АО «Химия» так гордится своей химической терапией. Посмотрим, есть ли у них лекарство, способствующее возрождению.
Так он думал и шел вперед по тротуару, избегая расщелин в мостовой, когда вдруг заметил, что у него на пути что-то лежит. Животное, плоское, как тарелка, оранжевое в черную крапинку, с дрожащими антеннами. И в тот же самый момент в его мозгу появилась мысль: «Возрождение… да, новая жизнь. Начни снова в новом мире».
Марс!
Конгротян резко остановился и сказал:
— Ты прав.
Там, на тротуаре, перед ним был папуула. Он оглянулся и, конечно, увидел притон драндулетов, припаркованный неподалеку; сверкающие машины переливались на солнце. В центре стоянки, в небольшом здании офиса сидел оператор, и Конгротян шаг за шагом направился туда. Вслед за ним шел папуула и одновременно общался с ним:
— Забудьте АО «Химия»… Они ничего не могут для вас сделать.
Правильно, подумал Конгротян. Уже слишком поздно. Если бы еще недавно Джадд приехал к нему с чем-нибудь, все было бы иначе. Но теперь… и тут он понял. Папуула мог его видеть. Или, по крайней мере, мог еще ощущать каким-то органом или самосознанием, в каком-то размере или как-то еще. И — он не возражал против его запаха.
— Вовсе нет, — говорил ему папуула. — По мне, так у вас замечательный запах. У меня нет никаких жалоб, абсолютно никаких.
Останавливаясь, Конгротян сказал:
— На Марсе будет так же? Они смогут меня увидеть — или хотя бы ощущать меня, — и я их никак не обижу?
— На Марсе нет реклам Теодора Нитца, — дошли до него мысли папуулы, обосновываясь в его жаждущем мозгу. — Там вы постепенно избавитесь от этой порчи. В этом чистом, нетронутом окружении. Входите в контору, мистер Конгротян, и поговорите с мистером Миллером, нашим торговым представителем. Он жаждет вам помочь. Он здесь, чтобы вам услужить.
— Да, — сказал Конгротян и открыл дверь конторы. Там уже ожидал другой покупатель: продавец заполнял для него контракт. Высокий, худой, лысеющий мужчина, который казался беспокойным и скованным; он взглянул на Конгротяна и немного отодвинулся. Его оскорбил запах.
— Извините, — промямлил Конгротян.
— Теперь, мистер Страйкрок, — говорил первому покупателю продавец, — если вы подпишите здесь… — Он перевернул бланк на другую сторону и протянул перьевую ручку.
Покупатель резким движением подписал, затем отступил назад. Было видно, что он дрожит от напряжения.
— Важный момент, когда вы решаетесь, — сказал он Конгротяну. — У меня бы никогда не хватило смелости, но мне посоветовал психиатр. Сказал, что для меня это будет лучшим выходом.
— Кто ваш психиатр? — с естественным интересом спросил Конгротян.
— Сейчас есть только один. Доктор Эгон Саперс.
— И мой тоже! — воскликнул Конгротян. — Отличный человек. Я только что с ним разговаривал.
Теперь покупатель внимательно изучал лицо Конгротяна. Затем очень медленно и старательно произнес:
— Вы — тот, кто звонил по телефону. Вы звонили доктору Саперсу, когда я был в кабинете.
Продавец прервал их.
— Мистер Страйкрок, если хотите пройти со мной, то я могу провести с вами инструктаж по управлению самолетом, на всякий случай. И вы сможете выбрать любой. — Обращаясь к Конгротяну, он сказал: — Будьте добры, подождите.
Заикаясь, Конгротян спросил:
— Вы можете меня видеть?
— Я могу увидеть каждого, — сказал продавец. — У меня достаточно времени. — И он вышел из офиса вместе со Страйкроком.
— Успокойтесь, — сказал папуула в сознании Конгротяна; он остался в конторе, определенно чтобы составить ему компанию. — Все хорошо. Мистер Миллер как следует позаботится о вас, и очень, очень скоро. — Он мурлыкал и убаюкивал его. — Все будет отлично, — напевал он.
Вдруг в контору вошел покупатель, мистер Страйкрок.
— Теперь я вспомнил, кто вы! — сказал он, обращаясь к Конгротяну. — Вы знаменитый пианист, который всегда играет для Николь в Белом доме. Вы — Роберт Конгротян!
