Из-за наклонностей, которые Марго не очень-то и скрывала, о ней пошла дурная слава. Когда это дошло до ушей отца, был страшный скандал. Но Марго лишь рассмеялась отцу в лицо – ей было наплевать на его репутацию. Отец в ответ ограничил её в средствах, но она послала фото своему любовнику, пригрозив отдать их его жене, если не заплатит кругленькую сумму. Он заплатил, и Марго подсела на этот допинг. Но любовник оказался не так прост, как она думала. Он установил за Марго слежку, и все её похождения были тщательно записаны и отсняты. Круг знакомых Марго был широк, в него входила парочка довольно известных личностей. Тогда бывший возлюбленный встретился со своей пассией и показал ей фото, прибавив, что отдаст их её так называемым друзьям, и они просто размажут её по стенке. Угроза на Марго подействовала. Она знала, те люди не шутят, и то, что подставила их, может для нее и в самом деле плохо кончиться.
Но бывшей жертве Марго этого оказалось мало. Он побеседовал с ректором заведения, где отбывала свой срок Марго, и её отчислили за неуспеваемость. Отец рвал и метал, а Марго в душе даже была рада. Но возлюбленный оказался мстительным и коварным. Словно бультерьер, он вцепился Марго в глотку, видимо, желая растерзать её. Будучи партнеромотца, он затеял раздел совместного бизнеса, и, в конце концов, оставил их семью практически без гроша.
Какими-то неведомыми путями отец узнал, что всем этим обязан любимой доченьке, и проклял её. И Марго сбежала из дома, никого не предупредив. Её мучитель распевал триумфальные марши, когда Марго покинула город и скрылась в неизвестном направлении. Это было первое фиаско Марго, и у неё хватило ума понять, что не всё в жизни получается так, как хочется. В особенности, если для осуществления твоих планов требуется использовать других людей. Люди умеют кусаться, они могут постоять за себя, и, в конце концов, оказаться гораздо хитрее, сильнее и умнее, чем ты считаешь. Урок был горьким, но Марго его усвоила.
Теперь о неуживчивости и озлобленности характера напоминали разве что её словесные интервенции. В открытую схватку она вступать не решалась, предпочитая при малейшей опасности отползать в кусты. Но жизнь в большом городе пришлась Марго по вкусу, и она не жалела, что так бесславно покинула родные пенаты. Про консерваторию она, естественно, насочиняла. Вокалом она, правда, занималась, лелея надежды однажды стать звездой. Но эти надежды были запрятаны очень глубоко, так что даже сама Марго не решалась их извлекать на поверхность, боясь показаться смешной. Её учитель по вокалу, с которым она занималась в последнее время, и не только вокалом, к слову сказать, дал ей адрес своих знакомых в крупном промышленном центре, где можно было остановиться на первое время, обещав навещать её по мере возможности.
Адресом Марго воспользовалась, но до возможности посещений дело не дошло. Оказалось так, что Марго случайно познакомилась с художником, и перебралась к нему в мастерскую. В консерваторию, она, естественно, даже нос не показывала, справедливо полагая это полным идиотизмом с её стороны. Ей хотелось устроиться певицей, и, как ни странно, её мечта сбылась. Пока не подвернулся художник, она изучала столичный рынок труда, но в тот раз ей подфартило. Художник рисовал обнажённую натуру, содержал Марго и периодически устраивал оргии с представителями свободных профессий, этаким своеобразным бомондом. Там Марго и познакомилась с группой патлатых музыкантов. Они играли в ресторанчике на окраине, и им нужна была солистка. Пение Марго их устроило, и она стала членом группы. Художника пришлось бросить, но Марго не горевала – в пьяном виде художник был буен и назойлив.
В ресторане они играли какое-то время, Марго пела. Жили все вместе, снимая небольшую квартиру. Всё шло неплохо, пока жена хозяина ресторана не застукала Марго в объятиях мужа. Был страшный скандал, и обстановка стала напряжённой. Конкурентов было предостаточно, и им пришлось уйти. Новое место они найти так и не смогли – Марго стала для них чем-то вроде дурного талисмана. Она оставила группу, которая, впрочем, и без этого дышала на ладан.
