Когда я добрался до паба, он уже был забит битком — слухи дошли до каждого. Там оказались едва ли не все, и все эти люди были на взводе. Нервозность заполняла пространство, собравшиеся только и делали, что глядели в окна. Фанаты «Сити» еще только-только начали собираться в своих пабах, а мы уже были на их территории. Мы ждали сигнала к атаке и потому расставили мальчишек-дозорных по всей длине Эштон-роуд. Все были наготове.
И вдруг в паб влетел, запыхаясь, один из наших дозорных: «Они идут, их там до хрена!» Мы не успели сразу же выбежать из паба, потому что следовало захватить с собой пивные кружки и пепельницы. Когда же мы оказались на улице, раздался нечеловеческий рев, и стороны рванули вперед, стенка на стенку. Это была довольно мерзкая и жестокая картина, но к тому времени ничего нового для меня в ней не было. Уже не было так страшно, инстинкт самосохранения притупился спокойная жизнь обрыдла. Пришла жажда нового — выцепить ублюдка из толпы, врезать ему ногой, потом отметелить кулаками Я был чертовски уверен в себе, адреналин бил через край, пришла мания величия, хотя нет, только не мания, мы действительно были выше их на голову. Поначалу нам удалось показать себя причем очень даже неплохо, однако враги сильно превосходили нас в численности, что позволило им перейти в наступление. Чем больше ублюдков отправлялось мною в нокаут, тем больше их появлялось — казалось, этим козлам вообще нет числа; к тому же, как ни странно, на горизонте не было ни одного полицейского. Да, их было значительно больше, но в этом не было ничего удивительного. Оглядевшись, я убедился в том, что беспокоиться особо не стоило — мы прочно удерживали свои позиции. Как вдруг фанаты «Сити» стали с ярко выраженным беспокойством смотреть на то, что происходило за нашими спинами. Как оказалось, через Эштон-Парк нам на подмогу неслась огромная толпа других болельщиков «Ровере», заряжавших ласкающее слух «Мы — Тоут Энд!», «Мы — Тоут Энд!». Когда наше подкрепление прибыло, разборка была уже практически закончена. Фанаты «Сити» бросились спасаться бегством, а мы их с улюлюканьями преследовали. Забив такой «гол», мы повели в матче «Ровере» — «Сити» со счетом 1: 0.
Однако на этом все не закончилось. Спрятав клубные шарфы, мы сразу направились к трибуне «Ист Энд», где засели фанаты «Сити». Там уже стояли полицейские, готовые нас обыскивать. А в моем рукаве болталась та самая металлическая планка — я так и не смог ей воспользоваться на улице. Но остальные-то как раз успели воспользоваться своими, так что у некоторых моих спутников были серьезные травмы. Я уже не мог выбросить свое оружие, оставалось лишь просто затаить дыхание, позволив душе уйти в пятки. Но, похоже, у закона в тот день был выходной — они не только ничего не сделали, чтобы покончить с дракой на «Эштон Роуд», но и не проявляли никакого интереса к сотне весьма сомнительных ребят, выстраивающихся в очередь, чтобы пройти на трибуну фанатов «Сити». Так что мы спокойно проходили по одному или по двое, потихоньку скапливались, и никто из нас не начинал буянить раньше времени. Все дожидались момента, когда окончательно соберется наш боевой состав.
Мы четко выполняли команду лидера, переданную шепотом: «Всем сидеть тихо, чтоб я слова не слышал, пока полностью не проникнем на их трибуну». «Ист Энд», к слову сказать, была узкой и длинной, а козырек — не больше трех метров. Мы расположились в самом ее центре, за основной группой фанатов «Сити». Но если ты уже стоишь в центре, то выбить тебя оттуда очень сложно. Мы хорошо знали, что можем положиться друг на друга: колеблющихся и растерянных там попросту не было. Пока остальные занимали свои позиции, мы попытались смешаться с толпой, а кое-кто даже принялся скандировать ненавистное: «Си-ти! Си-ти!» Но я так не мог, потому что это слово обязательно застряло бы у меня комом в горле. Вот так мы и стояли, не сводя глаз с нашего главного. Никакого определенного сигнала выработано не было, оставалось просто дожидаться момента, когда что-нибудь произойдет. Ну да ничего, потерпим, ведь этих подонков ожидал такой шок, от которого они никогда не отойдут. Сами того не желая, фанаты «Сити» подлили масла в огонь, начав скандировать: «Ровере, Ровере, где же вы?» Они пытались насмехаться над фанатами «Ровере», собравшимися на противоположной трибуне, не ведая о том что враг уже среди них, дураков, прямо под носом Реакция последовала незамедлительно: «Тоут, Тоут, Тоут Энд! Тоут, Тоут, Тоут Энд!!!» Затем наступило мгновение тишины, чтобы их нижние челюсти отвалились, как трусы с проститутки. И когда они осознали что «Тоут Энд» в полном составе собрался на их трибуне, то страшно запаниковали, а затем началось форменное сумасшествие. Те, кто стоял к нам поближе, пытались убежать, но бежать было некуда — так что они метались, как бараны на скотобойне. Я видел, как одному несчастному заехали ботинком по лицу, после чего он повалился на землю, а это самое неудачное место в такой ситуации. Естественно, в ход пошли «аргументы»* — большей частью палки и арматура, хотя некоторые из нас носили с собой ножи применяемые в те времена очень редко.
