Нао часто оборачивался, и если замечал, что кто-либо из преследователей опередил других, останавливался и, угрожающе рыча, потрясал копьем. После нескольких таких случаев карлики сообразили, что безопасней держаться всем вместе, и собрались в кучу. Нао, достигнув своей цели, убыстрил шаг и скоро догнал Нама и Гава.
В продолжение большей части дня уламры безостановочно бежали вперед. Когда они, наконец, остановились на отдых, рыжих карликов уже не было видно.
Прорвав завесу облаков, солнце ярко освещало угрюмую равнину. Почва, вначале твердая и каменистая, снова стала болотистой; ноги увязали в ней, и надо было спешить вытаскивать их, чтобы не быть засосанным в топь. Крупные пресмыкающиеся ползали по суше, бурые водяные гады скользили в болоте; кругом скакали лягушки, оглушительно квакая; в воздухе с пронзительными криками носились болотные птицы.
Уламры наспех подкрепились холодным мясом. Они стремились поскорее выбраться из этой местности, где на каждом шагу их подстерегала опасность. Временами им казалось, что они уже близки к цели: почва становилась тверже, появлялись рощи смоковниц, платанов, тополей. Но затем снова возникали трясины, ямы, ядовитые болота, где каждый шаг стоил неимоверных усилий и мучений.
Ночь надвигалась. Кроваво-красный диск солнца скатился за горизонт, затянутый мрачными тучами.
Уламры шли вперед, не останавливаясь, пока последние лучи сумеречного света не были поглощены мраком.
До наступления ночи они успели пройти самый трудный участок пути, где хаотически громоздились препятствия, и теперь перед ними лежала гладкая почва равнины.
Они наломали ветвей, подкатили большие камни и, скрепив все вместе гибкими лианами, устроили себе временное убежище. Затем истомленные усталостью легли спать.
Глава 2
Гранитная тропа
Ночь прошла спокойно. Нао, Нам и Гав, по очереди сторожившие до рассвета, не заметили ничего подозрительного кругом; ветер доносил до них только гнилые испарения болота. При бледном свете утра они увидели беспредельную унылую равнину, граничащую с болотистой топью. Только островки липкой черной грязи местами нарушали однообразие саванны.
Повернуть назад уламры не могли — это значило наверняка идти навстречу рыжим карликам. Оставалось следовать вдоль берега болота и искать выхода из этой угрюмой местности. Так как невозможно было определить, какое направление окажется лучшим, они наудачу пошли на северо-запад; кстати, эта дорога казалась наиболее проходимой. И действительно, на первых порах идти было нетрудно: поросшая невысокой травой почва была достаточно твердой. Около полудня они вступили на участок, покрытый густым и высоким кустарником; здесь ощущение безопасности снова уступило место настороженности.
Нао не боялся нападения рыжих карликов. Он полагал, что они отказались от погони; но даже в том случае, если они продолжали идти по следу уламров, они должны были намного отстать.
Запасы мяса пришли к концу. Чтобы пополнить их, уламры углубились в кишащие дичью заросли на берегу болота.
Гаву удалось поймать леща в устье мелководной речушки, а Нао убил дротиком зайца.
Уламры развели костер и вскоре с наслаждением стали вдыхать аромат жареного мяса. Жизнь снова показалась им привлекательной и радостной.
К концу завтрака, когда они обгладывали косточки зайца, из зарослей кустарника вдруг выскочило несколько зверьков. Они, видимо, бежали от какой-то опасности.
Нао поспешно вскочил на ноги и увидел исчезающую среди деревьев тень.
— Рыжие карлики догнали нас, — сказал он.
Опасность на этот раз была несравненно большей, чем накануне: рыжие карлики прятались в зарослях кустарника и под этим прикрытием, невидимые, могли следовать за уламрами, выжидая благоприятного момента для нападения.
Узкая полоска голой земли тянулась между болотом и зарослями. Уламры быстро поделили между собой остатки мяса, подняли с земли оружие и плетенки с огнем и бегом бросились к этой тропинке. Карлики не пытались задержать их. Нао облегченно вздохнул при мысли, что продиравшиеся сквозь заросли кустарника преследователи неминуемо должны были опять остаться далеко позади.
