— Ну не знаю… я же вашего Людоеда завалил.
— А-а, — понимающе протянул Петрухин. — Тогда да, конечно. Тогда другое дело. Людоед мне лучший друг. А тебе, Костя?
— А мне он ва-аще брат родной, — подтвердил Зеленков. — И я буквально рвусь в Нижний Тагил…
Бывшие менты сидели напротив пленника. Эдакая классическая картинка, иллюстрация на тему «Заложник в руках бандитов»: запущенная комнатенка без окна, почти без мебели; человек на полу, прикованный наручником к батарее. Кстати, лицо у пленника тоже было со «спецэффектом». Боксер Виктор, прозевавший атаку Мирошникова, компенсировал свой досадный промах мощным ударом левой. Так что правая сторона лица у тверского киллера заплыла и сделалась черно-синей. И в этом отношении они с Петрухиным сейчас были здорово похожи.
— Если б ты, придурок, вчера глупость не отчебучил, — сказал Дмитрий и машинально потрогал свой «спецэффект», — кабы ты, дурень, не отмочил номер, то сидел бы сейчас дома и пил тверское пиво. И морда лица была бы на уровне. А вместо этого мы с тобой теперь — как партия и Ленин — близнецы-братья.
— Дайте закурить, — хрипло попросил Мирошников.
— Ага, я тебе уже один раз дал.
Зеленков на эту петрухинскую реплику расхохотался и протянул пленнику сигарету. Все, кроме снова «временно бросившего» Купцова, закурили.
Дым поплыл по крошечной, около шести квадратных метров, «камере».
— Я в туалет хочу, — через какое-то время сказал Саша.
— В принципе, прямо сейчас я могу его сводить, — кивнул Зеленков решальщикам. — Но вот минут через сорок сюда уже начнет персонал подтягиваться. И тогда уж извини, браток, — Котька поворотился к Мирошникову, — в таком виде тебя по коридорам водить совсем не с руки. Ты всех наших референтов-менеджеров распугаешь до обмороков. Они у нас нежные… В общем, так: я тебя сейчас отстегну, но делать то, что ты сделал в машине, не советую. Отсюда просто так не выйдешь. А даже если и выйдешь — куда денешься? Центр города, кругом полно полиции. А у тебя ни одежды, ни денег, ни документов… А морда — так ва-аще! Ну ты меня понял?
— Понял, — угрюмо ответил Мирошников.
Зеленков отстегнул пленника от батареи так, чтобы наручники остались на запястье, и повел в туалет. Осторожный Купцов вызвался их сопроводить, и Петрухин временно остался в одиночестве.
Он сидел, курил и думал, что ситуация сложилась, мягко говоря, своеобразная. Мирошников — убийца. Это, как говорится, и козе ясно. Де-факто ясно. Но вот де-юре он — гражданин РФ, незаконно лишенный свободы частными лицами, избитый и силой увезенный за полтыщи километров от дома.
Ежели просто-напросто сдать гражданина Мирошникова властям, никто потом и не вспомнит об истории его задержания. Напротив, выяснится, что киллер был задержан «в результате целенаправленной работы правоохранительных органов Санкт-Петербурга». Но если вдруг какой-нибудь козел стуканет по «02», что в «Фениксе» держат заложника, то через час-другой в офисе появятся ребята в масках. И вот тогда объяснить, что здесь делает избитый человек в наручниках, будет весьма затруднительно. Вот такие пироги…
Через пару минут в каморку вернулись убийца и его сопровождающие.
— С облегчением, Александр Палыч, — сказал Петрухин.
— Спасибо, — Саша покорно опустился на пол возле трубы, и Зеленков замкнул на нем наручники.
После чего спросил:
— Пожрать хочешь? Разносолов, извини, не обещаю — пиццей и кофе обойдешься. Но с другой стороны, в ИВС, поверь мне, брателло, кормят маленько по-другому. По крайней мере жратву из «Пицца-хат» точно не носят. Там другая диета.
— А может, мне в ИВС спокойней было бы?
— Это как раз никогда не поздно, — отозвался на это Купцов. — Мы же не можем тебе запретить написать явку с повинной и сдаться ближайшему менту.
— Но после того, как отсюда выйдешь, — уточнил Дмитрий.
Мирошников глянул на него исподлобья, промолчал.
«Характер, — подумал Петрухин, — у этого парня определенно есть».
