- Я - счастливый!!
Саша стояла на крыльце. Прозрачный парок, бьющийся из полуприкрытых дверей, растворял реальность её тела. Да она-то зачем вышла раздетая?! И тоже босиком. Подбежав, Славка обнял, приподнял, и наконец-то прочувствовал обещанные синоптиками минус тридцать семь.
...Венчается раб Божий Владислав рабе Божией Александре.... Венчается раба Божия Александра рабу Божьему Владиславу.... Мою жестокую кручину... Никогда не разлучиться мужу и жене, после того, как у них родилось дитя.... Родишь мне сына?.. Сначала дочь.... Мои обманчивые сны.... А ты, солдат, не ходи спиной. Коли взял что, не отступайся... мои.... обманчивые сны... сны....
- Черкас, подъём! Сюда генерал прётся! - Рифат больно шлёпал Славку по голой спине. Тот со стоном приподнял голову, безумно оглядел кубрик: Сверчок уже убирал со стола последние следы толи позднего ужина, толи раннего завтрака, Старый аккуратно строил протёртую обувь, над которой Андрей и Серж прибивали к стене простыню.
- Это ещё зачем? - Голоса не было. - Простыню зачем портите?
- Вставай скорее. Комиссия из Ханкалы налетела, командиров плющат. Генерал-то вообще московский, из министерства. А с ними телевиденье, и, слушай - такая деваха, ёк-макарёк, с микрофоном... ммм.... Нет, я не выдержу! Джинсики по самое-самое обрезаны, а на ляжках пушинки - белые, тонкие, чуть видные. Вау! Одевайся скорее!
- Да, корреспондентка класс! - Рифата поддержал вообще-то скуповатый на эмоции Андрей. - Всех, кто видел, так и заклинило. Простынь? Приказано "порнографию" со стен убрать, а жалко же красоту портить. Вот и решили просто завесить.
Посовещавшись, посреди бледно-полосатого полотна крест-накрест подцепили две пулемётные ленты, а посредине приколотили экспериментально простреленную из разных стволов чью-то забытую каску. Для поддержании духа мужества.
Славка глотнул из пластиковой бутылки, зажевал жвачку, ну, и что? Так и будем стоять, как ботинки на параде? Может, всем хоть по книжке взять? Так сказать, чтобы пресса видела: в свободную от службы минуту бойцы активно занимаются самообразованием. Не, не естественно! Тогда давайте по Михаилу Юрьевичу: "Кто кивер чистил весь избитый, Кто штык точил..."? Ага, "ворча сердито". Ну, что тогда ещё, если приказано по территории не болтаться? Поартачась, все всё же согласились создать живую картину "привал перед боем": Старый читал "Батальоны просят огня", Серж и Андрей играли в нарды, Сверчок подшивался, Славка писал письмо маме, а Равиль доводил на ремне нож.
Множественные шаги по лестнице. Свернули на их сторону. Ближе, ещё ближе.
- Встать! Смирно! - С порога замком Бархаев мгновенно осмотрел-оценил порядок, чуть заметно улыбнулся.
- Вольно. Здравствуйте, товарищи. - Ну, кто ж не знает генеральской любви к солдатской простоте? Вот и сейчас московский гость прошёл по кругу, демократично пожал руку каждому. - Здравствуйте. Здравствуйте. Как служится? Претензии есть?
- Никак нет.
Опережая командира Гусева и генеральского майора-адьютанта, в кубрик дерзко вскочила красноголовая и зеленоглазая пигалица в коротко обрезанных джинсовых шортах, высоко шнурованных ботинках и камуфлированной майке, выпиравшей острыми сосцами. У Равиля даже уши стали фиолетовыми.
- Вот, Эльвира, видите: в МВД делается достаточно, чтобы наши командированные не чувствовали себя пасынками Родины. Созданы все бытовые удобства для долгосрочного пребывания вдали от дома.
- А как у них с досугом?
- Спросите сами.
- Ребята, как вы тут отдыхаете?
Кося на генеральскую грудь, Серж что-то замямлил.
- А чаще всего читаем. Или в спортзале качаемся. - Вдруг перебил его Рифат. - Каждому своё, но, правда, есть и общая проблема... досуга: почему-то всем под утро снится только один сон. Фантастический. Про зелёные-зелёные глаза.
Пауза. Первым благодушным баском засмеялся генерал, за ним, с секундной паузой, хихикнул майор-адъютант. А Эльвира извиняющееся пробормотала:
- Да это так, это у меня контактные линзы тонированные.