— Да, — подтвердил Конгротян, польщенный тем, что его узнали. Однако на всякий случай он осторожно отодвинулся от Страйкрока, чтобы не обидеть его.
— Удивительно, — сказал он, — что вы можете меня видеть: совсем недавно я стал совершенно невидимым… Фактически именно это я и обсуждал с Эгоном Саперсом по телефону. В данный момент мне требуется возродиться. Вот почему я собираюсь иммигрировать. Совершенно очевидно, что здесь, на Земле, мне не на что надеяться.
— Я вас понимаю, — сказал Страйкрок, кивая. — Я совсем недавно бросил работу, меня здесь больше ничто не удерживает, ни брат, ни… — Он замолчал, его лицо помрачнело. — Никто. Я живу один. У меня никого нет.
— Послушайте, — сказал Конгротян прерывисто. — Почему бы нам не уехать вместе? Или мой фобический запах тела вас очень оскорбляет?
Казалось, Страйкрок не понял, что он имел в виду.
— Вместе иммигрировать? Вы хотите сказать, владеть одним участком земли как партнеры?
— У меня масса денег, — сказал Конгротян, — от моих концертов. Я легко могу финансировать и вас, и себя. — Определенно деньги интересовали его в последнюю очередь. И, возможно, он мог бы помочь этому Страйкроку, который, в конце концов, только что бросил работу.
— Может, мы и могли бы что-нибудь придумать, — задумчиво сказал Страйкрок, кивая головой. — На Марсе будет чертовски одиноко; у нас не будет никаких соседей за исключением двойников. А я уже столько их насмотрелся, что мне хватит до конца жизни.
Продавец, мистер Миллер, вернулся в офис слегка встревоженный.
— Нам нужен только один драндулет, — сказал ему Страйкрок. — Мы с Конгротяном уезжаем вместе как партнеры.
— Тогда я покажу вам модель чуть побольше, — философски пожав плечами, сказал мистер Миллер. — Семейную модель. — Он открыл дверь офиса, и Чак с Конгротяном вышли на площадку. — Вы знакомы? — спросил Миллер.
— Познакомились сейчас, — сказал Страйкрок. — Но у нас обоих одна проблема: мы, так сказать, незаметны, невидимы здесь, на Земле.
— Это правда, — вставил Конгротян. — Я стал совершенно невидим человеческому глазу: очевидно, настало время иммигрировать.
— Да, если дело в этом, я бы с вами согласился, — согласился мистер Миллер.
* * *
Человек по телефону сказал:
— Меня зовут Мерилл Джадд. Я из АО «Химия», извините, что беспокою…
— Продолжайте, — сказала Жанет Раймер, усаживаясь за маленький, аккуратный, идиосинкразически оформленный стол. Она кивнула своей секретарше, которая тут же закрыла дверь, приглушив звуки и шум, доносившиеся из внешних коридоров Белого дома. — Вы говорите, что это касается Роберта Конгротяна.
— Верно. — На экране миниатюрное изображение лица Мерилла Джадда кивнуло. — И по этой причине мне пришло в голову связаться с вами из-за тесного контакта Конгротяна с Белым домом. Мне показалось реальным, что вас это заинтересует. Полчаса назад я пытался навестить Конгротяна в нейропсихиатрической больнице «Цель Франклина» в Сан-Франциско. Его там нет. Медперсонал не мог его найти.
— Понятно, — сказала Жанет Раймер.
— Определенно, он очень болен.
— У вас есть еще информация для нас? Если нет, то я бы хотела уже принять меры по тому, что вы сказали.
У психохимика из АО «Химия» больше не было информации. Он повесил трубку, и Жанет набрала номер внутренней линии, пытаясь связаться с несколькими станциями Белого дома, пока наконец ей не удалось связаться со своим непосредственным шефом Гарольдом Слезаком.
— Конгротян ушел из больницы и пропал. Бог знает куда он мог уйти, может, обратно в Дженнер — конечно, это следует проверить. Честно говоря, я думаю, что надо подключать НП: Конгротян нам очень важен.
— Важен, — повторил Слезак, наморщив нос. — Ну, скажем лучше, что он нам нравится. Мы бы предпочли с ним не расставаться. Я раздобуду разрешение Николь подключить полицию — думаю, вы правы в оценке ситуации.
