. В этом новом мире возможно все… даже самое страшное… даже то, что прежде казалось ему невозможным… даже его собственное тело больше ему не принадлежит. Его можно наручниками пристегнуть к столу, и задержанный станет сидеть не в той позе, в которой ему удобно, а скрючившись, неловко изогнувшись.
«Это полезно, – говорил майор. – В такой позе они куда как искреннее отвечают на вопросы».
– Я буду задавать вам вопросы, а вы отвечайте на них как можно искреннее. Это в ваших интересах, понимаете?
– Да, понимаю.
– Тогда приступим?
– Хорошо. Давайте приступим.
На самом деле в интересах задержанного было бы вообще не отвечать на вопросы, которые задавал ему майор. В большинстве случаев, если задержанный на допросе молчал и отказывался отвечать, то после допроса им приходилось просто отпустить его и извиниться. Да только никто из попадавших в этот кабинет подобных тонкостей обычно не знал. Им казалось, будто милиционеры и вправду способны смягчить их участь. И поэтому все они послушно отвечали на заданные вопросы. А по окончании беседы отправлялись в тюрьму.
– Что за отношения связывали вас с убитым?
– С Рашидом? Мы были с ним деловыми партнерами.
– Что конкретно это означает?
– Я работаю на довольно крупную строительную корпорацию. А он занимался рабочими.
– Занимался рабочими?
– Ну да. Для строительных работ нашей корпорации нужны люди. Он привозил рабочих из ближнего зарубежья.
– То есть он был работорговцем, а вы его заказчиком?
Парень усмехнулся. Даже несмотря на прикованные к столу руки, выглядел он все равно так, будто вел несложные бизнес-переговоры, сидя где-нибудь в лобби-баре. Сейчас контракт будет подписан и он на дорогой машине уедет решать другие, более важные вопросы.
– Можно сказать и так. А можно посмотреть на это с другой стороны. Вы когда-нибудь были в Средней Азии? А я вот был. Работы там нет вообще. Никакой. Население целых здоровенных государств просто выкинуто на помойку. Здоровые мужики целыми днями сидят по рюмочным и хлещут алкоголь. А мы все-таки худо-бедно предоставляли им возможность заработать. Пусть это небольшие деньги и достаются они им большим потом, но других-то возможностей заработка у них все равно не было, понимаете?
Он помолчал и добавил:
– В любом случае, я никогда не относился к гастарбайтерам просто как к рабочей силе. Разве что, может быть, когда-то давно… Я старался видеть в них людей. Не приехавшие к нам руки, которые после поломки можно будет в темпе заменить новыми, а живых людей с конкретными проблемами.
(Первый раз он увидел ее, когда заехал подписать какие-то бумаги к Рашиду домой…
Тоненькая высокая девочка. Она не опускала глаза, как обычно их опускают женщины Востока, а смотрела прямо ему в лицо. Она чему-то рассмеялась, и он тогда удивился, какая длинная у нее шея.
Они даже не поговорили в ту самую первую свою встречу. Не перекинулись и парой слов. Осталась только картинка: стоящая в дверях по-европейски одетая красивая девочка с длинной шеей. Мог ли он представить, что всего неделю спустя она будет лежать, голая и такая желанная, в его объятиях, а он лицом станет зарываться в ее черные волосы, целовать эту ее шею и осознавать, что так хорошо, как с ней, ему не будет уже ни с кем? Что он будет готов на все, лишь бы она и дальше так вот лежала рядом с ним?)
– Давайте перейдем к сегодняшнему утру. Камера наблюдения показывает, что приблизительно в девять часов сорок минут вы вошли в служебный кабинет пострадавшего и после небольшого диалога выстрелили ему в голову.
– Я уже говорил: в кабинете меня не было.
– Упорствуете? Зря. Камера четко зафиксировала все происходившее в кабинете. Хотите, покажу вам эти кадры еще раз?
– Не хочу.
– Кроме того, сотрудники убитого вами человека в один голос утверждают, что на это утро у вас была назначена встреча с ним.
– Как раз это я совсем не отрицаю. С Рашидом мы должны были встретиться. Только я немного опоздал. Зашел по дороге в кафе, выпить эспрессо. А когда поднялся к его кабинету, тут уже были ваши люди. Они, кстати, могут подтвердить, что на место преступления я пришел позже милиции.
Майор откинулся на спинку стула. Парень вел себя как-то слишком уж уверенно. Не просто пытался выгородить себя, придерживаясь заранее продуманной версии, а быстро и не задумываясь парировал любые вопросы.
Самое обидное, что все это было правдой. Сотрудники действительно подтверждали, что к кабинету с трупом он подошел не раньше, чем через двадцать минут после выстрела. И видеозапись из кафе действительно подтверждала, что во время выстрела он находился в нескольких кварталов от места преступления. Но как, черт возьми, быть со второй видеозаписью? Той, на которой четко видно: именно этот улыбчивый и уверенный в себе человек проходит в кабинет, говорит что-то неслышное смуглому работорговцу, а потом достает из-за пазухи пистолет и стреляет ему ровно в середину узкого лба?
– Не хотите говорить правду – и не нужно. Давайте попробуем зайти с другого конца. О чем именно вы должны были поговорить с убитым?