Дуглас Престон, Линкольн Чайлд
Посвящается Джейми Левин
Двенадцать лет назад
Глава 1
Мусалангу, Замбия
Оранжевое закатное солнце, словно лесной пожар, охватило пламенем африканский буш; над лагерем сгущался знойный вечер. На востоке, в верховьях Маквеле, на фоне неба вырисовывались зеленые зубцы гор.
На утоптанной площадке, в тени старых деревьев музаза, стояли в круг несколько брезентовых палаток; зелень образовывала над лагерем сафари изумрудный шатер. Сквозь листву пробивался дым от печи, принося дразнящий запах жареного антилопьего мяса и углей дерева мопане.
Под центральным деревом сидели за столом на складных стульях двое – мужчина и женщина – и пили бурбон со льдом. На вид тридцатилетние, одеты они были в пропылившиеся костюмы цвета хаки с длинными штанами и рукавами – для защиты от появляющихся по вечерам мух цеце. Мужчина, высокий и худощавый, отличался такой удивительной бледностью, что казалось, ему даже жара нипочем. Женщина, загорелая и спокойная, в отличие от спутника вяло обмахивалась большим банановым листом и потряхивала гривой каштановых волос, перехваченной сзади обрывком шнурка. Их негромкая речь, прерываемая иногда смехом, почти тонула в звуках африканского буша: гомон мартышек, пронзительные крики турачей, бормотание амарантов – и все это смешивалось со звяканьем кастрюль и сковородок, доносящимся с кухни. В обычные вечерние звуки вплеталось далекое рыканье льва.
Под деревом сидели Алоизий Пендергаст и его супруга Хелен, с которой он прожил два года. Срок сафари подходил к концу; они охотились в угодьях Мусалангу на антилоп – бушбоков и дукеров – в соответствии с программой снижения поголовья животных, принятой правительством Замбии.
– Еще стаканчик? – предложил Пендергаст, берясь за кувшин.
– Еще? – со смешком переспросила супруга. – Алоизий, ты покушаешься на мою добродетель?
– И в мыслях не держал. Хотел скоротать ночь, обсуждая с тобой категорический императив Канта.
– Вот как раз об этом меня мама и предупреждала. Выходишь замуж за парня потому, что он неплохо стреляет, а оказывается, что у него мозгов как у оцелота.
Пендергаст ухмыльнулся и отхлебнул бурбона.
– От африканской мяты в горле першит.
– Бедняжка Алоизий, соскучился по джулепу! Если возьмешься за работу в ФБР, которую предлагает Майк Декер, сможешь пить джулеп день и ночь.
Алоизий в задумчивости сделал еще один глоток и посмотрел на жену. Удивительно, как быстро она загорела.
– Я решил отказаться.
– Почему?
– Я пока не готов сидеть в Новом Орлеане со всеми вытекающими. Семейные проблемы, неприятные воспоминания… Хватит с меня этих бед, правда?
– Наверное. Не знаю. Ты ведь почти не рассказываешь о себе, даже теперь.
– Я не гожусь для ФБР. Не люблю жить по правилам. Тем более твои «Врачи на крыльях» то и дело летают по всему миру. Значит, пока ты работаешь в «ВНК», совершенно неважно, где жить, – был бы поблизости международный аэропорт. «Связь наших душ над бездной той, что разлучить любимых тщится, подобно нити золотой, не рвется, сколь ни истончится».
– Раз привез меня в Африку, так не цитируй Джона Донна. Уж лучше Киплинг, что ли.
– «Каждая женщина знает все обо всем», – продекламировал супруг.
– Пожалуй, и от Киплинга меня избавь. Чем же ты занимался в детстве – зубрил Бартлетта?
– Среди прочего.
Пендергаст поднял глаза. Кто-то шел к ним по тропинке с западной стороны. Высокий африканец, местный житель, одетый в шорты и грязную футболку, с древней винтовкой на плече, опирался на рогатину. Подойдя к лагерю, он громко поздоровался на бемба, здешнем межнациональном языке; со стороны кухни его тоже кто-то приветствовал.
