Много лет он странствовал, торговал, выменивал, забавлял себя и тех, кого встречал, — вполне обаятельная личность, которой — как кое‑кто слишком поздно понимал — крайне опасно становиться поперек дороги. И даже когда напряжение между Мерсейей и Террой привело к стычкам, когда то здесь, то там вскипали схватки и наконец адмирал сектора Магнуссон собрал силы для отражения армады вторжения Ройдхуната, даже тогда торговле Таргови никто не мешал.
Так что он обычным образом по приземлении через двенадцать месяцев после предыдущего визита зарегистрировал товар, и младший офицер порта предупредил:
— Вы лучше держите с нами контакт. Межпланетное сообщение может быть сокращено внезапно. Вдруг окажется, что вы не сможете покинуть Дедал неопределенно долго.
— Эйяда шкор— вырвалось у Таргови. Ноздри его застыли, рука упала на рукоять ножа. — Это еще что?
— Возможность чрезвычайного положения, — ответил человек. — Вы поймите, я же хочу по–хорошему. Будет же короткий льготный период. И если вы вернетесь немедленно, я, может быть, смогу вам дать разрешение на взлет. А иначе вы можете застрять и даже на пропитание себе не заработаете, когда товары продадите, а траты останутся.
— Хм. Я так думаю… как‑нибудь выживу, — буркнул Таргови себе под нос.
Офицер пристально глянул через стол:
— Наверное, вы правы. Однако способ, который вы найдете, может не понравиться нам. Мне бы прискорбно было видеть вас в тюрьме или расстрелянным.
Надо сказать, что вид тигранина давал повод для тревоги. Сходство его с человеком ограничивалось очертаниями. Тело примерно среднего человеческого роста опиралось на непропорционально длинные ноги с широкими когтистыми ступнями. Сзади подергивался короткий твердый хвост. Торс массивный, руки с четырехпалыми кистями перевиты бугрящимися мышцами. Круглая голова, плоская сверху, сходилась к острому подбородку, на носу посреди лица была одна дыхательная щель, в широком рту поблескивали зубы хищника. Ниже выдавались вибриссы хеморецепторов, раскосые глаза блестели алым блеском. Большие подвижные уши напоминали крылья летучей мыши. Покрывающий тело шелковистый мех сейчас ощетинился. Был он оранжевый с черными полосами, и только на горле сверкал белый треугольник. Голос мурлыкал, шипел, иногда рычал или поскрипывал, и беглый англик казался в его устах чужим диалектом.
Из одежды на нем были только короткие шорты, ремень с карманами, нож на поясе и амулет на шее, да еще оксигилл. Он возвышался за головой, обрамляя ее. Было странно видеть такой на молекулярном уровне работающий аппарат на этом почти первобытном существе и думать, какое остроумие инженерной мысли потребовалось для того, чтобы можно было ловить из воздуха кислород и по хирургически вживленным трубкам подавать его прямо в кровь. Но именно это давало Таргови свободу быть варваром, потому что иначе ему пришлось бы ходить в шлеме с компрессором — или погибнуть. Его вид развивался при атмосферном давлении в девять раз больше терранского.
— Боюсь, как бы ваши усилия не пропали даром, — низким голосом произнес Таргови. И уже более весело: — Однако ничего ведь такого не случится. С вашей стороны очень любезно дать мне совет, Досабхай Пател. И ваша жена в ближайшей почте может найти кое‑что для себя приятное. Но что это за чрезвычайные обстоятельства, которых вы ждете?
— Я не говорил, что обязательно что‑то такое произойдет, — быстро вставил офицер.
— Которых можно было бы ожидать?
— Много ходит диких слухов. И офицерам Флота, и чиновникам гражданских служб дан приказ их не распространять.
Стул, на котором свдел Таргови, был рассчитан на человека, но тигранин оказался достаточно гибок, чтобы на нем устроиться. Прикрыв веки, он сложил кончики пальцев.
— Мой добрый друг, вы же понимаете, что мне необходимо знать эти слухи. Не лучше ли вооружить меня правдой, чтобы я мог встретить опасность? Я, конечно, простой странствующий торговец, который никаких секретов не знает. Но даже у меня возникает подозрение о возможности нового нападения мерсейцев.
— Ну уж не это! Адмирал Магнуссон дал им урок, который они надолго запомнят, — Пател откашлялся. — Понимаете, то, что случилось, — это не война.
