— Как вы можете так говорить?
Дверь за спиной Вали раскрылась. Обернувшись, Валя увидела на пороге девушку. У нее было широкое, добродушное лицо, маленький вздернутый нос. Она посмотрела на Валю, потом на Васина и удивленно спросила:
— У тебя… гости?
На лице Васина появилось выражение замешательства, даже испуга. Тут же оно сменилось доброй, но все еще растерянной улыбкой. Он бросился навстречу девушке, едва не оттолкнув Валю, и поспешно сказал:
— Нет, нет, что ты, Катюша, какие гости! Это так, по делу.
«Так вот она, эта Катя!» — подумала Валя, видя, как Васин заботливо помогает девушке снять ее старенькое серое пальто.
Перемена, происшедшая с Васиным, была так разительна, что несколько мгновений Валя не могла произнести ни слова. Но вот Васин метнул на Валю быстрый взгляд, и она увидела его прежнее лицо — настороженное и злое.
В следующую минуту он уже вел девушку к кушетке, слегка поддерживая ее за локоть, и на лице его снова была добрая, ласковая улыбка.
— Простите, — смущенно сказала, обращаясь к девушке, Валя, — я, правда, по делу. Насчет суда, — добавила она.
— Насчет суда? — с тревогой в голосе переспросила Катя. Она уже собиралась сесть на кушетку, но осталась стоять и вопросительно посмотрела на Валю. — Разве приговор не окончательный?
— Да что ты, Катюша! — преувеличенно бодрым тоном произнес Васин. — Совсем не об этом речь! Она, — он кивнул в сторону Вали, — насчет того монтера пришла… ну, Харламова…
Он снова метнул неприязненный взгляд на гостью.
Валю охватило чувство горечи, обиды, негодования. Васин хотел, чтобы она ушла, немедленно ушла отсюда. Еще минута — и он просто выгонит ее из комнаты. Она мешает ему и Кате, они хотят остаться вдвоем, им нет никакого дела до нее, Вали, до ее горя, пусть Володя мучается там, в колонии, им наплевать на его судьбу… Хорошо! Она уйдет. Только сначала выскажет все в глаза. Теперь ей нечего терять! Пусть ее выгоняют!
— Я пришла сюда потому, что приговор был несправедлив, — громко сказала Валя, не глядя ни на Васина, ни на Катю. — Я хотела узнать правду. Но теперь вижу, что говорить не о чем.
Она закусила губу, не в силах продолжать, резко повернулась и хотела уйти.
— Подождите! — неожиданно звонко крикнула Катя.
Валя остановилась в нерешительности.
Катя подбежала к ней и, потянув ее за рукав, сказала:
— Подождите! Я ничего не понимаю. Почему приговор несправедлив? Какая правда?
— Катюша, оставь ты ее! — с мольбой в голосе произнес Васин. — Чепуха все это, ерунда! Ей Харламова жалко, вот и все… Мы уже переговорили о чем надо, пускай уходит…
Валя резко повернулась к Васину и спросила:
— А вы передали Кате то, что просил Володя?
Краска залила лицо Васина. Он по-бычьи наклонил голову.
— Какой Володя? О чем она говорит? — настороженно спросила Катя.
Васин сделал неопределенный жест:
— Чепуха…
— Нет, ты мне скажи, какой Володя? — настойчиво повторила Катя.
— Я скажу! — громко произнесла Валя. — Володя — это Харламов. На суде он пожелал вам счастья. Вы передали это Кате? — спросила она, оборачиваясь к Васину.
— Ничего я не помню, — пробормотал тот.
— Ах, он даже этого не помнит! — безнадежно сказала Валя. — Что ж, я вижу, говорить не о чем…
Она махнула рукой и пошла к двери.
— Нет, — воскликнула Катя, — никуда вы не пойдете! — Она подбежала к двери и загородила ее собой. — Надо все выяснить. Все, до конца! Что же это, Славка? Еще пожениться не успели, а уже тайны завелись? Вот что, — обратилась она к Вале. — Мы сейчас все выясним. Меня Катей зовут. Катя Синицына А вас?
Она неловко, ребром протянула Вале ладонь. Неожиданно ощутив симпатию к этой девушке, Валя пожала ее руку и назвала себя.
— Садитесь! — продолжала Катя. — Сюда, на кушетку. А я рядом. Вот так. А ты, — обратилась она к Васину, — постой. Мы посидим, а ты постой. Говорите, Валя, говорите, а то ведь я ничего толком не знаю. Я ведь и на суде-то не была, знать ничего не знала. Он мне только на другой день рассказал. Что ж вы молчите?
