– Да, смотрю я только положительно! – Буряк энергично поднялся со скамейки. – Прямо сейчас зайду к Шаталину Василию Кирилловичу – это старший советник, и с ним в два счета все уладим.
– Постой, постой! Не горячись! – Гуров жестом остановил Буряка. – Ты шел пообедать? Вот! В нашей работе есть святое правило: обед не может отменить даже атомная бомбардировка. Сначала надо подкрепиться, а потом уже все остальное.
– Понял! – явно кипя избытком внутренней энергии, Костя кивнул и добавил: – Кстати, рисунки уже готовы. Сейчас я – быстренько в столовую, к Василию Кирилловичу и несу рисунки вам. Сюда принести?
– Да, да, мы будем здесь, – подтвердил Крячко.
Когда Буряк своим «скороходным», бегущим шагом направился к столовой, глядя ему вслед, Стас рассудил:
– А по-моему, зря он комплексует! Нормальный парень… чего боится?.. Ладно! Приступаем к расширению своего поля деятельности. Сейчас я беру фото Горбылина и с Костей дую в тот магазин. Если в «Кондоре» его никто не опознает, пойдем по всем прочим торговым точкам на обозримой дистанции.
Опера в общих чертах обсудили все основные варианты поиска людей, знавших Горбылина. Если таковых удастся найти, это значительно повысит шансы определить реальную причину его смерти. А случись выяснится, что она насильственного характера, уже можно будет наметить конкретных подозреваемых.
– Ну а я… – что Лев хотел сказать дальше, Крячко так и не услышал, поскольку в кармане у Гурова запиликал телефон спутниковой связи.
– Петруха!.. – доставая телефон, обронил Лев и, поздоровавшись с Орловым, насмешливо поинтересовался. – Тебе какого черта не спится в такое время? Дело-то уже, поди, к часу ночи близится?
– Здорово, Лева! Привет и Стасу. Как вы там, что у вас? Осваиваетесь? – усталым голосом спросил генерал.
– Параллельно с работой осваиваемся, параллельно с акклиматизацией работаем. Есть уже и кое-какие результаты…
Гуров рассказал об итогах встреч с сотрудниками и персоналом посольства. Услышанное Орлов оценил однозначным: «Молодцы!» Предположения оперов, что смерть Горбылина может быть не связана с естественными причинами, он полностью поддержал, порекомендовав работать, не считаясь со временем.
– Если что – командировку продлим, денег пришлем. Вы только, случись задержаться, не забудьте вовремя обменять обратные билеты, – посоветовал он.
Посетовав на то, что нет возможности послать в Мексику своих, главковских криминалистов во главе с Дроздовым – уж, они бы, по мнению генерала, как должно навели бы шороху с установлением причин смерти, он порекомендовал «на мексиканцев надеяться, а самим не плошать».
– Ты глянь, каков метеор! – в этот момент хохотнул Стас, глядя в сторону направляющегося к ним Буряка. – Ну, Костя! Мухой обернулся. Уже вон и рисунки несет.
В телефоне на какой-то миг установилось полное молчание.
– Гм! О чем это он там? Кто, куда и какой мухой обернулся? О каких рисунках речь? – недоуменно спросил Орлов.
– Сотрудник посольства, которого планируем задействовать, – внес ясность Гуров. – Парень пусть и не «девяностого генеральского размера», а всего лишь сорок шестого, зато отлично знает испанский и великолепно рисует.
Услышав его последние слова, Буряк смущенно порозовел и протянул несколько листов бумаги, на которых в карандаше в рост, фас и профиль был изображен кряжистый мексиканец лет пятидесяти, с тяжелым, хмурым взглядом. Художник-самоучка сумел передать не только черты лица этого человека, но и его характер.
– Супер! – оценил Лев, лишь мельком взглянув на работы Константина. – Это я о портретных зарисовках, где изображен какой-то знакомый Горбылина из местных… – пояснил он Орлову.
– Ну и отлично! – удовлетворенно откликнулся тот. – Ну, а рабочих версий пока никаких?
– Кое-какие наметки есть, но говорить об этом пока преждевременно, – уведомил Гуров. – Слушай! Ты выйди на Минобороны, запроси у них информацию о Горбылине. Где-то в начале двухтысячных у него была серьезная черепно-мозговая травма. Узнай, по какой причине. Пусть выяснят у его бывших сослуживцев. Судя по его репутации в среде дипломатов, треплом он был порядочным. Его рассказ о том, как он ударился головой об БМП во время войсковых учений, у меня почему-то вообще никакого доверия не вызывает.