Ещё раз оглядевшись, в той же очерёдности пошли на выход.
- Ребята, кому скоро заступать на блокпост, вооружитесь и сопроводите оператора в магазин. Как всегда, не меньше трёх человек. - Замыкавший Бархаев уже из проёма пальцем посчитал Славку, Андрея и Рифата. - Что-то из электричества срочно прикупить потребовалось.
Рифат дёрнулся: "А Эльвира пойдёт"? - "Нет". - "Тогда пусть Андрюха топает, ему Кавказ в диковину". - "Короче, сами решайте. Только быстро".
- Электричество - электричеством, а чего здесь можно попробовать из местных блюд? - Длиннющий, мосластый как баскетболист, оператор Олег возбуждал всеобщее внимание: русский, а с бородой. Такое в Грозном после Первой войны практически невозможно. Так что вполне могли подумать, что федералы ведут арестованного.
- У чехов плохая кухня. Невкусная. Вот осетины - да, те умеют. - Шедший впереди Серж успевал прошаривать глазами всех и встречных, и стоящих по сторонам чеченцев. Прикрывающему справа Славке хорошо было видно, как то и дело напрягается его рука, сжимающая рукоять, когда кто-либо из "нохчо" двигался излишне резво. - Я когда во Владикавказе был, так там просто оторваться не мог. Особенно шашлыки - такие нежные! А здесь - фуфло, подошвы. Может, конечно, они для своих что получше прячут?
Серж вошёл в магазин и вернулся - чисто. Значит так: они с Андреем покурят снаружи, Славка смотрящим у дверей изнутри, а Олег пусть спокойно покупает, что ему нужно.
В притенённой духоте магазина ничего не изменилось. Разве что старухи не было. Пока Олег набивал "дюресэями" коробку, Славка бесшумно приблизился к прилавку, и, пытаясь поймать глаза упорно смотрящей в пол девушки, даже немного подсел:
- Привет! Тебя как зовут?
Ага, всё-таки среагировала. Вздрогнула и почти подняла ресницы. На крохотную долечку секунды.
- Меня Славкой, а тебя?
Нет, опять отвернулась. Хотя, а-я-яй, боковым-то зрением контролирует.
Выпустив оператора, он резко оглянулся и - точь-в-точь, как в прошлый раз - поймал распахнутые любопытством чёрно-блестящие глаза. Засмеявшись, подмигнул.
И вдруг в ответ девчонка высунула язык.
- А к чему такие сложности? Караул снаружи, караул изнутри?
- Представь: заходит пара-тройка федералов в магазин. Никого вроде нет, и они все в прилавок носом. Сзади появляется чех - два выстрела в затылок, третий в лицо повернувшемуся. И всё. Даже гильз, не то, что свидетелей, не найдут. Это, конечно, теория. А вообще-то именно так красноярцы погибли. В почтамт все вошли, а им к крыльцу тут же "девяточку" с тротилом припарковали. Ребята выходят - бах! Все трупы.
Олег теперь сам озирался, даже как-то ростом поменьше стал.
- Ну, пойдём за шашлыками?
- Ладно, в следующий раз. У вас девчонки классно кашу готовят.
- И-я-того-же-мне-ни-я.
За калитку из колючки - как в родной дом, и через КП, по "прямой кишке", вдоль окопчика и мимо садика во двор, где их уже заждались. Генерал в окружении офицеров казался совсем даже не генералом - ни знаков различия, ни даже плетёнки на кепи, а в руке старое-престарое весло АК. Наверное, вражьи снайпера так и подумают: простой солдат. И даже удивятся, глупые: чего это все перед рядовым так вытягиваются?
Для интервью нашли чистую стенку, определились по солнцу. Все, кто не в нарядах, столпились за снимавшим с треноги Олегом-оператором.
Слушали не дыша.
- Прежде всего, я хочу сказать, что федеральное присутствие в городе Грозном постепенно сводится к минимуму. В Чеченской республике активно формируются не только органы демократического самоуправления, но и собственные силовые структуры, способные поддерживать законность и правопорядок. Конечно, чего греха таить, местным милиционерам пока не хватает базовых знаний, опыта работы, в некоторых правовых вопросах они ещё недостаточно компетентны. Поэтому в городе действует система блокпостов, на которых стоят ОМОНы и СОБРы из самых разных городов и областей России, укреплённые специалистами ГИБДД и паспортно-визовой службы, следователями, экспертами-криминалистами, кинологами. Это позволяет успешно контролировать криминальную обстановку в столице республики, оказывать достойный отпор остаткам бандитизма и агентам международного терроризма, продолжающим свои вылазки на фоне понятных сепаратистских настроений части пострадавшего от военных действий населения. Но время работает на нас, и мы с оптимизмом смотрим в будущее. Уже недалеко тот час, когда можно будет с удовлетворением заявить всему мировому сообществу: "В Чечне и на всём Кавказе - мир и безопасность"!
