— Где ты их спрятал?
— Мои комплекты?
— Наши комплекты, — уточнил я. — Вряд ли они тебе понадобятся. А вот скаутам могут пригодиться.
Лео свернул к берегу, сверился с какими-то одному ему известными ориентирами, отсчитал двадцать шагов от покрытой изморозью трубы и, пнув мерзлый грунт, сказал:
— Здесь они… Слушай, Врач, а я-то им зачем?
— Попробуй догадаться, Лео.
Он обожает свое имя: повторяй «Лео-Лео-Лео», и ему не захочется слышать ничего иного.
— Скайбо нужны таланты, — предположил он. — А послушные дети редко бывают умными, я так думаю.
Я молча кивнул. Больше всех на свете Лео верил самому себе.
— Еще одно, Лео, — сказал я. — Кроме ума, Скайбо нужны свежие гены. Так что перед тобой открываются новые горизонты.
— Ну конечно, — засмеялся он. — Девчонки! Я трахну девчонку — и не одну!
— Наверняка, Лео.
— Должно быть, я им действительно нужен, раз они прилетят сюда, только чтобы спасти меня.
— Ты того стоишь. А теперь верни то, что тебе не принадлежит.
Он начал разгребать гравий руками и ногами, подняв кучу мелкой пыли. Я держался в стороне, подсвечивая фонариком.
— Может, поможешь? — спросил Лео.
— Не могу. Должен беречь руки.
— Наверное, ты прав, — великодушно согласился он. — Думаю, твои руки еще пригодятся на Станции.
Пока Лео занимался раскопками, я включил радиосканер и прислушался. Никаких сигналов. Сегодня Скайбо молчат. Они могут молчать месяцами — чтобы потом взорвать эфир яростным щелканьем радиомаяков, свистом кодированных сообщений, рвущихся к астероидам сквозь хаос радиопомех. Сотни станций, тысячи кораблей, разбросанных по всей Солнечной. Их движение не поддавалось никаким прогнозам. Я десятками лет пытался взломать их коды — и безуспешно. Но даже если бы я нашел ключ — что мог бы им предложить? Счастье? Счастье по-марсиански?..
Все, что я слышал, — шорох гравия и тяжелое дыхание отбракованного, роющего яму. Четверть часа спустя Лео выпрямился и, потирая спину, сказал:
— Странно… Контейнеры должны быть здесь, — он уселся на кучу камней. — Кто их мог забрать?
— Понятия не имею. Может, кто-нибудь из скаутов нашел и перепрятал? Обещаю, я узнаю, кто это сделал.
— Ну, меня это уже не касается. — Он поднялся на ноги и отряхнул комбинезон от пыли, на минуту превратившись в золотистый призрак в круге света. — Моя отбраковка закончена.
— Да, закончена.
— Ладно, Врач. Дальше я как-нибудь сам… Где они меня будут ждать?
— Двигайся вдоль берега до старого дренажа. Через два километра свернешь налево, к небольшому, плоскому холму — он там один, не ошибешься. Сразу за холмом — маяк. Включишь, и за тобой прилетит челнок. Потом…
— Ага, я знаю это место, — перебил меня Лео. — Найду с закрытыми глазами, без проблем!
Он снова лжет. Лжет и боится. Боится и лжет. Слишком много лжи скопилось на этой маленькой красной планете. Люди, живущие в подземном аду со всеми удобствами, целью жизни которых стало послушание. И Врачи, истребляющие тревоги и сомнения, как опасную заразу. Все лгут себе и друг другу. Какое будущее нас ждет?
Лео поднял голову. В луче света поляризованное стекло его гермошлема переливалось всеми цветами радуги. Красная надпись «ЛЕО» на сером фоне. Лео…
— Я помашу тебе, — пообещал он. — Когда буду пролетать над Станцией — помашу рукой.
— Спасибо, Лео.
— Ну, тогда пока, что ли… — Лео повернулся, чтобы уйти.
Шесть манипуляторов одним цепким движением стиснули его тело, а руки, человеческие руки сделали укол в затылок.
— Что за дерь… — только и успел сказать он.
Через десять секунд все было кончено. Микроконтейнер с чипом из мозга Лео улегся в нагрудный карман моего комбинезона. На станции должен быть запас — бесценная сокровищница незамысловатого людского счастья.
Манипуляторы разжались. Лео, дернувшись как ошпаренный, прыгнул, споткнулся, соскользнул на дно ямы и забился в конвульсиях.
— А-а-а! Жжет! Больно!!! — вопил он, а я спокойно ждал. Еще пять секунд. Три. Две. Одна. Все. Тело обмякло бесформенной кучей.
— Лео, вставай! Лео! — громко позвал я. — Все позади. Вставай-вставай, хватит притворяться.
Он шевельнулся, с трудом поднимаясь на ноги.
— Что за дерь… Что это было? — спросил он севшим голосом.
— Отбраковка, — ответил я и потянулся к кобуре.
Уловив мое движение, он вздрогнул и подался назад, прижавшись спиной к осыпающейся стенке. Жаль, за стеклом гермошлема не видно моей улыбки. Достав ракетницу, я бросил ее прямо в руки Лео.
— Когда доберешься до маяка, выпусти ракету. Хочу быть уверен, что ты отсюда убрался.
— Но как?.. Я… Ты… Меня… — бормотал Лео, но я уже уходил по тропинке к Станции.
— Спас… ибо… бо… бо… — голос Лео едва можно было расслышать. Помехи избавили меня от благодарности.
Правда в том, что жизнь не только временный, но и случайный дар. Чью-то можно исправить. А чью-то — нет. Я вряд ли сумею исправить все. И ты тоже, друг мой.
* * *
Три марсианских года спустя Лео вернулся. Вместе с флотом Скайбо. Все поселенцы марсианских станций были эвакуированы, некоторые — принудительно. И теперь мы, Врачи, — единственные постоянные обитатели Марса. Работы для нас почти не осталось: небольшие команды наблюдателей дежурят на станциях терраформинга вахтовым методом. Эти Скайбо, все как один — здоровые ребята и попадают в наши руки разве что со случайными травмами. Но это ведь лучше, чем никого?..
Врачи надеются, Врачи верят, Врачи знают: когда-нибудь на Марсе снова появятся люди, много людей.
Мы будем ждать столько, сколько потребуется.
Мы пригодимся людям — ведь мы умеем лечить.
Мы тоже будем счастливы.
На Марсе…
Виктор Колюжняк.Ништер
Корабль, прятавшийся в тени Фобоса, выжидал. Его яркая раскраска выглядела дико посреди черноты космоса, но не было никого, кто мог ее заметить. Тщательно рассчитанная траектория скрывала корабль от бесчисленного количества автоматических наблюдателей, расположившихся вокруг Марса.
На дисплеях, занимавших едва ли не треть стен тесной рубки, велся отсчет времени, оставшегося до наступления последнего этапа миссии.
Семь… Шесть… Пять…
Двигатели пробудились, накапливая энергию. В темноте, подсвеченные багряным светом сменявшихся цифр, блеснули глаза Ништера. Он шумно вдохнул прохладный воздух, шедший из корабельной вентиляции, и облизал пересохшие губы.
Четыре… Три… Два…
Втянув через трубочку воду из фляги, Ништер проверил крепление ремней и улыбнулся. На табло загорелась цифра «один», мигнула несколько раз, и тотчас же перегрузки вдавили пилота в кресло.
Корабль рванулся из тени на огромной, даже для межпланетных перелетов, скорости. Защитные станции обнаружили его, но на долю секунды позже того, как он нырнул в разреженную атмосферу Марса. Лазерный луч бессмысленно вспорол черную пустоту космоса. Сигнал тревоги разлетелся по остальным наблюдателям. Красная планета развернула все доступные средства наблюдения и обороны в сторону дерзкого пришельца, пытаясь предотвратить то, чего она так давно боялась.
Тем временем Ништер, сжимая ребристую рукоять джойстика, лавировал в воздушных потоках на грани допустимого. Корабль бросало из стороны в сторону и, несмотря на идеальную для входа в атмосферу форму, сжимало давлением, грозя расплющить.
Бортовой компьютер заходился в панике, отчаянно сигналя об опасности для жизни. Ништер, на лице которого вздулись вены, шумно дышал и кривил губы в отчаянной усмешке. Влагоуловители работали на полную, всасывая пот едва ли не тут же, как он выступал на лице пилота. Внутри было до того сухо, что Ништер ощущал себя в пустыне.
Но это еще у него впереди.