Африканец подошел к столу, за которым сидела чета Пендергастов. Супруги поднялись.
– Уму-нту у-мо уму-сума а-афика, – произнес Пендергаст приветствие и на африканский манер пожал теплую пыльную ладонь гостя.
Тот протянул вперед посох; в нем торчала записка.
– Мне? – Пендергаст перешел на английский.
– От окружного комиссара.
Пендергаст бросил взгляд на жену и взял записку.
Уважаемый мистер Пендергаст!
Мне нужно срочно связаться с вами по рации, в лагере Нсефу случилась беда, очень серьезная.
P. S. Дружище, сами ведь знаете, что рацию надо держать включенной, где бы вы ни находились. Такая морока гонять к вам посыльных!
– Не нравится мне это, – заметила Хелен, смотревшая мужу через плечо. – Как понять «случилась беда»?
– Какой-нибудь турист подвергся домогательствам со стороны носорога.
– Не смешно… – сказала Хелен, однако хихикнула.
– Брачный сезон, сама знаешь.
Пендергаст сложил записку и сунул в нагрудный карман.
– Сильно подозреваю, что нашей охоте пришел конец.
Он направился к палатке, открыл коробку и начал собирать из погнутых частей антенну, которую отнес потом к дереву музаза и привязал к самой высокой ветке.
Спустился, установил на столе приемник, подсоединил к нему антенну и покрутил ручку, настраиваясь на нужную частоту. Передал позывные. Через секунду раздался сердитый голос окружного комиссара, скрипучий и пронзительный:
– Пендергаст, куда вы, черт побери, запропастились?
– Я в лагере, в верховьях Маквеле-Стрим.
– Вот проклятье. Я думал, вы возле Банта-роуд. Какого черта не держите рацию под рукой? Я уже несколько часов вас ищу.
– Можно узнать, что случилось?
– В лагере Нсефу лев загрыз туриста из Германии.
– Какой же кретин такое допустил?
– Да не виноват никто! Лев явился прямо в лагерь средь бела дня, прыгнул на туриста, который шел из столовой в свою палатку, и утащил бедолагу в буш.
– А потом что?
– Сами понимаете что! Жена в истерике, весь лагерь на ушах. Пришлось вызывать вертолет, эвакуировать клиентов. Обслуга – те, кто остался, – перепугана насмерть. Погиб известный в Германии фотограф… Такая беда для бизнеса!
– Льва-то выследили?
– У нас есть и охотники, и стволы, только за этим львом никто в буш не пошел – ни опытные стрелки, ни те, кто посмелее. Потому-то нам и нужны вы. Необходимо выследить этого гада, ну и… собрать останки бедняги немца, пока еще есть что хоронить.
– Так вы даже и тело не отыскали?
– Да никто не желает этим заниматься! Сами знаете, браконьеры перебили слонов, и вокруг лагеря Нсефу теперь сплошные заросли. Нам нужен чертовски опытный человек. И незачем напоминать, что, согласно вашей профессиональной лицензии, вы должны, если потребуется, разбираться с такими вот людоедами.
– Понятно.
– Вы где оставили машину?
– У солончаков Фала.
– Так поторопитесь. Хватайте стволы – и вперед.
– Мне отсюда сутки добираться. А точно никого нет ближе?
– Никого. Во всяком случае, таких, кому я доверяю.
Пендергаст взглянул на жену. Та улыбнулась, подмигнула и бронзовыми пальчиками изобразила, что стреляет из пистолета.
– Ладно. Выезжаем немедленно.
– И еще… – Комиссар медлил; несколько секунд из приемника слышались только скрип и потрескивание.
– Ну что?
– Может, это и не важно. Жена погибшего, которая все видела… Она сказала… – Комиссар вновь замолчал.
– Ну?
– Говорит, лев был необычный.
– То есть?
– С красной гривой.
– В смысле, с очень темной? Не такая уж редкость.
– Она не темная. Темно-красная. Почти как кровь.
Воцарилось долгое молчание. Потом комиссар снова заговорил:
– Лев, конечно, другой. То было на севере Ботсваны, да и прошло уже сорок лет. Мне не приходилось слышать, чтобы львы жили дольше двадцати пяти. А вам?
Пендергаст, не отвечая, выключил рацию. Только серебристые глаза сверкнули в сумерках африканского буша.
Глава 2
Лагерь Нсефу, река Луангва
Побитый «лендровер» подскакивал и трясся по Банта-роуд, этой скверной дороге чудесной страны. Пендергаст яростно крутил руль, объезжая зияющие выбоины, – некоторые были так глубоки, что в них мог наполовину уместиться автомобиль. Кондиционер сломался, и стекла пришлось опустить; в салон врывались волны пыли.
Из Маквеле-Стрим Пендергасты вышли перед самым рассветом и без проводников прошли по бушу двенадцать миль, взяв с собой только оружие, воду, немного копченой колбасы и лепешек чапати. Около полудня они добрались до машины и долго ехали мимо редких убогих селений: круглые хижины из тростника с коническими соломенными крышами, грязные улочки, по которым бродили козы и прочий скот. Небо было чистое, ясное, почти бесцветное.
Хелен закуталась в шарф, тщетно борясь с вездесущей пылью. Там, где тело не закрывала одежда, оно отливало белесым налетом; казалось, путники больны какой-то кожной болезнью.
– Странно, – сказала Хелен, когда они миновали очередную деревню, тщательно объезжая детей и кур. – Почему не нашлось никого поближе, чтобы заняться этим львом? В конце концов, не такой уж ты классный стрелок.
Она ухмыльнулась; Хелен частенько поддразнивала мужа.
– Потому-то я и рассчитываю на тебя.
– Ты знаешь, я не люблю убивать зверей, которых не едят.
– А как насчет такого, который ест нас?
– Наверное, придется сделать исключение.
Хелен поправила солнцезащитный козырек и повернулась к мужу. Ее голубые с фиалковыми искорками глаза сощурились от яркого солнца.
– Да, а что там за разговоры о красной гриве?
– Сплошные глупости. В этой части Африки бытует поверье о льве-людоеде с красной гривой.
– Расскажи! – Глаза Хелен засверкали от любопытства; местные легенды она обожала.
– Ну ладно. Лет сорок назад – так гласит легенда – в долине Луангвы случилась засуха. Добычи почти не стало, и прайд, обитавший в долине, вымирал от голода. В живых осталась одна беременная самка. Она выжила, потому что выкапывала и поедала трупы на местном кладбище.
– Ужас какой!
– Потом она родила львенка с красной гривой.
– А дальше?
– Жителей деревни возмущало такое осквернение кладбища. В конце концов они выследили львицу, убили, освежевали и повесили шкуру на деревенской площади. Потом они отплясывали вокруг, празднуя победу. На рассвете, когда все упились кукурузным пивом, в деревню явился лев с красной гривой, убил троих спящих мужчин и унес мальчика. Через пару дней обглоданные кости нашли в зарослях травы в нескольких милях от деревни.
– Боже милостивый.
– Несколько лет лев с красной гривой, на языке бемба – Дабу Гор, убивал и ел людей. Говорят, он был очень хитрый, прямо как человек. Чтобы его не поймали, он часто переходил с места на место. В Ньимба говорили, что красный лев умрет, если не будет питаться человечиной, а если будет, то не умрет никогда.
Пендергаст замолчал; он как раз объезжал яму, формой и размерами напоминавшую лунный кратер.
– Ну?
– И все.
– А что стало со львом?
– За ним гонялись многие опытные охотники – без толку. Он так и убивал людей, пока не умер от старости, если вообще умер. – Пендергаст многозначительно закатил глаза.
– Алоизий, да ладно тебе! Ты и сам не веришь, что это тот же лев.
– Это может быть его потомок, имеющий ту же мутацию.
– И те же вкусы, – сказала Хелен, изобразив кровожадную ухмылку.
Когда полдень перетек в вечер, Пендергасты проехали мимо двух затерянных деревушек; мычание скота и крики детей сменили стрекотание ночных насекомых. В лагерь Нсефу супруги прибыли уже после заката. Над бушем висел синий сумрак. Лагерь располагался на реке Луангва, на берегах приютились кучками круглые домики-рондеваали, открытый бар и столовая под навесом.
– Уютно! – оглядевшись, заметила Хелен.
– Нсефу – самый старый лагерь в стране, – объяснил Пендергаст. – Его построил охотник по имени Норман Карр в пятидесятых годах, еще когда Замбия входила в состав Северной Родезии. Карр первый понял, что фотосъемка животных заинтересует людей не меньше, чем охота, а окупятся такие услуги куда быстрее.
– Благодарю вас, профессор. Семинар после лекции будет?
Они въехали на пыльную автостоянку; в баре и столовой было пусто. Служащие спрятались в хижинах. Повсюду горел свет, генератор пыхтел на полную мощь.
– Нервный народец, – заметила Хелен, распахивая дверь и выбираясь в жаркую тьму, пронизанную стрекотанием цикад.
Дверь ближайшего рондевааля отворилась, и на утоптанную землю легла полоса желтого света. Появился человек в брюках с заутюженными острыми складками, в кожаных высоких башмаках и гольфах.
– Окружной комиссар Алистер Уокинг, – шепнул Пендергаст жене.
– Ни за что бы не догадалась.
– А в ковбойской шляпе – Гордон Уизли, директор лагеря.
– Заходите, – пригласил комиссар, пожимая им руки. – Поговорим внутри.
– Ради бога, – взмолилась Хелен. – Мы весь день просидели в машине, давайте выпьем в баре.
– Н-ну… – нерешительно начал комиссар.
– Если в лагерь явится лев, тем лучше. Не придется таскаться за ним по бушу. Правда, Алоизий?
– Безусловно.
Хелен достала с заднего сиденья «лендровера» винтовку в брезентовом чехле. Пендергаст последовал ее примеру и еще повесил на плечо тяжелый металлический ящик с патронами.
– Так что, джентльмены? – спросил он. – В бар?
– Хорошо. – Вид винтовок для сафари как будто слегка успокоил комиссара. – Мисуму!
Из дома высунулся африканец в феске и красном кушаке.
– Мы хотим выпить в баре, – сообщил Уокинг. – Если ты не против.
Все отправились в бар под травяным навесом, а бармен занял свое место за полированной стойкой. Он вспотел, причем не от жары.
– «Мейкерс марк», – сказала Хелен. – Со льдом.
– Два, – попросил ее муж. – И добавьте мяты, если есть.
– Давай всем то же самое, – распорядился комиссар. – Тебе, Уизли, пойдет?
– Пойдет, были бы градусы, – ответил тот с нервным смешком. – Ну и денек…
Бармен налил виски, и Пендергаст сделал хороший глоток, чтобы промыть глотку от пыли.
– Расскажите, мистер Уизли, как все случилось.
Уизли, высокий, рыжеволосый, заговорил с новозеландским акцентом:
– Это произошло после завтрака. У нас было двенадцать гостей – полный комплект…
Пока он говорил, Пендергаст расстегнул чехол и вынул двустволку «Роял-645» фирмы «Холланд и Холланд», переломил стволы и стал очищать оружие от пыли, накопившейся за долгий путь.
– А что было на завтрак?
– Сэндвичи: жареное мясо антилопы-куду, ветчина, индейка, огурцы. Чай со льдом. В такую жару на завтрак всегда подаем что-нибудь легкое.
Пендергаст кивнул, полируя ореховый приклад.
– Большую часть ночи в буше рычал лев, но днем притих. Они часто рычат – это, кстати, тоже привлекает туристов.
– Замечательно.
– Никогда раньше львы нас не беспокоили. Не знаю, что и думать.
Пендергаст посмотрел на собеседника:
– Лев, я так понимаю, не здешний?
– Нет. У нас тут несколько прайдов, я всех львов наперечет знаю. Это самец-чужак.