Генерал отмахнул рукой конец тирады и облегчённо улыбнулся своему успеху. Ай, да Пушкин, ай, да ... молодец, - ни одного слова не забыл из написанного майором текста.
- Классно говорил.
- Убедительно.
Увиденное нужно было перекурить. Кто догадался первый, тот шустро присел за столик, остальные спинами подпирали халтурно выложенный кирпичный забор-бруствер. Говорили наперебой, но в ходе обсуждения мнения особо не разделялись.
- Опять по ящику покажут, как мирные и добрые чехи ищут работу....
- Как жаждут восстанавливать разрушенное войной хозяйство....
- Как простые кавказские парни мечтают выучиться на механизаторов и менеджеров....
- А девушки на космонавток и юристов...
- Только дайте им инвестиций...
- И не мешайте их распределять...
- Короче, мужики, понятно: чем нас тут меньше - тем здесь всё лучше. Генерал так по-честному и врезал: "Как только мы уйдём, так у нохчей наступит мир и тишина".
- Не "тишина", а "безопасность". "Мир и безопасность" - это слова антихриста, перед концом света.
Это молоденький лейтенант опять непонятно пошутил.
- Погоди! Какого ещё "конца света"?
- Когда антихрист придёт к власти, он прекратит все войны, примирит все народы, и никто уже не будет ни злым, ни добрым. Просто почему-то от этого наступит конец земной истории: "Когда будут говорить "мир и безопасность", тогда внезапно постигнет их пагуба".
Забавный лейтенантик из центрального вытрезвителя: худючий, замкнуто сумрачный. Молчит, молчит, потом как вдруг что-то выскажет всему вразрез. И опять замолчит.
- Олег, ты письма не прихватишь? - Андрей задержал Олегову ладонь в своей.
- Без проблем, Мы же завтра в Москве будем.
Смачно чмокнула бронированная дверца, из-за толстенного стекла мутно покачалась узкая девичья ладошка, и два низко сидящих "уаза" рванули за ворота.
- Не, какое бы я ей интервью дал....
- У тебя бы она не взяла.
- Ёк-макарёк, как хорошо быть генералом! Вернёмся - восстановлюсь в институте, потом дослужу до майора, потом закончу академию, потом наколю на погоны большие-пребольшие звёзды, и буду давать, давать, давать интервью! - Равиль потряс кулаками, вдохнул-выдохнул и пошагал к корпусу.
- Ты кому письмо отправил? - Славка попытался подцепить быстро убегавшего за плечо синего жучка.
- Да, домой, сыну. Что б скорее.
- Случилось чего?
- Пока нет.
- Прости.
Засмурел мужик - чем поможешь? Наверное, что-то в семье, ведь Андрей ещё тогда, перед отправкой, отделившись от всех, долго бродил туда-сюда вдоль забора, а потом на несколько раз провожал до остановки такого же большеголового как сам, чернявого мальчишку. Как-то так резко запомнилось: если кто-то из омоновцев прощался с родными, то или с жёнами, или с целыми семьями, и только Андрей с сыном.
СОРОКОВАЯ НОЧЬ.
Малюсенькая серо-жёлтая ящерка, живущая в глубокой щели когда-то раздвинутой снарядным взрывом кирпичной кладки, давным-давно убежала спать. Где-то затаились и притихли, зачем-то запрыгивающие сюда, на совершенную лысую, залитую мягким гудроном крышу, здоровенные ярко-зелёные, с длинными усами, кузнечики, но зато снизу, как только солнце погрузилось в пыльную пенку горизонта, изо всех зарослей зацикатили, зазвенели сверчки и цикады. На юге нет вечеров: в пять минут небо сиренево загустело, и Венера хорошо различимым серпиком повисла над чёрной-чёрной, как истекающая из неё нефть, землёй.