Корабль достиг поверхности планеты и скользнул в глубокий каньон, помчался по нему, лавируя меж скалистых стен. Свободной рукой Ништер дотянулся до фляги. Отцепил ее и заменил запасной, после чего надел на голову шлем с фильтрами. Добравшись до нужной точки, перевел управление на автоматику и дернул рычаг катапульты.
Люк над кабиной открылся, и пилота выкинуло в марсианское небо. Автоматически раскрылся парашют. Сильный марсианский ветер тотчас же принялся относить его в сторону. Это тоже было частью плана, но вот силу ветра Ништер не предусмотрел. Его несло слишком далеко от намеченной точки. Он посмотрел вниз — до поверхности планеты оставалось не более десяти метров.
Резким движением пилот отцепил стропы и упал.
От удара у него помутилось в глазах, а зубы противно заскрежетали. Тем не менее в остальном приземление можно было назвать удачным. Избавившись от ремней, Ништер встал.
Улыбнувшись крепкими белыми зубами, пилот внезапно закашлялся. Фильтры еще не заработали на полную мощь. Отпив чуть-чуть воды, Ништер прополоскал горло.
— Ништь, — пробормотал он и, сверившись с компасом, направился в нужную сторону.
* * *
Профессор Леонид Нимоев с раздражением выключил экран связи. Капитан Протковски, как обычно, вел себя нагло, беспардонно и с полной уверенностью в тупости всех остальных людей, кроме него. На этот счет у Нимоева было абсолютно противоположное мнение.
— Всего лишь метеор! — фыркнул профессор, продолжая спор уже заочно. — Стоит ли гоняться за призраками? Мы в изоляции с тех пор, как Земля разорвала связь. С чего бы им пытаться нас захватить?
Возражения солдафона Протковски были очевидны: потому что у них есть такая возможность. Самая глупая причина из тех, которые только можно придумать.
Нимоев натянул сенсорные перчатки и принялся колдовать у экранов. Нет уж, пускай капитан сам ищет свою мнимую угрозу. У профессора есть чем заняться: сегодня он собирался наконец-то закончить проект гибрида водоросли, которая бы наполняла атмосферу кислородом в десятки раз эффективней. Марсианские купола росли куда медленней, чем население. А долго в маске не проходишь.
Едва Нимоев приступил, как раздался сигнал тревоги. За дверьми послышался топот. Кто-то постучал и несколько раз дернул дверь. Профессор не обратил внимание. Тех, кому нечем заняться, хватало. Не стоит отрывать ученого от работы.
Он пробежался по записям, сделанным вчера, и обнаружил несколько мелких ошибок. Каждая в отдельности не была критичной, но в сумме они давали совсем не тот результат, который был необходим. Профессор поморщился и запустил руку в волосы, забыв о сенсорах на ладонях. Тотчас на экране все замельтешило. Нимоев выругался и вернул изначальный вид.
За спиной тихо скрипнула дверь.
— Я не люблю, когда меня отрывают от работы! — крикнул профессор, не оборачиваясь.
Он перестроил молекулы и запустил процесс расчета производительности. Тем временем некто молча прошел и встал позади Нимоева.
— Ништь, — сказал неизвестный. — Моделлинг не очень, но решаемо.
— Да кто же это у нас такой умный? — Профессор раздраженно обернулся.
«Умным» оказался неизвестный мужчина в пыльном комбинезоне и с кислородной маской в руках. Крупного телосложения, мускулистый, он ослепительно улыбался Нимоеву.
Именно зубы насторожили профессора. На Марсе стоматологи пока не могли достичь столь идеальной формы и цвета. Слишком старо было оборудование, а разработкой нового никто не занимался — есть куда более важные задачи. Самому Нимоеву в молодости пришлось носить брекеты, чтобы исправить прикус.
— Кто вы такой? — спросил профессор. — И что вам тут надо?
— Посол, — ответил незнакомец. — Нужна помощь.
— Посол с Земли?
— Да. Ништер восьмидесятого уровня, — незнакомец протянул руку.
Профессор пожал ее. Теперь он рассматривал посетителя с любопытством исследователя. Уже больше ста лет никто не мог похвастать, что видел землянина вживую. У Нимоева возникло даже некоторое разочарование. От описанных в хрониках Ништер не отличался ничем.
