Латинос на планете - семьдесят миллионов. Да, у них особая культура, но в целом эти миллионы дифференцированы по различным направлениям и жанрам. Кто-то любит классическое, кто-то попсу. Кто-то танцевальное или тяжелое. Я даже знаю людей, слушающих... Почти то же, что хочу предложить вам, - усмехнулся я про себя, вспоминая ее младшее высочество и антикварный магазинчик господина Адама Смита. - Нас же будут слушать ВСЕ сорок миллионов наших. Если выгорит, это будет самая большая аудитория на Венере.
- Самая популярная группа планеты?.. - Карен не зло усмехнулся. - Твоими бы устами... Ну, книги писать ты, Ванюша, точно сможешь! О фантастике, - подвел он итог.
- Не торопи коней, Карен, - одернул я. - Итак, мы остановились на материале. Я предлагаю играть ретро.
Я замолчал. Повисла пауза.
Парни ждали продолжения, пояснения, но его не последовало. Они переглянулись. Хан непонимающе пожал плечами и выдал вердикт:
- Смешно!
- Я серьезно, - покачал я головой, безуспешно скрывая улыбку. - Ретро, но не простое.
Вздох, и...
- Есть особое направление в музыке, - начал пояснять я. - В русскоязычной. Относится к эпохе Золотого века.
- И? - Глаза Хана смеялись, после слова "ретро" он смотрел на меня как на шута, клоуна.
- Это было время, когда наша страна, в смысле Россия, была под пятой Советского Союза, тоталитарного государства, подавляющего свободу граждан.
- ...Ну, не под пятой, - поймал я нахмуренный взгляд Фудзи, - она и была этим Союзом. Но это мало что меняет, - покачал я головой. - Никакой свободы самовыражения для творческих людей тогда не существовало. Полный и абсолютный диктат власти во всем: в искусстве, кино, литературе, и, конечно, музыке. Всё, что выходило за рамки шаблонов государственной линии цензурировалось и отсекалось. Тех же, кто активно выступал против системы, прессовали, подчас жестоко. Например, ссылали в лагеря или засовывали в психушки.
- Весело тогда жилось! - присвистнул Хан.
- Не скучнее, чем у нас, - покачал я головой. - Просто свои нюансы. И знаете, что придумала тогда молодежь? Она придумала петь песни, в которых не было смысла. Не было на первый взгляд - в них открыто не звучали опасные слова, не слышалось призыва к насилию, свержению власти; там вообще о власти не пелось. Но при этом тексты были полны аллегорий, и тот, кто копался в них, доискивался до второго, а то и третьего смысла. В которых и содержались все искомые призывы.
- Только иносказательно, - кивнул Наото, о чем-то глубоко задумавшийся.
- Да, - подтвердил я. - Тексты не всегда были политические, подчас в них затрагивались и философские и общечеловеческие вопросы, но язык был тот же, понятный немногим. И оттого притягательный. Вы же знаете, что такое "мистерии" и как они притягивают непосвященных в желании посвятиться?
Парни вопросом мистерий владели слабо, но человеческую психологию представляли достаточно отчетливо.
- Ты предлагаешь пытаться заставлять людей думать, искать смысл в твоих песнях? - грустно усмехнулся Амирхан. - Людей, которые делать это давным-давно разучились?
- Я больше скажу, наши амигос целенаправленно проводили политику, чтобы они разучились, - кивнул я. - Пятьдесят лет они пытаются сделать так, чтобы на Обратной Стороне забыли, что такое мозги. Что такое собственная история. Тогда проще народ обрабатывать. Но мне кажется, не всё потеряно, и при должном усердии мы сможем пробить брешь. Хотя бы у тех, кто способен думать в принципе. А дальше последует "закон мистерий".
Парни не были согласны со мной, но не спорили. Они все еще не поняли, что я предлагал. И я вновь продолжил:
- Далее, мы затронули тему политики. Ребят, вы правы, лезть туда не надо - политика нас погубит. Любая, что бы мы ни поддержали и где бы ни засветились. Я немного знаю, как работает пятое управление, и поверьте, ничего хорошего в этом случае нам не светит.