* Фанатский термин, употребляемый в отношении предметов, которые хулиганы используют в ближнем бою.
Благодаря боковому зрению я внезапно увидел, что на нас надвигаются вооруженные дубинками полицейские. Поле битвы было залито кровью, повсюду валялись люди, шарфы, ботинки, а невесть откуда взявшаяся здесь малышня заливалась слезами. Было ли мне их жалко? Да ни хрена. Потому что не надо приходить на стадион в таких шарфах, пусть и со взрослыми. К тому же через несколько лет они все равно проделают с нами то же самое. Полиция наконец-то проснулась — собаки лаяли, повсюду свистели дубинки. Хватали и заваливали всех подряд, однако некоторые все-таки пробовали отбиваться когда полицейские пытались скрутить им руки. «Вот ты и попался!» — сколько раз мы это слышали интересно? Внезапно и мне самому заломили руку, а затем приказали:
— Давай пошел! Пошел, я сказал!
— За что? — попытался было протестовать я Меня уже арестовывали раньше, но только
в детстве, за вандализм и мелкую кражу. Когда же тебя прихватывает жирный ублюдок в полицейской форме, отрывающий тебе руку — это нечто совсем иное.
— Отпусти! Ай! Больно! Ты мне руку сломаешь! — кричал я.
— Я тебе сейчас шею сломаю, — ответил он, выводя меня с трибуны, вопящего и брыкающегося
На меня смотрели тогда сотни людей, и их взгляды были полны ненависти, злобы и… страха «Вот именно, — подумал я — Ведь мы все-таки захватили вашу гребаную трибуну!» И в этот момент мне стало намного лучше. Далее последовало препровождение в новенький полицейский участок, построенный прямо на территории стадиона — сплошное рифленое железо. Участок был забит до отказа, там царил хаос, полицейских было столько же, сколько и задержанных, и все кричали орали, вопили кто-то по обыкновению распускал сопли, а некоторые даже смеялись. Жирный полицейский усадил меня на стул и записал мои данные. Не настоящие, конечно. У меня всегда наготове были имя адрес и дата рождения причем каждый год я придумывал новые.
По какой-то причине полиция в тот день пребывала в благодушном настроении Возможно, сказалась победа «Ровере», за который кто-то из них болея или что-то там еще, но, как бы то ни было, обвинение мне так и не предъявили приказав просто сидеть и молчать.
В конце концов, когда уже не только матч завершился но и окрестности стадиона опустели, мне вынесли устное предупреждение и выставили вон Так что я еще легко отделался чего не скажешь о некоторых других. Но именно в этом для нас заключался весь смысл футбола. И, конечно, наши труды не пропали даром
Итак, хулиганы по-прежнему очень любили захватывать чужие трибуны, количество участников этих акций росло, совершенствовался и сам хулиганский контингент, так как без предварительной подготовки фанату было нечего делать на чужой территории. Поход в туалет, например, вполне мог закончиться дракой, если фанат гостей был все-таки распознан врагом. Но если уж целая группа пробралась на трибуну к местным, то беспорядки происходили обязательно. Нападали они, как правило, либо в ответ на освистывания или оскорбления со стороны местных, либо по определенному сигналу. Например, выбирались следующие моменты: когда команды появлялись на поле, когда забивался первый гол или когда соперники давали о себе знать посредством пения. И если атака предпринималась, то на трибуне становилось жарче, чем в аду. В том случае, когда гостям удавалось выполнить свою главную задачу — захватить вражескую трибуну, местные фанаты были более чем страшно унижены. Впрочем, есть и другие примеры. Болельщики некоторых клубов довольствовались тем, что пробирались на чужие трибуны и просто распевали там песни. Чаще всего в таких случаях им помогала полиция, выводившая фанатов с гостевой трибуны, а затем выдавливавшая их за пределы стадиона. Но иногда они сгоняли болельщиков с мест только с той целью, чтобы бросить кого-то на растерзание противнику. Ничего удивительного не было и в том, что полицейские время от времени специально создавали ситуацию, грозящую массовым избиением одной из соперничающих сторон.