Тропинка извивалась между деревьями, кустарником и берегом, то расширяясь, то сужаясь и исчезая под покровом высокой травы.
Тем не менее почва все время оставалась твердой, и Нао не сомневался, что ему и его спутникам удастся уйти от рыжих карликов, если только не возникнут неожиданные препятствия.
Но препятствия скоро возникли: сначала болото протянуло на равнину свои щупальца — глубокие ямы, наполненные гниющей водой, канавы с вязкой тиной, непроходимые лужи. Беглецам приходилось поминутно сворачивать с пути, делать большие крюки, а порой идти назад. После долгих блужданий они очутились на узкой гранитной полосе, ограниченной справа бескрайним болотом, а слева — котловиной, наводненной осенним разливом.
Здесь можно было двигаться только прямо вперед. Однако, пройдя несколько сот локтей, уламры вынуждены были остановиться: гранитная тропинка опускалась вниз и уходила под воду. Теперь беглецов с трех сторон окружала вода. Нужно было возвращаться обратно…
Нао опустил голову: если рыжие карлики устроили засаду в начале тропинки, путь к отступлению был отрезан… Теперь он горько упрекал себя, что расстался с мамонтами и пустился по враждебной земле. Мужество его поколебалось, он испытывал неуверенность и страх… Но это была только минутная слабость. В следующее мгновение он уже думал о том, как спасти своих спутников и самого себя.
Впереди, в нескольких сотнях локтей, из воды выступала гранитная глыба. Быть может, это был островок среди болота, но глыба могла также служить продолжением гранитной тропинки.
По приказанию Нао, Нам и Гав стали искать брод. Но повсюду были лишь бездонные ямы, предательская тина и вязкий ил.
Без долгих размышлений Нао первым зашагал назад. Молодые воины последовали за ним. Но, пройдя две тысячи локтей, Нао внезапно остановился и сказал:
— Рыжие карлики там!
Он указал пальцем на кустарник.
Нам поднял с земли камень и бросил его в указанное Нао место. Кустарник заколебался, послышался явственный шорох чьих-то шагов. Нао не ошибся: враг прятался в кустах, преграждая выход. Надо было думать не об отступлении, а о сражении. Позиция уламров была невыгодной для боя — рыжие карлики могли незаметно окружить их, оставаясь под прикрытием кустарника. На гранитной тропе по крайней мере не приходилось опасаться нападения с тыла.
Прежде чем открыть военные действия, Нао попробовал вступить с карликами в переговоры.
— Рыжие карлики! — крикнул он. — Напрасно вы преследуете уламров! Уламры сильны, как медведи, и подвижны, как антилопы! Если рыжие карлики осмелятся напасть на уламров, многие из них погибнут! Я, Нао, сын Леопарда, один убью больше рыжих карликов, чем у меня пальцев на руках. Нам и Гав такие же сильные бойцы. Зачем рыжим карликам терять многих своих воинов, чтобы убить трех уламров?
Из кустарника и из высокой травы в ответ раздались громкие воинственные крики. Уламр понял, что рыжие карлики жаждут кровавой битвы. Это не удивило его; разве не так же спокон-веку поступали уламры? Разве они не убивали всех чужестранцев, которых встречали на своем пути?
Нао не собирался приводить соплеменников, чтобы уничтожить рыжих карликов, но он понимал, что те могли опасаться этого.
Угрожающе рыча и потрясая оружием, он отступил вместе с Намом и Гавом к гранитной тропе. Тонкие дротики просвистели им вслед, но ни один не попал в цель.
Нао громко захохотал:
— У рыжих карликов слабые руки! Дети уламров и те сильнее их… Каждый удар палицы Нао будет стоить жизни одному карлику!
Из зарослей высунулась рыжая голова, еле заметная на фоне пожелтевшей осенней листвы. Нао метко швырнул камень. Послышался пронзительный крик, и карлик упал.
— Глядите! — торжествующе воскликнул уламр. — Такова сила Нао! Простым камнем он убил рыжего карлика!