Потому, чтобы быть на виду у ВСЕХ, у всего сектора, нужно занять жесткую позицию. Но не борцов с амигос, а... Нонконформистов.
- Нон... кого? - не понял Хан. Судя по удивленному лицу Карена, он такого слова тоже не знал.
- Несогласных, - пояснил Фудзи.
- Да, несогласных, - кивнул я. - Но не борющихся.
Пауза.
- Объясняю отличие. Помните Иисуса в храме? Его слова, когда ему дали римский империал? Он сказал: "Кесарю-кесарево, богу - богово!"
Здесь то же самое, только касательно не религии, а власти и социума. Мы подчиняемся власти амигос, но ни в коем случае ее не признаем.
- Как это? - нахмурился Хан - Подчинямся, и не признаем?
- А так. Мы следуем законам, потому, что государство - репрессивная машина, - попытался пояснить я. - И не позволит им не следовать. Но при этом говорим: "Вы нам, ребят, до марсианского Олимпа! У нас своя жизнь - у вас своя!" Это что-то сродни параллельной реальности, параллельной вселенной, только существующей в этом мире.
- Байкеры, - произнес Наото. Всего одно слово, но в моем мозгу как отщелкнуло. Где ж эти два оболтуса такого интеллектуала нашли? Это слово на всей Венере знает всего несколько человек, да и те профессиональные историки.
- Байкеры, - согласился я.
- А это что за птицы? - покачал головой Карен.
- Не птицы, - скривился я. - Мотоциклисты. Это движение ночных мотоциклистов, возникшее в середине двадцатого века. Протестное, но протестовали они не против чего-то конкретного, а против самого принципа власти. Эдакие анархисты.
- Я могу мало что о них сказать, - честно признался я, с завистью глянув на Фудзи. - Интересовался темой поверхностно. Но точно говорю, они ставили свободу от власти и общества в ранг идеала.
- Нам что, тоже кататься на мотоциклах? - усмехнулся Хан. - И где мы их возьмем НА ВЕНЕРЕ?
- Не обязательно, - покачал я головой. - При чем здесь мотоциклы? Байкеры - хулиганы. По своей сути. Среди них было много действительно... Хм... Эдаких элементов, по которым плакала полиция. Но равняться нужно, естественно, не на них.
Мы должны стать несогласными, интеллигентными хулиганами, готовыми заявить: "Ребята, мы не с вами!", но не желающими за свои идеалы воевать.
- То есть как? Заявить и не воевать? - вновь нахмурился Хан. Я говорил диаметрально противоположные вещи, далекие от понимания людей, не изучавших историю глубоко.
Я понял, что в конец запутался. А что вы хотели, я не готовился к разговору специально. Более того, идея с бизнес-планом пришла в голову только утром в метро - подчитать ликбез было некогда.
- Б-р-р-р! - я покачал головой и глубоко вздохнул. - Так, ребят, объясняю на примере нашего с вами больного национального вопроса.
Пауза.
- Русский сектор - оккупированная территория. Оккупированная для нас, так как для них, латинос, передана в результате войны. Латинос правят ею: у них есть армия, полиция, гвардия, суды и все силовые ведомства. И если кто-то с Обратной Стороны попытается объявить независимость, попытается внести изменения, которые пошатнут их власть - быстро сотрут в порошок. Будь это секта ультрарадикалов, готовая выступить с оружием в руках, или писатель/режиссер/деятель культуры, выступающий за умеренные реформы и придания статуса русскому языку второго национального. Ну, или группа, поющая песни о "свободе", о том, как хорошо и привольно жилось на венерианской "Руси-Матушке" лет пятьдесят назад...
Парни кивнули - оценили. Я продолжил:
- Любой из них будет стерт. Одних сгноит пятое управление, других - департамент безопасности, третьих - департамент культуры, при поддержке всё того же управления. Бороться с машиной напрямую можно только отрицая. Подчиняясь, но покровительственно улыбаясь и показывая кукиш на любые дополнительные требования.
