А Людовик XIV в 1682 году по случаю рождения внука заказал кондитерам торт, изображавший акушерскую картину: из марципановой королевской вагины появлялся на свет новорожденный мальчик, нареченный герцогом Людовиком Бургундским.
Любил царь также устраивать водные прогулки. Обычно «невский флот», как его называл царь, состоящий из нескольких десятков баркасов, впереди которого шла шнява (яхта) с царем, именовавшим себя в таком путешествии «невским адмиралом», спускался вниз по Неве до Екатерингофа, усадьбы императрицы. Здесь, в устье Невы, в мае 1703 года произошло одно из сражений Северной войны, в результате которого были взяты в плен два шведских корабля. В честь этой победы Петр устраивал здесь «майские праздники».
Когда «невский флот» причаливал в небольшой гавани, по свидетельству очевидца, «общество по выходе на берег отправилось в стоявшую перед домом рощицу, где был накрыт большой длинный стол, уставленный холодными кушаньями». Здесь также был фуршет, причем императрица поднесла всем «по стакану прекрасного венгерского вина». Шумное застолье продолжалось до позднего вечера. Возвращались уже за полночь под звуки музыки.
А зимой проходили знаменитые петровские ассамблеи. Они были введены в обиход светской жизни специальным указом царя:
«Ассамблея – слово французское, которое на русском языке одним словом выразить невозможно; обстоятельно сказать – вольное, в котором доме собрание или съезд делается не только для забавы, но и для дела. Ибо тут может друг друга видеть и о всякой нужде переговорить, также слышать, что где делается, при том же и забава. А каким образом эти ассамблеи отправлять, определяется ниже сего пунктом, покамест в обычай не войдет.
1. В котором доме имеет ассамблея быть, то надлежит письмом или другим знаком объявить людям, куда всякому вольно прийти, как мужскому полу, так и женскому.
2. Ранее пяти или четырех часов не начинается и долее десяти полуночи не продолжается.
3. Хозяин не должен ни встречать, ни провожать, ни потчевать гостей, но только должен очистить несколько покоев, предоставить столы, свечи, питье для утоления жажды и игры, на столах употребляемые».
Подобный способ общения прижился-таки на русской почве, дожил до наших дней и теперь это называется «тусовкой». Нельзя удержаться от смеха, когда читаешь царскую инструкцию «О достоинстве гостевом, на ассамблеях быть имеющем»:
1. Перед появлением в многолюдье гостю надлежит БЫТЬ: а) мыту старательно, воды не жалеючи, без пропускания иных мест. Опосля цветошной водой обрызгану, дабы дамы морды не воротили от вони конской и пороховой; б) бриту с тщанием, дабы нежностям дамским щетиною мерзкою урону не нанести, на ассамблею не соваться, покудова кровь из порезов на морде лить не перестанет; в) голодному наполовину и пьяному лишь для куражу. До тово зелье пить не сивушное и яства жрать без чесночново, луковово, другова каково гадково выдоха.
2. В гости придя, с диспозицией дома ознакомиться заранее, на легкую голову. Особливо отметить расположение клозетов. Сведения в тую часть разума отложити, коя винищу менее остальных подвержена. В спешке не путай наш клозет с дамским. Иные из них неожиданно морду твою или што другое узрев, кокетства ради могут визг поднять, а то и изукрасить. Али што непотребное в морду запустят.
3. Яства употреблять умеренно, дабы брюхом отяжелевшим препятствий танцам не чинить. Зелье же пить вволю, доколе ноги держут. Кады откажут, пить сидя. Основные силы береги на конец, ибо, приняв на посошок, можешь не сдюжить – свину уподобясь, под стол залечь и до казармы не добраться.
4. Ежели в питье меры не знаешь, то контроль вверь супруге своей (али какую имеешь) – оный страж поболе государственных бдение имеет.
5. Ежели учуешь у супруги рвение налево – прикинься пьян и, всхрапнув, поглядывай. Коли увидишь, што энто она тебе политесом продвижение по службе устраивает, то потерпи и не дёргайся. Ну а коли она просто блудит, то набей морды обоим (ежели управишься). Жёнку лупи не люто – ищё сгодится на што.
6. Перепив и беду в брюхе почуяв, скорым маршем следуй в клозет. На одёжу людям и за портьеры хозяйский харч не вываливай! По дороге все силы употребляй на сдержании злодейски предавшего тебя брюха.