И, не обращая внимания на крики разъяренных противников, он повернулся спиной к ним и спокойно зашагал по тропе.
В конце тропы была площадка, где свободно могли уместиться три человека. Это место было удобно тем, что карлики не могли ни напасть на уламров всей толпой, ни окружить их, ни даже подплыть со стороны болота, ибо предательская топь тотчас же засосала бы смельчака. Точно так же не приходилось опасаться нападения со стороны гранитной глыбы, служившей продолжением тропы, — добраться до нее было невозможно.
Уламры ждали нападения. Это было томительное и мрачное ожидание. В берлоге серого медведя, ожидая прихода зверя, они надеялись несколькими меткими ударами одержать над ним победу; осажденные среди ледниковых валунов, они твердо знали, что рано или поздно дождутся времени, когда лев уйдет на охоту. Людоедам ни разу не удалось окружить их.
Теперь же их осаждало племя, сильное своей многочисленностью, терпеливое и хитрое. Дни потянутся за днями, а карлики все будут преграждать им путь к бегству, и, если они решатся напасть на уламров, какое сопротивление смогут оказать трое воинов целому племени?
Кровь стучала в висках Нао. В мозгу его быстро сменяясь, проносились картины битв, засад, бегства и погони. Он не переставал думать о рыжих карликах.
Временами Нао, стряхивая с себя оцепенение, вскакивал на ноги и хватался за палицу. Ему хотелось биться, терзать, крушить врагов. Но осторожность и предусмотрительность, — два качества, не будь которых первобытный человек не смог бы просуществовать и одного дня, — осторожность и предусмотрительность заставляли его смиряться и выжидать.
Смерть Нао доставила бы радость его врагам — Нао не мог добровольно пойти навстречу ей. Нет, сначала он должен был утомить рыжих карликов, внушить им страх, убить многих из них… Да он и не хотел вовсе умирать: ему надо было сначала повидать Гаммлу!
Нао не знал, каким образом он обманет бдительность своих врагов и вырвется из ловушки: но надежда на спасение час от часу крепла в нем, пока не овладела всем его существом, пока он снова не почувствовал себя сильным и полным мужества.
Сначала рыжие карлики не показывались вовсе, не то из страха попасть в засаду, не то выжидая какой-нибудь оплошности со стороны уламров. Только в конце дня они, наконец, появились. Они выскользнули из засады и подкрались к гранитной тропе. То один, то другой карлик вдруг издавал пронзительный крик, но вождь отряда хранил настороженное молчание.
В сумерках рыжие тела сбились в кучу. Издали они напоминали стаю шакалов, поднявшихся на задние лапы.
Настала ночь. Огонь костра уламров бросал на поверхность болота кровавые отблески. За чащей кустарника виднелись костры рыжих карликов. Фигуры стражей явственно выделялись на темном фоне ночи.
Однако, несмотря на угрожающие приготовления, карлики не осмелились приблизиться к уламрам, и ночь прошла спокойно.
Следующий день тянулся нестерпимо долго. Рыжие карлики беспрерывно маячили перед лагерем уламров то поодиночке, то целыми толпами. Их тяжелые челюсти свидетельствовали об огромном упорстве и настойчивости характера. Ясно было, что они неустанно будут добиваться смерти чужеземцев — этого требовал их инстинкт, взращенный сотнями поколений; не будь у карликов этого упорства в достижении намеченной цели, они давно были бы истреблены другими племенами, более сильными, но не знающими такой тесной спайки и сплоченности.
И на вторую ночь карлики не решились напасть на уламров. Они хранили глубокое молчание и не показывались из-за прикрытий. Не было видно даже огней их костров: они не разводили их вовсе или перенесли на такое расстояние, что зарево не было видным.
На заре вдруг послышался шорох, словно кустарник двинулся с места и пополз по земле. Когда рассвело, Нао увидел, что у входа на гранитную тропу вырос вал из ветвей. За этим укреплением, вызывающе крича, прыгали и кривлялись рыжие карлики. Уламры поняли, что карлики собираются постепенно продвигать вперед свое укрепление и, прячась за ним, забрасывать их дротиками и копьями, покамест не улучат удобный момент, чтобы всем племенем сразу напасть на них.