Слезак безо всяких дружелюбных формальностей прекратил разговор. Жанет тоже повесила трубку.
Она сделал все, что могла; теперь от нее ничего не зависело.
Следующее, что она поняла, — это что в ее кабинете находился представитель НП с записной книжкой в руках. Уайлдер Пемброук — она мельком встречалась с ним несколько раз, когда он занимал менее высокие посты, — уселся напротив нее и начал записывать.
— Я уже связался с «Целью Франклина». Уполномоченный задумчиво на нее посмотрел. — Похоже, что Конгротян позвонил доктору Саперсу. Вы знаете, кто это: единственный оставшийся психоаналитик. После этого мало что известно. Вы знаете, Конгротян встречался со Саперсом?
— Да, конечно, — сказала Жанет. — Какое-то время.
— Куда он пойдет, как вы думаете?
— Если не в Дженнер…
— Там его нет. В той области есть наши люди.
— Тогда не знаю. Спросите Саперса.
— Это мы и делаем, — сказал Пемброук.
Она рассмеялась:
— Может, он присоединился к Бертольду Гольтцу?
Представитель совершенно не поддержал ее настроения, с суровым непроницаемым лицом он сказал:
— Это, конечно, мы учтем. Имеется также возможность, что он удрал на одну из стоянок Луни Люка, один из передвигающихся по ночам притонов драндулетов. Похоже, они появляются каким-то образом в нужном месте и в нужное время… Бог знает как им удается. Из всех вариантов… — Пемброук обращался наполовину к себе самому; он казался очень взволнованным. — Насколько я понимаю, это самое худшее.
— Конгротян никогда не поедет на Марс, — сказала Жанет. — Там нет спроса на его талант; им не нужны пианисты для концертов. А под его эксцентричной артистической оболочкой скрывается холодный расчет. И об этом он наверняка знает.
— Может, он перестал играть, — сказал Пемброук. — Сменил на что-нибудь лучшее.
— Интересно, каким фермером может стать психокинетик.
Пемброук сказал:
— Возможно, именно об этом сейчас думает сам Конгротян.
— Мне… кажется, что он захочет взять жену и сына.
— Может, и нет. Может, в этом все и дело. Вы видели мальчика? Отпрыска? Вы знаете о районе Дженнера и что там случилось?
— Да, — глухо сказала она.
— Тогда вы понимаете…
Оба замолчали.
Ян Дункан как раз усаживался в удобное кожаное кресло напротив доктора Саперса, когда взвод Национальной полиции ворвался в кабинет.
— Вам придется заняться лечением чуть позже, — сказал молодой, с острым подбородком командир взвода, быстро показывая доктору Саперсу свое удостоверение. — Роберт Конгротян исчез из «Цели Франклина», и мы пытаемся его найти. Он не связывался с вами?
— С тех пор как покинул больницу — нет, — сказал доктор Саперс. — Он позвонил мне до этого, когда был еще в…
— Это мы знаем. — Полицейский посмотрел на Саперса. — Каковы шансы того, что Конгротян присоединился к «Сынам Службы»?
— Никаких, — не задумываясь, ответил Саперс.
— Хорошо. — Полицейский записал это. — Как вы считаете, мог ли он податься к людям Луни Люка? Иммигрировал или пытался это сделать при помощи драндулетов?
— Думаю, все шансы — за, — ответил доктор после долгой паузы. — Ему нужно уединение, и он постоянно его ищет.
Командир НП закрыл записную книжку, повернулся к взводу и сказал:
— Все, придется закрывать все стоянки. — Он сказал в свое портативное переговорное устройство: — Доктор Саперс подтверждает версию со стоянками Люка, а не с «Сынами Службы». Я думаю, нам следует прислушаться к нему; похоже, доктор уверен. Проверьте тут же всю область Сан-Франциско, посмотрите, не показалась ли стоянка там. Спасибо. — Он отключил связь, а затем сказал доктору Саперсу: — Спасибо за помощь. Если он появится у вас, дайте нам знать. — И он положил на стол доктора свою визитку.
— Будьте с ним поосторожней, — сказал доктор Саперс, — если вы все же его Найдете. Он очень, очень болен.
Человек из НП взглянул на него, чуть улыбнулся, затем со своим взводом покинул кабинет. Дверь за ними закрылась. Ян Дункан и доктор Саперс снова остались одни.