Да, где-то там есть политики, которые как бы защищают наши интересы. Но мы открыто говорим, что они не наши, они не с нами. А мы не с ними. Потому, что этим путем ничего не добьешься, а мы не ходим там, где ходить глупо.
Меня понесло, и поймав волну, я взглотнул воздуха и выпалил:
- Мы будем ненавидеть. Вслух, в лицо. Будем указывать все ошибки и просчеты, причем в виде анекдотов и смешных историй. Мы будем смеяться над СИСТЕМОЙ, потому, что это не наша система и мы не с ними.
Мы будем нонконформисами, - повторился я. - Людьми, не согласными с любым "высером" власти в наш адрес. И если они не разрешают нам существовать в их реальности, существовать на равных, мы создадим себе реальность альтернативную, без них. В которой нет насилия, нет неповиновения, но есть организация тех, кому плевать на правительство в Альфе. Организация, которая заставит с собой считаться и которой ничего нельзя сделать без дополнительных драконовских мер, на которое Альфа не пойдет ввиду отсутствия насилия и неповиновения. Они же не хотят раскачать лодку на ровном месте? - коварно усмехнулся я. - Они ведь тоже играют в игру под названием "интеграция".
- Да ты философ, Вань! - Хан поднялся и пожал мне руку. - Уважаю!
- Скорее, толстист, - усмехнулся за своей установкой Фудзи. Парни поморщились - кто такие толстисты не знали. Я, кстати, тоже.
- А я думаю, политик, - покачал головой Карен. - И только что я впервые за свою жизнь услышал вменяемую политическую программу, - грустно вздохнул он и поднял глаза... В которых плескалось безмерное уважение. - Неужели такая хорошая музыка, что может раскачать эту лодку? Всё ведь упирается в нее, не находишь?
Я находил. А потому выложил свой последний козырь. Завихрил перед глазами меню и нажал поиск звуковоспроизводящих устройств.
Глава 5. Укрощение строптивой (часть 2)
Мне не понравилось, как гвардейцы обыскали меня на входе. Как правило, эта процедура шла на уровне автоматизма и не занимала много времени, но на сей раз один из установленных в шлюзовой камере приборов сработал, после чего два дюжих парня запихнули меня в боковую каморку, в которой я ожидал в свое время, будут ли со мной разговаривать, или вышвырнут сразу.
Через двадцать минут явились наши "яйцеголовые" - девочки из технического отдела, и устроили мне форменный беспредел. Обыскивали и ощупывали так, что заболело всё тело. Тыкали приборами, пуская по мне какие-то поля и токи, от которых волоски на коже вставали дыбом а по телу шла рябь, как будто меня кто-то усердно чесал. В общем, работали на совесть.
О результатах не сообщили. Переговорив друг с другом на своем языке - языке профессиональных терминов - отпустили, кратко бросив:
- Ты чист.
В бело-розовом здании ничего не изменилось. Меня стандартно проверили на входе и впустили - после того, что устроили в воротах, вряд ли на мне уцелел хоть один "жучок". После чего оставалось переодеться и идти ужинать, а затем спать - голова после посиделок с парнями раскалывалась.
- Что-то не так? - спросила огненный демон, выходя из душа, когда я уже ложился. Мы за эти дни отдалились с девчонками, но это был естественный процесс. Переживем. Я покачал головой.
- Да нет, все нормально. Слушайте, девчонки, придумайте название группы? Чтоб звучало мужественно, но в то же время не жестко? И желательно с философским, или хотя бы метафизическим уклоном?
Гюльзар, рассматривающая на своей кровати голограммы журналов, подняла недоуменные глаза и издала смешок. Сестренки непонимающе переглянулись.
- Спокойной ночи, Хуан! Завтра развод! - подвела итог Кассандра.
Да, завтра развод. И еще один день жизни внутри корпуса. А потом... Школа, занятия и группа.