— Володе дали два года, — сказала Валя. — Но я уверена, что он не виноват.
— А кто же виноват? Я один, что ли? — угрюмо спросил Васин.
— Погоди, — строго остановила его Катя.
— Они говорят, что он взял руль ради баловства. Он не мог этого сделать… Не мог. Говорят, что сшиб человека и уехал, не оказав помощи. Но это совсем не похоже на Володю. Если бы он видел, что сшиб, то обязательно остановился бы.
— А на суде-то что он говорил, на суде? — нетерпеливо спросила Катя.
Валя тяжело вздохнула.
— На суде он вел себя непонятно. Мне казалось, что он чем-то смертельно обижен. Да и в письме написал, что все было не так…
— В каком письме? — быстро спросил Васин.
— В письме из тюрьмы.
— Ну и что еще такое он там пишет? — с затаенной угрозой произнес Васин.
— Пишет, что на суде вы сказали неправду! — глядя на него в упор, ответила Валя.
— Я — неправду?! — воскликнул Васин и сделал шаг по направлению к кушетке.
— Да, — не отводя взгляда, продолжала Валя. — Я не хотела упоминать о письме, думала, что в вас совесть заговорит! Но она молчит, ваша совесть…
— Ты… ты… какое имеешь право! — тонким, срывающимся голосом закричал Васин. — Надо мной суд был, я приговор имею. Вот он, приговор! — Он выхватил из кармана тонкую папиросную бумагу и скомкал ее в руке. — Здесь все сказано! Не слушай ее, Катя! Теперь, после суда, на меня все клепать можно, а он на суде сказал бы, если б было что говорить…
— Не кричи, успокойся! — повелительно сказала Катя Васину. — И вы тоже, девушка, полегче, — осуждающе сказала она Вале. — Над ним следствие было. И приговор есть. Он свое получил.
— Почему же Володя писал?.. Я пришла, чтобы спросить…
— Ты мне не следователь и не прокурор! — крикнул Васин, явно ободренный Катиной поддержкой.
— Помолчи! — снова оборвала его Катя. — Вы, Валентина, спросить хотите? Спрашивайте. Слава ответит. На все ваши вопросы ответит. Ему скрывать нечего. Правда ведь, Слава?
— Я что знал, то сказал, — тяжело дыша, отозвался Васин. — На суде. И на следствии.
— Если она хочет, ответь. Пусть знает, пусть все знают, что тебе скрывать нечего. Чего же вы молчите? Какие такие у вас вопросы? Спрашивайте!
— Хорошо, я спрошу! — воскликнула Валя. Но беглый взгляд, который она при этом бросила на Васина, сразу убедил ее, что спрашивать бесполезно. В его глазах она прочла ненависть и мучительное желание поскорее избавиться от нее.
Валя поняла, что он не сделает ни шагу ей навстречу, не ответит ни на один из ее вопросов. Будет либо отмалчиваться, либо повторит то, что говорил уже не раз.
«Все напрасно!» — подумала Валя и с отчаянием сказала:
— Нет! Я вижу, у него толку не добьешься. Я ведь не следователь и не судья… Катя, — неожиданно спросила она, — вы любите своего… мужа?..
— А вы как думаете? — с вызовом ответила Катя. — Хотите сказать, что его и любить не за что? Если ошибся человек, проступок совершил, значит, все с ним кончено? Крест на нем ставить?..
— Нет, Катя, я не об этом… Я тоже очень люблю Володю…
Она еще постояла, пытаясь собраться с мыслями, хотела что-то сказать, потом безнадежно махнула рукой и шагнула через порог.
9. Андрей
Для Андрея Боброва существовали лишь жизненные проблемы, которые так или иначе были связаны с его будущей профессией энергетика. Все другое он сознательно отстранял от себя. Однако нельзя сказать, что он интересовался только тем, что имело прямое отношение к его профессии.
В институте Андрея считали одним из наиболее способных студентов. Друзьям, в особенности девушкам, нравилось, как он играет на гитаре и вполголоса напевает песенки, слова которых нигде не печатались. Андрей презирал всякого рода стиляг, живущих без смысла и цели. Однако он считал своей обязанностью одеваться современнее всех, лучше всех танцевать твист и играть на гитаре. «Ведь и боги, — говорил он с добродушно-иронической усмешкой, — иногда спускались с Олимпа, чтобы повеселиться с простыми смертными». Но боги должны уметь делать все лучше, чем обыкновенные люди. Веселиться — тоже. Для простых смертных веселье могло быть самоцелью. Боги же, повеселившись, должны были проводить долгие часы перед экранами радаров, управлять атомными реакторами, погружаться в поэзию расчетов и формул. Даже если они страдали, заболевали и умирали, то это были страдания, болезни и смерть, недоступные простым смертным.