– Хорошо, займемся, – пообещал Орлов. – Подключу Жаворонкова и Прохорова. Хлопцы проворные, разузнают быстро. Только информация будет ближе к вашей полночи. Или к вашему завтрашнему утру. Устроит?
– Безусловно! – согласился Лев. – Ради такого дела можно и под утро позвонить.
Когда он сунул телефон в карман, Крячко, рассматривая рисунки, озабоченно отметил:
– Кстати! Нам с тобой стоило бы обзавестись местными симками, чтобы быть постоянно в контакте. У тебя же мобила на две симки?
– На две, на две… Я вообще-то уже и сам об этом думал, – Гуров взглянул на Буряка. – Есть где-нибудь поблизости салон сотовой связи?
– Да, вон в ту сторону, вправо от ворот пройти, и там можно купить, – закивал тот. – Можем прямо сейчас сходить. Василий Кириллович дал «добро», и я теперь в любое время могу с вами ездить по городу, вне зависимости от того, сколько это займет.
– Отлично! – одобрил Стас. – Тогда – вперед. Сейчас возьмем у кадровиков фото Горбылина и – айда по городу!
– Давайте, парни! – Лев поднялся со скамейки. – Пока занимайтесь с кадровиками, а я сейчас забегу к Еринцову, попрошу его через полчаса собрать всех подчиненных – дворников, шорников, сантехников и хорошенечко с ними побеседую. Эти люди чаще всего бывают наилучшими источниками информации. О, кстати! Стас, возьми портреты этого мексиканца фас и профиль, с Костей зайдите к ближайшее отделение полиции, пусть посмотрят – вдруг этот тип есть у них в картотеке?
– Дельная мысля! – вскинув большой палец, одобрил Крячко. – Ну, давай, минут через пять-десять встретимся у ворот.
Они разошлись, каждый в свою сторону. Станислав и Буряк направились к зданию диппредставительства, а Гуров поспешил к жилому корпусу. Войдя в холл, он постучал в дверь кабинета коменданта. Тот оказался на месте и, выслушав визитера, пообещал, что через полчаса оперуполномоченный сможет увидеться со всеми работниками подсобных служб.
– …Если желаете, можете с ними беседовать даже в этом кабинете, – великодушно предложил он.
Поблагодарив Еринцова за вполне своевременное содействие, уже собираясь уходить, Лев неожиданно спросил:
– Виталий Валентинович, а вот на территории посольства вам самому не доводилось сталкиваться с ядовитыми представителями местной фауны – пресмыкающимися, членистоногими?
Тот, озадаченно помолчав, пожал плечами.
– Честно говоря, ни разу… Может, дворнику доводилось видеть этих тварей? Тут, понятно, как и во всяких тропиках, ядовитой живности хватает, но лично сам – нет, не видел и даже не слышал от других. Понимаете, мы же в мегаполисе! Тут потоки машин, людей, загазованность, дворники метут, всякими дезосредствами и посыпают, и поливают. Тут едва ли выживет хоть какая-то тварь, будь она даже трижды ядовитая. Если вы предполагаете, что Горбылин умер от укуса змеи или паука, то их бы нашли во время обыска. Местные полицейские там все обшарили. Ничего не было.
– Хорошо… – Гуров вздохнул. – Разумеется, в профессионализме своих коллег я не сомневаюсь, но… Осмотреть квартиру лично считал бы крайне необходимым. Давайте так… После общения с обслуживающим персоналом возьмем с вами пару понятых, и я сам осмотрю квартиру Горбылина еще раз.
– Пожалуйста, пожалуйста! – снова согласился комендант. – Организуем.
Когда Лев подошел к воротам, ни Стаса, ни Буряка там не оказалось. Узнав у охранников, что опер Крячко и третий секретарь Буряк за пределы территории не выходили, он удивленно оглянулся – где это они там застряли?
Минут через пять ожидания увидел, как из здания наконец-то вышли Костя и Станислав. Причем Буряк лучился от счастья.
Лев сразу же понял, чем вызвано блаженное выражение лица Константина. «Похоже, Костя объяснился-таки со своей Женей. И карта ему выпала козырная…» – подумал Гуров.
