Не очень большое судно, судя по кривизне переборки. Но быстрое. Карако поняла это сразу, как только оно появилось из мглы. Тогда она не слишком многое заметила, но этого было достаточно. У лодки есть крылья. Она может перегнать касатку на стероидах.
– Кто вы такие, парни? – спрашивает Джуди.
– Мы будем очень благодарны вам за сотрудничество, – говорит владелец стрекала, словно она и рта не раскрывала. – А потом вы, может быть, скажете нам, от чего пытались сбежать посередине Тихого океана.
– Сбежать? – фыркает Карако. – Я тренировалась, ты, идиот.
– Ясно. – Он засовывает шоковый жезл в кобуру на поясе, одну руку держа на рукоятке.
Снова появляется пушка, только держит ее другой человек. Она похожа на помесь степлера и пробника цепей. Рыжая плотно прижимает ее к плечу Карако. Та еле подавляет желание отпрянуть. Слабое электрическое покалывание – и гидрокостюм разваливается на куски. Потом на руках. Затем доходит очередь до ног. Торс лопается панцирем линяющего насекомого и падает на пол от разряда электричества. Она встает, практически освежеванная, окруженная незнакомцами. Из зеркала на переборке на нее смотрит обнаженная мулатка. Каким‑то образом, даже голая, Джуди кажется сильной. Глаза сверкают белизной на темном лице, холодные и неуязвимые. Она улыбается.
– Все оказалось не так плохо, не правда ли? – В голосе рыжей слышится вышколенная доброта. «Словно я только что не уронила ее на палубу».
Они ведут ее по коридору к столу в маленьком медотсеке. Рыжая кладет запечатанную в мембрану, чуть липкую ладонь на руку Карако; та, дернувшись, сбрасывает ее. Помимо нее в комнате остается место еще только для двоих, но набиваются трое: рыжая, владелец шокера и какой‑то маленький круглощекий мужчина. Карако смотрит ему в лицо, но под кондомом ничего толком не разглядеть.
– Надеюсь, вам из этой штуки видно лучше, чем мне сквозь нее, – говорит она.
Мягкое фоновое жужжание, слишком однообразное, чтобы услышать незаметное увеличение частоты. Чувство неожиданного ускорения; Джуди слегка шатает, она хватается за стол.
– Если бы вы могли просто лечь, мисс Карако…
Они кладут ее на стол. Круглолицый мужчина прикрепляет несколько датчиков к стратегическим точкам вдоль тела и начинает собирать анализы, крохотные кусочки кожи.
– Нет, это нехорошо. Совсем. – Кантонский акцент. – Очень низкий эпителиальный тургор, гидрокостюм надо носить, а не жить в нем.
Прикосновение его пальцев к коже; как и у рыжей, тонкая липкая резина.
– А теперь посмотрите на себя. Половина сальных желез не работает, уровень витамина К низкий, вы не принимали ультрафиолетовых ванн, ведь так?
Карако не отвечает. Мистер Кантон продолжает собирать образцы с левой части тела. С другой стороны стола рыжая, по ее мнению, ободряюще улыбается, правда, ухмылку наполовину скрывает овальный мундштук.
У ног Джуди, прямо перед люком, неподвижно стоит владелец шокера.
– Ну да, слишком много времени проведено в гидрокостюме, – говорит мистер Кантон. – Вы его вообще снимали? Снаружи, например?
Рыжая доверительно наклоняется к ней:
– Джуди, это важно. Могут быть осложнения со здоровьем. Нам очень важно знать, не открывала ли ты костюм снаружи. Например, в какой‑нибудь экстренной ситуации.
– Например, если ваш костюм был поврежден. – Мистер Кантон закрепляет какое‑то окулярное устройство на мембране около левого глаза, смотрит Карако в ухо. – Вот у вас шрам на ноге. Довольно большой.
Рыжая проводит пальцем вдоль складки на икре:
– Да. Одна из этих гигантских рыб, я полагаю?
Карако смотрит на нее:
– Полагайте.
– Рана, похоже, была глубокая, – снова мистер Кантон. – Так?
– Что так?
– Это сувенир от одного из этих знаменитых монстров?
– У вас нет моих медицинских записей?
– Будет гораздо легче, если вы избавите нас от необходимости заглядывать в них, – объясняет рыжая.
