по душе.
VII
Мы вернёмся в Лузу, из Озёрской пойдём пешком, по до-
роге из песка и мелких камешков гальки, так они называются.
Снимем обувь, туфли свои снимем и отправимся босиком. Пока
то да другое, пока служба и купание в Недуме, солнце нагрело
песок и камни, идти горячо, но делать нечего. К тому же это
массаж и горячее закаливание ступней ног, полезно. Можно
выбрать самую кромку лесной травы — рядом с дорогой лес —
и по ней добираться. Немного прохладнее. Что поделать, если
лето выдалось слишком жарким, никто не видел такого. Даже
тут, на севере, у людей катится пот так сильно, что днём можно
в ведро выжимать одежду. Лишь белой ночью удаётся отдох-
нуть, радость, что есть ночи.
Дорога проходит рядом с парком Мира, самым любимым
у горожан. В любой праздник они тут. В выходные, когда есть
время, осенью, весной и зимой — на тропе, на лыжне. Чей-то
уазик стоит у парка, значит, кто-то приехал отдохнуть, воскре-
сенье. На краю города Лузы автобусный парк, сначала в нём пу-
сто, но потом приезжает всё больше и больше машин, как раз
обеденный перерыв, водители могли бы побывать в это время
дома, но они разом решили поговорить друг с другом. Есть не
очень хочется, во всяком случае, никакого мяса, и они жуют
лук, хлеб, появляются даже огурцы — удивительно, в начале
июля в этих широтах — запивают минеральной водой, отмахи-
ваются от слепней и мух. Движения их ленивы и плавны, а го-
лоса веселы и бодры — опять Палыч рассказал анекдот, так го-
готали, Санёк чуть не подавился, долго стучали по спине и сно-
ва смеялись. Хорошо, когда есть работа.
Этот город считается невидимым, потому что никому нет
до него дела. Когда-то, ещё три года назад, в Лузе работал ле-
соперерабатывающий завод, он до сих пор стоит в новой части
города, но уже не работает. Люди ходят мимо, вытирают слёзы.
Взрослые мужики рассказывают внукам, что когда-то работали
здесь, и работали бы до сих пор, громко высморкаются и про-
должают свой путь за хлебом или за пивом. Пособие по безра-
ботице, конечно, платят, но сколько там его? И как же здорово-
му сидеть дома, нянчиться? Несерьёзно.
Вот в другой город люди из всей области собирали по-
мощь — там закрылся завод. В деревню, куда привели трубу с
природным газом, приезжали начальники области. В посёлке,
где нет отопления и не работает фабрика, тоже кто-то приез-
жал, их показывали по телевизору. Все пишут им письма: мы
очень вам сочувствуем, нам жалко вас, рассчитывайте на нашу
помощь. А в Лузе никого никогда не было, как закрылся лесо-
перерабатывающий комбинат, так все забыли дорогу сюда. От-
казываются видеть город.
VIII
В Папулово злые собаки. Они набрасываются из-за угла,
кидаются. Хорошо, если на боку висит сумка, тогда достаётся
только ей. Вот выходит хозяйка из дома, говорит: проходите в
дом, я дам нитки, иглу. А собакам она говорит: фу, а ну марш! И
они уходят, дорыкивая своё.
В доме мрачный двадцатилетний Саша, он сидит и смот-
рит телевизор. За окном белый день, будни, а он сидит дома —
тут тоже мало работы. Для женщин — в школе, в магазине,
фельдшерском пункте, на почте с разбитым чердачным окном.
Для мужчин — в лесу, пилить его для частных компаний. Но
туда берут не всех, зачем им лишние? Лён тут теперь не выра-
щивают, почти ничего не выращивают, и молодёжь разъезжа-
ется, что тут делать? Угрюмый Саша никуда не едет, он не зна-
ет, где он нужен, для чего может пригодиться. И даже не вышел
поговорить.