Таргови не выразил открытой обиды за то, что последовавшая лекция была предназначена для полуцивилизованного ксенософонта.
— Слишком часто случаются кровавые инциденты. Это неизбежно, когда у двух огромных сил и заклятых соперников вдруг оказывается плохо определенная и слабо населенная буферная зона, поскольку она, по сути, становится для них ареной. Последняя серия стычек началась с переговоров о нарушении определенных сфер влияния, а коменданты некоторых районов стали, скажем так, скоры на выстрел. Правда, что Ройдхунат направил войска «восстановить порядок». Если бы им удалось, мерсейцы бы наверняка оккупировали систему Патриция, отчего весь сектор стал бы практически незащитим, а выступ этот вошел бы в тело Империи, как кинжал. Вы знаете, что адмирал Магнуссон их отбил, и теперь дипломаты решают вопросы… Нет, извне нам не грозит непосредственная опасность.
— Тогда изнутри? — медленно протянул Таргови. — Даже мы, бедные, лишенные корней ваз–тоборко — да и даже ваз–шираво в глубине своих морей — хоть и немного, но знаем о вашей великой Империи. Мятежи и попытки мятежей, увы, становятся не слишком редкими, особенно в последние полстолетия. Ведь и нынешняя династия, разве не пришла она к власти…
— Славная революция была необходима, — торжественно заявил Пател. — Император Ханс восстановил порядок и искоренил коррупцию.
— Да, но его сыновья…
Кулак Патела ударил по столу.
— Послушай, ты, наглый варвар! Дедал, вся эта система, да и вся Империя были в смертельной опасности в прошлом году! Адмирал Магнуссон спас положение, но угроза не должна была возникнуть! Силы Империи в этой части Вселенной должны быть гораздо мощнее. Был бы не такой блестящий командующий, нас бы просто смели! — Пател облизнул губы. — Пойми, тут нет нелояльности. Никакого lese majeste . Но мы на Дедале — особенно персонал Флота — у нас такое чувство, что император Герхарт и его Политический Совет… ну, скажем, были плохо информированы… что у их консультантов были коварные намерения… в общем, что сейчас, как никогда, нужны решительные реформы. Адмирал направил на Терру тщательно обоснованные рекомендации. А тем временем недовольство ведет к волнениям. И может быть введено военное положение или… ладно, хватит. Такие дела не тебе и не мне решать.
Тем не менее рвение звучало в его голосе и осветило черты лица, когда он сказал:
— Я вас предупредил, Таргови. Езжайте, но поддерживайте контакт, держитесь вашей торговли и не лезьте ни во что другое, и тогда, может быть, для вас все обойдется.
Торговец поднялся, изысканно попрощался и вышел. В условиях здешней почти терранской гравитации подушечки на его ногах ступали мягко и бесшумно.
Аурейя чуть ли не вся состояла из новых домов, построенных специально для размещения сил обороны бурно растущего сектора, расквартированных на планете вместе с гражданской службой и частными предприятиями, которые при них возникли. Архитектурная мысль произвела здесь на свет смело возносящиеся ввысь башни, растекающиеся по равнине широкие заводские корпуса. Экипажи кишели на улицах, под землей, в небесах. Круглые сутки не замедлялся пульс их движения.
От старого города, снесенного и поглощенного новым, не осталось практически ничего. Он был мал, как бы там ни было, потому что колонизация шла скачками, приводя к возникновению анклавов в дикой природе, которую нельзя было покорить, а лишь постепенно уничтожить. Все же какие‑то реликты старых дней кое–где лепились к крутому склону плато. В тот район и пошел Таргови, направляясь к знакомой гостинице.
И быстро затерялся в толпе. Будь он даже единственным представителем своей расы на Дедале, это было бы нетрудно: тут было полно других ксенософонтов. В зыбко определенных границах Терранской Империи лежало четыре миллиона солнц, и жители планет ста тысяч из них активно сотрудничали между собой. И вне этих границ многие хотели приобщиться к мудрости Технической цивилизации — если даже не научиться ничему другому, то узнать, как путешествовать к звездам. Они нанимались матросами на торговые корабли, поступали на Флот и в гражданскую службу, а еще много было таких, кто приезжал по своим делам. И потому колонизация Дедала никоим образом не велась только людьми. Толпа была пестрой, что Таргови было на руку. Больше всего ему хотелось выбраться из этой планетной системы на свободу Галактики.