Чем-то убивец ему сейчас напомнил своего тезку — хладнокровного и волевого мокрушника Сашу Трубникова. Они оба, в принципе, были скроены по одной мерке. Получили схожее воспитание в схожих условиях, оба успели повоевать, не понимая при этом, ради чего, собственно, рискуют. А на гражданке столкнулись с невероятным социальным неравенством и осознали, что честно заработать на достойную жизнь — нельзя. Разумеется, у них не было никаких моральных преград против убийства. Если можно убить в Чечне без всякой идеи, то почему нельзя сделать этого же в «остальной» России? Тем более что теперь-то идея есть. И неплохая идея: заложить финансовый фундамент дальнейшей жизни. Почему нет? Что здесь худого? Тем более что завалить-то нужно всего лишь насосавшегося бабками клопа.
«Почти наверняка этот Мирошников никогда не отнимет у слабого, — размышлял Петрухин. — Не бросит в беде товарища, подаст нищему. Но точно так же легко, как дал рубль бомжу, он нажал на спуск конверсионного „Вепря“. При этом он не испытывал сомнений тогда, равно как не испытывает раскаяния сейчас. Он свободен от этой „ерунды“. И как только подвернется возможность снова заработать, взяв в руки оружие, он…»
— Так что вы от меня все-таки хотите?!
Петрухин очнулся от своих невеселых дум и внимательно посмотрел на Сашу:
— Да мы же с тобой вроде как еще вчера все обговорили? Мы хотим полноценное интервью. Ну а теперь, коли уж мы оказались в Питере…
— КАК — в Питере? — вскинулся Мирошников, всю дорогу от Твери до Санкт-Петербурга проведший в алкогольном тумане.
— А так, золотце мое! В Питере… в замке Людоеда, на Казанской улице. А ты не знал? Вот то-то… А ведь я всегда говорил, что много пить вредно. Особенно без закуски, особенно неумеренно. Так-то, Саша. А ты выжрал бутылку водки в одну харю. Да еще и коньяку сверху влил. Ну и дело ли это? Хорошо ли?.. Правильно — нехорошо! Вот потому ты всю дорогу до Питера и проспал. Не могу сказать, что тебя тут с музыкой встречали, но некоторый интерес твоя персона у сотрудников ГИБДД, безусловно, вызвала. Прикинь! Пришлось даже говорить неправду. Лгать, Саша! Лгать, изображать из тебя пьяного коллегу и даже совершить преступление! Дать взятку сотруднику этого самого ГАИ-БИДЭ… Ай-ай-ай, Саша, как низко я пал!
На убийцу сообщение о том, что он находится в Питере, произвело самое сильное впечатление. Мирошников привалился к стене, закрыл глаза и простонал так, что решальщики озабоченно переглянулись.
— Эй, Саша! Ты как себя чувствуешь?
— Зашибись.
— Ты гляди только ласты тут не склей. А то мы можем того, врача пригласить.
— Лучше уж сразу — могильщика!
— Кончай, зачем так мрачно? Сделаешь, что от тебя требуется, отдохнешь. Купим тебе одежонку, дадим денег на дорогу. И езжай с богом в свою Тверь.
— Без обмана? — раскрыл глаза Мирошников.
— Блин, ты уже сто раз за это спрашивал! А я сто раз ответил: да, без обмана. Кабы нам требовалось грохнуть тебя, то мы бы прямо там тебя и… того. Подумай сам, пораскинь мозгами: стоило везти в Питер, чтобы тут убить?
— Допустим. Что я должен сделать?
— Дать интервью и повторить все в лицо Бодуле. Что такое очная ставка, слыхал?
— В кино видел.
— А сам давеча врал, что в кино не ходишь? — хмыкнул Петрухин. — Вот и хорошо. Сейчас наши дела закончим, а потом поедешь домой. Слово офицера!
Спустя полчаса Александр Мирошников механически жевал в своей каморке экстренно доставленную пиццу, а Петрухин, Купцов и Котька совещались в прокуренном зеленковском кабинете.
Внизу за окном, расположенным аккурат над парадным подъездом «Феникса», на асфальте по-прежнему горела свеча.
* * *
Лежащая на прикроватной тумбочке «Nokia» проиграла мелодию из Баха.
— Телефон, — с облегчением высвобождая усталый рот и поднимая голову, подсказала пятнадцатилетняя проститутка.
Бодуля толстым желтым ногтем влепил ей в лоб звонкий щелбан и прошипел:
— Делай свое дело, сучка.
