Л. Т.
Датируется содержанием.
О Льве Львовиче Толстом (1869—1945) см. т. 63, стр. 199—200.
1 Письмо Л. Л. Толстого, на которое отвечает Толстой, неизвестно.
2 Дора Федоровна Толстая, рожд. Вестерлунд (1878—1933), жена Л. Л. Толстого. Лев Львович ездил в Англию, она оставалась в Швеции у своих родителей.
3 См. письма к В. Г. Черткову, написанные в июле 1901 г., т. 88.
4 Софья Владимировна Панина, владелица имения в Гаспре.
5 Беременность Т. Л. Сухотиной кончилась неблагополучно. 12 ноября родился мертвый мальчик.
6 [возврат болезни,]
7 Сергей Михайлович Сухотин (1887—1926), третий сын М. С. Сухотина от первого брака.
8 Дочери М. Н. Толстой Елизавета Валерьяновна Оболенская (1852—1935) и Варвара Валерьяновна Нагорнова (1850—1921).
9 Сын Л. Л. Толстого, Павел (р. 1900).
10 Тесть и теща Л. Л. Толстого Эрнст Вестерлунд (1839—1924), шведский врач, и его жена Нина Вестерлунд.
134. Г. С. Шопову.
1901 г. Августа 10. Я. П.
Любезный друг Георгий,
Письмо ваше я получил уже давно1 и очень был рад и благодарен вам за него, но не отвечал по нездоровью и множеству дел. Пожалуйста, продолжайте извещать меня о своем положении.
Как вы переносите заключение? Строго ли оно? Допускают ли к вам посетителей, дают ли книги? Еще известите меня о своем семейном положении. Есть ли у вас родители? Кто родные и как они относятся к вашему поступку? Не могу ли я чем-нибудь быть полезен вам? Если есть возможность, то переводите мне свои письма по-русски, а если нельзя, то пишите как можно разборчивее, чтобы можно было прочесть каждую букву. Тогда я добираюсь до смысла. Может быть, вам также трудно читать мои письма, но я думаю, что вы должны лучше понимать по-русски, чем мы по-болгарски. То, что судят вас не за причину отказа, а за неисполнение военных приказаний — это они всегда делают. Им больше делать нечего. И я истинно жалею их. И вы, находящийся в их власти и лишенный ими свободы, все-таки должны сожалеть об них. Они чувствуют, что против них истина и бог, и цепляются за всё, чтобы спастись, но дни их сочтены. И та страшная революция, которую вы производите, не разбивая бастилию, а сидя в тюрьме, разрушает и разрушит всё теперешнее безбожное устройство жизни и даст возможность основаться новому. Я все свои последние силы употребляю на то, чтобы служить в этом богу, и, если можно вам доставить, я бы рад был переслать вам то, что я писал об этом.
Братски целую вас.
Лев Толстой.
10 августа 1901.
Печатается по копировальной книге № 4, лл. 103—104. Опубликовано в издававшемся в Швейцарии П. И. Бирюковым журнале «Свободная мысль» 1901, 16, стр. 250; в ПТСО, № 247 напечатано с неверной датой: «10 августа 1910 г.».
Ответ на письмо Г. С. Шопова от 14 июня 1901 г.
1 Получено в Туле 19 июня 1901 г. (почт. шт.).
135. В. Г. Черткову от 12 августа.
136. Т. П. Богатикову.
1901 г. Августа 15. Я. П.