Хозяйки с нитками и иглой тоже нет, часы отмерили два-
дцать минут, прокуковали два часа дня, скоро будет темнеть,
зимой рано, надо идти. Уже уходите, а как же сумка? — спра-
шивает хозяйка, вот где она, на улице. Ничего, можно и так. Ну,
как хотите, я придержу собак, не бойтесь.
В Папулово по домам сидят одни мужчины, кто-то колет
дрова, кто-то просто смотрит в окно — пошёл снег, и стало ти-
хо. Вот Владимир Витальевич, ему почти шестьдесят лет, лы-
сый, моложавый, вышел в тапочках, поговорили. Вот Павел, ему
сорок три, он просто лежит в кровати и никуда не хочет идти,
болеет. Вот важный человек Степан Иванович, он знает всех,
может определить по почерку любого односельчанина. Ему
лучше всех — на пенсии можно не работать, а деньги всё равно
платят.
IX
Самое лучшее место в Папулове — это школа. Каменная,
двухэтажная, с одной стороны окна выходят на гору с антенной
для сотовой связи, с другой — на дорогу, видно, как приезжает
и уезжает автобус.
Раньше в школе можно было учиться с первого до один-
надцатого класса, но недавно она стала только девятилетней.
Десятый и одиннадцатый класс надо заканчивать в Лальске.
Некоторые ребята привыкли жить пять дней в неделю не дома
— на первом этаже интернат для школьников из дальних де-
ревень, спортзал и раздевалка. Ученики живут в Папулове до
пятницы. После уроков их забирает автобус и развозит по де-
ревням. Так что в пятницу можно уехать из Папулова. А в поне-
дельник утром приехать.
Ученик шестого класса написал в школьную газету весё-
лую заметку о том, как он ездит по понедельникам из Учки в
Папулово. Её перепечатала районка. Потом областная детская
газета. А потом она появилась в «Пионерской правде», но «Пи-
онерка» уж до школы не дошла. В детской областной газете
сделали вот что. Откопировали на цветном ксероксе всю стра-
ницу с этой заметкой, положили в большой конверт и отправи-
ли в Папулово. Она пришла как раз к пятилетию школьной га-
зеты. Вот было радости! Все говорили: наш Рома в центральной
прессе! Так посмотришь на него — обычный шалопай, а напе-
чатали на всю Россию. Через неделю об этом ещё написали в
районной газете. Письмо пришло во вторник, и всю среду ше-
стиклассник гордился, а в четверг ему поставили тройку по
географии. Ну ничего, в пятницу он приехал домой, и рассказал
о «Пионерке» маме.
Когда в прошлом году замёрзла в трубах вода, ребята ре-
шили: сами будем носить из колонки. Иначе школу пришлось
бы закрывать до весны. Они таскали воду для интерната, под-
нимали на второй этаж в школу. Пришлось менять расписание,
делать большую часовую перемену, чтобы папуловские ребята
могли сходить домой на обед. Они успевали не только пообе-
дать, но и погулять, покататься на лыжах. А интернатовским
привозили еду прямо из дома повара, а в школе только разо-
гревали. Если бы кто-то из начальства в Лузе узнал, что в шко-
ле нет воды, а дети учатся, директора могли наказать. Но всё
обошлось.
X
В папуловской школе есть музей — старая форма учени-
ков, фотографии всех выпускников, модели трактора и ракеты.
Но лучше всего музей в Лальске, он занимает целый дом в цен-
тре города, старый особняк. Почти каждую неделю сюда при-
езжают экскурсии из разных школ. Бывают гости и из других
районов и даже областей.
Ребятам рассказывают о том, как выращивали лён, как он
переливался под солнцем голубым морем, потом его косили,
сушили, мяли, чесали, пряли из него нитки, ткали полотно, от-
беливали в щёлочи и на снегу — и тогда шили белые рубахи.
Красили, набивали узоры — это для сарафанов. Вот они надеты
на манекены, можете посмотреть. А так выглядела северная
изба. Тут качали зыбку, на этих полках спали, у окна пряли, на
печи тоже спали, в ней готовили вкусно. Вот так пригибали го-
лову, чтобы пройти в избу.