– Вы торопитесь?
Владелец стрекала делает шаг вперед:
– Не очень. Мы можем подождать. Но пока, может, мы снимем эти линзы?
– Нет. – Мысль об этом пугает Джуди до глубины души, она сама не знает, почему.
– Вам они больше не нужны, мисс Карако. – Улыбка, цивилизованный оскал зубов. – Вы можете расслабиться. Вы отправляетесь домой.
– Да пошли вы. Они остаются. – Джуди садится, чувствуя, как датчики отрываются от плоти.
Неожиданно ее руки оказываются зажаты. Мистер Кантон с одной стороны, рыжая – с другой.
– Да пошли вы, суки.
Джуди делает выпад ногой, та проходит понизу, цепляется за стрекало и выбивает его из кобуры. Оно падает прямо на палубу. Его владелец выпрыгивает из отсека, оставив оружие позади. Руки Карако неожиданно становятся свободными. Мистер Кантон и рыжая отступают, прижимаясь к стенам комнаты, словно отчаянно пытаясь избегнуть физического контакта…
«И вам стоит, – думает она, усмехаясь. – Не надо тут играть со мной в силовые игры, козлы…»
Китаец качает головой, одновременно с грустью и неодобрением. Тело Джуди жужжит, прямо до костей, и вскоре оседает.
Она падает на неопреновую подушку, нервы поют в нейроиндукционном поле стола. Пытается двинуться, но все моторные синапсы закоротило. Машины в груди дергаются и заикаются, слушая приказы, интерпретируя статику.
Легкое сдувается под собственным весом. У Карако не хватает сил, чтобы наполнить его снова.
Они привязывают ее. Запястья, щиколотки, грудь стянуты, пришпилены к столу. Она не может даже моргнуть.
Жужжание прекращается. Воздух врывается в горло и наполняет легкие. Как приятно снова задыхаться.
– Как там ее сердце? – властитель жезла.
– Хорошо. Пришлось немного подкорректировать дефибриллятором, но сейчас все в порядке.
Мистер Кантон склоняется над ее головой; личиночная кожа натянута на человеческое лицо:
– Все хорошо, мисс Карако. Мы здесь для того, чтобы помочь вам. Вы меня понимаете?
Она пытается заговорить. Это трудно.
– Ухх…хххоод…
– Что?
– Эт…то работа Скэнлона. Да? Чертова месть.
Мистер Кантон смотрит на кого‑то за пределами поля зрения Джуди.
– Корпоративный психиатр. – Голос рыжей. – Он неважен.
Китаец снова переводит взгляд вниз:
– Мисс Карако, я не понимаю, о чем вы говорите. Сейчас мы собираемся вынуть ваши линзы. Если вы будете сопротивляться, это может вам повредить. Просто расслабьтесь.
Руки держат ее голову в одном положении. Карако плотно зажмуривается; они силой разжимают левый глаз. Она смотрит на какой‑то огромный шприц с диском на конце. Тот прикасается к линзе, связывается с ней, издав легкий всасывающий звук.
Та отрывается. Свет кислотой вливается внутрь.
Джуди выворачивает голову в другую сторону и зажмуривает глаз. Даже просачиваясь сквозь веко, лучи обжигают оранжевым огнем, вызывающим слезы. А они хватают ее снова, поворачивают голову лицом вперед, мнут…
– Выруби свет, идиот! Она же фоточувствительна!
«Рыжая?»
– …Извини, он и так приглушен, я думал….
Свет затухает. Веки темнеют.
– Ее зрачки не работали почти год, – отрезает женщина. – Дай ей возможность адаптироваться, ради бога.
«Это она тут главная?»
Шаги. Грохот инструментов.
– Простите, мисс Карако. Мы приглушили свет, так лучше?
«Уходите. Оставьте меня».
– Мисс Карако, прошу прощения, но нам по‑прежнему надо удалить вторую линзу.
Она зажмуривается изо всех сил, но они все равно вытягивают ее. Ремни вокруг тела ослабевают, падают. Она слышит, как люди уходят.
– Мисс Карако, мы выключили свет, вы можете открыть глаза.
«Да наплевать мне на ваш херов свет».
Она сворачивается клубком на столе и закрывает лицо руками.
