– О, я полагаю, они догадались, – мягко говорит Брандер, улыбаясь обнаженными карими глазами. – Просто предпочитают поменьше думать о проблеме.
– И откуда ты все это взял? – спрашивает Карако. – Из библиотеки?
Он качает головой:
– Степень получил. Системная экология, искусственная жизнь.
Лени кивает:
– Я всегда знала, ты слишком умный, чтобы быть рифтером.
– Эй, самое разумное сейчас – это как раз быть рифтером.
– Значит, ты решил сюда отправиться? Сам вызвался?
Брандер хмурится:
– Естественно. А ты что, нет?
– Мне позвонили. Предложили новую высокооплачиваемую возможность, даже сказали, что я смогу получить обратно старую работу, если ничего не получится.
– А где ты раньше работала? – интересуется Джуди.
– В отделе по связям с общественностью. В основном, на гонквариумные франчайзы.
– Ты?
– Возможно, я не слишком хорошо с ней справлялась. А ты?
– Я? – Карако закусывает губу. – Это была вроде как сделка. Один год с возможностью продления вместо обвинения. – Уголок ее рта дергается. – Цена мести. Она того стоила.
Брандер откидывается на спинку стула:
– А что с тобой приключилось, Кен? Как ты сюда…
Кларк поворачивается, следуя за взглядом Майка.
Диван пуст. Она слышит, как в конце коридора захлопывается дверь душа.
«Твою мать».
Хотя ждать придется недолго. Лабин внутри уже четыре часа и поэтому скоро уйдет. А горячей воды предостаточно.
– Им нужно отрубить всю эту чертову сеть ненадолго, – раздается голос Карако позади. – Вытащить вилку из розетки. Вирусы такого явно не переживут, могу поспорить.
Майк смеется, довольный в своей слепоте:
– Может, и нет. Только мы тоже не сможем.
КАРУСЕЛЬ
Она пристально изучает экран уже две минуты и все еще не может понять, что же имела в виду Наката. Хребты и трещины бегут по дисплею длинными зелеными морщинами. Жерло привычно отражает эхо, особенно много звуков в центре, поскольку Элис выставила диапазон на максимум. Периодически крохотный сигнал появляется на Главной улице: Лабин лениво проводит скучное дежурство.
Кроме этого, ничего.
Лени закусывает губу:
– Я не вижу никаких…
– Подожди. Я знаю, что видела это.
Брандер заглядывает из кают‑компании:
– Что видела?
– Элис говорит, что засекла какую‑то активность по направлению на триста двадцать градусов.
«Может, это Джерри», – размышляет Кларк, но Наката не подняла бы тревогу из‑за него.
– Да оно недавно… Вот! – Элис тыкает пальцем в экран, доказывая свою правоту.
Какой‑то объект мелькает на периферии обзора «Биб». Из‑за расстояния и рассеивания сигнала предмет кажется размытым, но, чтобы отразить звуковую волну на такой дистанции, он должен иметь в составе очень много металла. Прямо на глазах Кларк контакт затухает.
– Это не один из нас.
– А оно большое. – Брандер щурится, рассматривая экран; линзы сверкают отраженным светом сквозь белые прорези век.
– Грязекопатель? – предполагает Лени. – Может, подлодка?
Майк хмыкает.
– О, вот и оно снова, – говорит Наката.
– Они, – поправляет Брандер. Два почти неразличимых сигнала дразнятся по краям дисплея. Два крупных неопознанных объекта, эхо от которых сейчас едва различимо звучит в придонном шуме, а потом снова в нем тонет.
Оба исчезают.
– Эй, – указывает Кларк.
На сейсмодисплее рябь толчков, датчики фиксируют волну, идущую с северо‑запада. Наката вбивает команду, запускает ретроспективный анализ, вычисляя эпицентр. Направление – триста двадцать градусов.
– По расписанию там ничего не запланировано, – говорит она.
– Ничего, о чем бы нам потрудились сообщить. – Лени трет переносицу. – Так кто пойдет?
Брандер кивает. Элис качает головой.
– Я жду Джуди.
– О, это правильно. У нее же сегодня вся дистанция? До самой поверхности и обратно?
– Да. Она должна вернуться где‑то через час.
