— Ух ты, какая она… — протянула ведьма. — Это что ж, древняя богиня какая-нибудь?
— Не знаю. — Голова драконихи склонилась над плечом Аниты. — Когда я поселилась здесь, статуи уже были повалены. Но жрицы еще обитали в храме и иногда справляли очень красивые обряды. Я была молода, и меня не очень-то интересовали подобные вещи… Тебя это занимает? Идем, покажу другие статуи, они сохранились лучше.
Рыцаря подробности архитектуры не слишком волновали, и он принялся собирать орехи. Анита попыталась вспомнить, когда они ели в последний раз, не вспомнила и пожалела Шона.
Когда дракониха с ведьмой отошли подальше, Кардамуд присел рядом с Тремлоу.
— Кажется, дамы легко найдут общий язык, — заметил дракон, посверкивая глазом в свете закатного солнца. — Ну что же, и хорошо, и славно, это важно, чтобы они подружились.
— Почему важно? — Шон положил орех на плоский камень, ударил сверху другим, расколол и бросил сердцевину в рот. Не ахти какая пища, но все же лучше, чем ничего. От голода желудок рыцаря уже прилип к позвоночнику.
— Ну как же… Вы ведь останетесь погостить в храме? Хранитель Шон, с вами как с мужчиной я ведь могу говорить откровенно?..
— Угу… — Тремлоу расколол пару других орехов, набил рот и теперь усиленно работал челюстями. — Дафай, конечно можешь, гофори…
— Мне так нужно присутствие Жезла Страсти, а вы ведь с вашей подругой его хранители… Жезл — это очень важно! Весьма, я бы сказал, чрезвычайно, крайне важно.
— Ага, я понимаю, — кивнул Шон. — Но на орехах долго не протяну…
Рыцарю не хотелось сразу сообщать Кардамуду, что тот имеет все возможности и сам сделаться хранителем. А то получается — вот, только прилетели, и сразу: «Бери, Кардамуд, пользуйся». Нет, решил Шон, пусть дракон прочувствует, какое доверие ему оказано, какая ответственность возложена…
— Это не беда, это ничего! — забеспокоился Кардамуд. — Я же, прошу заметить, тоже мужчина, в смысле — самец, и не одними же орехами питаюсь… То есть я вообще ими не питаюсь, этакой гадостью, ни за что бы в пасть не взял, вот еще, что я, вегетарианец какой-то…
— Так что у тебя есть? — перебил Шон.
— Оленина! — воскликнул дракон. — Отличная оленина, хочешь?
— Сырую, что ли, жрать?
— Не, так это мы мигом, ну ты что, хранитель, скажешь еще — сырую! Никакую не сырую, а зажаренную. — Тут дракон полыхнул огнем. — А?! Каково, а? Я-то сам прям у себя в пасти мясо зажариваю, по ходу дела, так сказать, в процессе потребления… Собственно, оно само зажаривается или даже скорее запекается. Но для тебя, персонально для тебя… В общем, драконий огонь к твоим услугам, хранитель Шон! Идем, идем!
— А, раз так, то идем, конечно, — степенно согласился Тремлоу, которого от голода уже покачивало. — Где там дамы наши? Не заскучают они без нас?
— Уверен, что нет! — заявил дракон. — Наверняка Мелонита потащит хранительницу Аниту показывать сокровищницу храма, то есть разные штуки… ну, знаешь, такие штуки, интересные для дам. Анита не соскучится, ручаюсь! А может, тебе тоже хочется поглядеть? Там и оружие есть!
— Оружие? — оживился Шон. Без него рыцарь чувствовал себя несколько неловко, как светская дама на приеме без веера или, может, даже без платья.
— Ага, оно самое. Старинное! Это, понимаешь ли, приношения в храм. Оно, конечно, здесь женское святилище, но его и мужи иногда посещали всякие… странные такие мужи, удивительные… То ли грехи замаливали, то ли о потомстве просили, я не знаю, я не интересовался. Оружие во внутренних покоях, целая комната там завалена, побрякушки эти… А я не люблю их, не понимаю… мне-то зачем? У меня во… — Кардумуд показал Шону коготь, которым можно было легко рассечь человека напополам. — У меня, видишь, свое есть, всегда на месте. А там — ого-го сколько его. Идем, идем, сам поглядишь.
— Но сперва — оленина? — небрежно уточнил рыцарь.
— Ах да! — вспомнил дракон. — Да, сперва, конечно, оленина!
В конце концов все четверо встретились в сокровищнице заброшенного храма. Шон на ходу обгладывал оленью ногу, попутно обсуждая с драконом тонкости повадок диких животных, которые необходимо учитывать на охоте. Мелонита показывала гостье украшения и богатые наряды, скопившиеся в святилище за века. Многое уже прогнило, золотое шитье потускнело, груды кубков и серебряных блюд покрылись пылью — но все же сокровища смотрелись очень внушительно.
— Мелонита, лапочка, — окликнул подругу дракон, — ты не возражаешь, если Шон выберет себе что-нибудь из оружия в соседнем зале? Ну, что-нибудь поновее…
— Нет, конечно, — мелодичным голосом отозвалась дракониха. — Пусть берет. Здесь так много бесполезных штучек из холодного железа… Анита, ты тоже можешь выбрать себе на память что-нибудь. Не стесняйся, потому что, в сущности, хотя я и храню эти ценности, но они никому не принадлежат.
— Как так? — поинтересовалась Анита.
Восторг и ощущения волшебного могущества как-то незаметно покинули ведьму, уступив место обычному любопытству. Теперь она бродила среди груд сокровищ, рассматривала и прикасалась к ним — ей никогда не приходилось видеть столько ценностей разом.
— Ну вот… — Дракониха задумчиво покачала головой. — Жрицы взяли с меня слово… У нас, драконов, так иногда бывает… Я пообещала хранить святилище, а жрицы — они уже все были старыми. Они уходили одна за другой…
— Умирали?
— Ну да, ну да… В конце концов я осталась одна. Должно быть, в старину на смену ушедшим являлись новые сестры-служительницы, а потом почему-то перестали. Не знаю почему, это было очень давно. В конце концов в храме не осталось никого, кроме меня. А я держу свое слово, сторожу драгоценности, не принадлежащие никому. Так что, думаю, за мою службу я заработала право немножко из здешних красивых штучек взять себе… или подарить. В общем, выбирай смело. Я уже кое-что присматриваю для себя, но все такое маленькое… Все для человеков, все крохотное, я только колечко смогла приспособить. Вот, смотри!
Дракониха приподняла левую переднюю лапу и показала Аните когтистый палец, украшенный металлическим ободом с мягко скругленными треугольными зубчиками. Очень изящная, с чеканкой, драгоценность на драконьей лапе казалась кольцом, но Аните почудилось, что обод что-то ей напоминает… что-то очень знакомое.
Тут в покой возвратились Шон и Кардамуд. Мясо с оленьей ноги практически исчезло, Шон на ходу зубами срывал последние клочья. За пояс он успел сунуть пару здоровенных ножей, левой рукой покачивал боевой топор, украшенный инкрустацией, — привыкал к балансу. При первом же взгляде на вознесенную лапу Мелониты рыцарь изменился в лице. Анита поглядела на Тремлоу… перевела взгляд на дракониху, потом снова на него…
— Шон, у тебя не осталось той книжечки? — медленно произнесла она. — Помнишь, эта брошюра, которую мы нашли… То есть ты нашел в потайном кармане на… на одежде колдуна? «Памятка гендерного чародея»?
— Нет, — после паузы отозвался верзила, — отобрали тогда, в лесу. Но это он, несомненно, он… Ну точно, ошибки быть не может!
— Да, это все объясняет, — глубокомысленно произнесла Анита.
— Все объясняет… — эхом отозвался Шон. — Малый венец для непарадных выходов. Не корона, малый венец! Безмозглые чародеи искали корону, а это всего лишь…
Драконы недоуменно переглянулись.
— О чем это они? — поинтересовалась Мелонита.
— Не знаю…
Шон отшвырнул обглоданную кость и повернулся к Кардамуду.
— Дорогой друг, — проникновенным голосом произнес рыцарь, глядя прямо в единственный глаз дракона, — а не могли бы мы с тобой переговорить наедине? Оставим наших дам еще ненадолго.
— Ну, если тебе угодно, хранитель Шон…
Тремлоу с драконом удалились из сокровищницы.
— Знаешь, Мелонита, — решительно начала ведьма, — по-моему, это кольцо тебе вовсе не идет.
— Но…
— Оно плохо гармонирует с твоей чешуей! А ведь у тебя великолепная чешуя…
— Но оно…
— Оно совершенно не согласуется с цветом глаз! У тебя такие огромные глаза такого очаровательного густо-фиолетового цвета!
— Но я…
— И оно выглядит на твоей изящной лапке просто вульгарно!