Дело, которое влекло к себе Андрея, он воспринимал не просто как профессию. Он был убежден, что все люди делятся на посвященных и непосвященных. К первым относились те, кто работал в области физики, энергетики, радиоэлектроники. Ко вторым — все остальные.
Первые держали в своих руках судьбы мира. Вторые просто существовали.
Андрей редко высказывал свои убеждения вслух, потому что вообще не любил споры, считая их лишней тратой времени. Посвященные — Андрей был в этом уверен — знали свою роль в обществе. Убеждать же в чем-то непосвященных было бесцельно.
Андрея влекла к себе та отрасль науки, которая была непосредственно связана с изучением возможностей атомной энергии. И ему казалось, что ученому нужна именно такая жена, как Валя, — мягкая, спокойная, с ясными и простыми взглядами на жизнь.
Андрею очень нравилась Валя. При ней он даже самому себе нравился больше. Он охотно женился бы на ней, но для этого нужно было, конечно, окончить институт и приобрести определенное положение.
Увидев однажды на улице Валю с тем долговязым парнем, который вступил из-за нее в драку с уличными хулиганами, Андрей был весьма удивлен и встревожен. Но тут же успокоил себя: очевидно, Валя встретилась с Харламовым случайно. Втроем они прошли всего два-три квартала. Но и за это короткое время Андрей успел понять, что ошибся. Валя изменилась, точнее, изменилось ее отношение к нему, Андрею. Что-то связывало ее с этим парнем, у которого было такое неприятное, нервное лицо.
Андрей старался быть с ним вежливым, пытался вызвать на разговор, хотя особого желания разговаривать у него не было. Андрею казалось, что Володя внутренне насторожен и постоянно готов дать ему отпор.
Когда они прощались, Андрей с недоумением посмотрел на Валю и даже чуть приподнял свои тонкие брови, прикрытые ободками массивных очков. Но Валя рассеянно подала руку, как бы уже не замечая его.
На другой день он позвонил Вале по телефону, не застал, позвонил на следующий день, снова не застал. Когда ему в конце концов удалось поговорить с ней, он сразу уловил в ее голосе нечто необычное, чужое. Разговор с ним, очевидно, вовсе не интересовал Валю, и она была готова повесить трубку в любую минуту. «Я позвоню тебе как-нибудь», — сказал Андрей. «Да, да, звони», — ответила Валя и положила трубку.
Несколько мгновений Андрей с чувством оскорбленного самолюбия слушал назойливые, частые гудки, все еще не веря, что разговор окончен.
После этого он с волнением ждал, что Валя позвонит ему. Раньше она нередко звонила ему сама. Но теперь ему звонили все, кроме Вали.
Летнюю производственную практику Андрей проводил на Энергострое. Проходя со сменным инженером вдоль строящейся линии высоковольтной передачи, он неожиданно столкнулся с Харламовым.
— Здравствуйте, — сказал Володя, — вас ведь, кажется, Андреем зовут?
Он сказал это так дружелюбно, что Андрей невольно смутился. Он считал, что они должны встретиться как враги. Дружелюбный тон Володи не только смутил, но и обидел Андрея. Володя, видимо, не ставил Андрея ни во что, его нисколько не трогало, что когда-то он имел к Вале некоторое отношение.
«Но, может быть, он ничего не знает?» — утешая себя, подумал Андрей. Но этого не могло быть. Валя не могла не упоминать его имени в разговорах. Да и тогда, на танцевальном вечере, Андрей нарочно постарался подчеркнуть, что его и Валю связывает нечто большее, чем простое знакомство.
— Может, вы меня не узнаете? — улыбнулся Володя.
— Нет, почему же, узнаю, — угрюмо ответил Андрей, — мне о вас Валя рассказывала. И тогда, в институте… — Он криво усмехнулся.
— И мне о вас Валя рассказывала, — охотно отозвался Володя.
Андрей уже хотел было сказать что-нибудь пренебрежительное, а потом повернуться и уйти, но удержался. Он вдруг сообразил, что этот парень был сейчас единственным человеком, у которого можно было хоть что-нибудь узнать о Вале.
Андрей заставил себя улыбнуться в ответ и небрежно спросил:
— Ну… как Валя? Больше вам не приходилось выдерживать баталий из-за нее?
