— А это что? — спросил Димитрий, указывая мне на свежие потеки масла на деталях хитроумного механизма, приводящего в движение кусок стены. — Или ангел с масленкой являлся?
— Сей ангел пред тобой! — с лукавой улыбкой ответил я. — Зри, трепещи и восхищайся! Сам себя назначил я хранителем сокровищ царских и долгие годы самолично нес эту службу, никому ее не доверяя. Верил я, что наступит день, когда передам все эти сокровища государю истинному, да использует он их на дела великие!
В сей возвышенный тон, от которого я в старости совсем отвык, я впал от некоторого смущения. Передавать в тот момент сокровища Димитрию не было никакой необходимости, в казне деньги и так были, не Бог весть сколько, но вполне достаточно даже и для дел великих, переизбыток же средств вреден, ибо невольно побуждает к бездумной расточительности. Сии сокровища я всегда рассматривал как неприкосновенный запас, воспользоваться коим позволительно было лишь при крайней необходимости. Вот ведь Ивану в свое время я их не открыл, ибо не видел, и какая польза от этого будет державе Русской. А тут не стерпел! Нет, я не покупал располо-
Москве Димитрий отвечал твердым отказом, а то я бы не знал, что и думать.
Я быстро убедился, что Димитрию было действительно совершенно все равно, какой веры придерживается человек, он оценивал людей по делам их. Это правильно, когда касается дел исполненных, но надо же и вперед смотреть. От православного человека всегда знаешь, чего ожидать, когда он, надежа, не жалея жизни, за тебя стоять будет, а когда — подлец, предать может, тут-то и подстрахуешься, а душа того же люто-ранина — сплошные потемки.