14
На следующий день я первым делом отправился в модшоп Лайлы на Четвертой улице. Хозяйка, как всегда, выглядела жутко, но ее облик сильно изменился. Грязные седые волосы были спрятаны под шапкой золотистых кудряшек, скорее похожей на прабабушкин чехол для тостера, чем на парик. Лайла ничего не смогла сделать со своими желтушными глазами и темной кожей, но явно пыталась. Лицо покрывал такой толстый слой пудры, будто она недавно вернулась с мельницы. Яркие светло-вишневые губы и пятна на щеках; даже глаза подведены тем же тоном. Кажется, тени, помада и румяна взяты из одной баночки. На засаленном шнурке висели роскошные, сверкающие пластиковые темные очки модели «глаз кошки»; видно, она тщательно выбирала их. О вставных зубах Лайла не позаботилась, но зато сменила заношенную рубаху на неприлично обтягивающее ее сногсшибательные формы вечернее платье одуванчикового цвета, с большим декольте и разрезом. Казалось, новоиспеченная светская дама судорожно пытается просунуть голову и плечи в самую узкую в мире щелочку. В довершение всего на ногах у нее красовались дешевые голубые шлепанцы с мехом.
— Лайла! — приветствовал я ее.
— О, Марид! — Она безуспешно попыталась сфокусировать на мне взгляд. Значит, сегодня Лайла решила обойтись лишь своим природным шармом; когда она нацепляла модик, ее реакции обострялись. Жаль: с ней легче иметь дело, если она подключена, но выбирать не приходится.
— Вот, обзавелся собственной розеткой.
— Слышала, слышала.
Она игриво захихикала; меня чуть не стошнило.
— Посодействуешь с выбором модика?
— А что именно ты ищешь?
Я задумался. Насколько можно ей доверять? Конечно, Лайла разболтает все первому же любителю сплетен — она ведь сообщает мне то, что слышит от прочих посетителей. С другой стороны, ее никто не принимает всерьез.
— Я должен выполнить одно поручение и оборудовал башку, потому что работа предстоит опасная. Мне нужен модик, способный предохранять от разных угроз и максимально усиливать умение логически рассуждать. Что посоветуешь?
Она поплелась по проходу между полками, заглядывая в коробки и бормоча себе под нос. Я не разбирал, что она говорит, и просто ждал. Наконец Лайла повернулась ко мне с таким удивленным видом, словно не могла взять в толк, почему я еще здесь. Похоже, она забыла, о чем ее просили, подумал я, но, к счастью, ошибся.
— А персонаж романов подойдет?
— Конечно, если он гений дедукции.
Она пожала плечами, промямлила что-то, сжимая в когтистых пальцах прозрачную пластиковую коробочку, потом протянула ее мне.
— Вот, держи.
Я заколебался. Она и раньше напоминала мне ведьму из диснеевской «Белоснежки»; похоже, теперь старая злодейка хочет угостить отравленным яблоком меня!
— Кто это? — спросил я, с подозрением разглядывая модик.
— Ниро Вулф. Знаменитый детектив. Спец по убийствам. Не любил выходить из дома. Беготней и мордобоем занимался его помощник .
— Великолепно.
Вроде бы знакомая личность. Сомневаюсь, правда, что прочел хотя бы одну книгу про Вулфа.
— Тебе придется найти напарника, чтобы задавать людям разные вопросы и собирать улики, — обьявила она, вручая мне второй модик.
— Сайед подойдет. Я просто скажу ему, что работа позволяет, когда заблагорассудится, расшвыривать направо и налево разных плохих парней, и он обязательно ухватится за нее. Сколько с меня?
Лайла долго шевелила губами, пытаясь сложить в уме стоимость двух товаров.
— Семьдесят три, — проскулила она наконец. — Забудем о налоге.
Я отсчитал восемьдесят киамов, забрал сдачу и свое приобретение. Она продолжала выжидательно смотреть на меня.
— Купишь мои счастливые бобы?
Я не хотел даже слышать о них.