Тут же он мысленно выругал себя. Из его слов Харламов мог понять, что он, Андрей, не встречается с Валей и ничего о ней не знает.
При всех условиях это доставило бы ему удовольствие.
— Да нет! — просто ответил Володя. — Впрочем, баталии бывают, — добавил он весело. — Часто спорим друг с другом.
— Вот как? — упавшим голосом переспросил Андрей.
— Видимо, у меня вообще драчливый характер, — сказал Володя с усмешкой, но без тени рисовки. — Сегодня, например, вдрызг разругался с бригадиром.
— Из-за чего же? — равнодушно поинтересовался Андрей, думая уже о том, как оборвать этот явно бесполезный разговор.
— Производственные дела, — махнул рукой Володя, потом посмотрел на Андрея так, словно впервые его увидел. — А вы, собственно, что здесь делаете?
— На практике, — ответил Андрей и как бы между прочим добавил: — Я ведь скоро кончаю энергетический.
В его тоне послышался оттенок превосходства.
Но Володя не обратил на это внимания.
— Тогда, может быть, включитесь в драку? — сказал он, опуская на землю «когти», которые держал в левой руке.
— В какую драку? — спросил Андрей, думая только о том, чтобы скорее уйти.
Володя стал ему что-то взволнованно и сбивчиво говорить. Андрей почти не слушал. Речь шла о каких-то незаконно полученных деньгах, о неправильно оформленном наряде…
Андрей и не заметил, как Володя умолк. Теперь он вопросительно глядел на Андрея, ожидая ответа.
— Да, да, — рассеянно сказал Андрей, — это, конечно, безобразие… Я поговорю со сменным инженером. А теперь мне надо идти. Начальник строительства собирает практикантов.
— Вот вы начальнику и скажите. Впрочем, я и сам… — начал было Володя.
— Да, да, конечно, — прервал его Андрей. — А теперь я пошел.
Он кивнул Володе и быстро зашагал прочь. «Значит, они встречаются!» — с горечью думал он. Именно это ему хотелось узнать. Что ж, вот и узнал. Теперь он снова надолго лишится покоя. В каком жалком положении он оказался! Этот парень делает вид или действительно уверен, что у Андрея нет никаких прав на Валю. Говорил с ним о Вале как ни в чем не бывало. Что он еще такое плел? Ах да, о ссоре с бригадиром! Боже мой, какое все это может иметь значение!..
Андрей пытался утешить себя тем, что Валя сделала нелепый, смешной выбор. Эта мысль на некоторое время успокоила его. Но ненадолго. Должно быть, он все-таки любил Валю, хотя и считал сильные чувства несовременными.
Андрей заставил себя не звонить ей. В глубине души он еще надеялся, что Валя рано или поздно сама сделает первый шаг к примирению.
Однако шли недели, даже месяцы, а Валя молчала.
Однажды, пообедав в столовой, Андрей вернулся домой, улегся на диван и раскрыл купленную по дороге книгу «Ярче тысячи солнц».
Раздался телефонный звонок. Андрей, не вставая, снял трубку.
— Андрей? — услышал он. — Здравствуйте! Это Кудрявцев говорит…
Еще не соображая, что к чему, Андрей мгновенно вскочил и, прижимая трубку к уху, поспешно произнес:
— Да, да, слушаю!
Он никогда не разговаривал с отцом Вали по телефону и не сразу сообразил, что это Николай Константинович.
Поняв это, Андрей не только обрадовался, но и встревожился: может быть, с Валей что-нибудь случилось? Но, судя по дальнейшему разговору с Кудрявцевым, ничего с ней не случилось. Николай Константинович спросил о здоровье Андрея и как бы между прочим поинтересовался, почему он к ним не заходит.
Это удивило Андрея. Раньше, довольно часто заходя к Вале, он старался выбирать время, когда ее отца — Андрей считал его сухим, замкнутым человеком — не было дома. Теперь Кудрявцев неожиданно позвонил ему. Зачем? Если бы Валя захотела его видеть, то позвонила бы сама.
Поэтому, когда Кудрявцев спросил, почему он к ним не заходит, Андрей растерялся.
Несколько секунд он молчал, подбирая слова, которые прозвучали бы достаточно убедительно и вместе с тем иронически: «Наверное, теперь вместо меня к Вале заходит кто-то другой» — или что-нибудь в этом роде. Но подобная фраза показалась Андрею пошлой, другой он не нашел и, когда молчать стало уже неприлично, прямо сказал: