- С такой болезнью бороться бессмысленно. Мой муж, как врач, это прекрасно знает.
- Ничего он не знает! Ты знаешь гораздо больше его. Ты знаешь, что внутренние силы человека способны делать чудеса. Не ты ли меня этому учила?
- Ну, хватит про болезни, - перебила Натель устало. - Поговорим о чем- нибудь другом.
- Поговорим. Расскажи, где и как вы живете, что делает Виталий.
- Живем мы в Бэрбанке...
- С ума сойти! Рядом с нами! А я должна была встретить тебя случайно.
- Снимаем паршивое кондо в трехэтажном, кишкоподобном доме с целой кучей горластых соседей и менеджером породы цепного пса. Так что, извини, пригласить тебя в такое убожество я просто не могла.
- Спасибо. Я приходила в гости к тебе, а не к твоему дому с медвежьей шкурой.
- Не береди рану. - Натель сморщила лицо и стала еще страшнее.
- А Виталий? Как он?
- Ты, наверное, знаешь, что он лишился лайсенса и медицинской практики. Чтобы не выплачивать огромные суммы по компенсации, он объявил банкротство, и мы, практически, остались без гроша за душой - не только без работы, но и без кредитных карт.
- Он не работает?
- Работает. Санитаром в больнице, как вначале. Только теперь все иначе. Нет стимула, нет перспектив. Он сломался. Я думаю, в первую очередь, из-за меня.
- Так что же все-таки случилось с тобой?
- А разве не видно? Во мне поселился тот самый зверь, что живет под камешками и шевелит клешнями.
У Ланы перехватило горло. Из груди готовы были вырваться рыдания. Она еле сдерживала себя. Они надолго умолкли. Да и что можно сказать в такой ситуации. Успокаивать и кривить душой? Натель первая овладела собой, улыбнулась такой знакомой и такой чужой улыбкой:
- А теперь расскажи о себе. Что нового в твоей жизни?
Лана попыталась отмахнуться.
- Я хочу знать. Ведь я имею право знать, как и ты обо мне.
- Ах, Боже мой, конечно имеешь. Здесь, в Америке, ты моя самая близкая подруга. Я очень тебя полюбила. И мне тебя так не хватало все это время.
- Мне тебя тоже. Так я слушаю.
- Я, благодаря тебе, по-прежнему работаю у Нерецкого, веду свою рубрику.
- Это я знаю. Читаю все твои статьи.
- Левон начал выпускать свою газету. “Оазис”. Не Бог весть что, но я рада, что он при деле. Девочки окончили школу. Старшая учится пока в колледже.
- А твое младшее чудо?
- В университете. - Лане не хотелось хвастаться перед Натель успехами дочери. Наверное, когда у человека все так плохо, ему тяжело слушать об удачах других.
- Погоди. Она же у тебя для университета еще маленькая. Когда я ее видела, она сказала, что учится в девятом классе.
- Вика проскочила экстерном четыре класса за два года, и ее приняли в университет.
- В какой?
Помедлив, Лана все же ответила: - В Беркли.
- Вот это я понимаю! Иначе и не могло быть. Я ведь тебе тогда собиралась высказать свои догадки относительно нее. Но водоворот жизни, обернувшийся для меня наводнением, разметал нас в разные стороны... Бывает.
Неожиданно дверь отворилась и на пороге появилась Вика.
- Дочка, ты! - Лана обрадовалась и растерялась одновременно. Ведь она обещала Натель, что они будут дома одни. - У тебя что ж, снова внеочередные каникулы? Ты даже не предупредила, что приедешь.
- Здравствуй, Виктория, - сказала Натель как можно непринужденнее. - Какая ты стала красавица! Расцвела, как садовый цветок. И совсем уже барышня.
Вику, казалось, ни чуточки не удивил и не смутил ужасающий вид женщины. Лана даже подумала, что дочь не узнала ее.
- Я приехала чтобы встретиться с вами, тетя Натель, - неожиданно для обоих проговорила Вика.
- Ты приехала из Сан-Франциско, чтобы встретить меня здесь!?. Но еще час назад я и предположить не могла, что окажусь в вашем доме.
- А я могла, - улыбнулась Вика. - Я здесь, чтобы помочь вам, тетя Натель, справиться с вашим недугом.
- Доброе дитя. Мне уже никто и ничто не поможет. Все зашло слишком далеко.
- Неправда. “Слишком далеко” или “слишком поздно” никогда не бывает. Всё обратимо. Вы сами поможете себе. С моим участием. Мне никогда прежде не приходилось этого делать. Но во сне я получила инструкции. И я знаю, что они так же верны, как то, что я нашла вас там, где ожидала.
Лана и Натель переглянулись, озадаченные и заинтригованные. Дочь подносила матери очередной сюрприз.
- Вы не возражаете, если мы с вами немного пообщаемся?
- Возражаю? Я? После того, что ты только что сказала? Но может быть ты сначала умоешься, передохнешь с дороги? Наконец, перекусишь.
- Нет. Скоро вернутся сестра и папа. Они нам могут помешать. Поэтому не будем терять время. - Вика пододвинула стул и села напротив гостьи, устремив на нее взгляд, который казался сконцентрированным и рассеянным одновременно, будто она пристально смотрела не в лицо Натель, а внутрь нее.- Это здесь.- Протянув руку, Вика коснулась области желудка.
Натель, суддорожно сглотнув, молча кивнула.
- Не мне вам говорить, что наша воля, наши мысли обладают огромной созидательной или разрушительной силой, в зависимости от того, как их употребить. Вы черезчур болезненно восприняли житейские неурядицы. Сами о том не подозревая, вы были слишком привязаны к материальным благам, полученным через мужа. Вы и только вы виновны в том, что с вами случилось...
Лана слушала и не верила своим ушам. Она никогда прежде не видела Вику такой... такой взрослой и уверенной в себе. Ей даже казалось, что ее голосом говорит кто-то другой. А девушка продолжала:
- Внутренняя установка, запущенная как программа в космос, рано или поздно реализуется. Вы, как человек, имеющий особую связь с высшими силами, сделав мощный негативный посыл, включили тем самым механизмы саморазрушения. И теперь наша с вами задача срочно поменять отрицательный полюс на положительный, дать организму установку на восстановление. Я знаю, вы сломлены. Вы перестали сопротивляться. Вы отдались потоку. Одной вам трудно вырваться из него. Вам нужна помощь извне. Мы это сделаем сейчас вместе. Дайте мне ваши руки. Закройте глаза. Я всего лишь проводник между вами и Космосом. Прислушайтесь к себе. Ощутите, как каждую клеточку вашего тела заполняет животворная, радостная энергия добра и любви, энергия жизни. Она течет через меня к вам. Примите ее с благодарностью. Омойтесь ею.
Вика умолкла. Теперь они сидели неподвижно, держась за руки. Глаза их были закрыты. Лана, не спускавшая глаз с обоих, вдруг заметила голубое свечение, разраставшееся вокруг дочери. И слабое ответное свечение над головой Натель - неровное и далеко не голубое, а скорее грязно-бурое, цвета болезни. Свет над Викой разрастался яйцеобразно, вытягиваясь в сторону Натель, пока не слился с нею в единый кокон. Он был настолько зрим, что Лана почти перестала видеть за ним две неподвижно застывшие фигуры. Находясь в каком-то дурмане, она не могла бы сказать, как долго это продолжалось. Но наконец Вика глубоко вздохнула, расслабилась и открыла глаза. Следом за ней то же самое сделала Натель. Свечение, в миг померкнув, исчезло.
- Боже, как хорошо, как спокойно стало вдруг на душе, - проговорила Натель своим прежним, как показалось Лане, голосом. - Девочка моя, ты словно камень сняла с моих плеч.
- Мы сняли его совместными усилиями. И вы теперь очень быстро начнете поправляться, если...- Вика сделала особое ударение на последнем слове, - если вы будете относиться с полной верой в то, что только что произошло. Умоляю вас, тетя Натель, не впускайте в мысли ни сомнений, ни колебаний. Ничего, кроме позитивных, жизнеутверждающих мыслей. Обещаете мне?
- Я постараюсь. Я буду очень стараться, честное пионерское.
Обняв Вику за плечи, она прижалась к ней, как утопающий к спасателю. Потом, обернувшись к своей вновьобретенной подруге, проговорила:
- Лана, милая, отвези меня к машине. Мне надо побыть одной. Я должна все это осмыслить.
- Только при одном условии, - отозвалась Лана. - Если ты своей собственной рукой запишешь в этом блокноте свой адрес и номер телефона. Я не дам тебе исчезнуть из моей жизни вторично. - Пока Натель послушно выполняла ее требование, Лана не спускала глаз с дочери. Лицо Вики выражало глубокое внутреннее удовлетворение. - Малыш, так ты надолго к нам пожаловала? Мы ведь все очень по тебе скучаем.
- На сей раз нет. Завтра, во второй половине дня мы пишем курсовую. Так что я отчалю на рассвете. Не хмурься, мама. Весь сегодняшний вечер мы проведем вместе. Я так вас заболтаю, что успею надоесть.
- И ты расскажешь мне, что ты сделала с моей подругой?
- Боюсь, что нет. Просто потому, что я не сумею это объяснить.
- Ну хорошо. Я отвезу тетю Натель, это тут близко, и вернусь. А ты пока отдыхай.
Выруливая с drive way на улицу, Лана сказала:
- Не знаю, что и думать о Вике. Иногда мне даже становится страшно.
- Не бояться, а радоваться надо, - рассеянно отозвалась Натель. Видно было, что мысли ее далеко. - Мы обязательно поговорим с тобой на эту тему. Но не сейчас, ладно. Я в таком внутреннем раздрызге! А разговор этот не короткий. Двумя словами не обойтись.
В паркинге Paradise, попрощавшись, они разошлись по своим машинам. И ни одна, ни другая даже не вспомнили о том, что собирались сделать покупки. Лана возвращалась домой очень медленно, пытаясь осмыслить все, что только что произошло - от нежданной встречи с Натель до прямо-таки мистического появления дочери. Уже полностью стемнело. Улицы, как всегда в их районе, были абсолютно пустынны. Ни одной живой души, не считая тех, что скользили мимо нее в сверкавших под фонарями оболочках своих машин. По противоположному газону бежало рысцой животное, подкидывая на высоких ногах упругое тело. Собака - не собака, лисица - не лисица, подумала Лана и вдруг сообразила: Койот! Ну конечно койот! С наступлением темноты они рыщут по улицам и дворам - стаями и в одиночку - в поисках добычи, устраивают свары и жутко так завывают хором, совсем как настоящие волки. Лана остановила машину и храбро вышла, хлопнув дверцей. Койот лишь слегка повернул в ее сторону голову - двумя желтыми огоньками полыхнули его глаза - и продолжал деловито трусить, даже не прибавив шагу. Поодаль, в тени приземистой слоновой пальмы переминались с ноги на ногу еще несколько его собратьев. Оказаться одной в такой компании Лану явно не прельщало, и она поспешила вернуться в машину.
Вечером, узнав, что приехала Вика, заскочил Давид повидаться с ней. А заодно и пообедал вместе со всеми. Инга, извинившись, ушла в кабинет готовить уроки. Уже уходя, Давид заглянул к ней, чмокнул на прощание в макушку и как бы между прочим спросил:
- Что-то я давно не вижу твоей подружки. Уж не поссорились ли?
- Ну что ты. Она такая лапочка, с ней невозможно поссориться, - не поднимая головы, отозвалась Инга. - Просто мы обе теперь очень заняты и видеться стали реже. Но дружим по-прежнему.
- Чем ты занята, я знаю. А она? - продолжал допытываться Давид.
- Карина учится в UCLA, в школе медсестер, как и планировала. А на уикенды работает - с пятницы по воскресенье.
- Какая молодец! В больнице?
- Да нет. Кто ее пустит в больницу без специальной подготовки. Официанткой в итальянском ресторанчике. Ты его знаешь. На San Fernando. Она и насчет меня обещала поговорить с хозяином. Вот будет здорово, если мне тоже удастся устроиться туда.
- Ладно, сестренка, не буду тебе мешать. Пока.
Глава 24
В эту ночь Лане никак не удавалось уснуть. Она вертелась с боку на бок, вздыхала.
- Что с тобой, моя Лакшми? Ты крутишься как волчок.Сама не спишь и мне не даешь. Уж не заболела ли? - Левон в шутку окрестил Лану именем индийской Богини Счастья с тех пор как подметил ее особое пристрастие к индийской философии и йоге.
Лана, будто только того и ждавшая, села на постели и включила бра.
- Я должна кое-что рассказать тебе. Думаю, было бы неправильно от тебя это скрывать. Я знаю, с каким скепсисом ты относишься ко всякого рода “паранормальностям”, и тем не менее...
И Лана поведала мужу историю с Натель, включая цель неожиданного приезда Вики. Он долго молчал, не произнося ни слова. А потом, решив, что должен ответить откровенностью на откровенность, рассказал Лане о“послании с того света”, полученном им через свою дочь. Теперь наступила очередь Ланы погрузиться в глубокое раздумье.
- Ну, раз уж у нас с тобой сегодня ночь откровений, я расскажу тебе еще кое-что, - наконец заговорила она, глядя в пустоту. - Причем, заметь, молчала я не потому, что хотела от тебя что-то скрыть. Просто я знала, что ты мне все равно не поверишь...
- Что же ты умолкла? Я слушаю тебя очень внимательно.
- Да, честно говоря, я и сейчас не питаю особых иллюзий. Ладно. Рискну. Скажи, что случилось со мной, когда я рожала Викулю?
Взгляд Левона мгновенно стал непроницаемым и отчужденным. Он не хотел вспоминать ужас того дня, не хотел говорить об этом. За время, проведенное тогда в приемной, он состарился лет на десять, будучи уверенным, что теряет жену.
- У меня была клиническая смерть?
- Лана!
- Я знаю, ты очень испугался.Мне было тяжело смотреть, как ты страдаешь.
- Тяжело смотреть? - Он в недоумении нахмурил брови.
- Ну да. Ведь я была рядом с тобой, когда они решили, что я уже мертва. Я шептала тебе на ухо, что со мной все в порядке. А ты меня даже не замечал.
Левон продолжал смотреть на нее широко раскрытыми глазами, потом раздраженно отмахнулся.
- Перестань дурачиться. Мы не дети. И вообще. Такими вещами не шутят.
- А я и не думаю шутить. Я ведь не случайно допытываюсь, действительно ли я умерла в тот день. Потому что именно тогда я и узнала, что смерти не существует. То есть, она, конечно, существует для живущих на земле. Но за ее порогом вовсе не глухая, черная пустота. За ее порогом есть другая жизнь. В другом качестве. И меня теперь никто в этом не разубедит.
- Тебе могло все это привидиться. Твой мозг продолжал работать. - Щядя ее, он не сказал “агонизирующий мозг”. - Твое тело...
- Я была вне своего тела. Я смотрела на него со стороны. А потом я прошла сквозь стену и увидела тебя...
- Ах, еще и сквозь стену! Я же говорю, элементарные галлюцинации.
Не слушая его, она продолжала:
- Ты сидел, обхватив голову руками, и все время повторял одну и ту же фразу: “Ты не сделаешь этого со мной, моя Лакшми. Ты этого не сделаешь.”
Левон окаменел. Он судорожно глотнул, вобрав голову в плечи, да так и остался сидеть, будто утратил способность двигаться. Лана попыталась вывести его из ступорозного состояния. Взъерошив ему волосы, она мягко спросила:
- Теперь-то ты веришь мне? Ну же, прошу тебя, соберись. Наш разговор не окончен. Это было только вступление. Я еще не сказала тебе самого главного.
- Боже! Куда уж больше!
- Ты в состоянии меня слушать?
Он молча кивнул.
- Так вот. За мной тогда пришли. Очень красивый, похожий на святого, старец. Он назвался Проводником. Он-то первый и сказал мне, что у меня родилась девочка и что я должна вернуться в жизнь, чтобы вырастить ее. Я, кажется, возразила ему, что у меня есть и другие дети, почему именно ее. И,.знаешь, что мне ответил старец? Я помню всё слово в слово, будто мне вырезали эти слова на черепной коробке. Он сказал: “Она другая. Всегда помни об этом и храни ее, как зеницу ока. Она поведет вас по жизни своими путями”.
- И ты столько лет молчала?!
- Я же сказала, я боялась, что ты мне не поверишь, начнешь издеваться. Потом я стала замечать, что Вика и впрямь какая-то особенная. Не такая как все. Я наблюдала за ней в одиночку, больше, наверное, из желания убедиться, что все это со мной действительно произошло. Ее феерическое окончание high school и поступление в Berkeley чуду подобны. До сих пор не могу поверить, что такое возможно за два с лишним года пребывания в чужой стране. А ее интуиция. То, что случилось сегодня, у меня вообще не укладывается в голове. Так теперь еще добавился и твой рассказ, из которого следует, что она может, как Ванга, общаться с потусторонним миром. Кто же она, наша дочь?
- Ты пробовала говорить с ней, узнать, что она сама обо всем этом думает?
- Нет. Не знаю, почему, но не пробовала. - Теперь же меня прямо-таки распирает, а я не знаю, как это сделать.Завтра, с утра она опять укатит в свой Беркли... Вот что! Давай я сама отвезу ее в аэропорт и по дороге попробую разговорить.