После этого Марго пришлось устроиться официанткой. Правда, ей повезло, и её взяли в солидное заведение. В этот несладкий период ей и подвернулся Эдик. К тому времени беготня с подносами ей осточертела, она периодически оказывала интимные услуги, но так, чтобы не пронюхали сутенёры. Она панически боялась зависимости. Но обстановка и тут обострялась, кое-кто стал выспрашивать про Марго, и она слегка струхнула. Эд в этот момент был для неё очень кстати, он хоть и являлся мелкой шестёркой, но, всё же, был и не полным дерьмом. Беременность повлияла на Марго в лучшую сторону: первое время после замужества она ещё по инерции подрабатывала интимом, говоря мужу, что деньги присылают родители. Но после устройства на работу с этим было покончено. Леонид Степанович подкидывал ей премию, и она впервые за много времени ощутила некое подобие нормальной жизни. Можно сказать, что она входила во вкус обыденности, и постепенно обживалась там. То ли от беременности её чувства притупились, то ли нечаянная семейная жизнь на неё так подействовала, но на приключения её больше не тянуло. Она сократила количество выкуриваемых в день сигарет и стала меньше пить пива. Эдик тоже остепенился, у него появилось что-то вроде постоянной работы с регулярной зарплатой.
Живот у Марго вскоре стал заметен, но Леонида Степановича это не смущало. Временами он даже любовно поглаживал её по округлому выступу и спрашивал:
– Что, шевелится?
Марго пожимала плечами.
– Нет, вроде…
– Ничего, зашевелится скоро.
Как-то перед самым декретом босс вызвал Марго к себе.
– Маргоша, уходишь скоро…
– Да, ухожу… а что делать-то?
– Жаль… я к тебе привязался… ты телефончик оставь… скучать буду.
– Ничего. Новую возьмёте. Баб кругом видимо-невидимо.
– Баб-то много, да ты, Марго, одна… для меня одна…
– Ну, вы скажете…
– И на старуху бывает проруха… свидимся?
– Почему бы и нет?
Леонид Степанович подошёл к Марго и погладил по животу.
– Как он там?
– Неплохо вроде. Шевелится…
– Вот и слава Богу… – Он поцеловал Марго в живот и тихонько шлёпнул по заду. – Иди, детка. Я не прощаюсь.
Марго вышла, недоумевая. Нет, она видела, что босс к ней испытывает тяготение большее, чем просто интрижка от скуки, но так… Она была приятно удивлена. «Надо же, – подумала, – и ребёнком не побрезговал. От чужого мужика…».
Когда Марго провожали в декрет, устроив по этому случаю праздничный обед, он преподнёс ей конверт с солидной суммой. Коляску купишь, сказал, от дяди Лёни. Об их отношениях никто не знал, поэтому подарок выглядел очень трогательно, и Марго расчувствовалась. Она при всех поцеловала начальника в щёку и утёрла непрошенную слезу. Сослуживцы тоже собрали для Марго немного денег, как это было у них принято, чем заставили Марго задуматься об отношении к людям вообще.
Последние два месяца до родов Марго провела, валяясь на кровати и тайком от мужа потягивая пиво. Ребёнок должен был появиться в конце апреля.
Марго в старом больничном халате стояла у окна одной из палат роддома. Вчера она родила, наконец, девочку, но Эдик всё не приходил. Марго кусала губы от досады. Ей не хотелось ловить на себе сочувственные взгляды мамаш, лежащих с ней в одной палате. До смерти хотелось закурить, но здесь было не положено, и Марго чувствовала раздражение. С одной стороны, она была рада, что избавилась от живота, а с другой, её немного пугала новая для неё роль молодой мамы. Поведение Эдика её беспокоило и злило, но она стойко держала удар.
– Марго! Как девочку назовёшь? – Это был голос Люси, полной блондинки, тоже вчера родившей девочку. Муж Люси уже с вечера прыгал перед окнами и заваливал жену дурацкими записками.
– Анжела. – Марго даже не обернулась.
– Что за имечко придумала? Мудрёно как-то…
– А вот и нет. Наоборот, красиво… Мне нравится. Молодец, Марго! – Это была Ася, молодица лет восемнадцати, с первых же дней проникшаяся к Марго какой-то слепой любовью.
– Я в детстве книжку читала: «Анжелика и король». Всегда мечтала о такой жизни – мужчины, приключения… поэтому и назвать решила так. Бабы, курить охота, сил нет! Нет у кого? – Марго отвернулась от окна и уставилась на обитательниц палаты.