7. Упитых складывать бережно, дабы не повредились и не мешали бы другим упиваться. Складывать отдельно, пол соблюдая, иначе при пробуждении конфуза не оберешься. Лежачему не подносить, дабы не захлебнулся, хоть бы и просил. Тем, кто захлебнулся зельем, – слава! Сия смерть издревле на Руси почетна была!
8. Будучи без жены (дай Бог!), мни себя холостым. На прелести дамские взирай не с открытой жадностью, а исподтишка – они и это примечают (не сумлевайся). Таким манером и их уважишь, и нахалом не прослывешь, да и блажь телу своему и ихнему справишь. Лапай, шибко остерегаясь и только явный знак получив, што оное дозволяется. Прежде оглядися: нету ли тута мужа али содержателя ейного, иначе печать конфуза своего с неделю на морде носить будешь.
9. Без пения нету веселия на Руси. Оное начинается токмо по знаку хозяйскому. В раж входя, соседа слу шай – оря в одиночку, уподобляешься ослице Валаамовой. Напротив, музыкальностью и сладкоголосием снискаешь многие почести гостей и дамскую благодать. Помни: сердце дамское на музыку и пение податливо и во время оных умягчается. Не упущай моменту для штурма!
10. Задумав табачищем побаловаться, выдь на двор, а вонью гадкою дух в зале не порти. Опосля того, дабы дух противный истребить, хлебу пожуй и морду к дамам подоле не суй. Помни – покедова дрянью заморскою тешиться будешь, иные хлыщи зевать не будут: и вечер понапрасну потеряешь и ночь один маяться будешь.
11. Выбираясь из комор опосля развлечения с дамой, проверь, правильно ли одет и застёгнут, ежели окажутся пятна, порочащие перед женой, то мазни поверх их маслом али салатом.
12. Уходя, проверь карманы: может, што хозяйское завалилось случайно, ибо иные особо ретивые лакеи могут и отвалтузить в парадном по наущению хозяйскому».
Ассамблеи проводились поочередно в домах придворных. О дне ассамблеи извещали объявления на перекрестках и барабанный бой. На ассамблею мог прийти практически любой человек, кроме слуг и крестьян. Поэтому на петровских ассамблеях можно было увидеть не только бояр и дворян, но и купцов, ремесленников, матросов и даже священнослужителей.
Первая «тусовка» в среде духовенства прошла в конце 1723 года в Донском монастыре. В ней приняли участие высшие иерархи церкви: президент Синода архиепископ Феодосий, другие архиепископы, настоятели московских монастырей, синодальные чиновники и прочие. Разумеется, большинство православного духовенства осуждало такие мероприятия. И пеняли Феодосию (в миру Франциск Яновский), которого казанский митрополит Сильвестр презрительно называл «Францышка», что он вместо всенощного пения играет в шахматы и карты и даже продал старинные колокола, дабы не будили его ранним утром после попоек.
На ассамблеях играли в азартные игры, курили табак, пьянствовали, танцевали, и эти занятия действительно далеки от христианских добродетелей.
На эти мероприятия женатые должны были приходить с женами и взрослыми дочерьми. Хозяин дома вручал розу одной из дам, и это означало, что она – царица ассамблеи. В конце вечера царица вручала эту розу одному из мужчин, а это знак, что следующая ассамблея будет проходить в его доме.
Если кто из гостей запаздывал, то обязан был выпить «штрафную», то есть огромный кубок с надписью на крышке «пей до дна». Нелепый обычай дожил и до нашего времени. Сам царь, как известно, потчевал таких гостей кубком «двойного орла», вмещавшим целую бутылку.
Конечно, праздники случались всегда по поводу – либо очередной виктории, либо спуска на воду нового корабля и так далее. Сопровождались они страшными попойками с неизбежными «разборками» между пьющими, и гульба заканчивалась лишь тогда, когда первые сановники государства, такие как Меншиков или тот же Апраксин, не напивались до бесчувствия, а царь, обычно невоздержанный и вспыльчивый, находил успокоение на груди женушки Екатерины. Ништадтский мир отмечали в здании Сената семидневным маскарадом, во время которого никому не велено было расходиться, и тысячи людей напивались, можно так сказать, по служебному долгу, и многие с нетерпением ждали окончания принудительного веселья.