— И почему же вы прибыли сюда? — спросил профессор. — Я всегда думал, что Земля не нуждается ни в какой помощи. Или вы решили оказать ее нам?
— Нет, — Ништер покачал головой. — Мы в ауте. Практически полный пиндец. Ща покажу.
Закончив свою отрывистую речь — профессор обратил внимание, что землянин формулировал фразы так, словно каждая из них не должна превышать некий лимит, — Ништер подошел к терминалу.
Отстегнув от пояса флешку, он протянул ее профессору. Нимоев едва не ахнул. Это был раритет. По виду устройству — лет сто. Такие уже давно перестали делать даже на Марсе. Слишком неудобная для хранения, и объем памяти маловат.
К счастью, ученому часто приходилось работать с архивными материалами. То здесь, то там оказывалось, что множество полезной информации не хранилось в общих сетях. Исследователи прошлого не собирались делиться своими открытиями и прятали все в личных жилых модулях, умудряясь создавать тайники в переборках, полу и в иных непредсказуемых местах. Там архивы и ждали своего часа, пока перестройка или энтузиазм потомков не добирались до них.
Достав переходник, Нимоев с величайшей осторожностью подсоединил флешку к терминалу. Спустя время на экране выскочило изображение единственного найденного файла. Видео с названием «Все плохо».
Только в тот момент профессор до конца понял, что это не розыгрыш. Он вопросительно взглянул на Ништера.
— Врубай, — кивнул тот. — Хрень, но глянуть можно.
Нимоев рассеянно кивнул, запустил файл и уставился на экран.
* * *
Размалеванный в дикие, сочетающиеся друг с другом лишь яркостью цвета мужчина на экране, бешено выпучив глаза, хлопал в ладоши, танцевал, вставал на стол, а затем слезал оттуда. Выдохнувшись, он повернулся к экрану спиной, спустил штаны и, слегка подрагивая всем телом, помочился.
Нимоев, понимая его через слово, не обнаружил особого смысла в выкриках, более подходящих дикарю. Однако надпись внизу профессор смог прочитать: «Президент Земли».
Затем изображение сменилось. Дети склонились над столами и, кажется, играли. Экраны были вделаны прямо в столешницу. Профессор понял, что игра совместная, из-за чего порой вспыхивали драки. Длинные тонкие пальцы детей быстро двигались по дисплеям, постоянно что-то выделяя и нажимая. Глаза горели бешеным огнем. Тела — неестественно худые и угловатые — с хрустом ломались, когда сражение выплескивалось в реальность. Нимоев поморщился, едва такое случилось в первый раз, но продолжал жадно следить за ситуацией.
Смуглый мальчик с родимым пятном над губой выиграл. Он с громким криком вскочил на стол. Дисплей, по-видимому, был покрыт защитной пленкой, потому что даже не треснул. Победитель воздел руки к небу и замычал что-то невнятное.
Остальные опустились на колени и, словно молитву, принялись повторять:
— Ништь! Ништь! Ништь!
Открылась дверь, вошел высокий человек. Он чем-то напоминал Ништера, стоявшего рядом с профессором. Подойдя к мальчику-победителю, вошедший нарисовал на детском лице полосу яркой краски. Взяв ребенка за руку, вывел его из кабинета.
Камера следила за ним до тех пор, пока они, идя по коридорам, не оказались в другой комнате. На первый взгляд, это была точная копия предыдущего кабинета, но у каждого из находившихся здесь на лице была одна яркая полоска. И здесь уже были разнополые дети. Впрочем, угловатые и худые девочки с безумными глазами и дергаными движениями мало отличались от мальчиков.
Нимоев скользнул взглядом по выскочившей надписи: «Ништер получает первый уровень».
В очередной раз изображение поменялось.
Теперь можно было увидеть панораму города. Транспорт застыл. Внешний вид его доказывал, что им давно не пользуются. Редкие прохожие перемещались на движущихся лентах вдоль дороги.
Они не смотрели по сторонам, погруженные в светящиеся экраны, повисшие перед ними в воздухе. Профессор обратил внимание на пару подростков. Вокруг каждого из них мерцало что-то вроде силового поля. Молодые люди — на вид им было лет четырнадцать-пятнадцать, — сидя на ленте, тоже смотрели в экраны. Юноша и девушка водили руками перед собой и двигались в такт слышимому только им ритму. Нимоев заметил дрожание силовых полей.