– Хорошо. – Брандер уже спускается вниз. Кларк тянется к пульту через плечо Накаты и включает внешний канал. – Эй, Кен. Просыпайся.
«Я говорю себе, что знаю это место, – размышляет она. – Называю его своим домом.
Ничего я не знаю».
Брандер плывет под ней, освещенный снизу пылающим дном. Мир исходит пеленой цвета, голубизной, желтизной и зеленью столь чистыми, что на них почти больно смотреть. Пыль фиолетовых звезд сталкивается и разлетается по земле; косяк восхитительно сверкающих креветок.
– Здесь кто‑нибудь… – начинает Кларк, но чувствует удивление и изумление, исходящие от Майка.
Очевидно, он ничего подобного раньше не видел. И Лабин…
– В первый раз здесь, – громко отвечает Кен, темный, как всегда.
– Роскошно, – говорит Брандер. – Мы здесь уже столько времени и даже не знали, что это место существует…
«Возможно, Джерри знал». Время от времени сонар «Биб» засекает кого‑то в этом направлении, когда все остальные уже отчитались. Не на таком расстоянии, конечно, но, кто знает, как далеко теперь забирается Фишер или то, чем он стал?
Брандер ныряет вниз от «кальмара», протянув вперед руку. Кларк смотрит, как он подбирает что‑то со дна. Слабое покалывание на секунду обволакивает ее разум – это неопределяемое ощущение чужого разума, работающего рядом, – а потом она проплывает мимо, ее «кальмар» несет Лени дальше.
– Эй, Лен, – жужжит Брандер за ней. – Посмотри‑ка.
Она отпускает дроссель и поворачивает. У Майка на ладони лежит стеклянное суставчатое существо, немного похожее на ту креветку, которую когда‑то нашел Актон.
– Не причиняй ему вреда, – говорит она.
Маска Брандера взирает на нее:
– С чего бы я должен причинить ему вред? Я просто хочу, чтобы ты посмотрела на его глаза.
Что‑то непонятное чувствуется в излучении Майка. Словно он немного рассинхронизирован сам с собой, как будто его мозг транслирует волны на двух частотах одновременно. Кларк трясет головой. Ощущение проходит.
– Но у него нет глаз, – осматривает она существо.
– Есть. Просто не на голове.
Он переворачивает его, большим и указательным пальцами кладет на спину. Ряды конечностей – то ли ног, то ли жабр – бесполезно цепляются, пытаясь ухватиться. Посреди них, там, где суставы встречаются с телом, на Лени смотрит линия крошечных черных сфер.
– Странно, – удивляется Кларк. – Глаза на животе.
И она снова чувствует это странное, почти призматическое ощущение расколотого сознания.
Брандер отпускает животное.
– Это разумно. Смотри, тут весь свет исходит ото дна. – Неожиданно он смотрит на Кларк, излучая волнение. – Эй, Лен, ты как себя чувствуешь?
– Да нормально.
– Ты кажешься какой‑то…
– Разделенной, – произносят они одновременно. Понимание. Она не знает, сколько тут идет от нее, а сколько исходит от Брандера, но неожиданно они оба понимают.
– Здесь есть кто‑то еще, – совсем без надобности поясняет он.
Кларк оглядывается. Кен. Но она его не видит.
– Твою мать. Думаешь, это он? – Брандер тоже осматривает воду. – Думаешь, наконец‑то начал встраиваться?
– Не знаю.
– А кто еще это может быть?
– Майк. Лени, – голос Лабина, слабый, откуда‑то спереди.
Кларк смотрит на Брандера. Тот – в ответ.
– Мы здесь, – кричит он, повышая громкость.
– Я нашел, – отвечает Кен, невидимый и далекий. Кларк отталкивается ото дна и хватает «кальмара».
Брандер рядом с ней, сонарный пистолет щелкает и потрескивает:
– Засек его. Нам туда.
– А что там еще?
– Без понятия. Что‑то большое. Три‑четыре метра. Металлическое.
Кларк проворачивает дроссель, Брандер следует за ней. Внизу разворачивается буйство цвета.
– Вон там.
Впереди сетка зеленого света разделяет дно на квадраты.
– Что за?..
– Лазеры, – говорит Брандер. – По‑моему.
В нескольких сантиметрах над дном светящимся изобилием прямых углов парят изумрудные линии. Под ними вдоль камней бегут желтовато‑серые металлические трубы; крохотные призмы через регулярные интервалы прорывают их поверхность. В каждой есть щель, из которой выбиваются четыре луча когерентного света, и еще четыре, и еще. Проволочная шахматная доска, наложенная на скалистое дно.
Рифтеры двигаются в двух метрах над сетью.
– Я не уверен, – скрежещет Брандер, – но мне кажется, это один луч. Просто отраженный от самого себя.
– Майк…
– Вижу.
Поначалу это всего лишь размытая зеленая колонна, медленно проявляющаяся в отдалении. Но приближение приносит с собой ясность: лучи, рассекающие поверхность океана, смыкаются в круге, изгибаются вертикально вверх, образуют сверкающие прутья цилиндрической клетки. Внутри нее прямо из дна растет толстый металлический побег. На его вершине виднеется большой диск, расцветая индустриальным зонтиком, откуда исходят спицы лазерного света, бесконечно отражаясь от дна.
– Это как… как карусель, – жужжит Кларк, вспомнив старую картинку из еще более давних времен. – Без лошадей…
– Не блокируйте лучи, – раздается голос Лабина, он висит с другой стороны от сооружения, направив на него сонарный пистолет. – Они слишком слабые и вреда не принесут, если только не попадут в глаз, но лучше не вмешиваться в то, что они делают.
– И что же? – спрашивает Брандер.
Лабин не отвечает.
«Ради всего…»
Но волнение Кларк только отчасти вызвано механизмом, стоящим перед ней. С толку сбивает другое, усиливающееся чувство: ощущение чужого разума: не ее, не Брандера, но, тем не менее, чего‑то знакомого.
«Кен? Это ты?»
– Мы не это видели на сонаре. – Лени чувствует неуверенность Майка даже в его словах. – Что бы там ни было, оно двигалось.
– Объект, который мы засекли, скорее всего, посадил эту штуку, – жужжит Лабин. – И уже давно ушел.
– Но что это… – Голос Брандера затихает, превращаясь в механический хрип.
Нет. Это не рифтер. Сейчас она это понимает.
– Оно думает, – говорит Лени. – Оно живое.
Кен вытаскивает еще один инструмент. Кларк не видит показателей, но сквозь воду до нее доносится красноречивый треск.
– И радиоактивное, – подытоживает Лабин.
Сквозь бесконечную тьму, раскинувшуюся между «Биб» и Землей Карусели, до них доносится голос Накаты.
– …Джуди… – шепчет он, слабый настолько, что почти не разобрать, – …рассеивающий слой…
– Элис? – Кларк выворачивает вокодер настолько, что может повредить уши. – Мы тебя не слышим. Повторить можешь?
– …просто… нет сигнала…
Лени едва разбирает слова, но каким‑то образом чувствует в них страх.
Небольшой толчок дрожью проносится мимо, вздымая клубы ила и топя сигнал Накаты. Лабин заводит «кальмар» и уносится прочь. Кларк и Брандер следуют за ним. Где‑то там, во тьме, «Биб» приближается децибельными отрезками.
Следующие слова они умудряются разобрать сквозь шум:
– Джуди пропала!
– Пропала? – отзывается Майк. – Куда пропала?
– Просто исчезла! – Голос мягко шипит словно отовсюду. – Я говорила с ней. Она находилась наверху, над глубинным рассеивающим слоем, была… Я ей сообщила о сигнале, который мы засекли, и она сказала, что тоже заметила какое‑то движение, а потом пропала…
– Ты проверила сонар? – хочет знать Лабин.
– Да! Разумеется, я проверила сонар! – Слова Накаты все яснее. – Как только ее отрезало, я все проверила, но ничего не увидела. Может, там что и было, но рассеивающий слой сегодня очень плотный, и я не уверена. Прошло уже пятнадцать минут, а она по‑прежнему не выходит на связь…
– Сонар ее в любом случае не уловил бы, – мягко говорит Брандер. – Он не пробьется через ГРС.
Лабин не обращает на него внимания.
– Послушай, Элис. Она сказала тебе, что увидела?
– Нет. Просто какое‑то движение, а потом я больше ничего от нее не слышала.
– Насколько велика зона контакта сонара?
