Действительно, дворянство, как аристократическое в образе Павла Петровича Кирсанова, так и поместно-провинциальное в лице его брата Николая Петровича Кирсанова, а также и дворянская молодежь критически обрисованы в романе. Писатель отмечает слабоволие Аркадии, поверхностность его демократических увлечений, склонность к краснобайству, присущие ему барские замашки и лень. И барич склоняется перед сильной личностью Базарова.
«Главное лицо представляется выражением новейшей нашей современности», — заявлял Тургенев о Базарове (Письма, IV, стр. 301–302).
В образе Евгения Базарова как представителя разночинской демократической молодежи многое чутко и исторически верно подмечено Тургеневым.
«Мой дед землю пахал», — говорит Базаров, не только не смущаясь, но даже гордясь своим плебейским происхождением перед белоручками-дворянчиками. Базаров не мыслит своей жизни без труда, который дает ему самостоятельность и независимость. Базаров — натура независимая, не склоняющаяся ни перед какими авторитетами, все подвергающая суду мысли. Он не отрицает самой необходимости принципиальных убеждений, но только не хочет быть рабом кем-то выработанных принципов, подчиниться общей традиции, слепо следовать за авторитетом. В этом отношении Базаров был типичным представителем людей 60-х годов.
Идеалисты 30-х годов любили рассуждать по поводу несовершенства мира, они искали объяснения этому несовершенству, но они были далеки от того, чтобы вслед за этим объяснением приняться за изменение мира, им не хватало практического отношения к действительности. Базаров также подводит под свое отрицание теоретическую основу. Несовершенство общества и общественные болезни он объясняет характером самого общества. «Мы приблизительно знаем, отчего происходят телесные недуги, а нравственные болезни происходят от дурного воспитания, от всяких пустяков, которыми сызмала набивают людские головы, от безобразного состояния общества, одним словом, — говорит Базаров, — исправьте общество, и болезней не будет». Так именно и рассуждали русские демократы-просветители 60-х годов, признававшие «только то, что полезно для человека», чьей «последней целью», по словам Добролюбова, являлась не «рабская верность отвлеченным высшим идеям, а принесение возможно большей пользы человечеству».
Базаров был типичным их представителем и в этом отношении. Его не удовлетворяют мелкие улучшения жизни, частичные ее исправления. Базаров — не либеральный реформатор. Он требует уничтожения и замены самых основ современного ему общества. В непримиримом отрицании Базаровым всего крепостнического прошлого, несомненно, отразились революционные устремления передовой демократической молодежи. В нигилизме Базарова сам автор справедливо усматривал проявление революционности. «Если он называется нигилистом, то надо читать: революционером», — писал Тургенев К. К. Случевскому 14 апреля 1862 года (Письма, IV, 380).
Базаров — материалист, как и все передовые люди 60-х годов. В основах своего материалистического мировоззрения Базаров близок к материализму Писарева. Его увлечение естествознанием, интерес к сочинениям вульгарных материалистов — Бюхнера и других — черты духовного облика той части молодежи, которая тяготела к «Русскому слову», к Писареву. С писаревским направлением в материалистической мысли 60-х годов связано и отношение Базарова к вопросам искусства, эстетики.
Подчеркивая скептическое отношение Базарова к искусству, к поэзии, Тургенев раскрывал характерную черту, которую он наблюдал у некоторых представителей демократической молодежи того времени. «Рисуя фигуру Базарова, — замечает сам писатель, — я исключил из круга его симпатий все художественное, я придал ему резкость и бесцеремонность тона — не из нелепого желания оскорбить молодое поколение (!!!), а просто вследствие наблюдений над моим знакомцем, доктором Д. и подобными ему лицами» (Сочинения, XIV, 100). «Рафаэль гроша медного не стоит», — заявляет Базаров, как бы повторяя слова, услышанные Тургеневым от встреченного им разночинца. Пренебрежительно относится Базаров и к Пушкину. И это также не было вымыслом. Как вспоминал впоследствии русский революционер Г. Л. Лопатин, «в Базарове не укладывается, конечно, вся молодежь шестидесятых годов. Несомненно, такие бывали, в особенности с таким отношением к искусству».