Деваха снова склонилась над бессильной Бодулиной плотью. Хотя тот и сам понимал, что на этот раз, скорее всего, ничего не выйдет. Малолетка старалась минут двадцать, но — не получалось. Сегодня Бодуле не помогала даже крутая порнуха, льющаяся блевотиной с экрана телевизора.
Телефон продолжал наигрывать мелодию из Баха. Едва ли Иоганн Себастьянович мог предположить, что когда-нибудь его музыка станет звучать из сотового финского телефона на съемной хате в Санкт-Петербурге. А ее «слушателями» станут старый наркоман-уголовник и пятнадцатилетняя проститутка, безуспешно пытающаяся возбудить того минетом… Впрочем, эти двое «музыку» не слушали, да и не в курсе были, что это Бах.
Кирилл Евсеевич Коровин по прозвищу Бодуля взял в правую руку папиросу «Беломорканал» с дурью, а левой нашарил телефон. Затем он хорошенечко затянулся и лишь после этого отозвался в трубку:
— Але?
— Кирилл Евсеич! Зеленков приветствует. Найдется для меня пара минут?
Этого бывшего мента, равно как и всех остальных ментов в целом, Бодуля всегда люто презирал. А с некоторых пор он презирал их вдвойне, поскольку несколько лет назад попал на крюк к оперу из УУР. Крюк был хороший, и Коровин вынужденно сделался «барабаном». Вот за это — за свою собственную слабость — Бодуля и презирал ментов глубоко и искренне.
— А-а, — отозвался он как бы обрадованно. — Константин Матвеич! Феникс ты наш несгораемый… хе-хе… Что такое случилось, дорогой?
— Да случиться-то ничего не случилось. Но есть потребность встретиться и потолковать. Есть серьезная тема. Думаю, что представляет взаимный интерес.
— А что за тема? — вяло полюбопытствовал Бодуля.
— По телефону, думаю, не стоит. Но гарантирую, что тема действительно стоящая… Надо бы встретиться, Евсеич. У тебя какие планы на сегодняшнее утро?
— На сегодня? Сейчас, погоди-ка… загляну в свой календарь.
— Жду, — ответил Зеленков.
В нескольких километрах от съемной хаты Бодули, а именно — в своем кабинете Котька отключил звук на своей мобиле и весело пояснил решальщикам:
— Ну и козел! Сейчас, говорит, загляну в календарь. Да нету у него и календаря-то никакого. И вообще, он, по-моему, порнуху смотрит. Там, блин, такие стоны слышны — караул!
Зеленцов отсмеялся и возвратил звук.
Попыхивая папироской, Бодуля выждал секунд тридцать, снова приложил трубу к поросшему шерстью уху и сказал:
— В принципе, около полудня я свободен. Вполне можно попить кофейку в «Англетере».
— Нет, в «Англетере» негоже. Ты бы, Кирилл Евсеич, знаешь что?
— Ну?
— Подъехал бы ко мне в офис. Тут, понимаешь, такой разговор конкретный, что лучше бы его у меня провести. Не годится нам с тобой «Англетер». Не тот случай.
— Хм… Интересно, — неопределенно протянул Бодуля.
— Именно что «интересно». Кстати, огромная просьба: ты своего Митроху не подключай к этим нашим делам. Думаю, мы и без него сумеем разобраться.
— Интересно, — уже совсем другим тоном сказал Бодуля. Последние слова Зеленкова он истолковал как предложение провернуть какую-то сделку за спиной у босса. А подобного рода предложения интересны всегда, так как дают возможность неплохо заработать. — Интересно… Хорошо, подъеду к тебе в двенадцать. Стол накрывай… хе-хе…
— Спасибо, Евсеич. Ты — человек! Жду! — выражая необычайную радость, ответил Зеленцов и сбросил звонок.
Бодуля тоже выключил свою трубу и затянулся, добивая «пяточку».
Все это время малолетняя проститутка продолжала свой упорный, хотя и бесперспективный труд.
* * *
В полдень Зеленков и решальщики с легким нетерпением наблюдали приезд Бодули на мониторе охранника.
Господин Коровин приехал на улицу Казанскую на «БМВ» сам, без водителя.
Это обстоятельство не преминул откомментировать Петрухин:
— А вот Саша Мирошников говорил, что Бодуля ездит с водилой.