– Не знаю! Оно там было на секунду буквально, а слой…
– Это могла быть подлодка? Элис?
– Я не знаю, – голос плачет, бесплотный и страдающий. – Да и зачем? Кому это надо?
Никто не отвечает. «Кальмары» плывут вперед.
ЛИНЬКА
Они выбрасывают ее из воздушного шлюза, все еще запутанную в сеть. Она знает, в таких условиях лучше не драться, но ситуация скоро может измениться. Думает, что, может, они решат потравить ее газом. Иначе почему не снимают шлемы, задраив люк? И что насчет этого слабого шипения, которое длилось еще несколько секунд после продува? Намек, конечно, тонкий, но, проведя год на рифте, наизусть выучиваешь всю гамму звуков воздушного шлюза. С этим что‑то было не так.
Неважно. Поразительно, сколько кислорода можно вытащить электролизом из того малого количества воды, что хлюпает в грудных трубопроводах. Карако может задерживать дыхание, пока рак на горе не свистнет, что бы, черт побери, это ни значило. И теперь они, наверное, думают, что в этой импровизированной газовой камере она лежит без сознания, или под кайфом, или просто очень спокойная. Возможно, теперь похитители вытащат ее из этой идиотской сети.
Она ждет, обмякнув. Вскоре слышится мягкий электрический треск, и путы спадают, клейкие молекулы лишаются поляризации, прямо как «липучка», льнущая к кошачьей шерсти. Джуди смотрит сквозь стеклянные немигающие линзы – по ним им ничего не прочитать – и насчитывает троих. Может, еще несколько за спиной.
Это зомби или кто‑то вроде того.
Их кожа словно сгнила от желчи. Ногти почти сливаются с пальцами. Лица слегка искажены, размыты желтоватыми растянутыми мембранами. Мягкие темные овалы выступают сквозь пленку на месте ртов.
«Тела в презервативах, – доходит до Карако. – Это что такое? Они думают, я заразная?»
И через какое‑то мгновение:
«А нет?»
Один из них наклоняется к ней, держа в руке что‑то вроде пистолета.
Она наносит резкий удар рукой. Лучше бы пнуть, конечно, – в ногах больше силы, – но уроды, приволокшие ее сюда, не позаботились снять с нее ласты. Кулак с чем‑то сталкивается: похоже на нос. Нос под латексом. Приятный хруст. Кто‑то сейчас сильно пожалел о своей самонадеянности.
Наступает секунда потрясенной тишины. Карако использует ее, перекатывается на бок и резко поднимает ногу назад, вонзив пятку кому‑то под колено. Кричит женщина, удивленное лицо оказывается рядом с ней, пятно рыжих волос прилипло к щеке, и Джуди нагибается, чтобы снять эти длинные клоунские ласты…
Наконечник электрического стрекала висит в десяти сантиметрах от ее носа. Он не колеблется даже на миллиметр. После секундного замешательства – «а насколько далеко я могу зайти, в любом случае?» – Карако замирает.
– Встать, – говорит мужчина с шокером.
Сквозь презерватив комбинезона ей едва видны тени там, где должны быть его глаза.
Она медленно снимает ласты и встает. Разумеется, у нее не было ни единого шанса. Да она всегда понимала это. Карако для чего‑то нужна им живой, иначе они не стали бы заморачиваться и брать ее на борт. Джуди же, в свою очередь, хочет ясно дать понять, что эти сволочи ее не запугают, неважно, сколько их будет вокруг.
Катарсис есть даже в проигранной битве.
– Успокойтесь, – говорит мужчина, один из четверых, как она видит сейчас, включая того, кто выходит из помещения с красным пятном, расплывающимся под оболочкой. – Мы не хотим причинить вам вред. Но вам нужно знать, что лучше не стоит пытаться сбежать отсюда.
– Сбежать?
Их одежда – вся – единообразна, но это не униформа: свободно сидящие белые комбинезоны, судя по виду, явно одноразовые. Никаких лейблов. Никаких бирок с именами. Карако принимается осматривать саму подлодку.
– Сейчас мы намереваемся снять с вас гидрокостюм, – продолжает обладатель стрекала. – И хотим провести быстрый медицинский осмотр. Ничего особенно инвазивного, уверяю вас.