Где мне нравится больше? Здесь? Да, здесь прикольно. Здесь меня делают сильнее, ловчее, метче... Здесь много интересных сеньорит, с большинством из которых у меня... Тесные отношения. Ну, хотя бы раз были. Или не были, но быть могут. Здесь вечерняя сказка, на которой все, особенно малыши, мне смотрят в рот. Удивительно, но я до сих пор, как Шахерезада, нахожу всё новые и новые сюжеты, хотя, казалось бы, рассказал всё, что знал и что не знал тоже. Слава богу, сказки бывают не каждый день, тысячу и одну ночь я бы не продержался, но и так информационный вакуум давал знать. Скоро придется на фантастику переходить. Лишь бы только не на женские романы!
...Но всё это меркнет, когда в моих руках оказывается гитара, а рядом... Хотя бы простопроходит мимо... Радужная девочка.
Красивая она. Конечно, стервочка еще та, ну, да что я, со стервами не научился общаться, что ли?
И музыка. Парни не дали согласия, но и не отреклись от идеи с порога, как опасался. Все-таки сказав всё, что хотел, я устроил им интеллектуальный вечер - для прочистки мозгов. Ставил заранее подобранные композиции, несколько раз прокручивал, после чего просил пояснить смысл - о чем та или иная песня. Акцент, конечно, в этих записях сумасшедший, но разобрать и перевести можно - парни понимали. И выстраивали версии, одна другой грандиознее.
Больше всего мне понравился героический эпос, который они сложили на песню, в котором пелось об одном из упомянутых ночных мотоциклистов, "забившем" на белый свет. Каких только мыслей и приключений ему не присваивали! И когда рассказал им подоплеку, выглядели "Алые паруса" крайне озадаченно.
В общем, пусть думают. Отдельно пояснил, что менять придется даже название. И, скорее всего, статус. Если этот проект получит ход, мы будем называться ретро-ансамблем... Таким-то. Слоган уже сочинил: "Всё, что есть, когда-то было!". Его напишем на полотне или голограмме за нашими спинами, чтобы не вызывать лишних кривотолков при словах "ретро-ансамбль". А то ведь люди всякое подумают...
На этой мысли я и уснул, изрядно перед тем проворочавшись. Во сне на меня взирали глаза Бель, нежно-голубые на смуглом личике. Неестественно белые волосы развевались, будто по ветру, хотя ветра там не было. С другой стороны невдалеке шла Фрейя. Смеялась, улыбалась чему-то своему, и, увидев меня, озорно помахала рукой.
- Хуан, я нашла тебя, - прозвучал обиженный голос Бэль. Громкий, но раздавался он непосредственно в голове, потому его никто не слышал. - Как и обещала. Теперь твоя очередь!..
Я вскочил в холодном поту. Браслет показывал половину шестого. Понимая, что спать дальше бессмысленно, встал и побрел в душ - лучше дополнительно побегать по полосам смерти, чем лежать и думать, ворочаясь с боку на бок.
Жизнь не окончится, сынок, - звучал в подкорке голос. - Что бы ты не выбрал, какой бы поступок ни совершил, это не будет концом...
Эх, мама!..
На следующий день не произошло ничего. Ни-че-го! Совсем. Привычный распорядок, те же мордашки, те же тренажеры и полигоны, те же упражнения... Занятия с преподавателями-теоретиками в устаканившемся ритме... Однотипные взгляды в столовой и разговоры в библиотеке, куда меня занесли ноги перед отбоем... И главное, привычные подколки, включая последнюю, на данный момент самую популярную, про ее старшее высочество.
Быстро загнав перед отбоем желающих на сказку, я рассказал юным созданиям что-то не слишком заумное, не несущее в себе грандиозные философские изыскания, но сказочное, с большим количеством спецэффектов и "соплей", радужных переживаний. Про средневековую принцессу с длинными волосами, рыцарей и драконов. После чего разогнал всех спать. С утра был трудный день. Трудный уже потому, что меня так никто и не соизволил предупредить, что же ожидать от ее высочества, ибо только она могла повесить мне "жучок" - кланы и иные спецслужбы блюдут джентльменское соглашение и не рискуют так подставляться. В смысле, прекрасно осведомлены, что на входе в Восточные ворота меня проверяют, во дворец ничего не пронесешь, а иные места моего обитания и так испещрены следящими приборами выше марсианского Олимпа.
Что она вызнала? Что поняла? И почему мне ничего не сказала Мишель?