Но только тогда, когда клубы столкнулись с перспективой играть при полупустых трибунах, они осознали, что надо принимать меры. Первым клубом, решившим огородить отдельные сектора, стал «Ноттингем Форест». Это произошло в 1973 году, когда он вылетел во второй дивизион, а средняя посещаемость в сезоне 1972/73 составила около десяти тысяч человек, хотя еще в предыдущем равнялась двадцати. С помощью двухметровых стальных заграждений, вмонтированных в бетонные блоки, трибуна «Трент Энд» была разделена на четыре секции, на которые можно было пройти только через специальные входы, тщательно охраняемые полицией. Результаты не заставили себя ждать. Толпы фанатов больше не могли свободно перемещаться по всей трибуне, а участники беспорядков потеряли возможность смыться и затеряться в толпе. Бежать им теперь стало некуда, так что хватило какой-то пары недель, чтобы беспорядков на стадионе — по крайней мере, на трибуне «Трент Энд» — стало значительно меньше. Возведение таких заграждений стало важным событием еще с одной точки зрения: они превратились в свидетельство того, что клубы больше не будут пытаться контролировать хулиганов, они просто загонят их в клетки. Однако именно это, казалось бы, правильное решение и повлекло за собой серьезные и в высшей степени трагические последствия.
1973 год был отмечен еще двумя новшествами, не очень примечательными, но довольно важными. Во-первых, банды хулиганов стали «отмечаться» везде, где побывали. На стенах домов, расположенных на прилегающих к стадиону улицах, появилось множество надписей (особенно характерно это было для Лондона), предупреждающих фанатов-гостей о том, что они оказались на чужой территории. И наоборот, приезжие фанаты также оставляли надписи, свидетельствующие о том, что они все же побывали здесь, несмотря на всю опасность. Во-вторых, в этом году впервые заговорили о женской хулиганской банде, причем довольно крупной.
Последняя особо проявила себя в Питерборо, куда съехалось множество фанатов «Дерби Каунти» на кубковый матч их команды против местного «Юнайтед». После игры две-три сотни болельщиков «Дерби» стали участниками беспорядков на улицах. Тогда же одна из фанаток «Дерби» начала провоцировать драку с местной девушкой, возвращавшейся со стадиона. Не желая участвовать в ней, девушка попыталась было пройти мимо, но сначала ее бросили на землю, а затем группа фанаток «Дерби» в подбитых стальными пластинами ботинках стала ее избивать. Хорошо, что их успели отогнать, однако жертва побоев все равно получила серьезное повреждение — у нее было подозрение на перелом носа. Спасшие девушку люди утверждали, что нападавших было человек двенадцать, возраст которых не превышал пятнадцати лет. Ни одну из них так и Не поймали. Об этом инциденте много писали, но, к счастью, назойливое внимание прессы не привело к возникновению огромного числа таких банд. И этот эпизод остается пока что одним из четырех случаев проявления «женского» хулиганства, о которых мне известно.
С незапамятных времен так повелось, что фанаты и даже хулиганы любили подчеркнуто демонстрировать, какую команду они поддерживают. Шарфы и кепки были самыми привычными элементами фанатского обмундирования, равно как и значки. Ситуация стала меняться, когда в фанатское движение влились скинхеды. Они предпочитали одежду таких фирм, как Ben Sherman и Levi Sta-Press, с их легкой руки подтяжки и ботинки «Доктор Мартене» стали символами футбольного насилия, хотя иногда они по старинке надевали шарфы, демонстрируя свои футбольные пристрастия. Кое-кто даже не брезговал появляться в вещах, отнятых у фанатов других клубов, так как это были трофеи. Начиная с 1973 года некоторые хулиганы стали добавлять к своему облику какую-нибудь особенную деталь. Чтобы показать свою индивидуальность, одни красили свои «Мартенсы» в золотой или серебряный цвет, другие могли появиться на матче в фартуке мясника. Посмотрев противоречивый и полный сцен насилия фильм «Заводной апельсин», вышедттгий в 1971 году, некоторые доводили свою индивидуальность до предела, приходя на стадион в комбинезоне и с котелком на голове, иногда даже нанося грим, чтобы еще больше походить на героя «своего» фильма. К счастью, эта мода быстро прошла — слишком уж экстравагантным получался наряд.