Любезный брат Тихон,
Сожалею, что не знаю отчества. Письмо ваше доставило мне большое удовольствие. Вы четвертый священник, в котором я встречаю полное согласие, не с моими взглядами, а с сущностью учения Христа, которое в настоящем его значении доступно младенцам и не может вызывать разногласия. И это мне очень радостно. Одно в вашем письме немного смутило меня. Это ваше упоминание о метафизике и церковности. Боюсь, что у вас составилась своя метафизика, или вы держитесь церковной метафизики, которая дает вам возможность с вашими взглядами оставаться священником. По тому, что вы служите 10 лет, я заключаю, что вы еще молодой человек и годитесь мне в сыновья, если не в внуки, и потому я позволю себе дать вам непрошенный совет о том, как, по моему мнению, должен поступать священник, освободившийся от суеверия и понявший учение Христа в его настоящем значении и желающий следовать ему. Часто, находясь в положении, не соединимом с следованием учению Христа, каково положение военного и священника, люди придумывают или усваивают себе какую-нибудь сложную запутанную систему метафизики, кот[орая] должна оправдать их положение. Вот от этого соблазна я бы хотел предостеречь вас. Для христианина нет и не может быть никакой сложной метафизики. Всё, что можно назвать метафизикой в христианском учении, состоит в простом, понятном всем положении, что все люди сыны бога — братья и потому должны любить и отца и братьев и вследствие этого поступать с другими так же, как желаешь, чтобы поступали с тобой. Я думаю, что всякая метафизика сверх этого от лукавого и придумана только затем, чтобы примирить свое непримиримое с христ[ианским] учением положение. Есть еще священники — я знаю таких — кот[орые], чувствуя несовместимость своего положения с чистым пониманием христианства, думают оправдаться тем, что в их положении они легче могут бороться с суевериями и распространять христианскую истину.
Полагаю и такое положение еще более неправильным. В религиозном деле цель не может оправдывать средства уже п[отому], ч[то] средства отступления от истины уничтожают всякую возможность достижения цели, состоящей в получении1 истины. Главное же то, что ни один человек не призван к тому, чтобы научать других (Мф. XXIII, 8, 9), а только к тому, чтобы самому совершенствоваться в истине и любви. И только через это совершенствование себя (без всякой мысли о других) может человек действовать на других.
Простите, что возражаю вам на то, что вы не говорили, и, может быть, и не думаете, но, получив сильное и радостное впечатление от вашего письма, мне захотелось высказать всё, что я думал о трагическом положении священника, познавшего истину, и о наилучшем выходе из этого положения и об опасностях этого положения. Лучший выход из этого положения — героический выход — по-моему, тот, чтобы свящ[енник], собрав своих прихожан, вышел к ним на амвон и вместо службы и поклонов иконам, поклонился бы до земли народу, прося прощения у него за то, что вводил его в заблуждение. Второй выход тот, кот[орый] избрал лет 18 тому назад замечательный человек, покойник, знакомый мне, из Вятской семинарии, священник Аполлов, служивший в Ставропольской эпархии. Он заявил архиерею, что не может по изменившимся взглядам продолжать священствовать. Его вызвали в Ставрополь, и начальство и семейные так мучили его, что он согласился вернуться на свое место, но, пробыв меньше года, не выдержал и опять отказался и расстригся. Жена оставила его. Все эти страдания так повлияли на него, что он умер, как святой, не изменив своим убеждениям и, главное, любви.2
Это второй выход, но я знаю, как он страшно труден, ввиду семейных отношений всякого священника и окружающей его среды, и потому я вполне понимаю и никак не осуждаю священника, к[оторый] по слабости остается священником, несмотря на то, что не верит в то, что делает. Одно, что я говорю и позволяю себе советовать вам (совершенно то же я советую людям христианам, от кот[орых] требуют солдатской службы), это то, чтобы не употреблять свой рассудок на ухищрения, посредством кот[орых] представлялось бы, что, поступая дурно, я поступаю хорошо. Только бы человек держал перед собой истину во всей ее чистоте, не кривил бы душой, и он найдет средство поступить наилучшим, смотря по своим силам, образом. Священник, понимающий истинно христианское учение, должен, по моему мнению, как и всякий христианин, делать первое: стремиться познать истину во всей ее чистоте и полноте, независимо от своего положения, и, второе, по мере сил изменять свое положение, приближая его к познанной истине. (Приближение это делается само собой, если человек искренен.) Насколько же человек приблизится (священнику это очень трудно, так как его положение не только далеко, но противуположно, враждебно истине), насколько и как он приблизится, это дело его с богом, о кот[ором] посторонние судить не могут. Братски приветствую вас. Адреса моих друзей за границей выписываю. Оба человека эти такие, на кот[орых] можно во всем положиться вполне.