Базаровский нигилизм вовсе не носит, однако, абсолютного характера. То, что проверено опытом, практикой жизни, того Базаров не отрицает. Так, он твердо убежден, что труд — призвание человека, что химия — полезная наука, что основой мировоззрения человека должно быть материалистическое понимание жизни. Базаров вовсе не предполагает ограничить свою жизнь чистым эмпиризмом, не воодушевленным никакой целью. Лишенный какой-либо рисовки и хвастовства, он все же говорит, что готовит себя к тому, чтобы делать «много дел», но какие это дела и к чему конкретному стремится Базаров — остается неясным. Да и он сам об этом еще не думает, время не пришло. «В теперешнее время полезнее всего отрицание — мы отрицаем», — говорит Базаров. «Сперва нужно место расчистить», — заявляет он. Передовое демократическое движение складывалось и развивалось под знаком отрицания всего исторически связанного с дворянско-крепостническим обществом.
Но почему Тургенев увидел героя своего времени именно в Базарове и именно в духе отрицания и разрушения? Писатель обдумывал и начал писать свой роман в ту пору, когда еще не было отменено крепостное право, когда все еще нарастали революционные настроения и прежде всего бросались в глаза именно идеи отрицания и разрушения по отношению к старому порядку, старым авторитетам и принципам. В недавно найденной рукописи лекции землевольца С. С. Рымаренко о романе «Отцы и дети», которая в главном совпадает со статьей Антоновича (вышедшей позже), а следовательно, с точкой зрения «Современника», образ Базарова, базаровский нигилизм связывается с периодом между 1855 и 1857 годами. «Этот страстный период борьбы, — говорится в лекции, — не знавший никаких сделок, никаких уступок, продолжался не более двух лет…». Для непосредственного участника движения 60-х годов, убежденного в неизбежности революции, Базаров — «уже отошедший тип». Вот почему молодежь 60-х годов и не приняла базаровского нигилизма, ибо в тех условиях такой всесокрушающий нигилизм означал скептицизм и по отношению к революционным идеалам.
Споры «отцов» н «детей» велись вокруг самых различных вопросов, волновавших общественную мысль 60-х годов, — об отношении к дворянскому культурному наследству, об искусстве и науке, об идеализме и материализме, о системе поведения человеку, о нравственных принципах, о воспитании, общественном долге и т. д. Все эти проблемы нашли свое освещение в «Отцах и детях». Но, собственно, это уже были не споры. Споры велись. раньше, в 40-е годы, когда их содержание в условиях николаевского режима еще не могло приобрести широкого практического значения в русской жизни. Теперь все эти проблемы стали политическими вопросами русского общественного развития. И между Павлом Петровичем и Базаровым нет споров: один задает вопросы, другой отвечает, это скорее изложение позиций, а затем схватки людей, взгляды которых давно определились. Спор предполагает возможность соглашения на почве найденной в споре истины, а здесь никакое соглашение невозможно, а только и возможны полный разрыв и война. Когда Тургенев писал свой роман, эта война уже развернулась по всему фронту в самой действительности. И в своем романе он показал, что общественная борьба в России вступила в новую историческую фазу.
Все, с чем сталкивается в романе Базаров как с возможными «благополучными» перспективами своей жизни, решительно отвергается тургеневским героем. Никакое сближение, примирение или компромисс со старым, ненавистным ему миром невозможны для Базарова. Тургенев показал также его плебейскую иронию и решительный разрыв с теми, кто сочувствовал его взглядам, дорожил его дружбой, но не обладал ни силой его духа и воли, ни готовностью к предстоящей борьбе и в лучшем случае мог оказаться только ненадежным попутчиком, как Аркадий. «Плохой союзник — не союзник», — любил говорить Добролюбов. Так рассудил и Базаров, порывая с Аркадием, в котором он видел «либерального барича». Для себя самого Базаров предвидит в будущем суровую, полную лишений и, возможно, борьбы, жизнь, столь типичную для поколения разночинцев-демократов 60-х годов. Однако от революционно-демократической молодежи, шедшей за «Современником», за Чернышевским и Добролюбовым, Базарова отличает его неверие в разум народа, скептическое отношение к надеждам на крестьянскую общину.