Существует еще одна вещь, которая, если повезет, выведет меня на след замучившего Никки поганого садиста, до которого я просто обязан добраться: модик кустарного производства, к которому могла быть подключена перед смертью она сама, либо ее убийца. С другой стороны, совсем необязательно, что его вообще вставляли в розетку. Вполне вероятно, он случайно оказался у Никки. Но почему так сжимается сердце, когда я бросаю на него взгляд? Болезненное напоминание о том, что пришлось увидеть в грязном переулке, об изуродованном теле, засунутом в мешок для мусора, или мне что-то подсказывает интуиция? Я глубоко вздохнул, попытался успокоиться. Послушай, дружок, у тебя имеется все, чтобы стать если не настоящим героем, то по крайней мере его полноценной заменой. Плюс целая куча первоклассных программ, готовых обучать, охранять и лелеять своего пользователя. Я расправил плечи.
Разум уже в сороковой раз пытался убедить меня, что найденный на месте преступления модик — ерунда, случайность, такой же никчемный мусор, как, скажем, скомканная салфетка, которая просто завалялась в сумочке Никки. Оккинг сильно рассердится, если узнает, что я скрыл улики от полиции, но теперь мне наплевать на лейтенанта. Я начал уставать от запутанного дела, однако с каждым днем только сильнее увязал в нем, как в болоте, и уже не оставалось сил, чтобы вырваться, постараться хотя бы спасти свою шкуру.
Лайла вертела в руках какой-то модик, потом вставила его. Недолго она продержалась без искусственного второго «я».
— Марид… — теперь на ее собственный дивный тембр наложился прерывающийся от страсти голос Вивьен Ли — Скарлетт из «Унесенных ветром» .
— Лайла, у меня есть самоделка, хотелось бы понять, что она из себя представляет.
— Ах, Боже, какая ерунда, милый! Просто дай мне эту маленькую штучку…
— Лайла! — воскликнул я. — Честное слово, у меня нет времени для флирта с твоей красавицей-южанкой! Или отключи ее, или попытайся сосредоточиться!
Перспектива расстаться с дамой эпохи гражданской войны в Америке ее совершенно не вдохновила. Лайла пристально вгляделась в мою физиономию, пытаясь различить реального человека среди толпящихся в комнате призраков. Я безнадежно застрял где-то между Эшли, Реттом и дверью.
— Ну же, Марид, смелее! Что с тобой? Ты дрожишь как в лихорадке!
Я отвернулся и тихо выругался. Господи, как мне хотелось врезать ей хорошенько!
— Смотри, вот модик, — сказал я сквозь стиснутые зубы. — Надо выяснить, что там.
— Ах, Боже, сэр, какой серьезный тон! — Она взяла у меня коробочку и повертела перед глазами. — Он состоит из трех частей, дорогой.
— Но как узнать, что на нем записано?
Лайла задорно улыбнулась:
— Нет ничего проще!
Небрежным движением избавившись от личности Скарлетт О'Хара, она беззаботно, словно избалованная светская красавица, не глядя бросила кусочек пластика на пол. Он ударился о горку училок и закатился в угол. Лайла рисковала навсегда потерять героиню «Унесенных ветром». Покрутив в руке мой модик, она решительно воткнула его в розетку под париком. Мускулы ее лица слегка напряглись. Потом она рухнула на пол.
— Лайла? — крикнул я испуганно. Она корчилась, изгибалась, принимала самые дикие, неестественные позы. Вытаращенные глаза уставились в пустоту, язык вывалился. Она издавала низким голосом странные звуки — полувзвизги-полурыдания, как будто ее безжалостно мучили и избивали без передышки много часов и у нее не осталось сил даже кричать. Дыхание стало тяжелым, неглубоким, в горле хрипело. Пальцы, словно сухие черные скрюченные веточки, царапали голову в отчаянных попытках вытащить модик; но, похоже, она уже не контролировала работу собственных мускулов. Раздался ужасный вой. Лайла стала кататься по полу. Я не знал, чем ей помочь. Если подойти поближе, она, словно дикий зверь, вонзит в меня когти.
