Ответ был краткий: «Пока держитесь своими силами, через каждый час докладывайте обстановку. Помощь организуем немедленно».
Легионеры перешли границу силами до двух батальонов при поддержке нескольких пулеметов, установленных на тачанках. К полудню им удалось проникнуть на нашу территорию приблизительно на три-четыре километра. Третья застава отступала, неся ощутимые потери.
Боевые действия развивались стремительно. Личный состав заставы совместно с подоспевшими пограничниками из второго эшелона дистанции занял оборону на берегу небольшой речки. Легионеры уже дважды пытались ее форсировать, но оба раза им пришлось отступить. Тогда они подтянули трехдюймовое орудие и начали подготовку новой, третьей атаки. Увлекшись, белополяки не следили за своими флангами. Это и решило исход боя.
Подразделения, подошедшие на помощь пограничникам заставы, мы спешно направили в обход. Легионеры ничего не замечали. Зато наши на флангах заметили на той стороне границы не только конфедератки белополяков, но и стальные шишкастые шлемы немцев.
Кто-то из командиров, находившихся на нашем командном пункте, заметил:
— Товарищ комиссар, да ведь это немцы с поляками нам пробу устраивают. Проверить хотят, чего мы стоим.
— Сейчас, — говорю, — узнают, гады, да так, что не только им, а и чертям жарко станет.
От вышки немцев к атаковавшим легионерам бешеным аллюром летел верховой.
Успеет ли предупредить об окружении? Успел все-таки! Резкие команды словно встряхнули пилсудчиков. Готовившиеся к атаке солдаты стали растерянно оглядываться, многие повернули назад, орудийный расчет даже не дослал снаряда. Легионеры растерялись. И тут в действие вступил кинжальный огонь трех наших «максимов». Паника охватила белополяков. Она только ускорила их гибель. Из двух батальонов пехоты ни один солдат не вернулся обратно за границу. Дорого обошелся немецко-польским захватчикам эксперимент на границе.
* * *
Горячими днями было заполнено лето 1919 года у бойцов дивизии.
В коротких воспоминаниях всех боевых дел не перечислишь, а рассказывать о них надо. На героических примерах боевой деятельности первых пограничников воспитываются молодые солдаты и офицеры. Верю, что они свято будут хранить традиции советских чекистов, создавать которые выпала честь нашему поколению.
Анатолий Марченко. «Усилить пограничные войска коммунистами»
Ленинская забота об охране границы. Она предопределила первые шаги в создании органов, на которые возлагалась одна из важнейших функций молодого Советского государства, она на десятилетия вперед определила то направление, в котором развивалось военное наследие Ленина, посвященное строительству пограничных войск.
С первых дней создания пролетарского государства В. И. Ленин самое пристальное внимание уделял организации защиты социалистической Родины. Под его непосредственным руководством разрабатывались принципы охраны границ Советского государства, создавались пограничные войска.
Каждый ленинский документ, относящийся к проблемам защиты завоеваний социализма, охраны государственной границы СССР, вновь и вновь подтверждает величайшую мудрость Ленина, его гениальную прозорливость, умение выделить главное звено в цепи и принять необходимые меры для решения неотложных задач.
Один из ленинских документов — выписка из протокола заседания Политбюро ЦК РКП (б) от 14 мая 1921 года, на котором присутствовал В. И. Ленин. Среди множества безотлагательных, архиважных вопросов слушался один особенно дорогой для нас, пограничников, — «Об охране границ». После традиционного протокольного «постановили» помечены буквами русского алфавита меры — мудрые, своевременные, решительные. Разработанные и принятые ради того, чтобы государственная граница республики была неприступной для наших врагов. Среди этих мер:
«в) Усилить пограничные войска коммунистами».
Удивительно лаконичная строка. И в этой строке — беспредельная вера Ленина в могучую силу, в громадный организаторский талант созданной им партии.
В одном из отчетов Политического управления Реввоенсовета республики говорилось:
«Будущий историк с изумлением отметит, что, стараясь предусмотреть шансы победы, ответственные лица иной раз считали более тщательно количество имеющихся налицо коммунистов, чем количество пушек и пулеметов».