Следующий, 1974 год был отмечен событием, ставшим еще одним поворотным пунктом в истории хулиганства-в этом году было зарегистрировано первое убийство, причиной которого стал конфликт фанатов. Во втором туре сезона 1974/75 «Болтон» отправился в гости к «Блэкпулу» на обычный, казалось бы, календарный матч. Хотя фанатов обыскивали при входе на стадион и сажали на огороженные сектора, за их пределами — в туалетах и у ларьков — они могли схлестнуться не на шутку. Во время перерыва начались стычки, и в ходе одной из них был вынут из футляра и использован двадцатисантиметровый нож. В результате фанат «Блэкпула» умер мгновенно от проникающей раны в сердце. Человеку, который нанес этот удар, было всего четырнадцать лет.
Хотя «футбольное убийство» и повергло всех в шок, оно вряд ли стало неожиданностью. Ножи к тому времени уже не были чем-то из ряда вон выходящим, и количество драк с использованием холодного оружия росло с угрожающей быстротой. В конце предыдущего сезона около четырехсот фанатов «Манчестер Юнайтед» выбежали на поле, когда их команда не могла добиться нужного результата в игре с «Манчестер Сити» и у нее были все шансы вылететь в низший дивизион, матч был прерван. «Ньюкаслу» же предстояло играть все домашние матчи в рамках Кубка Ассоциации при пустых трибунах, поскольку в прошлом сезоне, во время четвертьфинального матча против «Ноттингем Форест», на стадионе «Ньюкасла» произошли очень серьезные беспорядки. Дальше терпеть уже было нельзя. Пришла пора действовать.
Следуя примеру таких клубов, как «Эвертон» и «Ноттингем Форест», все остальные также поставили заграждения по периметру, чтобы лишить фанатов возможности выбегать на поле. Кроме того, трибуны разбили на секции, чтобы еще более разделить фанатов, включая своих собственных. Когда билеты в день матча не продавались, на трибунах если и было спокойнее, то не намного. Если же билеты можно было купить в день матча, то полиция применяла более строгие меры, контролируя тех, кто проходил на определенные трибуны. Однако самым важным шагом было разделение фанатов не на самом стадионе, а за его пределами. Теперь стало нормой, что полицейские сопровождали приезжих фанатов от вокзала до стадиона и обратно, а после матча их не выпускали со стадиона, пока окончательно не разойдется местная публика.
Хулиганам пришлось на какое-то время умерить свою активность. И тогда, впервые в своей истории, они кардинальным образом пересмотрели привычную тактику, сделав поправку на действия властей. Поскольку свободное передвижение по стадиону теперь было затруднено, они стали перебираться на трибуны, прилегающие к гостевой. Оттуда можно было с легкостью бросать и оскорбления, и заточенные монеты. К тому же они окончательно разобрались в вопросе «кто есть кто в стане врага», и, что еще более важно, фанаты противника по-прежнему могли быть атакованы на выходе со стадиона. С повсеместным возведением ограждений захват чужой трибуны стал редкостью не только потому, что на нее стало очень сложно ворваться или даже пробраться, но и потому, что оттуда стало сложно выбраться. Проход к секциям был довольно узким, и если кто-то, проскользнув в него, затевал драку, то полиции могла потребоваться уйма времени, чтобы добраться до этой секции и разнять дерущихся.
Меры, принятые для обеспечения безопасности на трибунах стадионов, привели к тому, что за их пределами ситуация стала намного хуже. Обычно фанаты ездили на «футбольных поездах», однако они довольно быстро попали в зону контроля. Чтобы избежать встречи с полицией, многие хулиганы пересели на автобусы, а драки переместились с трибун в пабы. Теперь хулиганы могли спокойно устраивать беспорядки задолго до начала матча. Некоторые группировки предпочитали приезжать в город утром, до открытия пивных, чтобы успеть оккупировать один из тех пабов, где обычно собираются местные. И когда завсегдатаи подтягивались к привычному месту, оно уже было забито приезжими фанатами, что ставило первых перед непростым выбором: либо пытаться выбить противника из «своего» паба (а это означало, что заведение будет разгромлено и тогда путь туда им будет заказан), либо признать свое поражение и пойти в другой паб. В конце концов, когда-нибудь у них еще появится шанс отомстить. Очень часто приезжие просто собирались на улице, около паба, вызывая местных на драку. Некоторые группировки, не долго думая, врывались в пабы и крушили все подряд. К тому моменту, когда подъезжала полиция, они успевали смыться. Кстати, если приезжие фанаты стали просто околачиваться вокруг паба или, тем более, зашли в него, это был явный признак готовности к разгрому данного питейного заведения. Таким образом, они провоцировали ответные действия со стороны местных. И если никакой реакции не следовало, это считалось определенным успехом.