– Все в порядке? – прищурился он, сохраняя невозмутимый вид.
– Лев Иванович, вы – гений! А Станислав Васильевич – вообще просто супермолодец! – с ликованием в голосе объявил Буряк. – Да, теперь – все в полном порядке!
Они через проходную вышли на шумную, людную улицу, и Костя в деталях рассказал о произошедшем.
…Когда они со Стасом поднялись на второй этаж и направились в кадровую службу, Буряк в какой-то миг невольно остановился, словно налетел на каменную стену. Удивленно оглянувшись, Крячко увидел, что его спутник с позеленевшим лицом и широко раскрытыми глазами напряженно смотрит куда-то в глубь коридора, где стояла молодая, весьма привлекательная особа, которая с кем-то говорила по сотовому телефону. Мгновенно оценив ситуацию, Станислав строгим тоном поинтересовался:
– Это – она? – окинув внимательным взглядом Буряка, чья макушка едва достигала его плеча.
Тот в ответ лишь чуть заметно кивнул и попытался что-то сказать, но слова застряли где-то в гортани, обратившись в маловразумительное междометие. Понимающе усмехнувшись, Крячко вполголоса непререкаемым тоном отчеканил:
– Значит, так! Ты сейчас к ней подходишь и говоришь ей все, что должен был сказать. Понял? Ты, вообще-то, хотя бы представляешь, о чем и как надо говорить?
– Да, Лев Иванович мне объяснил… – Костя наконец-то обрел дар речи.
– А-а, ну тогда все упрощается! Иди и говори, как подобает мужчине. Иди же, черт побери! Пока она стоит, пока нет лишних глаз и ушей. Чего ждешь?! Ну?!! – Стас толкнул Буряка в спину, и тот, видя, что Женя, положив телефон в сумочку, уже собирается уходить, на непослушных, ватных ногах побежал вслед за ней.
Стас, делая вид, что его очень интересует форма плафонов под потолком, краем глаза наблюдал за происходящим. Он видел, как, догнав девушку, Костя взял ее за руку и торопливо, захлебываясь, что-то начал говорить. Та, как видно, ошеломленная его словами, стояла не двигаясь, полностью потеряв способность хоть что-то сказать в ответ. Когда Буряк закончил свой «спич», он еще некоторое время не отрываясь смотрел на недвижимо замершую Женю. Но, не дождавшись ее ответа, выпустил руку и, пожав плечами, медленно пошел назад.
«Ну, ты, балда, чего думаешь-то?! Хоть слово-то ему скажи!..» – мысленно потребовал Станислав, и Женя, словно услышав его мысли, дрогнула и негромко окликнула:
– Костя, подожди!
Теперь уже она, цокая каблучками, догнала Буряка и, тоже взяв его за руку, о чем-то заговорила со смущенно-виноватой улыбкой. Потом, быстро коснувшись губами его щеки и заливаясь краской, торопливо ушла. Константин, обернувшись к Крячко, был совершенно не похож на себя недавнего. Теперь это был совсем другой человек. Он как будто стал выше и даже раздался в плечах. Подойдя к Станиславу, Буряк сжал его запястье своими тонковатыми, но на удивление жесткими и крепкими пальцами, и взволнованно сообщил:
– Станислав Васильевич, она сказала, что хочет со мной видеться и что все эти годы думала обо мне! Я не могу поверить тому, что прямо сейчас произошло… Господи! Не свихнуться бы от такого счастья!
Рассмеявшись, Крячко приятельски хлопнул его по плечу и сказал:
– А вот этого не надо! Как говаривал один мультяшный герой: дело-то житейское! Воспринимай это как должное, как заслуженную награду за свое долготерпение, за свою наконец-то проявленную смелость. Думай теперь о будущем. Как будете с Женей строить свою дальнейшую жизнь, как не наломать дров, чтобы очень скоро не разочаровать ее и не разочароваться самому. Жизнь штука хитрая. Знаешь, следом за эйфорией наступают обычные, скучные будни. И вот они-то и становятся проверкой, насколько серьезно все то, что вас связывает. Уловил?
Костя, все еще не в силах справиться со своими чувствами, улыбаясь, часто-часто закивал в ответ.
…Шагая по улице, заполненной смуглолицыми горожанами мексиканской столицы, самых разных оттенков кожи – от бледновато-румяного до темно-коричневого, опера и их спутник разговаривали «за жизнь», в контексте только что происшедшего.