Он спускался по серпантину вдоль обрыва. Слева от него была изъеденная временем невзрачная стена, как в старом городе Лагеря Ольги. Справа шло ограждение, за ним пропасть; вид открывался потрясающий. Блестели серебром величественные изгибы текущей по долине на запад огромной реки. Земля в темной зелени лесов, где более светлым тоном выделялись борющиеся с ними за существование фермы и плантации. На севере поднимались окруженные ледниками горные вершины, на юге терялись, уходя за горизонт, необозримые равнины.
Ближе к городу ревели водопады, образующие истоки реки. Склоны гор покрывала местная растительность. Ветер на этой высоте был прохладным, но к нему примешивался резкий, едкий запах. По небу скользили серебряные капельки аэромобилей. Взлетел космический корабль на бесшумных гравитаторах, но от вибрации корпуса пошел приглушенный гром.
Ветхая гостиница Жу Шао притулилась на краю обрыва. Таргови вошел в бар. Ему навстречу поспешила хозяйка — цинтианка, маленького роста, с белым мехом и пушистым хвостом.
— С возвращением! — пискнула она. — До чего ж приятно видеть тебя снова после всего этого хулиганья, что тут последнее время околачивается! Что будешь?
— Обед и комнату на ночь, — ответил Таргови. — А еще… — он окинул взглядом комнату. Кроме него было лишь четыре посетителя — люди в мундирах Космофлота, беседующие вокруг стола за выпивкой. — Что ты имеешь в виду — «хулиганье»? Я считал, что твои посетители умеют себя вести, а тех, кто не хочет, выкидывают отсюда остальные.
— Много всяких горячих, — буркнула Жу Шао. — Молодые, из Флота или Космической пехоты. Вопят, что Империя бросила нас на произвол судьбы, что нам нужна сильная рука — всякая такая чушь. Напиваются, шумят и бросаются предметами. Потом приходит патруль, и мне еще час приходится давать показания, прежде чем можно будет прибрать бардак.
Она потрепала его по руке:
— Вот ты — другое дело. Всегда ведешь себя тихо, пока не придется кого‑нибудь убить, и то без лишнего шума. Можем тебе подать отличное жаркое — натуральную говядину. И есть у меня еще пакет той штуки, что выращивают на Имхотепе — рюшка, так она называется? — если тебе нравится.
— Спасибо тебе, только Крылатый Дым я себе позволяю, если могу отдохнуть и не думать об опасности. Ты мне принеси кружку чая, а я пока поговорю с моими… друзьями, вон теми. А потом — ага, твои бифштексы хороши на вкус, тем более когда ты к ним добавляешь свой соус, от которого язык сворачивается, о Мать Чудес!
Он подошел к занятому столу.
— Здоровья и силы тебе, Жанис Комбареллес! — произнес он, переведя формальное приветствие с тоборко на англик.
Блондинка с нашивкой лейтенанта–коммандера на гимнастерке — крылатой планетой — подняла глаза.
— Таргови, ты? — воскликнула она. — Садись с нами! Я не ждала тебя так рано, старый негодяй! Ты же не мог не слышать, что тут творится, а для твоей торговли это не сахар.
Он принял приглашение.
— Это правда, но купцу надо знать, откуда дует ветер. Я надеялся найти тебя здесь.
Он сказал правду, хоть и не всю.
— Сначала познакомимся, — предложила Комбареллес своим спутникам. — Это Таргови. Вы могли его раньше видеть — он иногда появляется здесь со своими товарами. Мы с ним познакомились, когда я получила назначение в гарнизон Имхотепа. Он очень мне помог развеять тамошнюю скуку.
Она служила в разведке, в которой на той большой планете было мало надобности. Старкадцы всех рас не собирались восставать против Империи, спасшей их от уничтожения.
Жанис назвала остальных — мужчин ее возраста.
— Мы тут в увольнительной, развлекаемся, пока можем, — объяснила она. — Скоро увольнения могут вообще прикрыть.
Таргови лизнул чаю из поданной Жу Шао миски.
— Простите иностранца, — начал он вежливо, — но политические тонкости ускользают от его слабых мозгов. Против чего собираете вы силы? Это ведь не могут быть снова мерсейцы?
— И да и нет, — ответила Комбареллес. — Они воспользуются любой нашей слабостью, если заметят.