– Одна осталась, хочешь? – Ася протянула Марго сигарету. – Случайно в кармане завалялась.
– Хочу. Давай сюда. Я Эдику скажу, он потом принесёт.
– Ты в туалет иди, только быстро, пока обход не начался.
– Марго, ты бы не дурила, – Люся нахмурила брови. – Детей скоро кормить принесут. И тебе, между прочим, тоже, если ты о нас не думаешь.
– Помолчи. Без тебя учителей хватает! – Марго спрятала сигарету в карман халата и пошла в туалет.
Через несколько минут она вернулась, всё ещё сохраняя на лице недовольное выражение.
– Твой-то что не идёт? Пора бы уж… – Люся всё не могла угомониться.
– Тебе-то что? В командировке он. Твой ходит, вот и радуйся!
– Да ладно, Марго! Я просто так спросила, – добавила Люся примирительным тоном.
– Придёт, никуда не денется. Мальчика он хотел, вот и переживает.
– Подумаешь, какой нежный – мальчика! Чем его девочки не устраивают?
– Да Бог его знает. Вбил себе в голову и талдычит, как заведённый – мальчик, мальчик! – Марго легла на кровать и отвернулась к стене.
Эдик пришёл на следующий день. Он был со страшного похмелья, и Марго заметила это даже из окна третьего этажа. Он вяло махнул ей рукой и сказал, что послал передачу. Марго кивнула и отошла от окна – она была в послеродовой депрессии.
Тем не менее, встречать её Эдик пришёл с матерью и её хахалем. Марго с неприязнью подумала, что у свекрови нет элементарного вкуса и выглядит она хуже колхозной бабы. Вид у хахаля был не лучше, и Марго усмехнулась про себя, подумав, что два идиота нашли друг друга. Эдик принёс большой букет цветов и бутылку шампанского. Он был весел, и Марго втайне обрадовалась такой перемене в настроении мужа. Выйдя из роддома, они открыли бутылку и выпили шампанское из пластиковых стаканов. Потом сели в такси, поджидавшее их тут же, возле ворот, и поехали к ним домой. По случаю рождения дочери Эдик устроил небольшую пирушку, пригласив соседей по коммуналке – пенсионерку тётю Валю и старого инвалида Гену. Пирушка получилась неожиданно весёлой, вопреки всем ожиданиям. Инвалид Гена играл на гармони и пел, Марго подпевала ему, тётя Валя и свекровь пустились в пляс, а Эдик с хахалем матери напились и уснули на диване. Разошлись уже под утро, когда свекрови удалось растолкать муженька и увести его домой. Девочка всё время спала, и Марго даже забыла на время о её существовании.
Утром Эдик, отпиваясь горячим чаем, спросил Марго:
– Как назвать думаешь?
– Анжелой. Нравится?
– Ничего. Где ты только такое имя откопала?
– Из романов. Знаешь, что это такое?
– Ты меня совсем за идиота принимаешь?
– А ты не совсем идиот? Рада слышать.
– Ну, назвала и назвала, – Эдик подцепил на вилку кусок колбасы. – Разницы особой не вижу. Девку, как ни назови, мужиком всё равно не станет.
Марго поджала губы, но промолчала.
Утром Марго сидела перед роскошным туалетным столиком и пудрила лицо. Она придирчиво рассматривала себя в зеркало, выискивая морщинки. Ей казалось, что она слишком быстро стареет, не успев даже насладиться преимуществами молодости. Наконец она бросила это неблагодарное занятие, подумав, что до старости ещё далеко и не стоит так убиваться из-за мелочей. Тем более, что она не раз ловила на себе восхищённые взгляды мужчин. Леонид Степанович периодически звонил ей, и они встречались на съёмной квартире. Он с нетерпением ждал выхода Марго на работу. За спиной Марго услышала шаги и обернулась.
– Эд! Привет! Слушай, я подумала, что Анжелку надо отдать в музыкальную школу.
– С чего бы это?
– Она мелодии из телевизора и с радио повторяет. Да так похоже! Талант от меня по наследству перешёл. Скоро в сад пойдёт, а потом отдадим.
– Тебе виднее, талантливая ты моя! На работу когда?
– Через месяц.
– Тебе обязательно работать? Я теперь зарабатываю столько, что на всех хватит. Жену прокормить могу. Да и квартирка у нас теперь не маленькая. Как-никак, 100 квадратов. Анжелку в музыкалку водить будешь.