Иногда в Лальск привозят экспозиции из других музеев,
например, из Великого Устюга или Сыктывкара. Тогда школь-
ники приезжают каждый день, из районной газеты посылают
корреспондента, чтобы про всё как следует написал. Это Люд-
мила Юрьевна, она давно знает всех экскурсоводов, научных
сотрудников и других работников музея. Директор Елена Евге-
ньевна угощает её чаем, а строгая Юлия Феликсовна интересу-
ется, как дела в редакции. Недавно, несколько лет назад, в му-
зее появился новый человек — каждый день из Ефаново при-
езжает Валерий Степанович. В бывшем купеческом китайском
домике у него мастерская — он делает глиняную посуду. Когда-
то Валерий Степанович работал в лесу, пилил деревья. Потом
стал безработным. Несколько лет на бирже труда ему не могли
найти рабочего места. И вдруг — музей ищет гончара, мастера,
пойдёте? И он устроился в музей. Ездил в Заборье, спрашивал
старожилов об их старом-старом промысле, набирал глину, три
зимы вымораживал её в мешках, разбивал мёрзлые куски, рас-
тирал в порошок. Подбирал, сколько воды нужно, чтобы гор-
шок или кувшин не треснул при обжиге. Так продолжалось не-
сколько лет. Директор терпеливо ждала результатов, рассмат-
ривала каждый новый кувшин, радовалась, что получается всё
лучше и лучше, расстраивалась, если что-то выходило не так. А
пока — художники приносили на продажу картины, фотогра-
фии, яркие разделочные доски, шкатулки — выручку делили с
музеем. Здесь всё это покупали экскурсанты, особенно летом,
когда на каникулы к бабушкам приезжали внуки. Для родите-
лей, — говорили они и покупали звонкие свистульки. В мастер-
ской с ними занимался Валерий Степанович.
И вот однажды в марте мастер принёс настоящий горшок,
постучал по нему карандашом — звенит! Ни одной трещинки!
И к тому же экологически чистый. Дело понемногу пошло. Эти
горшки можно выставлять в музее, дарить гостям, продавать
посетителям.
XI
Нет, не поедем из Лальска сразу же, останемся хоть до
конца дня, почитаем районную газету, доску объявлений, про-
гуляемся по городу — честное слово, оно того стоит. Начнём
прямо от музея, пряничного домика, это тем более верно, что
он в особняке купца Прянишникова, ничего нет случайного в
Лальске. Первый этаж музея из красного камня кирпича, а
верхний — деревянный, покрашенный синим цветом. От этого
самого дома однажды в ноябре лальские ребята скатали
огромный снежок. Размером он был, конечно, меньше двух-
этажного дома, даже меньше одноэтажного, но уж выше чело-
века точно. Они катили его и смялись. Что вы делаете, и без то-
го пока мало снега, — говорила им бабушка Вера, известная
своей добротой. Но молодые люди продолжали — автобус в тот
день почему-то не приехал, и дорога была свободна, катай себе
снежки.
Если мы пойдём в другую сторону, то увидим остатки до-
ма купца Шестакова. Бедные купцы, как бы они плакали, если
бы видели свой несчастный дом в таком состоянии. Трёхэтаж-
ный деревянный дом, столько было печей, и никаких пожаров.
Бедные бывшие воспитанники детского дома, куда теперь им
приехать и вспомнить своё детство? Не случайно на каждом
доме в Лальске висят жестяные таблички. На них написано:
при пожаре звонить 01. Иметь топор, багор, ведро. Причём ба-
гор, ведро и топор просто наглядно нарисованы.
А вот большое объявление рядом с Воскресенским собо-
ром синими и красными буквами: Люди! Будьте добрее душой,
не бросайте мусор на землю! С этим трудно не согласиться.
Сегодня оживление на улице — в небе кто-то видел НЛО,
и вот школьники вышли посмотреть на небо, не видно ничего,
но это неважно. В соседней области космодром Плесецк, на ле-
тающих объектах туда часто залетают некие субъекты. И их
летательные аппараты видно в небе над Лузой и Лальском. Ах,
если бы жители Лузы и Лальска встретились с жителями Пле-
сецка — как много нашлось бы у них тем для разговора!