— А мы с ними, что ли, не так поступим? — буркнул человек, который до того как следует пил. — Только эта Империя размякла и раскисла и готова чем хочешь откупиться, только чтобы при них еще держался мир, а дети и внуки могут катиться к черту. И когда только у нас снова будет такая династия, как Арголиды?
— Ша! — прикрикнула на него Жанис. И к Таргови: — Хотя он в определенном смысле прав. У его величества плохие слуги. Мы тут на границе служим козлами отпущения за их неумелость. Кабы не адмирал Магнуссон, мы бы уже погибли. Вот он старается выправить дело… ладно, мне не стоит об этом говорить, — она закурила и нервно затянулась. — И мерсейцы в этом смысле тоже не каменные. Я нашла среди них недовольных.
— Как это может быть? — наивно спросил Таргови. — Мерсейя ведь так далеко.
Комбареллес рассмеялась:
— Мерсейя, но не все мерсейцы. Ладно, чтобы тебе было понятно, я говорила с пленными. Их много взяли после битвы, а насчет обмена пока не договорились. Ими занимался мой сектор, и… ладно, хватит. Скажу только, что нам здорово повезло. Хотя в этом было бы мало толку, не сумей адмирал воспользоваться везением. Ты нам лучше расскажи, что там на Имхотепе. По крайней мере это место, где мы, люди, сделали что‑то достойное.
Таргови разразился серией смешных историй. Почти все они были связаны с контрабандой.
— Ага, — рассмеялась Комбареллес, — у нас тут те же проблемы.
— Как это может быть, миледи? — удивился Таргови. — Я не знаю способа приземлиться незамеченным на планете, которая охраняется так, как эта, и мой скромный груз тут всегда досматривается.
— Фокус в том, чтобы приземлиться открыто, но в таком порту, куда не заглядывают инспекторы. В Захарии, например.
— За… кажется, название знакомое, но…
На самом деле он отлично его знал. Знал и кое‑что о способах доставки контрабанды, которые власти тоже были бы рады узнать. Притворное невежество было хорошим способом вытянуть сведения.
— Большой остров в Фосфорическом океане. Автономный со времен пионеров. Народ там скрытный. Будь я адмиралом Магнуссоном, я бы наплевала на договор. У него есть власть делать, что он считает нужным, а я сочла бы это очень нужным, — Комбареллес пожала плечами. — Не потому, что время от времени вверх по реке уходит беспошлинный товар. А вот я подняла отчеты Управления Флота по перевозкам. И мне не верится, что кое- какие суда, которые приземлялись на Захарии, указанной как место назначения, — простые контрабандисты. Слишком они для этого шикарные.
— Адмирал знает, что делает! — напористо заявил один из космолетчиков.
— Ага. И чего он не делает — тоже. Может, это корабли его.., ладно! Рассказывай дальше, Таргови.
И Таргови стал рассказывать. Он припоминал истории о путешествии к ваз–шираво в их моря. На Старкаде его и их раса были смертельными врагами. Этим чувствам не мешала даже разделявшая их бездна различий. В теперешние времена они старались сосуществовать, и обычно это более или менее получалось, но бывало трудно. От этого разговор перешел на проблемы ухода за мерсейцами и их кормления…
Пленники не подвергались жестокому обращению — хотя бы потому, что другая сторона могла отплатить тем же. Фодайх Эйдхафор Храбрый из ваха Датир, старший по рангу из всех снятых с подбитых кораблей Ройдхуната, жил в отдельном доме со штатом прислуги. Дом предоставил процветающий бизнесмен, предвидевший благосклонность правительства в ответ на свою лояльность. Охранялся дом электронной системой и парой живых часовых. Пленных рангом пониже содержали почти так же вольготно. Да и куда им было бежать на планете, где вне городов им пришлось бы голодать, а любая живая душа в любом поселке узнала бы их по внешнему виду сразу же? Дом находился в фешенебельном жилом районе в ста километрах к северу от Аурейи. Располагался он уединенно на холме в окружении клумб, беседок и живых изгородей.
На Дедале никогда не бывало настоящей ночи. Вдалеке миниатюрной мозаикой огней переливался город, довольно тусклой, поскольку в уличном освещении нужды не было. На небе сияло красно–золотое кольцо; оно было широким и ярким на западе, где закатился Патриций, утончавшимся и исчезавшим к востоку, но в этот час видимым целиком. На серо–голубом небе терялись почти все звезды.