Положение уламров и без того было достаточно тяжелым.
Израсходовав запасы мяса, они занялись ловлей рыбы в болоте. Но в этом месте оказалось очень мало рыбы; редко-редко им удавалось поймать угря или леща. И хотя они не брезговали и гадами, сильные молодые люди не могли насытиться и непрерывно испытывали муки голода.
Особенно тяжело переносили осаду Нам и Гав. Юноши заметно ослабели.
Третий день не принес изменения. Сидевший неподвижно у костра Нао был погружен в грустное раздумье. Он понимал, что, если голодовка продлится еще несколько дней, Нам и Гав совсем ослабеют и любой карлик окажется сильнее их.
Нао с тревогой думал, сможет ли он сам с прежней силой метать дротики и копья? Будут ли так же смертоносны удары его палицы? Не лучше ли попытаться бежать под прикрытием темноты, пока силы не иссякли окончательно? Однако тут же он отказывался от этой мысли: нельзя было рассчитывать застать врасплох бдительных карликов, а прорваться через их расположение силой нечего было и думать.
Сознание безысходности положения снова привело Нао в сознание лихорадочного возбуждения. Он вскочил на ноги и стал кружить около костра; затем он вышел на тропу и зашагал по направлению к становищу карликов.
За вечер укрепление продвинулось еще на несколько десятков локтей. Нао понял, что не позже как следующей ночью рыжие карлики нападут на них.
Вдруг прозвучал резкий крик. Из болота на берег выползло какое-то существо. Приглядевшись, Нао увидел, что это человек. Он еле полз, и кровь потоком хлестала из раны на бедре.
Это был человек странного вида, с узким телом, почти лишенным плеч, и остроконечной головой.
Сначала рыжие карлики как будто не замечали его, но потом они подняли дикий крик. В воздухе засвистели копья и дротики.
Нао поддался порыву необычного чувства. Этот человек мог быть только врагом, но Нао бросился на помощь к нему, забывая об опасности; даже дротик, слегка задевший плечо, не остановил его.
Издав воинственный крик, он побежал к раненому, взвалил его на плечо и тотчас же помчался назад к своему убежищу. Камень ударил его в голову, новый дротик слегка уколол его в лопатку, но Нао не обратил на это внимания и скоро был уже за пределами досягаемости.
И в эту ночь рыжие карлики не осмелились дать решительный бой.
Глава 3
Ночь на болоте
Только добежав до костра и уложив ношу на подстилку из сухих трав, Нао отдал себе отчет в своем поступке. Он с недоверием и удивлением разглядывал спасенного.
Этот человек разительно отличался и от уламров, и от кзаммов, и от рыжих карликов. Его удлиненный, островерхий череп был покрыт редкими мягкими волосиками, глаза у него были мутные, безжизненные, ничего не выражающие, щеки впалые, челюсти слабые, причем нижняя западала глубоко внутрь, как у крыс. Но больше всего поражало Нао его туловище: какой-то странной формы, с едва намеченными плечами и руками, торчащими, как лапы крокодила. Кожа его была сухой, морщинистой, как будто покрыта чешуей. Он был похож одновременно на змею и на ящерицу.
Раненый не сделал ни одного движения с тех пор, как Нао положил его на подстилку из сухих трав. Только изредка он медленно поднимал веки и обводил уламров безжизненным взглядом. Дыхание со свистом вырывалось из его груди и скорее напоминало стоны.
Наму и Гаву он внушал отвращение. Они швырнули бы его в болото. Но сыну Леопарда этот человек не был безразличен: во-первых, он спас его от гибели, рискуя собственной жизнью, во-вторых, он был любознательнее своих спутников и хотел узнать, откуда появился незнакомец, как он попал в болото, кто и где его ранил и, наконец, был ли он человеком или помесью человека и пресмыкающегося.
Нао пытался объясниться с раненым при помощи жестов и прежде всего дал ему понять, что не собирается его убивать. Затем он показал ему рукой на стоянку рыжих карликов, поясняя, что опасность может угрожать спасенному только с той стороны.