— Если ты так считаешь, — дракониха смущенно склонила голову, посверкивая великолепной чешуей, и, потупив огромные глаза очаровательного густо-фиолетового цвета, воззрилась на свою изящную лапку, — то… пожалуй… Просто, понимаешь…
— Что?
— Кардамуд… Понимаешь, мне так хотелось хоть как-то украсить себя, ведь я… А Кардамуд!.. Он такой… Он настоящий герой среди нашего рода. Скиталец, отважный путешественник, он так много повидал, побывал везде! А я…
— А что — ты?
— Я всю жизнь проторчала в этом заброшенном храме…
— Вот именно. За это он тебя и полюбил. От нашей сестры не требуется геройства и отваги. Твоя верность клятве, твоя преданность этому храму… Верность и умение ждать — вот что ценят в нас все скитальцы и герои в мире.
— Ты так в самом деле считаешь?
— Ха — «считаю»! Это так и есть. А кольцо тебе не нужно, точно говорю.
— Правда?
— Ну конечно!
Тем временем на лужайке перед храмом, среди оплетенных зелеными побегами статуй, Шон объяснял Кардамуду:
— Все твои беды начались, когда Мелонита надела кольцо.
— Кольцо? При чем здесь кольцо?
— При том, что это не кольцо. Кольцо — это не кольцо, то есть не просто кольцо… То есть совсем не кольцо! На самом деле Мелонита отыскала Венец Страсти.
— Тот самый?
— Ну да! Это святилище и построено-то, может быть, именно для хранения Венца. Его и сторожила Мелонита. А потом случайно надела… И сразу возросли ее… как бы сказать… ну, ее страсть… то есть эта…
— А! — Глаз дракона вспыхнул. — А-а-а!
— Во-во…
Они многозначительно переглянулись, и тут же Шону пришлось отскочить в сторону, чтобы мощная струя пламени из пасти дракона не испепелила его.
— Ой, прости! — смутился Кардамуд. — Это я случайно, от удивления… То есть никакая… э, никакое бессилие мне не грозило?
— Брось, друг Кардамуд, какое бессилие? С чего вдруг? Это все Венец, который напялила… то есть которым украсила себя Мелонита. Это самое кольцо на ее лапке, понимаешь? С тобой-то все в порядке, уж поверь мне. Просто ее способности в… ну, в некоторое сфере, так сказать, в определенной сфере жизнедеятельности, то есть сам знаешь, в какой сфере — они очень сильно возросли. Теперь достаточно лишь заставить ее снять Венец Страсти, то есть кольцо. И Жезл сразу станет тебе ни к чему.
— Идем! — решил дракон. — Идем к ней!
— Да? А что ты скажешь Мелоните? Снимай Венец? То есть кольцо? Ты что же, Кардамуд, не замечал, как дамы дорожат всякими побрякушками?
— Это верно… А что делать?
— Хм… даже не знаю… Ну, что-нибудь придумаем. Идем в самом деле к ним, только торопиться не будем, хорошо? Говорить следует очень осторожно и постепенно… Начать как-нибудь издалека…
В разрушенных дверях храма показалась Мелонита, а следом вышла ведьма. Анита, ухмыляясь, высоко подняла руку, показывая обоим кавалерам Венец. Дракониха грациозно шествовала, слегка виляя задней частью по-кошачьи гибкого туловища и помахивая хвостом. Она хлопала ресницами и улыбалась.
— Шон… Хранитель Шон… — забормотал дракон напряженным голосом. — Я иду к ней… о, как же я иду, как стремлюсь… Она прекрасна, моя Мелонита! Я иду, любовь моя, я уже даже бегу!
— Только Жезл-то отдай, — напомнил Тремлоу. — Теперь он тебе ни к чему.
— Но ты уверен? Что, если вдруг…
— Я буду поблизости, — заверил Шон.
Кардамуд слегка пошевелил крылом, и Жезл тихо вывалился откуда-то из кожистых складок за плечом дракона. Шон поймал реликвию и помахал ею, чтобы увидела Анита, но стараясь не привлекать внимания Мелониты. Дракониха, впрочем, не замечала теперь никого и ничего, за исключением величественно шествующего к ней Кардамуда. Сверкнув в последнем закатном луче золотом чешуи, Мелонита грациозно развернулась — так вильнув при этом крупом, что Кардамуд тихо, но отчетливо взвыл — и, призывно покачивая лапами, скрылась среди руин древнего храма. Анита торопливо посторонилась, проводив драконов взглядом, пошла к Тремлоу. И заметила, что тот отчего-то раскраснелся, да и дышит тяжелее обычного. Пальцы правой руки разжались, и топор, который рыцарь держал все это время, упал на землю.