Любящий вас брат
Лев Толстой.
15 авг. 1901.
Англия. England, Christchurch, Hants. Vladimir Tchertkoff. Адрес Влад. Григ. Черткова. Швейцария. Suisse, Genève, Onex. Paul Birioukoff. Адрес Павла Иван. Бирюкова.
Печатается по копировальной книге № 4, лл. 119—125. Приписка рукой М. Л. Оболенской. Впервые опубликовано, без указания фамилии, под названием: «Письмо к православному священнику» в «Свободном слове» 1902, 2, столб. 5—7; в ПТС, I, № 209 напечатано без указания точной даты, под названием: «Письмо к православному священнику».
Тихон Петрович Богатиков — священник с. Лосево Воронежской губ. Под псевдонимом «Св. Т. Черкасский» писал в газетах о положении духовенства.
В письме от 27 июля 1901 г. Богатиков критиковал высшее духовенство, выражал сочувствие Толстому по поводу отлучения и спрашивал, куда и как ему направлять свои статьи, чтобы они печатались, так как большинство статей, посылаемых им в петербургские газеты, задерживается цензурой.
1 Это слово плохо скопировалось, и в чтении его возможна ошибка.
2 Александр Иванович Аполлов (1865—1893), сельский священник, в 1893 г. снявший сан. См. т. 65, стр. 31.
* 137. Я. П. Колосовскому.
1901 г. Августа 15. Я. П.
Любезный брат,
Я получил ваше письмо, когда был болен, и первое и второе, и не отвечал вам, несмотря на то, что письма эти были мне очень радостны, во 1-х п[отому], ч[то] боялся компрометировать вас, во 2-х, был слаб и, в 3-х п[отому], ч[то] хотелось возразить вам на выраженную вами мысль о том, что вы остаетесь священником п[отому], ч[то] можете легче воздействовать на народ и что в этом случае цель оправдывает средства, но не имел времени сделать это, как мне хотелось. Теперь, получив письмо еще от одного священника, согласного во взглядах со мною и потому несогласного с православием, к[оторо]му он служит, я написал ему подробное письмо о том сложном и трагическом положении, в к[отором] находится в наше время всякий искренний и просвещенный священник. Посылаю вам это письмо, предполагая, что оно для вас может быть не лишено интереса. Братски приветствую вас и от всей души желаю вам найти наилучший выход из того тяжелого положения, в к[отором] вы находитесь.
Полюбивший вас брат ваш
Лев Толстой.
14 августа 1901.
Дата Толстого ошибочна. Основание датировки: к письму была приложена копия письма к Богатикову от 15 августа; оба эти письма в копировальной книге отпечатаны рядом и, очевидно, написаны в один день — 15 августа.
Яков Павлович Колосовский (р. 1866) — священник с. Калеевки, Черниговской губ. Религиозно-философскими произведениями Толстого интересовался с начала 1890-х гг. В 1929 г. снял сан.
Ответ на письма Колосовского от 2 февраля и 18 марта 1901 г. В первом он сообщал о своем намерении распространять произведения Толстого, во втором выражал сочувствие по поводу отлучения.
138. Э. Бурдери (Е. Bourdery).
1901 г. Августа 15/28. Я. П.