Странным хриплым голосом Ян Дункан сказал:
— Мне придется прийти к вам в другой раз. — Он неуверенно поднялся. — До свидания.
— Что случилось? — спросил доктор Саперс, тоже поднимаясь.
— Мне нужно идти. — Ян Дункан порывисто направился к двери, с трудом открыл ее и исчез; дверь громко хлопнула.
Странно, подумал доктор Саперс. Этот человек (кажется, Дункан?) не успел даже начать рассказывать о своих проблемах. Почему его так расстроило появление НП?
Подумав и не найдя ответа, доктор Саперс снова уселся в кресло и позвонил Аманде Коннорс, чтобы она впустила следующего пациента. Вся приемная была наполнена людьми, мужчины (и многие женщины) исподтишка наблюдали за Амандой, за каждым ее движением.
— Да, доктор, — послышался приятный голос Аманды, который показался доктору более приятным, чем обычно.
* * *
Выйдя из клиники доктора, Ян Дункан стал бешено искать такси. Эл был там, в Сан-Франциско; он знал это. Эл дал ему график и места, где будет останавливаться стоянка номер три. Они схватят Эла. Это будет конец Дункана и Миллера и их классических кувшинов.
Лоснящееся, новенькое такси окликнуло его:
— Эй, могу вам помочь?
— Да, — задыхаясь, сказал Дункан и рванул на полосу движения навстречу такси.
У меня есть шанс, подумал он, когда такси помчалось в направлении, которое он ему задал. Но они окажутся там быстрее меня. Или нет? Полиции придется прочесывать весь город, квартал за кварталом, в то время как он знал и направлялся точно в то место, где можно найти стоянку номер три.
Возможно, у него все же имелся шанс — правда, очень небольшой.
Если тебя возьмут, Эл, сказал он сам себе, это будет и мой конец. Я не могу сделать это один. Я или примкну к Гольтцу, или умру, сделаю что-нибудь ужасное в этом роде. Неважно что.
Глава 11
Нэт Флиджер лениво подумал, была ли у друпаков этническая музыка. ГЭМ всегда беспристрастно интересовалась и такой музыкой. Но все же у них здесь была другая задача; перед ними был дом Ричарда Конгротяна, бледно-зеленое деревянное строение в три этажа. Перед домом — невероятно — росло старинное, коричневое, неухоженное, растрепанное пальмовое дерево…
— Приехали, — пробормотала Молли.
Древнее такси замедлило ход, выдало нерешительный грохочущий звук и затем полностью заткнулось. Оно подгребло к стоянке и наступила полная тишина. Нэт прислушался к ветру, проходящему где-то далеко сквозь деревья, и к тихому ритму дождя-тумана, который был везде: стучал по машине, по листве, по запущенному старому деревянному дому с верандой, заклеенной просмоленной бумагой, и множеству маленьких квадратных окошек, многие из них были вдребезги разбиты.
Джим-Планк зажег свою «Корону Корону» и сказал:
— Никаких признаков жизни.
Это было правдой. Итак, очевидно, Гольтц не ошибался.
— Мне кажется, — сказала Молли, — мы попали в силок для диких гусей. — Она открыла дверь машины и осторожно выпрыгнула наружу. Земля под ее ногами зачавкала, как в болоте. Она скорчила рожу от отвращения.
— Друпаки, — сказал Нэт. — Мы всегда сможем записать музыку друпаков. Если она у них вообще есть. — Он тоже вылез и встал рядом с Молли; они оба смотрели на старый деревянный дом, никто не произносил ни слова. Картина была, без сомнения, печальная. Руки в карманах, Нэт направился к дому. Он ступил на дорожку из гравия, которая проходила между старыми фуксиями и камелиями. Молли шла за ним. Джим остался в машине.
— Давайте разберемся со всем этим и уедем отсюда, — сказала Молли и вздрогнула. Она ужасно замерзла в своей яркой хлопковой блузке и шортах. Нэт обнял ее. — Это еще зачем? — спросила она.
— Ни за чем. Просто ты мне вдруг очень понравилась. Мне сейчас понравится все что угодно, что не хлюпает и не течет. — Он легонько прижал ее к себе. — Разве тебе так не лучше?
— Нет, — сказала Молли, — а может, и да; я не знаю. — Она казалась раздраженной. — Ради Бога, иди на крыльцо и постучи! — Отстраняясь от него, она подтолкнула его вперед.