— Так это он, наверное, в Твери понты кидает, — предположил Зеленков. — А перед нами-то чего? Мы же его знаем… Ну ладно, мужики, давайте-ка на позиции. Встретим дорогого гостя, как договаривались…
Бодуля прошел мимо охранника, как мимо пустого места, и Зеленков через просторный холл двинулся ему навстречу. Котька широко улыбался, и старый уголовник в ответ тоже озарился вынужденной улыбкой.
Был Коровин лыс, низкоросл, носил темные очки и всем своим обликом напоминал латиноамериканского гангстера. Скорее всего, он сам не отдавал себе в этом отчета и бессознательно копировал на людях некий голливудский киноперсонаж. Так или иначе, но сияли фарфоровые зубки, блестела цепь с иконкой в разрезе черной шелковой рубашки, отбрасывали блики начищенные штиблеты, на пальце правой руки сверкал камень. Все движения Бодули в эту минуту были «исполнены достоинства».
— Э-э, Константин Матвеич! — максимально громко, так чтобы могла слышать охрана, первым заголосил Бодуля. — А я тут, понимаешь, случайно мимо ехал. Дай, думаю, заскочу к Матвеичу, может, пропустим с ним по глоточку холодненькой… хе-хе… угостишь?
— Э-э, Кирилл Евсеич! — в тон ему отозвался Зеленков. — Что нам, старикам, по глоточку? Мы с тобой и литрик уговорим запросто… а?
Они встретились строго посредине холла, пожали руки и даже похлопали друг друга по плечу. Выглядело сие церемониальное действо в достаточной степени натурально. Затем Зеленков подхватил гостя под локоть и повел вглубь офиса. Охранник, глядя им вслед, ухмыльнулся.
— А мы куда идем-то? — удивился Бодуля, после того как они проходом миновали дверь зеленковского кабинета.
— Да у меня там, понимаешь, сейчас человек работает. Но мы с тобой найдем где присесть, Евсеич, — благодушно пояснил Костя, увлекая Бодулю «далее и вглубь». — Да вот хоть бы и здесь! — предложил он, притормаживая в самом конце коридора у двери, на которой не имелось опознавательной таблички.
Зеленков повернул ручку и распахнул дверь:
— Прошу, маэстро.
Коровин сделал шаг внутрь и…
И остановился.
Гудела над головой люминесцентная лампа, и в ее неживом свете Бодуля впился глазами в избитого человека на голом линолеумном полу.
— В чем дело? — сердито обернулся к ним Петрухин.
Он был без пиджака, в рубашке с засученными рукавами. В правой руке — дубинка.
Бодуля отпрянул назад, невольно толкая Костю.
— А, черт! — досадливо скривился Зеленков. — Мы, кажется, не сюда…
Первый промежуточный тест оказался успешно пройден: было совершенно очевидно, что Бодуля Мирошникова узнал.
Костя скоренько развернул гостя, подтолкнул его к коридору и повел его обратно к себе в кабинет.
Недолгий обратный путь он беспрестанно тараторил, не давая Бодуле опомниться и хоть как-то сосредоточиться. Зеленков извинялся, что, мол-де «…прости, Евсеич, ошибочка вышла… совсем по запарке забыл, что кабинетик-то занят, там ребята одного отморозка колют… Но это ерунда. Он уже, считай, раскололся, сейчас начнет говорить… А мы с тобой, Евсеич, сейчас потесним гостя у меня в кабинете… посидим, обсудим одну тему серьезную, примем по каплюшечке-другой-третьей холодненькой. Да, Евсеич?..»
А Бодулю уже вовсю поджимал страх. Он не откликался на зеленковское тарахтение, а лишь кивал своей лысой головой в венчике детского безобидного пуха. Правда, пару раз попытался улыбнуться, но вымученная улыбка эта выглядела жалкой и уже не делала Коровина похожим на латиноамериканского гангстера.
Наконец Зеленков распахнул дверь, приглашая:
— Прошу.
Бодуля сделал шаг, и навстречу ему из-за зеленковского стола поднялся Купцов.
— Знакомьтесь, братцы, — преувеличенно радушно прогремел с порога Котька. — Кирилл Евсеич Коровин, представитель наших партнеров и очень серьезный, авторитетный человек. А это — Леонид Николаич Купцов, детектив. Работает у нас вместе со своим напарником по убийству Людоеда. Большой специалист.
Бодуля нехотя сунул Леониду вялую холодную руку и заговорил с тайной надеждой: