* 57. Перси Редферну (Percy Redfern).
1903 г. Февраля 23. Я. П.
Dear Percy Redfern,
I think your friend who is against books and reading is quite right.
Lao Tze says: true words are not pleasant, pleasant words are not true. The wise are not learned, the learned are not wise.
The Brahmanes say that in their books there are many predictions of times in which it will rain. But press those books as strongly as you can, you can not get out of them a drop of water. So you can not get out of all the books that contain the best preceptes the smalest good deed.
Ruskin says, that the best men, those which have done the greatest good to humanity are those that we do not know of.
The chief difference between words and deeds is, that words are always intended for men for their aprobation, but deeds can be done only for God.
Though it is possible to utter words only with the intention to fulfill the will of God it is very difficult not to think about the impression w[h]ich they will produce on men and not to form them accordingly. But deeds you can do quite unknown to men only for God. And such deeds are the greatest joy that a man can experience.
As to his plan to live amongst prostitutes and tramps... I can not say that I approuve of it. Rather not. I think that to change own’s habitual life for such a one a man must [be] quite sure to be proof against the new temptations that will assail him in this new life.
This refers also to your doubts about your life.
I think that the changes in our life must come from the impossibility to live otherwise than accordingly to the demands of our conscience but not from our mental resolution to try a new form of life.
I was glad to hear all what you write about your society 1 and yourself and thank you for your letter.
Your friend Leo Tolstoy.
Дорогой Перси Редферн,
Я думаю, что ваш друг, который против книг и чтения, вполне прав.
Лао-Тзе говорит: истинные слова не бывают приятны, приятные слова не бывают истинны. Мудрые не бывают учены, ученые не бывают мудры!
Брамины говорят, что в их книгах много предсказаний о временах, когда пойдут дожди. Но жмите эти книги так сильно, как только можете, и всё же вы не выдавите оттуда ни одной капли воды. И точно так же вы не можете добыть даже малейшего доброго дела из всех книг, которые содержат наилучшие поучения.
Рёскин говорит, что наилучшие люди, сделавшие более всего добра для человечества, это те, о которых мы ничего не знаем.
Разница между делами и словами та, что слова всегда предназначаются для людей, ради их одобрения, тогда как добрые дела делаются только для бога.
Хотя и возможно произносить слова с единственным намерением исполнить волю божию, но очень трудно не думать о впечатлении, которое произведут на людей эти слова, и не выражаться в соответствии этому. Дела же можно творить совершенно скрытно от людей, только для бога. И такие дела есть величайшее наслаждение, которое человек может испытывать.
Что же касается до его намерения жить среди проституток и бродяг, то я не могу сказать, чтобы я его одобрял. Скорее нет. Я думаю, что для того, чтобы променять на такую жизнь свою обычную жизнь, человек должен быть совершенно уверен, что сможет устоять против новых искушений, которым подвергнется в новой жизни.
Это относится также и к вашим сомнениям относительно вашей жизни.
Думаю, что перемены в нашей жизни должны происходить от невозможности жить иначе, чем согласно требованиям нашей совести, а вовсе не от рассудочного решения испытать новый род жизни.
Я был рад узнать всё то, что вы пишете про ваше общество1 и про себя, и благодарю вас за ваше письмо.
Ваш друг Лев Толстой.
Печатается по копировальной книге № 4, лл. 236—237. Датируется по •отметке на письме адресата.
Ответ на письмо Перси Редферна от 4 февраля н. ст. 1903 г. о преимуществах добрых дел и самосовершенствования сравнительно с проповедью.
1 Манчестерское Толстовское общество. См. т. 73, письмо № 131.
58. М. Л. и H. Л. Оболенским.
1903 г. Февраля 26. Я. П.
Последнее (да и первое) письмо писал вам, милые мои Маша, Коля, совершенно забыв о том, что с вами Лиза.1 Как сразу я решил, что вы едете одни, так у меня и запечатлелось. А о Лизе я не то, что забываю, но всегда часто и хорошо вспоминаю, благодаря ее доброму уходу за мной и вообще доброму отношению ко мне и нашему от этого сближению. Когда вспоминаю, что она с вами, то рад за вас. Вы и так не унылы, но она подбодрит вас своей открытостью ко всему хорошему. Очень мне интересно ваше впечатление от заграницы. Новая атмосфера не может не действовать и всегда благотворно. Держитесь больше этой атмосферы чужой, интересной, а не своей. Не будь, Коля, слишком спокойно равнодушен, а удивляйся и радуйся, если есть чему. Я толстею, но не здоровею, — не могу работать. С[офья] А[ндреевна] в Москве и едет на день в Петербург, Андрюша в Москве, заболел опять сильным колитом; 40° темп[ература] была. Я с дяд[ей] Сереж[ей] усердно переписываюсь. У них всё по-старому. Нынче приезжает по телеграмме мама Ф. И. Маслов.2 Постараемся воспользоваться им и быть ему приятным. Целую вас всех.
Л. Т.
Впервые опубликовано по копии в «Современных записках» 1926, XXVII, стр. 271—272. Датируется по ответному письму Е. В. Оболенской от 17 марта 1903 г.
1 Елизавета Валерьяновна Оболенская.
2 Федор Иванович Маслов (1840—1915), помещик Орловской губ. (имение Селище), в то время председатель первого гражданского департамента Московской судебной палаты. С семьей Масловых была близка С. А. Толстая.
59. В. В. Розанову.
1903 г. Февраля 28. Я. П.
Василий Васильевич,
Очень сожалею, что вы мое — непродолжительное — молчание несправедливо приняли за нежелание познакомиться с вами и вашей женой. Я очень медленно поправляюсь и только на днях стал выходить и почувствовал себя крепче. Надеюсь, что вы теперь исполните, и ваша жена, ваше намерение посетить меня. Теперь я особенно усердно прошу вас об этом, так как мне бы было очень больно думать, что я вызвал неприятное чувство в добро расположенном ко мне человеке, которого я знаю по Н. Н. Страхову.1 Он любил и ценил вас, а я всегда с любовью вспоминаю про милого, доброго, ученого, смиренного и не по заслугам любившего меня Страхова.
Надеюсь, что до свидания. Если телеграфируете, то вышлем за вами лошадей.
Лев Толстой.
28 февр. 1902.2
Впервые опубликовано в «Летописях Государственного Литературного музея», кн. 2, М. 1938, стр. 225.
1 Николай Николаевич Страхов (1828—1896). См. т. 61, стр. 234.
2 В подлиннике дата (год) ошибочна.
Розанов был в Ясной Поляне 6 марта. По поводу его посещения Л. Л. Толстой записал: «Отец был поражен его малой образованностью» («Столица и усадьба» 1914, № 4).
* 60. Т. Л. Сухотиной.
1903 г. Февраля 28. Я. П.
Давно не писал тебе, милая Таничка, и чувствую, что виноват за это. А произошло оттого, что, во 1-х, слаб — всё сердце перебивается, хотя и крепну телом, а во 2-х, занялся Машей, ей писал, а в 3-х, работ начатых и не имеющих никогда быть конченными — без конца. Есть интересные; по старшинству так: 1) Определение жизни, философское,1 2) Воспоминания. Написано уже кое-что. 3) Х[аджи] М[урата] кончить и в нем характеристику Николая Павлов[ича] — деспотизма. 4) Фальшивый купон — тоже начато. 5) Драма, к[оторую] ты переписывала, к[оторую] я не трогал.2
А сил нет. Теперь две недели ничего не писал. Только ем, читаю и езжу кататься. Жду впечатлений Маши от заграницы. Мама в Петерб[урге], Дора едет в Швецию. У нас сейчас Фед[ор] Ив[анович] Маслов, зовет играть в винт.
Целую тебя и Мишу и твоих детей.3
Л. Т.
Датируется по расположению письма в копировальной книге № 4, лл. 240—241.
1 С первых чисел февраля 1903 г. Толстой стал записывать в Дневник свои мысли, касающиеся «философского изложения истинной жизни». См. т. 54.
2 «И свет во тьме светит». Толстой начал писать драму в 1890 г.; последний раз обращался к работе над нею в октябре 1902 г.
3 Дети М. С. Сухотина от первого брака.
* 61. П. Ройзману.
1903 г. Марта 1. Я. П.
Единственная возможность разумной, свободной (п[отому] ч[то] только проявления любви ничем не могут быть воспрепятствованы) и радостной жизни есть жизнь, целью которой поставлено благо других людей, жизнь, руководимая любовью к ближнему. Человек же, между тем, до такой степени связан своею телесною личностью, что не переставая помнит о себе, страдает, боится за себя, заботится о себе и только временами может заставлять себя помнить, заботиться, страдать за ближнего. Если он иногда и занят деятельностью, имеющей целью благо ближнего, то большей частью делает это для получения одобрения, похвалы от людей, т. е. опять же для себя. Как выйти из этого? В этом тот вопрос, который вы мне ставите.
Выход есть только один, указанный нам древней мудростью и подтвержденный христианством: прежде, чем любить ближнего, или для того, чтобы любить ближнего, надо любить бога всем сердцем и всем помышлением. Только через такую любовь к богу можно любить ближнего. Всякая любовь к ближнему, корень которой не в любви к богу: любовь к родным, к друзьям, к приятным людям, благодушие ко всем, вызываемое хорошим расположением духа, часто принимаемое за любовь, не есть та любовь, проявление которой дает смысл и радость жизни. «Если любите любящих вас, то делаете то же, что язычники», т. е. не следуете еще христианскому закону любви, корень которой в любви к богу и которая вследствие этого не ограничивается близкими и людьми, любящими нас, но распространяется на всех, на чуждых нам людей и особенно вследствие препятствия, которое она должна преодолеть, усиливается, направляясь на враждебных нам людей — любовь к ненавидящим нас и к врагам.
Только любовь к богу, т. е. любовь к истине, к добру может, если не уничтожить, то преодолеть наш эгоизм и привести нас к настоящей любви к ближнему. И любовь эта возникает не сама собой, а достигается усилием.
Прямо, непосредственно любить ближнего настоящей любовью нельзя так же, как нельзя прямо по телефону передать своей речи соседу, а надо обратиться к центральной станции. Точно так же, чтобы истинно любить ближнего, надо обратиться к богу и из любви к нему, к истине, к добру сделать усилие для того, чтобы любить ближнего.
Сообразно с этим и отвечаю на три ваши вопроса:
1) Что делать, чтобы выработать в себе любовь к людям и действительно любить их?
Нужно признавать бога, любить его и потому исполнять его волю. Воля же его в увеличении любви в себе и в других людях.
2) В каких отношениях с моей стороны к людям должна выражаться любовь?
Отношения эти бесконечно разнообразны. Любовь к богу и к ближнему, если она настоящая, безошибочно укажет, какие они должны быть.
3) Что делать, чтобы сохранить такую любовь на всю жизнь?
Помнить, что увеличение любви в себе и других есть то, что
единое на потребу, есть самое важное дело жизни, такое, для которого должно жертвовать всеми другими делами, помнить это и вызывать в себе такую любовь усилиями воли. Царство божие усилием берется. Чем чаще будет делаться это усилие, тем меньше и меньше оно будет нужно, тем больше оно будет переходить в бессознательную, радостную деятельность.
Помогай вам бог итти по этому пути.
Л. Толстой.
Печатается по копии X. Н. Абрикосова, отпечатанной в копировальной книге № 4, лл. 245—248. В ГМТ хранятся черновики трех редакций письма: автограф первоначальной редакции и две машинописные копии с собственноручными исправлениями Толстого. Датируется по отметкам на черновиках и в копировальной книге.
Ответ на письмо П. Ройзмана (Бессарабская губ.) от 22 февраля 1903 г.
* 62. В. С. Михайловой.
1903 г. Марта 6. Я. П.
Варвара Михайловна.1
Письмо и статью вашу я получил. Статью просмотрел, но, простите меня, не прочел. Не прочел п[отому], ч[то] она не представляла для меня ни малейшего интереса. Очень верю, что ваше рассуждение, подтвердив в вас вашу веру, укрепило вас в ней и дало вам успокоение. Судя по этому, вы должны думать, что и всякий человек, поставивший серьезно и искренно перед собой вопрос о смысле своей жизни, не может не установить своего отношения к жизни и Началу ее, отношения, согласного с степенью своего развития и искренностью искания истины. Я уже более 20 лет установил такое свое отношение к богу и вытекающие из такого отношения требования и с этим отношением живу с тех пор и чем дальше живу, тем больше в нем укрепляюсь, и, подходя к смерти, которую ожидаю каждый день, испытываю полное спокойствие и одинаковую радость и жизни и смерти. Верование мое несогласно с вашим, но я не говорю и не советую вам оставить ваше и усвоить мое. Я знаю, что это для вас так же невозможно, как изменить вашу физиологическую природу: находить вкус в том, что вам противно, и наоборот. И потому не только не советую вам этого, но советую держаться своего и вырабатывать его дальше, если оно подлежит усовершенствованию и развитию. Человек может верить только тому, к чему он приведен совокупностью всех своих душевных сил. Каждый из нас смотрит на мир и на Начало его в то окошечко, кот[орое] он сам проделал или добровольно избрал. И потому может случиться, что человек, кот[орый] видит смутно и у кот[орого] окошечко неясно, может перейти сам по своей воле к окошечку другого, но звать человека, который удовлетворяется тем, что он видит, от его окошечка к своему совершенно неосновательно и, по меньшей мере, неучтиво.
Все мы видим одного и того же бога, все живем по его воле и все можем, глядя на него с разных сторон, исполнять его главный закон — любить друг друга, несмотря на различие нашего на него воззрения.
Желаю вам самого важного в жизни: находить в вашей вере то спокойствие, ту неуязвимость и свободу, которые дает истинная вера в бога и закон его.
Лев Толстой.
Ясная Поляна.
6 марта 1903 г.
Написано на машинке, подпись собственноручная. Сохранился черновик-автограф, текст которого совпадает с подлинником.
Письмо и статья Варвары Сергеевны Михайловой (Москва) редакции неизвестны. Из ее письма 1906 г. выясняется, что она осуждала тогда Толстого за резкую критику церковной религии. См. т. 76.
1 Толстой ошибся: не Михайловна, а Сергеевна.
* 63. П. А. Буланже.
1903 г. Марта 7. Я. П.
Во вчерашнем № Р[усских] Ведомостей] 6-го1 фельетон из книги польского писателя «Что я такое».2 Это настоящий и сильный философ.3 (Верно, еще молодой.) Нельзя ли достать его книгу на каком-нибудь, кроме польского, языке?4
Как вы живете? Я — очень хорошо.
Л. Т.
Печатается по копировальной книге № 4, л. 251. Датируется по содержанию (ссылка на газету) и по расположению письма в копировальной книге.