Весь ужас в том, что она действительно перестала быть человеком, когда вставила модик. Тот, кто его создал, наверное, очень любил животных — как палач любит жертву… Лайла сейчас вела себя как какой-то крупный хищник, — не маленькая собачка или домашний кот, а разъяренный, доведенный до исступления лев или леопард, которого заперли в клетке и расчетливо истязали люди. Она шипела, грызла ножки стульев, кидалась в мою сторону, угрожающе обнажив гнилые остатки зубов за неимением настоящих клыков. Я неосторожно наклонился, и она с немыслимой для такой развалины быстротой метнулась ко мне. Я попытался выдернуть самоделку, но отскочил с тремя рваными царапинами на руке. Наши взгляды встретились; она пригнулась, мускулы напряглись…
Испустив пронзительный вопль, хозяйка магазина прыгнула на меня, вытянув руки, чтобы вцепиться в горло. Господи, меня чуть не вырвало от этого зрелища. На меня бросалась не уродливая бабка — телом Лайлы управлял неизвестный модик. В любое другое время я шутя справился бы с ней одной рукой; сегодня мне угрожала смертельная опасность. Зверь, сидящий в мозгу старухи, не успокоится, пока не отведает моей крови. Он жаждет смерти.
Я отпрянул, махая руками словно матадор, чтобы отвлечь ее внимание. Она пролетела мимо, врезалась в ящик, где хранились использованные училки, шлепнулась на спину и сразу же поджала ноги, приготовившись, на манер тигра, разорвать мне живот когтями. Я поднял сжатый кулак и изо всех сил ударил по лицу. Глухо хрустнула кость; Лайла обмякла и рухнула прямо в ящик. Я наклонился, отсоединил модик, положил его в коробку с моими училками.
Она быстро очнулась, но оставалась совершенно невменяемой: бормотала какую-то чушь, взгляд блуждал. Когда Лайла придет в норму, наверняка очень расстроится… Я решил, что лучше подключить ей что-нибудь; оглядевшись, снял с полки первое, что попалось под руку, содрал упаковку. Какая-то образовательная программа: к ней прилагалось три училки. Что-то насчет организации торжественных приемов для анатолийских чиновников. Ладно, Лайле наверняка будет интересно…
Я отцепил телефон и позвонил в больницу, где меня оперировали. Попросил позвать доктора Еникнани и, когда он наконец взял трубку, рассказал о случившемся. Он пообещал, что пошлет машину через пять минут, и потребовал, чтобы я отдал опасный модик на исследование. Я предупредил, что все, что они выяснят, должно храниться в тайне, нельзя делиться информацией не только с властями, но и с Папой. После продолжительного молчания Еникнани решил согласиться. Он знал меня и доверял больше, чем Оккингу и Фридландер-Бею вместе взятым.
«Скорая помощь» прибыла через двадцать минут. Я смотрел, как Лайлу осторожно укладывают на носилки и заносят в салон. Передал самоделку одному из врачей и объяснил, что надо отдать ее лично доктору Еникнани. Парень торопливо кивнул, вскочил в машину. Они выехали из нашего квартала, увозя несчастную Лайлу навстречу ее судьбе, теперь всецело зависящей от жрецов медицины. Я сжал в кулаке два купленных модика, запер дверь магазина и постарался как можно быстрее убраться отсюда. Только теперь меня начало трясти от пережитого.
Черт знает, что именно мне удалось выяснить такой страшной ценой. Допустим, самоделка действительно принадлежала убийце. Носил он ее сам или вставлял жертвам, чтобы насладиться их страданиями? Станет ли волк или, например, уссурийский тигр прижигать тело беспомощных людей сигаретой? Наверное, нет… Правдоподобнее выглядит версия, что модик подключался к объекту пыток — испуганному, взбешенному, но крепко связанному или скованному. Об этом свидетельствуют израненные запястья; кстати, у Тами, Абдуллы и Никки имелись розетки. Интересно, как поступал психопат, если встречал человека без разъема на башке? Наверное, просто убивал бедолагу, недостойного превратиться в полноценную жертву, и считал, что день потерян впустую.
Подытожим: я установил, что разыскиваю мерзавца с весьма специфическим извращением: чтобы по-настоящему возбудиться, ему требуется разъяренный хищник, в панике мечущийся по клетке. На секунду в мозгу снова мелькнула соблазнительная мысль подать в отставку, плюнув на последствия. На сей раз я дал поработать воображению и представил, что меня ждет потом, вплоть до того момента, когда ваш покорный слуга уже стоит посреди шоссе, высматривая, не показался ли вдали древний, полуживой от перенесенных испытаний, набитый крестьянами автобус, который увезет меня в родные края. Назад в будущее… Нет, только не это!