Как отмечает В. О. Ключевский, «Петр старался облечь свой разгул с сотрудниками в канцелярские формы, сделать его постоянным учреждением. Так возникла коллегия пьянства или „сумасброднейший, всешутейший и всепьянейший собор“». Возглавлял этот «собор» князь-папа, иначе патриарх, Никита Зотов, бывший учитель Петра. В штате «собора» состояли 12 кардиналов, у каждого имелась свита из епископов, архимандритов и так далее, причем они имели прозвища, которые «ни при каком цензурном уставе не появятся в печати». Царь сам сочинил и устав для этого сборища пьяниц, главным пунктом устава была обязанность ежедневно напиваться и тем самым славить Бахуса. Здесь надо отметить, что те злые карикатуры на церковные обряды, какие вытворяла компания Никиты Зотова (например, на масленице 1699 года они устроили комическое богослужение Бахусу, на котором глава «собора», подобно высшему иерарху, благословлял собравшихся «сложенными накрест двумя чубуками»), особого ропота у москвичей не вызывали.
Но в целом столь «революционные» способы сломать в народном сознании святость старинных обрядов вызывали в народе глухое недовольство, подогреваемое консервативным духовенством. Разговоры о царе-антихристе постоянно пополнялись новыми подробностями, и многие из них имели под собой почву. Во время многодневного празднования Ништадтского мира в 1721 го ду царь устроил шутовскую свадьбу нового князя-папы престарелого Бутурлина со вдовой прежнего главы всепьянейшего ведомства Зотова, тоже старухой, прямо в Троицком соборе. И это далеко не единственные примеры святотатства.
Выражение «веселие Руси есть питие» знали и в допетровское время, и при Тишайшем Алексее Михайловиче, да и ранее, вовсе не зазорно было напиваться, зато бальные танцы, к примеру, на Руси не поощрялись. Равно как и игра в карты. А в шахматы, как известно, играл уже Иван Грозный, но этим развлечением, если так можно назвать, пользовались лишь в Кремле и домах самых «продвинутых», как теперь говорят, бояр. Так что до Петра лишь застолье с разговорами и подчас с потасовками явилось единственным развлечением.
Кроме непомерного употребления вина на ассамблеях, да и других «тусовках», курили табак. Это новшество заимствовано царем в Голландии. До Петра трубок на Руси не курили. Он же, а вслед за ним и его окружение, дымили с удовольствием, едва ли задумываясь о вреде табака. Так что далеко не все нововведения царя-реформатора можно назвать полезными.
О его страсти к прекрасному полу и бесчисленных любовных похождениях известно много. Надо сказать, что в этом смысле он пошел в родителей. Его мать Наталья Кирилловна, вторая жена Алексея Михайловича, была дамой блудливой и наставляла рога царю при всяком удобном случае. Так что являлся ли Петр сыном царя Алексея – неизвестно. Как-то Петр напился в обществе Тихона Стрешнева и Ивана Мусина-Пушкина и стал задаваться вопросом – а чей же он все-таки сын? Вот этот, сказал он, указывая на Мусина-Пушкина, знает, что он сын моего отца (Алексей Михайлович тоже ходил «налево»), а я вот не знаю, чей я сын. И спросил Тихона Стрешнева, а уж не он ли его отец? Тот стал отговариваться, но пьяный Петр решил дознаться истины и приказал вздернуть собутыльника на дыбу. Под пыткой Стрешнев сказал вот что: «А пес его знает, чей ты сын! Много нас к твоей матушке ходило». Так что тайну сию унесла в могилу Наталья Кирилловна. Но то, что он уродился не в Романовых, это очевидно.
Петр Алексеевич был женат дважды, но женам верность не хранил, и в его донжуанском списке сотни женщин из самых разных социальных слоев. Он не брезговал кухарками, полковыми шлюхами, матросскими женами и так далее. Беспорядочные связи, да еще в то время, когда не было презервативов, к добру, как известно, не приводят. Одна из любовниц, некая Евдокия Ржевская (подходящая фамилия), которую он называл «бой-баба», наградила царя дурной болезнью – сифилисом. Семнадцатилетнюю потаскушку разгневанный Петр выдал замуж за своего денщика Гришку Чернышева, приказав ему высечь ее как следует. Лечить толком тогда эту болезнь не умели, поэтому ее последствия и стали, возможно, одной из причин преждевременной смерти Петра Великого.
Помимо кратких связей были у него и долговременные. Девушка из Немецкой слободы Анна Монс так сильно вскружила молодому царю голову, что он решил на ней жениться и ради этого заточил законную жену Евдокию Лопухину в монастырь. Но когда выяснилось, что у Анны, помимо него, были и другие любовники, он от своего намерения отказался и посадил Анну под домашний арест на целых три года. Позже ее брат Виллим Монс наставил царю рога с его второй женой Екатериной, за что поплатился собственной головой.