XII
Мы снова в Лузе, на длинной улице Мира, пожалуй, можно
по ней пройти. Вот каменный двухэтажный дом, два подъезда.
В квартире на первом этаже живёт молодая семья. Вот Лена
ждёт Виталика с работы, сидит на диване, всё у неё хорошо —
новая стрижка, ногти накрашены, сама одета в белую блузку с
красными розами, тёмную юбку. Она говорит: да, мы живём хо-
рошо, а вот и Виталик, он вам расскажет. Её муж в форме гаиш-
ника, он только вошёл в дверь, а тут какие-то вопросы. Он рас-
сказывает, а сам смотрит на жену, соскучился за долгий мар-
товский день. Вот что он говорит: нам денег хватает, и жильё
хорошее. Жена пока сидит дома, я ей так сказал. Теперь пока не
родит, пусть не работает, и потом тоже. Когда малой подрастёт,
вот тогда и ладно. Нет, в образовании и медицине у нас вроде
бы всё нормально, а дороги надо ремонтировать, это верно. Да
всё хорошо, мы поженились недавно, так теперь и живём. И
смотрит на жену таким взглядом, будто не видел три дня. Или
три месяца. Не надо им мешать.
А вот другая семья на улице Кузнецова. Настя и Володя
познакомились в новый год, 1 января, но было это семь лет
назад. Через месяц Володя попал под поезд, в самом начале
улицы Мира как раз железнодорожный переезд. Насте гово-
рить об этом не хотели, но она всё равно допыталась, пришла к
нему в больницу. А он говорит: не приходи ко мне. Это он не
хотел, чтобы я страдала с ним, — объясняет Настя. Но было
поздно — девушка уже полюбила. Ноги врачи, конечно, не вер-
нули. Теперь у Насти и Володи трое детей. Старшая Валерия и
двое маленьких, двойняшки Арина и Макар. Сейчас в квартире
только Настя и младшие дети. Но вообще-то в доме живут ро-
дители Вовы, его сестра с семьёй. Тут как в муравейнике, все-
гда кто-то есть. И всем тесно. Да, нам никто не даёт кредита, —
объясняет хозяйка и держит на руках Макара, а Арина уже где-
то за диваном, — мы с Вовой оба инвалиды, справку делают
только на два года, а в банке требуют, чтобы у тебя был посто-
янный доход. Какой же он постоянный, если инвалидность
надо всё время подтверждать? Мы бы поговорили с Настей
ещё, но маленькие захотели спать.
И снова на улице Мира, снова двухэтажный дом, но уже
деревянный. В подъезде тёмные стены, двери квартир обиты
дерматином, на первом этаже почтовые ящики. Рядом с домом
дровяники, во дворе санки, дед Андрей колет дрова. На втором
этаже долго никто не открывает дверь этой квартиры, а потом
выходит заспанный и небритый Дима. Он ведёт через комнату,
в которой нет потолка, нет печки, нет никакой мебели, есть
только стены. Для жилья осталась одна комната, дверь зана-
вешена одеялом, чтобы не очень дуло, на верёвке сушатся дет-
ские колготки. На полу стоит электрическая плитка с кастрю-
лей. Три кровати и шкаф, у окна современный цветной телеви-
зор. Вот и всё, что есть в комнате. Да, ещё стулья с одеждой на
спинках. Сколько времени? — первым делом спрашивает Дима,
садится на свою кровать и звонит куда-то. Это он своей жене.
Оказывается, она с дочерью поехала мыться к своей маме, здесь
им мыться зимой негде. Хоть они и топят каждый день, всё
равно холодно. Вы не раздевайтесь, — говорит Дима. И правда,
раздеваться даже не хочется. Да, мы так вот живём, — говорит
хозяин, я не работаю, жена в магазине, дочка в садике. Ничего
особенного. Что-то холодно, да?
XIII
Когда все стали вдруг свободными и красивыми, некото-
рые умные головы предложили провести железную дорогу во-