– Вообще-то, в нашей жизни полно парадоксов, – шагая по выстеленному плиткой тротуару, философствовал Гуров. – Я никогда не мог понять, почему вопросами демографии у нас очень часто занимаются или какие-то импотенты, или занудные, фригидные тетки. А я бы, наоборот, на это направление деятельности ставил самых отборных бабников, но романтиков…
– А такие бывают? – подначивая, уточнил Станислав.
– Один из них идет рядом со мной и периодически задает глупые вопросы, – в тон ему ответил Лев.
Все трое громко рассмеялись, обращая на себя внимание местных жителей.
– Мы не слишком неправильно ведем себя с точки зрения местного уличного этикета? – приглушив голос, Гуров обернулся к Буряку.
Тот, безмятежно улыбаясь, уведомил, что здешний народ и сам довольно-таки эмоционален и поэтому живость чужой натуры воспринимает нормально. Вот нытье и меланхолия здесь не в почете. Лев в знак одобрения кивнул и продолжил:
– Так вот, в ведомствах ответственными за демографию я назначал бы бабников-романтиков и сексапильных эротоманок. Гарантирую, что наша демография тут же рванула бы в гору. У них же совсем другая энергетика, совсем иные подходы…
– Мы пришли! – объявил Буряк, указав на встроенный в здание магазин электроники.
Купив себе СИМ-карты местного оператора, приятели обменялись номерами. Заодно произвели обмен номерами и со своим добровольным гидом.
– Ну вот, – выходя на улицу, удовлетворенно отметил Стас. – Теперь и у нас есть нормальная, современная связь. Ну, что, Лев, ты в посольство? Давай! А мы тогда прямо сейчас зайдем в полицию. Костя, ты ж вроде говорил, что отделение где-то тут, совсем рядом? Вот! Ну а потом пойдем искать «герл-френд» нашего усопшего.
…Вернувшись в посольство и испытывая дикое желание немедленно лечь и уснуть, Гуров обосновался в кабинете Еринцова, и к нему по одному потянулись технические сотрудники, обеспечивающие жизнедеятельность представительства. Первым зашел дворник Георгий Зайцев, как оказалось, муж уже шапочно знакомой Льву завпищеблоком Антонины. Их семья в Мехико работала уже около десяти лет. Здесь уже подросли их дети. И именно поэтому чета Зайцевых начала подумывать о возвращении в Россию, чтобы те, вжившись в мексиканскую среду, не захотели остаться здесь насовсем. Что касается Горбылина, то его дворник оценил однозначно: балабол.
– Мне в нем сразу не понравилась эта его спесь… – приглаживая усы, повествовал Зайцев. – Нет, перед теми, кто рангом выше, он стелился прямо ковриком придверным. А вот к людям, кто рангом пониже, отношение было совсем другое.
Это Георгий заметил, когда Горбылин еще только прибыл в посольство. Первый раз увидев врио атташе во время уборки территории, он, как и обычно, как и со всеми прочими, вежливо с ним поздоровался. Но на его «Доброе утро!» Горбылин в сторону дворника лишь чуть покосился («Как будто на блоху какую глянул», – особо подчеркнул Георгий) и что-то маловразумительное буркнул в ответ… То ли «Тьфу!», то ли «Пошел ты!»
На следующий день, увидев чванливца, Зайцев отвернулся, сделав вид, будто его не замечает. Тот сразу ударился в амбиции: «Ты почему это не здороваешься?! Ты чего это о себе возомнил?!» – на что дворник спокойно, с достоинством ему ответил: «Тут холуев нету!» Это настолько уязвило врио атташе, что тот немедленно помчался к Еринцову с претензиями. Виталий Валентинович его выслушал, но сказал то же самое: «Тут холуев нет!»… Покачав головой, Георгий от души рассмеялся.
Каких-либо контактов Горбылина с гражданами Мексики и других государств дворник не замечал. Врио атташе на встречи с мексиканскими коллегами ездил на штатном «БМВ» и прогуливаться пешком выходил нечасто. Впрочем, как-то раз Георгию удалось заметить, как в некотором отдалении от территории посольства Горбылин садился в машину яркой блондинки с мексиканскими чертами лица. Девушка была одета небедно, да и ее машина, чувствовалось, стоила немало. Ее номер дворник не запомнил, но цвет и марка машины память сохранила – это был черный «Роллс-Ройс».