– Ты хочешь, чтобы я целыми днями тёрла эти сто квадратов? Извини, у меня другие планы. Я в люди хочу. А Анжелку свекровь пусть водит. У неё времени полно.
– Да что ты всё квакаешь? Свекровь, свекровь! Сама родила, сама и воспитывай, мама здесь ни при чём!
– Ну и не надо мне ваших подачек, заупрекаете потом, лучше сама отведу. Анжела! Иди сюда! Папа пришёл.
В комнату вбежала худенькая с чёрными короткими волосиками девочка лет трёх или чуть меньше. Она бросилась к матери.
– Анжела, дочка, постучи папе песенку про зайцев! Покажи, какая ты умница!
Девочка насупилась и лицо её приняло плаксивое выражение. Краем глаза Марго заметила, что муж начал заводиться.
– Что за тупой ребёнок! Уставится, как баран, и смотрит! Что ты так смотришь, детка? Я тебя хоть раз обидел? Я хоть что-то плохое тебе сделал? Кормлю, пою, а вместо благодарности сопли и слюни! Ты можешь ей объяснить, что я не чудовище из её кошмаров – а её папа!
– Не ори на ребёнка! Сам виноват, что она видит тебя раз в месяц. Для неё слово «папа» – пустой звук! Чего ты от неё хочешь?! Испугалась, не видишь?
– Испугалась? Чего это интересно она так испугалась? Я её не пугал. Может, ты что нашептала?
– Идиот! – Марго прижала девочку к себе. – Не бойся, милая. – Она погладила дочь по голове.
В последнее время Марго стала замечать участившиеся резкие перепады в настроении мужа, которые немного пугали её. Она боялась узнать, что это может быть, и гнала от себя дурные мысли. Эдик же заводился всё больше.
– Дрянь! Отпусти её! Пусть подойдёт, я научу её отца любить! – Глаза его налились кровью, он непроизвольно сжимал кулаки. – Слышишь, кому говорю, отпусти её!!!
Марго испугалась не на шутку.
– Иди, милая, к себе, поиграй! – Она легонько толкнула дочь, и девочка убежала, ловко проскользнув мимо отца. – Успокойся, кретин!
– Да нечего мне успокаиваться! Ты её так воспитала! Да она же ненавидеть меня скоро будет! А за что?! За что, я тебя спрашиваю?! – Руки у Эдика тряслись, он подошёл к Марго и ударил её по лицу. – Получай, стерва! Давно просилась!
Глаза у Марго потемнели, и она плюнула в раскрасневшееся лицо мужа.
– Упырь! Безмозглый! Убью, не подходи! – Марго взяла в руку тяжёлый подсвечник, стоящий на туалетном столике.
Эдик побледнел, выдохнул воздух, развернулся и быстро ушёл в ванную. Анжела незаметно наблюдала за этой сценой из-за угла. Слёзы её высохли, а на лице застыло выражение то ли любопытства, то ли испуга. Вернулся Эдик через полчаса, спокойный и умиротворённый. Марго разглядывала в зеркале след от удара.
– Прости, Марго, дорогая, не сдержался. Ты тоже хороша! Чего злишь-то меня? – Он сделал попытку приблизиться в Марго, но Марго отшатнулась, процедив сквозь зубы:
– Всё нормально. До свадьбы заживёт.
– Не злись, я же попросил прощения. Ты это… можешь Анжелку в школу водить. Денег возьми сколько надо. Инструмент купи.
– Ладно. Только ребёнка не пугай. Заикаться будет.
– Да это так, сорвался, говорю же… На работе проблемы.
– Что, уже?
– Тебе не понять. Там всегда проблемы. Наша работа состоит из одних проблем, к твоему сведению. Твой муж ежедневно рискует.
– Ну, не рассказывай, меня твои проблемы не касаются. Всё равно помочь не смогу.
– То-то и оно, что не сможешь… Ладно, давай пожрать, и я спать, что-то нехорошо мне…
Марго молча встала и пошла в кухню. Разогрела ужин и позвала мужа. Они поели, и Эдик ушёл. Марго задумчиво посмотрела ему вслед. Муж внушал ей чувство тревоги и беспокойства, а этого она не любила. Жизнь на вулкане не приносила ей особого удовольствия.