— Что случилось?
— Да нет, вроде… ничего такого… — Шон провел по лбу ладонью. Лицо его пылало, Аните даже показалось, что от крупного тела рыцаря идет пар.
— Ты как-то странно выглядишь.
— Странно? Гм, странно… — протянул Шон, пожирая ведьму взглядом.
— Кажется, эта история окончена…
— История… окончена… — эхом откликнулся Тремлоу, потом сцепил зубы и напрягся, после чего взгляд его стал немного более осмысленным. — А, нет! Боюсь, что нет…
— Почему?
Шон с мучительным видом оторвал взгляд от Аниты, вяло поднял руку, будто пытаясь стряхнуть оцепенение, показал куда-то за спину ведьмы и отрешенным голосом пояснил:
— Да потому что вон… летят…
Она не успела повернуться — воздух наполнился гулом и свистом, из темно-синих небес к руинам спикировала эскадрилья женщин верхом на помелах. Выписав несколько фигур высшего пилотажа, ведьмы слетелись к воротам святилища и опустились около Аниты и Шона. Сестрица Лавандия, широко улыбаясь, перекинула ногу через помело, поставила летательное средство торчком и оперлась на него. Тихо застонав, Шон отвел взгляд — все сестрины летучего отряда были, мягко выражаясь, слегка некрасивы, Лавандия же отличалась просто поразительной внешностью, и рыцарь уставился в землю у своих ног.
— А вот и мы! — фальшиво улыбаясь, объявила старшая сестрица.
— И что вы тут делаете? — хмуро отозвалась Анита.
При других обстоятельствах она держалась бы повежливей, но после того, как ведьмы не помогли пленникам на борту «Крылатого Орла», она чувствовала себя виноватой перед Шоном и злилась на соратниц.
— Нашли? — поинтересовалась Лавандия. — У вас с собой?..
— Что?
— Ну, это… То самое.
— Что «то самое»? — с нажимом повторила Анита, злясь все сильнее.
— То «то самое», за которым чародеи охотились…
— За чем же они охотились? — поинтересовался Шон, с трудом поднимая на нее взгляд.
— За Жезлом Страсти? — предположила Лавандия.
— Ах, Жезл Страсти…
— Или Венец? — спросила одна из феминисток. — Они и за Венцом охотились, уроды противоестественные.
— А если и нашли? — Анита показала Венец. — Что тогда? Вам, что ли, отдать?
— Отдай, девочка. — Тон Лавандии стал приторным. — Когда в наших руках окажется Венец, мы покажем чародеям! Мы им отомстим за все, за все притеснения, все страдания, доставшиеся женщинам от их племени! Отправляйся с нами, мы им вместе отомстим!
— Ни за что! — отрезала Анита. — Знаю я вас.
— Не хочешь по-хорошему… — зашипела, посуровев лицом, Лавандия. — Пожалеешь…
— Да ну? — отозвался Шон, поднимая топор. — Почти точно такие же слова нам говорили чародеи. Слетайте в их замок, поглядите, чем все кончилось.
— Угрожаешь, щенок? — Глаза Лавандии сузились, а рука скользнула в сумку, висящую на плече. — Ну-ну, поглядим, что ты скажешь, когда мой магический снаряд…
— Ничего ты не сделаешь, — отрезал Шон, свободной рукой вытаскивая из-за пояса Жезл. — Пока я держу эту штучку, твоя магия против меня бессильна.
— А вот если мы кликнем драконов, хранителей Венца… — добавила Анита, показывая второй амулет. — Вот тогда и начнутся настоящие чудеса.
Ведьмы попятились, и Анита подняла Венец повыше.
— Видите, я держу его в руках, и потому моя магия в полном порядке, — пояснила Анита, наступая на них. — Мне Жезл не помешает. А ты знаешь, Лавандия, на кого я обучалась? У-у, нам такие заклинания показывали… Для того, чтобы успокаивать непослушных детей…
Ведьмы, нервно тиская в руках метлы, продолжали отступать. По глазам было видно, что больше всего они сейчас опасаются: а вдруг помела откажутся взлетать, когда Жезл находится в непосредственной близости?
Анита с Шоном надвигались на них, каждый держал амулет в вытянутой руке. Уже почти совсем стемнело, ночь выдалась безлунная, и лишь две волшебные реликвии светились, посылая отблески на лица ведьмы и рыцаря, иногда озаряя кусты, а иногда — пятящийся летучий отряд…