Так и было: считали более тщательно количество находящихся в строю коммунистов…
Обобщая опыт гражданской войны, В. И. Ленин писал: «Как мы действовали в более опасные моменты гражданской войны?
Мы сосредоточивали лучшие наши партийные силы в Красной Армии; мы прибегали к мобилизации лучших из наших рабочих; мы обращались за поисками новых сил туда, где лежит наиболее глубокий корень нашей диктатуры».
«Сосредоточивали лучшие наши партийные силы в Красной Армии». Это же можно сказать и о пограничных войсках.
«Усилить пограничные войска коммунистами…»
Как восприняли теперь уже далекие наши предшественники ленинский наказ, волю ленинской партии?
Они были тогда молодыми. Но в их сердцах горел огонь Революции, а рядом с партийным билетом лежал мандат: «Направляется в пограничные войска».
Чтобы усилить их коммунистами. Чтобы сцементировать ряды защитников границы. Показать пример геройства и отваги. И если потребуется — отдать жизнь за Родину, но не пропустить врага.
Расскажу коротко о судьбах трех коммунистов, пришедших на охрану границы с путевкой Ильича.
В октябре 1920 года курсанта Первых пулеметных командных курсов Андрея Косюкова приняли в члены партии. Партийный билет вручил ему комиссар. Радостный и счастливый, смотрел Андрей на партбилет и, не удержавшись, спросил:
— А у товарища Ленина такой же? Комиссар улыбнулся:
— У всех коммунистов, товарищ Косюков, партийные билеты одинаковы. Такой же и у товарища Ленина.
Много позже, в Музее В. И. Ленина, увидит Косюков партийный билет Ильича и с особой остротой и волнением вспомнит слова комиссара…
Вскоре Андрея Косюкова и его товарищей, тоже коммунистов, вызвал к себе комендант Кремля Р. А. Петерсон. Когда они вошли в кабинет, навстречу из-за стола поднялся Ф. Э. Дзержинский.
— Недобитая контрреволюция поднимает голову, — сказал Феликс Эдмундович. — Нужно быть начеку. На вас, кремлевских курсантов-коммунистов, возложена самая ответственная и почетная задача — охранять Ленина. Оправдайте это высокое доверие партии!
С того дня коммунист Косюков стал назначаться на пост № 27.
Андрей часто слушал выступления Владимира Ильича, воспринимал его слова как наказ, которым определил свою жизнь на все дальнейшие годы.
После окончания курсов красный командир Косюков получил назначение в пограничные войска. Службу свою он начал в Петрограде. Затем, окончив Высшую пограничную школу, был назначен начальником заставы 4-го Шлиссельбургского отряда. И поныне на письменном столе Андрея Алексеевича лежит кусок гранита из фундамента той, первой в его жизни заставы…
На заставу Косюков ехал зимой. Сани, ныряя в снежных ухабах, несли его к Ладожскому озеру. Стояла ночь. Деревни, лежавшие на пути, дремали в синих снегах. Собачий лай сопровождал упряжку.
Сразу же за деревней, на полуострове, Косюков увидел одинокий дом с большой трубой. Из трубы струился дымок. С трех сторон лежало намертво скованное льдом озеро. Лишь изредка потрескивал лед. Граница…
В ту первую ночь на заставе Андрей Косюков долго не мог уснуть. Одолевали тревожные думы. Начинался новый период в жизни, суровый и романтичный.
Первая встреча с пограничниками заставы оказалась не слишком веселой.
— Как живете? — спросил Косюков у пограничников.
— Живем не тужим, — отозвался один.
— Скука смертная, да куда денешься, — добавил второй.
— А как со службой, с боевой и политической подготовкой? Какое отделение идет впереди, какое отстает?
Долгую, неловкую паузу нарушил командир отделения:
— Идем одинаково…
Так вот в чем дело… Вот почему застава тащится в хвосте. Косюков собрал командиров отделений:
— Равнодушию — смертный бой!
Вначале дело шло со скрипом. Не все слушались Косюкова: подумаешь, такой же молодой, как и мы.
Помог политчас. Проводил его Косюков. Тема — «Разгром барона Врангеля в Крыму».
Он рассказал бойцам, как воевал на гражданской, как видел в бою Фрунзе, как был ранен в жаркой схватке с белоказаками, как стоял на посту № 27, охраняя самого дорогого для пролетариев всех стран человека.
С первых дней своей жизни на границе Косюков нес бойцам животворную ленинскую мысль. Весь ушел в работу с людьми, помня ленинское: «Быть в гуще…» Нужно было сколотить бойцов заставы в единую семью.
Пограничная тишина в ту пору то и дело прерывалась выстрелами. Как-то местные рыбаки сообщили Косюкову, что моторка с незнакомыми людьми ходит утром к нашему берегу. Ночью пограничники устроили засаду. На рассвете из тумана вынырнула лодка. Приблизившись к берегу, нарушители заглушили мотор. Двое неизвестных в кожаных накидках приподнялись в лодке, нацелили фотоаппараты на наш берег. Все ясно! Пограничник Проскуряков скомандовал причалить к берегу. В ответ раздались выстрелы, взревел мотор. Лодка пустилась наутек. Пограничники открыли огонь. Шпионский замысел был сорван.
В другой раз пограничники задержали в деревне неизвестного и привели на заставу. Казалось, все в порядке: документы на имя инспектора финотдела. Но печать и подпись вызвали подозрение. Задержанного направили в отряд. И не зря: «инспектор» оказался диверсантом.
В пограничных стычках оправдывал звание коммуниста Андрей Косюков.
Упорный труд принес свои плоды: застава стала передовой. Ни один лазутчик не смог проскочить там, где границу стерегли ее бойцы. Пограничники-коммунисты помогли создать на селе комсомольскую ячейку, избу-читальню. Проводили беседы среди рыбаков. Ныть и скулить в «глуши» было некогда.
В день десятой годовщины ВЧК — О ГПУ Андрея Косюкова премировали собранием сочинений В. И. Ленина. Эти тома и поныне стоят на книжной полке в ленинградской квартире А. А. Косюкова.
* * *
Петру Орлову, молодому чекисту, Вельская уездная Ч К поручила «разгрызть крепкий орешек». Волость кишмя кишела дезертирами, сынками кулаков. Петр носился по уезду от сельсовета к сельсовету. Поднимал на ноги местных комсомольцев, раздавал листовки, выступал на сходках, вел горячие споры в крестьянских избах.
Приходилось рисковать жизнью. Объявил неделю добровольной явки, но главарь банды Моченый крепко зануздал дезертиров, не отпускал. Петр поехал в деревню, где расположилась банда. Его смелость ошеломила бандитов. Он говорил с дезертирами так искренне и так подкупающе горячо, что те не выдержали:
— Раз Советская власть прощает, пойдем с нею.
Тучи сгущались, саранчой лезли белополяки. Коммунисты взяли в руки винтовки. Шли жаркие схватки с белополяками, когда из Московской ЧК пришел запрос — выделить одного коммуниста. Выбор пал на Орлова.
В Москве сказали: пограничным войскам нужны коммунисты. Сам Ильич приказал.
Так чекист Орлов стал пограничником. Прямо с курсов, из Петрограда приехал он на границу. Должность звучала внушительно: комендант участка.
И прежде досыта хлебнул трудностей Петр Орлов, но здесь, на границе, нужны были стальная выдержка и стойкость. Участок большой, а люди наперечет. Из комсомола — одни начальники застав. Жили в землянках, там, где прежде стояли кордоны царской пограничной стражи. По-фронтовому чадили коптилки. Дырявые сапоги надевали лишь те, кто шел в наряд. Транспорт — конные волокуши. На них подвозили боеприпасы, дрова, сено, доставляли в ближайший медпункт заболевшего или раненого бойца.
Дел было невпроворот. Но Орлов не растерялся. Помогли старшие товарищи — коммунисты. Здесь, на границе, встретил Орлов своего бывшего преподавателя курсов Ивана Николаевича Хропова, почетного чекиста. Хропов и его помощники часто приезжали и в комендатуру, и на заставы, учили молодых командиров налаживать охрану границы, оперативную работу, связь.
Острова в Финском заливе были пристанищем вражеских лазутчиков. Контрабанда и шпионаж намертво переплелись между собой. Нужно было закрыть нарушителям все пути-дороги.
До Орлова наряды не выходили на лед Финского залива. Этим ловко пользовались лазутчики. Орлов изменил тактику. И не зря: вскоре на льду пограничники задержали необычный санный «поезд». Обнаружили с трудом: кони, впряженные в сани, были накрыты белым покрывалом, все сливалось со снежной гладью залива. «Улов» оказался богатый: гора золотых монет старой чеканки, сорок бидонов спирта, обувь, мануфактура, рыболовные сети, оружие. Выгрузили на заставе — целый магазин.
Позже, на другом участке, Орлов усилил охрану границы во время преследования двух диверсантов. Нарушителей схватили, отобрали у них пистолеты, патроны, две бомбы большой разрушительной силы, бикфордовы шнуры, яд, карты. Один из диверсантов оказался капитаном врангелевской армии Балмасовым, второй — внуком председателя государственного совета царской России Сольским.
Тревожное то было время на границе. Одна поисковая группа сменяла другую, вылавливая террористов, любыми способами пытавшихся пересечь границу.
Шли дожди. Лесные болота вспузырились ржавой водой. Бойцы очередной поисковой группы уже выбивались из сил, когда наконец увидели в мокрой лесной чащобе силуэты двух людей. Старший секрета выдвинулся вперед и скомандовал:
— Стой! Бросай оружие!
В ответ прогремели два выстрела. Старший секрета был ранен. Диверсант набросился на него, стараясь вырвать винтовку. Пограничник изловчился, штыком пригвоздил его к земле. И тут же упал без сознания на труп поверженного врага.
Старший секрета был коммунистом. Жаль, не запомнил Орлов его фамилии…
Пограничники закалялись в боях. А в перерывах между боями налаживали свой быт. И в этом запевалами тоже были коммунисты.
Решено было на свои средства купить радиоприемник. Собрали по пять рублей (немалая сумма, если учесть, что в те годы комендант участка получал 63 рубля). Приемник поставили в клубе. Соорудили высоченную антенну — она взметнулась выше леса, — чтобы «достать» Москву. Иа торжество приехали в клуб по два пограничника с застав, собрались местные жители. И тут произошел конфуз. Приемник молчал.
Связисты кинулись искать неисправность. Шли томительные минуты, часы.
И вдруг, мигом загасив разговоры и смешки, репродуктор возвестил:
— Говорит Москва…
Никогда не забудется, как замерли люди, перестали дышать, внимая голосу советской столицы. Потом пограничники и крестьяне долго ходили вокруг приемника, присматривались к нему, как к живому существу.
А первый автомобиль в пограничном отряде! Это был лучший агитатор за Советскую власть. Начальник отряда Фролов, бывший шофер старой армии, сам сел за руль. На автомобиле объехали все заставы и почти все деревни — там, где мосты и дороги позволяли проехать. Крестьяне убеждались: Советская власть крепнет. А кулачье провожало автомобиль злобными выкриками: «Антихрист на колесах!»
Много пережили, вынесли на своих плечах коммунист Петр Орлов и коммунисты его комендатуры. А было их всего одиннадцать.
Когда Орлова переводили с повышением на другой участок, пришли к нему на квартиру бойцы. Приказ о сдаче комендатуры был подписан, чемоданы уложены. Но секретарь комсомольской ячейки Коля Богачев сказал:
— Просим вас, товарищ командир, и жену вашу, Серафиму Степановну, в клуб.
Трогательное это было прощание. Клуб, полный бойцов. Простые, бесхитростные, душевные слова. И — грамота, написанная от руки самими бойцами…
Пройдут годы, по многим дорогам мира и войны пройдет Петр Павлович Орлов, член партии большевиков с апреля 1920 года, станет генерал-лейтенантом, многих заслуженных наград будет удостоен он, но как самую дорогую реликвию сохранит он эту грамоту — грамоту от первых пограничных бойцов.