Cher Monsieur,
Je viens de recevoir votre lettre et je vous remercie pour les sentiments que vous m’exprimez. Je v[ou]s suis reconnaissant aussi pour les citations que vous y faites d’Aug[uste] Sabatier.1 Je regrette beaucoup de ne connaître cet homme éminent que de nom et de réputation. La citation que v[ou]s faites de sa manière de comprendre le christianisme, me prouve que j’aurais dû être en complète com[m]union d’idées et de sentiments avec lui, ainsi qu’avec v[ou]s et tous ceux qui partagent ses idées. Il y a cependant un point sur lequel je ne suis pas d’accord avec vous: c’est l’idée que vous avez de la nécessité d’une église et, par suite, — de pasteurs, c. à d. gens revêtus d’une certain[e] autorité. Je ne puis pas oublier le verset 8 et 9 de XXIII Mathieu, non pas parceque c’est un verset de l’évangile, mais parceque c’est une vérité pour moi parfaitement évidente, qu’il ne peut pas y avoir de pasteurs, de maîtres, de directeurs entre chrétiens, et que c’est precisement cette contravention à la loi évangelique, qui à rendu presque nulle jusqu’ à présent la prédication de la vraie doctrine chrétienne. Selon moi l’idée maîtresse de la doctrine chrétienne est le rétablissement de la relation directe entre Dieu et l’homme. Tout homme qui prétend se faire l’intermédiaire de cette relation empêche celui qu’il veut diriger de se mettre en contact direct avec Dieu et — ce qui est le plus grand mal — s’éloigne tout à fait soi-même de toute possibilité d’une vie chrétienne. Selon moi s’est le comble de l’orgueil, le péché qui éloigne le plus de Dieu — de se dire que je suis en état d’aider les autres à bien vivre et à sauver leur âme. Tout ce que peut faire un homme qui tâche de suivre la doctrine chrétienne, c’est de tâcher de se perfectionner autant que possible (Math. V. 48), employer à ce perfection[n]ement toutes ses forces, toute son énergie. Ceci est le seul moyen d’agir sur ses prochains, de les aider dans la route du bien. Si l’église existe personne ne peut en connaître les bornes ni savoir s’il en est un membre. Tout ce que peut désirer et espérer un homme, c’est d’en faire partie, mais jamais personne ne peut être sûr de l’être et encore moins supposer qu’il a le droit et la possibilité de diriger les autres.
Je v[ou]s prie, cher Monsieur, de m’excuser pour la franchise avec laquelle j’expose mon opinion contraire à la votre et de croire aux sentiments de sympathie et de considération avec lesquels je me dis votre serviteur.
Léon Tolstoy.
26 Août 1901.
Милостивый государь,
Я только что получил ваше письмо и благодарю вас за выраженные вами чувства, а также за приведенные выдержки из Огюста Сабатье.1 Я очень жалею, что знал этого выдающегося человека только по имени и отзывам о нем. Выдержка о его манере понимания христианства, которую вы приводите, доказывает мне, что я мог бы быть в полном единении мыслей и чувств с ним, так же, как и с вами и со всеми, кто разделяет его взгляды. Но все-таки есть пункт, в котором я с вами не согласен — это ваша идея о необходимости церкви и, следовательно, пасторов, т. е. людей, облеченных некоторой властью. Я не могу забыть 8 и 9 ст. XXIII гл. от Матфея не потому, что это евангельские стихи, но потому, что для меня это очевидная истина, что не может быть пасторов, учителей и духовных руководителей между христианами и что именно это нарушение евангельского закона до сих пор обращало почти в ничто проповедь истинного христианского учения. По-моему, основная идея христианского учения есть восстановление непосредственного общения бога с человеком. Всякий человек, который думает стать посредником в этом общении, мешает тому человеку, которым он хочет руководить, прийти в непосредственное соприкосновение с богом и — что есть худшее зло — совершенно удаляет себя самого от всякой возможности христианской жизни. По-моему, это есть верх гордости, грех, наиболее удаляющий от бога, если сказать себе, что я в состоянии помогать другим хорошо жить и спасать их души. Всё, что может делать человек, старающийся следовать христианскому учению, — это совершенствоваться, сколько возможно (Матф. V, 48), употреблять на это совершенствование все свои силы, всю свою энергию. Это единственное средство влиять на своих близких, помогать им на их пути к добру. Если церковь существует, никто не может знать ее пределов, ни того, состоит ли он ее членом. Все, чего может желать и на что может надеяться человек, это участвовать в ней, но никто не может быть уверенным в этом и еще менее предполагать, что он имеет право и возможность управлять другими.
Прошу вас, милостивый государь, извинить меня за откровенность, с которой я излагаю свое мнение, противоположное вашему, и верить чувствам симпатии и уважения, с которыми я остаюсь вашим покорным слугою.