Несомненно, нигилизм Базарова, отрицательное направленно его ума таили в себе опасность упадка духа, развитие неглубокого скептицизма и даже цинического восприятия и отношения к жизни. Заявление Базарова: «А я и возненавидел этого последнего мужика, Филиппа или Сидора, для которого я должен из кожи лезть и который мне даже спасибо не скажет… да и на что мне его спасибо? Ну, будет он жить в белой избе, а из меня лопух расти будет; ну, а дальше?» — проявление такого цинизма. Тургенев проницательно отметил в Базарове не только то, что составляло его силу, но и то, что грозило ему. В своем одностороннем развитии нигилизм Базарова мог выродиться в крайность и повести за собой духовное одиночество и полную неудовлетворенность жизнью. Тип такого циника-нигилиста нарисовал Гончаров в романе «Обрыв» в образе Марка Волохова.
Но Аркадий совершенно справедливо предсказывал своему другу славную будущность. Базаров, бесспорно, талантлив. Очевидно, тургеневского героя ожидала совсем иная судьба. Может быть, в период обострения революционной ситуации, в 1860–1861 годы, Базаров вступил бы на путь революционной борьбы с самодержавием и попал бы в Петропавловскую крепость, как предсказывал Писарев, сам вскоре оказавшийся в крепости. Салтыков-Щедрин полагал, что Тургенев был неправ, заставляя своего героя погибнуть жертвой случайности. «Такого рода люди погибают совсем иным образом», — писал он, намекая на возможную судьбу Базарова как революционера. Герцен считал, что «уцелей Базаров от тифа, он наверное развился бы вон из базаровщины, по крайней мере в науку, которую он любил и ценил…».
В романах «Накануне» и «Отцы и дети» Тургенев в меру своего понимания, но с несомненным сочувствием запечатлел мужественный и благородный облик передового разночинца-демократа 60-х годов, его непримиримую вражду и отрицание старого мира. Другие писатели пришли за ним, воплотили другие стороны и типы демократического движения 60-х годов, но это не умаляет исторической заслуги Тургенева.
Роман «Отцы и дети» — вершина художественного творчества Тургенева. Прежде всего, в нем дается гораздо более широкий охват действительности, чем в других романах писателя. Тургенев выходит за рамки дворянской среды, той дворянско-усадебной обстановки, которая составляет передний план даже в «Накануне», не говоря уже о «Рудине» и «Дворянском гнезде». Старинная барская усадьба и маленькая деревенька родителей Базарова, губернский город, отдаленно — столица с ее университетом, петербургский сановник и губернатор, сын откупщика по питейному делу и столь разные типы женщин, как Одинцова и «эмансипе» Кукшина, аристократ Кирсанов и полковой лекарь Василий Иванович Базаров, студент-барич и студент-демократ, ветхий обломок прошлого — старая сварливая княжна-старуха, дворовые и мужики — таковы многообразные облики и типы русской жизни в «Отцах и детях». И если в «Рудине» и «Дворянском гнезде» среда в общем однородна, если в «Накануне» Инсаров приходит и уходит, еще не составляя собой нового композиционного центра, то в «Отцах и детях» выступают уже две среды со своими противоположными представлениями и интересами и как две сюжетные линии, и как два композиционных центра. В самой композиции романа нашла свое отражение русская действительность в период падения крепостного права с борьбой в ней двух исторических тенденций общественного развития. Причем действие романа ведет Базаров: он выступает почти во всех сценах романа, он, а не дворянская среда и ее герои (все равно — положительные и отрицательные), составляет первый план повествования; с его смертью «Отцы и дети» заканчиваются.