– А сейчас она уже вроде не такая крутая, а?
– Заткнись, Бертон. Ты иногда такой урод, знаешь об этом?
Герметичный люк с шипением захлопывается. Плотная близкая тишина оседает на барабанных перепонках.
Электрический треск.
– Джуди, – голос рыжей, но в этот раз не рядом, а из какого‑то динамика. – Мы не хотим, чтобы процедура прошла хуже, чем нужно.
Карако крепко прижимает колени к груди. Чувствует там шрамы, набухшую сетку старой ткани еще из тех времен, когда они ее вскрыли. Не размыкая век, она проводит пальцами по бугоркам.
«Я хочу свои глаза обратно».
Но теперь у нее остались только эти голые, мясистые штуки, которые любой может увидеть. Она открывает их, веки размыкаются крохотной щелочкой, смотрит сквозь пальцы. Никого нет.
– Нам нужно кое‑что узнать, Джуди. Для вашего же блага. Нам надо узнать, как вы все выяснили.
– Что выяснила? – кричит она, не убирая рук от лица. – Я просто… тренировалась…
– Все в порядке, Джуди. Спешки нет. Вы сейчас можете отдохнуть, если хотите. Одежда в ящике, справа от вас.
Карако качает головой. Ей наплевать на одежду, ей приходилось ходить голой перед чудовищами гораздо страшнее этих. Это всего лишь кожа.
«Я хочу обратно свои глаза».
АЛИБИ
В динамике ничего.
– Вы слышите? – спрашивает Брандер, выждав пять секунд.
– Да. Да, разумеется. – Линия жужжит какое‑то время. – Просто это несколько неожиданно, вот и все. Это… очень плохие новости.
Кларк хмурится, но ничего не говорит.
– Может, ее отнесло течением в термоклине,– предполагает динамик. – Или она попала в циркуляцию Ленгмюра. Вы уверены, что она все еще не над рассеивающим слоем?
– Естественно, мы увер… – вмешивается Наката и останавливается.
Кен предупреждающе кладет руку ей на плечо.
Наступает тишина.
– Там ночь наверху, – наконец произносит Брандер.
Глубинный рассеивающий слой поднимается с темнотой, распространяется тонкой средой по поверхности, пока дневной свет не прогоняет его вниз.
– И мы смогли бы услышать ее по голосовому каналу, даже если сигнал сонара не смог бы пробиться. Может, нам стоит самим подняться и осмотреться.
– Нет. Это не нужно, – отвечает динамик. – Это может быть опасно, пока мы не выясним, что случилось с Карако.
– То есть мы даже не станем ее искать? – Наката смотрит на остальных с яростью и изумлением. – Она может быть ранена, может быть…
– Извините меня, мисс…
– Наката! Элис Наката. Я поверить не могу…
– Мисс Наката, мы ее ищем. Мы уже собрали поисковую группу, чтобы прочесать поверхность. Но вы находитесь посередине Тихого океана. У вас просто нет ресурсов, чтобы охватить нужный объем. – Глубокий вздох, безупречно перенесенный по четыремстам километрам оптоволокна. – С другой стороны, если мисс Карако способна двигаться, то она, скорее всего, попытается вернуться на «Биб». Если вы хотите отправиться на поиски, то лучше всего оставайтесь ближе к дому.
Наката беспомощно оглядывается вокруг. Лабин стоит совершенно бесстрастный, после чего прижимает палец к губам. Брандер переводит взгляд с одного на другую.
Лени отворачивается.
– И у вас нет никаких идей, что с ней могло произойти? – спрашивает Энергосеть.
Майк скрипит зубами:
– Я уже говорил, был какой‑то сонарный всплеск. Без подробностей. Мы думали, что вы сможете что‑то нам сообщить.
– Извините. Мы ничего не знаем. Прискорбно, что она так далеко уплывала от станции. Океан – это… небезопасное место. Вполне возможно, ее схватил кальмар. Она была как раз на такой глубине.
Голова Накаты трясется.
– Нет, – шепчет Элис.
– Не волнуйтесь и звоните, если что‑то прояснится, – увещевает динамик. – Мы сейчас составляем план поисков, так что если у вас нет никаких других новостей…
– Есть, – говорит Лабин.
– О?
– В паре километров к северо‑западу отсюда есть автоматическая установка. Она появилась недавно.
– Действительно?
– Вы о ней не знаете?
– Повисите на линии, я проверяю. – Динамик замолкает на короткое время. – Все, засек. Господи, а она расположена далеко от вашего дворика. Удивительно, что вы ее вообще нашли.
– Что это? – спрашивает Лабин.
Кларк наблюдает за ним, волоски на ее шее шевелятся.
– Тут говорится, что это сейсмологическое устройство. Офис Системных операций поставил ее там для изучения естественной радиации и тектоники. Вам следует держаться подальше от нее, она немного горячая, там есть определенное число калибровочных изотопов.
– Неэкранированных?
– Похоже на то.
– А от этого автоматика не сжарится? – хочет знать Лабин.
Наката смотрит на него с открытым ртом, разозленная.
– Да кому это важно! Джуди пропала!
Она уловила смысл. Кен практически не разговаривает с остальными рифтерами; для него такой диалог с сухопутниками – настоящая болтовня.
– Тут говорится, что там есть оптический процессор, – говорит динамик после краткой паузы. – Радиация ему не помеха. Но я думаю, что искусственный интеллект… Мисс Наката права: вашей главной целью…
Лабин перегибается через Брандера и отрубает связь.
– Эй, – жестко реагирует Майк.
Элис смотрит на Кена слепым яростным взглядом и исчезает в люке. Кларк слышит, как она уходит в каюту и задраивает люк. Брандер смотрит на Лабина:
– Может, до тебя не дошло, Кен, но, возможно, Джуди погибла. Мы тут вроде как немного расстроены по этому поводу. Особенно Элис.
Тот кивает без всякого выражения.
– Поэтому мне интересно, почему ты выбрал именно этот момент, чтобы допросить Энергосеть о технических спецификациях какой‑то долбаной сейсмической установки.
– Это не сейсмическая установка.
– Да ну? – Брандер встает, вывернувшись из консольного кресла. – И какого же…
– Майк, – говорит Кларк.
– Что?
Она качает головой:
– Они сказали про оптический процессор.
– Да какая к хре… – Брандер замирает на полуслове.
Злость исчезает с его лица.
– Не гель, – поясняет Лени. – Чип. Вот что они сказали.
– Но зачем им врать? Когда мы можем просто отправиться туда и почувствовать…
– Они не знают, что мы на это способны, помнишь? – Она позволяет себе немного улыбнуться, словно делясь общим секретом с друзьями. – Они ничего о нас не знают. У них есть только наши досье.
– Уже нет, – напоминает ей Брандер. – Теперь они схватили Джуди.
– Они и нас схватили, – добавляет Лабин. – Поместили в карантин.
– Элис. Это я.
Мягкий голос сквозь жесткий металл:
– Заходи…
Кларк открывает люк, заходит внутрь.
Наката поднимает голову с матраса, когда дверь со вздохом захлопывается. Миндалевидные глаза, темные и встревоженные, влажным отблеском сверкают в пригашенном свете. Рука поднимается ко лбу:
– О, извини. Я сейчас…
Она роется в ящике около изголовья койки, где линзы плавают в пластиковых сосудах.
– Эй, нет проблем. – Кларк протягивает руку и останавливает ее буквально в сантиметре от Накаты. – Мне нравятся твои глаза. Я всегда… в общем…
– Да нечего мне тут прохлаждаться, в любом случае, – говорит Элис, поднимаясь. – Я должна быть снаружи.
– Элис…
– Я не собираюсь позволить ей там исчезнуть. Ты идешь?
Лени вздыхает:
– Элис, в Энергосети правы. Слишком большая зона поисков. Если она еще там, то знает, где нас искать.
– «Если?» А где еще она может быть?
Кларк изучает палубу под ногами, обдумывая возможности, и наконец говорит:
– Я… Я считаю, ее забрали сухопутники. Думаю, они и нас заберут, если мы последуем за ней.
Наката пристально смотрит на Лени своими беспокойными человеческими глазами:
– Почему? Почему они это сделали?
– Не знаю.
Элис оседает на койку, Кларк садится рядом.
Какое‑то время обе молчат.
– Мне жаль, – в конце концов произносит Лени, не зная, что еще сказать. – Нам всем жаль.