Петр сильно увлекся также и Марией Гамильтон, фрейлиной своей жены, та покорила его неуемной изобретательностью в постели и надеялась стать царицей вместо Екатерины. Когда ее «фантазии» наскучили царю и он ее бросил, Мария стала спать со всеми подряд, а когда беременела, старалась плоды своего неуемного сладострастия вытравливать. Но однажды ей не удалось раньше времени избавиться от плода (это было в 1717 году) и родился здоровый ребенок. Она удавила его собственными руками. Трупик младенца обнаружили, да еще к тому же на нее пало подозрение в краже важных государственных бумаг, поэтому Петр приказал ее казнить. Царь сам возвел ее на эшафот, а когда палач отрубил голову, то Петр взял ее, окровавленную, в руки, поцеловал в губы, а затем провел перед собравшимися урок анатомии, называя по латыни те части шеи, какие оказались видны в разрезе (вернее, в отрубе). После чего бросил голову на помост, перекрестился и приказал поместить ее в Кунсткамеру.
Одной из последних привязанностей Петра стала Мария, дочь молдавского господаря Дмитрия Кантемира. Она совсем не походила на прежних любовниц царя. Мария знала древние языки, изучала естественные науки, увлекалась музыкой и живописью. Она настолько выгодно отличалась от жены Екатерины, что Петр подумывал о новой женитьбе – во всяком случае, он обеих женщин держал рядом с собой и даже взял их в военный поход (1722). Мария была уже беременна и, не вынеся дорожных тягот, остановилась в Астрахани, где и родила мертвого младенца. Говорят, что ее отравили приспешники Екатерины, та была весьма обеспокоена возвышением соперницы, которая вполне могла оказаться на ее месте.
Разумеется, от этих связей у царя были незаконнорожденные дети. И было их немало (напомним, что противозачаточных средств тогда не существовало). Только дворянской крови детей у него насчитывают 90, а уж сколько от матросских жен, горничных, кухарок, мещанок и прочих – никто не считал. Один из его детей стал знаменитым полководцем. Это Румянцев-Задунайский, родившийся в год смерти царя (1725). Его матерью была Мария Матвеева, состоявшая, кстати сказать, в родстве с казненной Гамильтон. Ей было тогда 19 лет, и она стала последней любовью царя. Мария была дамой, охочей до любовных приключений, и царь ревновал ее, но в конце концов выдал замуж за своего денщика Румянцева.
Но широкий читатель едва ли знает, что Петр, подобно Ивану Грозному, домогался не только девиц. Говорят, он сожительствовал с Меншиковым, а также пользовал и своих денщиков, при этом гневался и лупил их, если у них бурчало в животе. Официальные историки пишут, что Петр был так прост и неприхотлив, что мог спать в одной постели с солдатами. Не в простоте тут дело. Кстати, здесь уместно будет процитировать Козьму Пруткова: «Кто не брезгает солдатской задницей, тому и фланговый служит племянницей».
Расскажем немного и о домашних животных царя. Это – большая собака, не чистокровный дог по кличке Тигран (теперь его чучело находится в Зоологическом музее Петербурга) и левретка Лизетта, которую Петр приобрел в Лондоне для своей жены. К ней он был очень привязан, и она, говорят, помогала ему справляться с приступами гнева.
На территории Петропавловской крепости в 1704 году в двухэтажном мазанковом доме открылся первый в России ресторан «Аустерия четырех фрегатов». Сюда царь заходил с друзьями и соратниками, чтобы обсудить за кружкой вина или пива дела или отпраздновать то или иное событие. Здесь, в частности, Петр отмечал закладку Адмиралтейства. Чаще всего тут собирались иностранцы, чтобы в привычной для себя обстановке выпить пива, выкурить трубочку и перекинуться в картишки. Говорят, что как-то голландские шкиперы, встретившись с Петром, стали утверждать, что в России негде вкусно поесть. Тогда царь привел их в «Аустерию», где угостил оладьями с припеком, и гости вынуждены были признать, что это вкусно. Видимо, здесь в то время готовили не только блюда иностранной кухни, но и национальные. Сейчас в Петербурге есть ресторан русской и европейской кухни с таким же названием, и находится он также в Петропавловской крепости.