Уже в самом композиционном расположении образов романа отразилась смена обстановки в русской общественной жизни 60-х годов с ее центральной фигурой — разночинцем-демократом. При этом если еще Павел Петрович занимает в композиции романа видное место и Тургенев даже излагает его «предысторию», то новое поколение дворянской интеллигенции выступает лишь в качестве подголоска одной из двух партий. И в этом обстоятельстве отразился тот факт русской жизни, что «дети» из мыслящей дворянской молодежи переставали играть сколько-нибудь значительную роль в прогрессивном общественном движении, а в духовном отношении они питались тем, что создавалось мыслью разночинца.
В композиции, в сюжетных конфликтах и ситуациях «Отцов и детей» отразилась и другая особенность времени — обострение классовой борьбы в стране, характеризовавшееся разрывом либерализма и демократизма, решительным их размежеванием в русском общественном движении. Весь роман построен на цепи постепенно все обостряющихся споров и столкновений. И существенно, что столкновения эти всегда начинает Павел Петрович: дворянский либерализм, не переставая, злобствовал на демократию, изыскивая все новые и новые причины и поводы для охваток. Так вели себя по отношению к Чернышевскому и Добролюбову Дружинин и Боткин, которых приводил в бешенство независимый и спокойный в своей непоколебимой правоте облик идейных руководителей «Современника». Психологическая сторона конфликта не раз ощущалась лично и самим Тургеневым в его отношениях с критиками-демократами. Психологию этих споров, их форму в несколько утрированном виде Тургенев перенес и в свой роман. Базаров по отношению к Павлу Петровичу так же резок, ироничен н презрителен, каким, случалось, бывал и Добролюбов в отношении Тургенева.
В «Отцах и детях» видно, как углубляется по сравнению с первыми романами реализм Тургенева. Идейные взгляды и противоречия, характеры и чувства освещаются в романе «Отцы и дети» в их классовой подоплеке, рассматриваются в свете столкновения разных поколений русской интеллигенции.
Социально-классовый принцип в изображении Павла Петровича и Базарова применен Тургеневым не только в показе различия их мировоззрений и подхода к жизни, но и во всем, включая мелочи житейского обихода, внешнего облика, манеры держаться, языка и т. д.
Никто в русской литературе до Тургенева не изображал с такой обстоятельностью и проникновенностью духовную жизнь человека, движение и столкновение идей. Конечно, и в этом отношении Тургеневу предшествовал «Евгений Онегин» Пушкина. Но то, что у Пушкина только гениально намечено, у Тургенева развертывается как главное содержание жизни его героев. Тургенев создает для этого н необходимые художественные формы, вводя в повествование философские размышления, идейные столкновения и споры. Духовная жизнь передовых кругов русского общества 30—40-х годов нашла свое выражение в дальнейшем богатом развитии тех элементов русского литературного языка, на недостаток которых жаловался Пушкин, отмечая в 1824 году, что «ученость, политика и философия еще по-русски не изъяснялись». Показывая жизнь передовой русской интеллигенции своей эпохи. Тургенев в своих романах широко использовал ее язык — язык Белинского, Грановского, Герцена.
Роман Тургенева по преимуществу идеологический, освещающий общественное движение главным образом как движение мысли. В этом сказалось просветительское понимание Тургеневым жизни общества и человека. И здесь, несмотря на различие общественных позиций, роман Тургенева по методу изображения действительности может быть сближен с «Что делать?» Чернышевского. Роман «Что делать?» был как бы ответом на роман «Отцы и дети». В этих произведениях русской литературы 60-х годов нашла свое отражение борьба двух исторических тенденций в русском общественном развитии. Но оба романа близки друг другу по своему вниманию к проблемам идейного развития молодого поколения. Герцен находил, что от «Отцов и детей» веет духом политической борьбы. Это само по себе сближает роман с пропитанной политической страстностью демократической литературой 60-х годов.
Идейная заостренность «Отцов и детей» ослабляет ту лирическую и пейзажную стихию, которая составляет особенность «Рудина» и «Дворянского гнезда». Вместе с тем в роман Тургенева ощутимой струей входят городские мотивы, которые привносит с собой студент-разночинец Базаров.