Еще рано начинать поиски Полу-хаджа, чтобы уговорить его стать моим напарником — Арчи Гудвином. Часа в три-четыре я, возможно, застану его в «Соласе» в компании Махмуда и Жака. Я не общался с приятелями уже несколько недель, а Сайеда не видел с той памятной ночи, когда он заставил Сонни испить кубок смерти, одним взмахом ножа отправив его на небеса — или куда-нибудь еще, кто знает? Я шагал домой, испытывая непреодолимый соблазн обновить свою покупку или, по крайней мере, повертеть модик в руках, хотя бы содрать обертку. А там посмотрим, что нужно сделать, чтобы решиться впервые в жизни вставить в мозг проклятую электронную игрушку: то ли наглотаться пилюлек, то ли опустошить пару бутылок…
Меня встретила Ясмин. Приятный сюрприз! Но, кажется, у моей подруги паршивое настроение.
— Ты вышел из больницы вчера и даже не позвонил! — крикнула она, сдвинув брови, и бросилась на постель.
— Ясмин…
— Ты не желал, чтобы тебя навещали, и я послушалась. Но почему ты не отправился сюда, как только выписался?
— Я хотел… но…
— Хорошо, почему не позвонил? Лучше сразу скажи, с кем провел время.
— Вчера вечером я был у Папы. Хассан передал, что надо отчитаться перед боссом …
Она недоверчиво посмотрела на меня.
— И что — ты просидел у него до утра??
— Нет, — признался я.
— Ладно, кого еще ты проведал?
Я тяжело вздохнул и пробормотал:
— Селиму.
Ее лицо исказила гадливо-презрительная гримаса.
— Так вот что тебя задержало! Ну и как она? Реклама не обманула?
— Селима присоединилась к своим сестрам, Ясмин.
Она растерянно заморгала, но очень быстро пришла в себя.
— Скажи, почему я сейчас не удивилась? Мы ведь ее предупреждали, чтобы не высовывалась.
— Никакая осторожность тут не помогла бы. Разве что залезть в пещеру в двух сотнях километров от ближайшего жилья. Но Селима не так устроена, чтобы прятаться и дрожать.
— Да. — Ясмин замолчала.
Я догадывался, что сейчас творится в голове у моей подруги: это и не в ее стиле, и я намекаю, что ей тоже угрожает опасность. Надеюсь, что сумел прочитать ее мысли, ведь я действительно так думал. С самого начала.
Я ни слова не сказал о кровавом послании на зеркале в ванной. Кто-то посчитал Марида Одрана легкой мишенью, поэтому сейчас надо быть предельно осмотрительным и держать язык за зубами. К тому же такие разговоры не поднимут настроение ни ей, ни мне.
— Купил модик и хочу его испробовать, — объявил я.
Она подняла брови.
— Я его знаю?
— Вряд ли. Какой-то детектив из старых книг. По идее, должен помочь мне остановить убийства.
— Понятно… Папа посоветовал?
— Нет. Он понятия не имеет, чем я собираюсь заняться на самом деле. Я сказал ему, что начну как ищейка, след в след, ходить за Оккингом и разглядывать в лупу улики.
— По-моему, пустая трата времени, — заметила Ясмин.
— Верно, но Папа любит придерживаться заведенного порядка. Он действует планомерно, четко, но без воображения и с быстротой улитки.
— Зато каждый раз добивается чего хочет.
— Да, верно… Так или иначе, я не желаю, чтобы он без конца совал нос в мои дела, запрещал делать одно, разрешал другое … Хочу по крайней мере сохранить самостоятельность, раз уж работаю на него.
— Нет, не только на него, Марид. Ты делаешь это ради нас всех. Ради Будайина. И потом, помнишь, что нам предрек Ицзин? Тебе никто не поверит; настало время испытаний и стойкости. Тебя ждет слава!
— Да, конечно, — я мрачно усмехнулся. — Надеюсь только, что она не придет ко мне посмертно.
— «Господь мой щедро дает долю кому пожелает из рабов своих, и умаляет долю других, и все, что вы истратили на доброе дело, Господь возвратит вам. Поистине, Он — лучший из одаряющих» .
— С ума сойти, теперь ты декламируешь мне Коран! У тебя что, приступ религиозности?
— У тебя самого приступ неверия! А я никогда не была безбожницей, просто забываю молиться…
— «Пост без молитвы подобен пастуху без посоха». Кстати, ты ведь пост тоже не соблюдаешь…
— Да-а, но…
— Какое там «но», детка!
— Ты просто увиливаешь!
Она права; пришлось сменить тему.