Город заснул. Город?.. Штурмуемый и отбиваемый, бомблённый и расстреливаемый, взрываемый и разрываемый, разбитый и убитый: пустыри и одичалость зелёнки, дворцы и хибары, квадраты многоэтажных кварталов и лабиринты частных секторов, магазины и блокпосты. Досыта напитанные человеческой кровью и нефтяной гарью руины былой крепости-форпоста Русской цивилизации, брошенной Центром на разор и насилие спустившимся с гор волкам.
Город, странный город, в котором с наступлением темноты не засвечиваются окна, исчезают человеческие звуки. Как и не наступает тишина - соловьи, цикады, лай собак и стрельба, стрельба. Странный город, в котором днём суетливо, на скорую руку кипит жизнь, снующая и торгующая, покупающая, ищущая и отдающая, а по ночам неспешно разгуливает смерть. Жизнь и смерть здесь чётко знают свои сроки, по взаимному согласию поделив равновесие света и тьмы. В считанные минуты они сменяют внешние знаки добра и зла, дружбы и вражды, веры и предательства, не затрагивая сути, истинной природы вселившегося в долину горного равнодушия к этим самым добру и злу. Здесь теперь это совершенно не важно. Это лишнее, когда полсуток - свет, полсуток - тьма, и всегда - полужизнь, полусмерть. А что? Что у них - жизни и смерти - посредине? Что, кто здесь полуживёт? Вурдалак.
Да, вурдалак - получеловек-полуволк.
Ленивый лай собак перебила длинная очередь. Потом пара одиночных сухих хлопков - ПМ. Снова очередь, но теперь совсем далеко, и, помолчав, собаки возобновили разноголосую перекличку. Почему до сих пор молчат соловьи? Пора бы порадовать. А дома по ночам машины и музыка. И свет: витрины, фонари, реклама, летние кафе. И окна, окна, не спящие до северной - в полнеба - роскошной надречной зари, живые окна живых квартир. Славка, напоследок огляделся в бесполезный бинокль - эх, "квакер" бы, а так только рыжие пятна нефтяных факелов над промзоной. Интересно, а какие у них тут дискотеки? Что, врубают реп и парни в тюбетейках, припадая на левую ногу, бегут друг за дружкой по кругу, под прихлопывание остальных? Действительно, посмотреть бы: как на медленные мелодии духи вьются попарно? Девчонки-то, даже если и приходят, то навряд ли танцуют, а так, поди, стоят в сторонке "платочки в руках теребя". Хотя на перекрёстке и на автобусной остановке приходилось видеть молоденьких чеченок с непокрытыми крашеными головами, были даже в джинсах. Значит, всё-таки понемногу цивилизуются. Так что, рано или поздно, и горные скво тоже начнут сосать "клинское" и татуировать копчики. И пользоваться контрацептивами. Оставаясь вурдалаками.
А как же та барышня из магазинчика? Он ведь поймал тогда миг, когда из-под раковины выглянуло что-то живое. Волки-то зубы скалят, а не языки показывают. Значит, даже чеченка может обладать юмором. Своеобразным, конечно.
Славка пропустил вспышку выстрела, боковым зрением уцепив лишь бледно-серый дымок над местом выпущенной гранаты. Взрыв хлопнул о стену, прикрывавшую ОКПМ. И тут же по блокпосту наискосок через перекрёсток из-за бетонного полукруга-постамента со спиленными флагштоками длинно-длинно хлестанул пулемёт. За которым из плотно-чёрных зарослей подхватились короткие чачачаканья автоматов. Ни фига себе! Ещё взрыв. Ещё! РПГ-7? И автоматы, автоматы: то там, то тут в совершенной непроглядности одичалого парка наскоро расцветали и вяли трепещущими оранжевыми лепестками цветки, выплёвывая быстрые красные иглы трассеров. Сколько? Да так близко! Метров с двухсот! Славка припал к самому краю крыши: "Один, два... четыре, пять, шесть...". Очередная граната перелетела через забор и рванула в левых кустах на недолёте к курилке, и оттуда высоко - в визг - залаяли запертые в загоне овчарки. С блокпоста по месту, откуда только что стрелял РПД, ответно застрочили сразу в несколько стволов. Пули густо забились о бетон, широко рикошетя вверх и в стороны, однако чех уже сместился, и следующая басовитая трель прозвучала гораздо левее. Но тут к блокпосту подключились два пулемёта с крыши базы, и от постамента со срезанными флагштоками больше не стреляли.
Забытая на бруствере постовой будки рация надрывалась хрипящими вскриками, а Славка, свесившись, пытался закончить счёт. В невидимые отсюда просветы меж деревьями из темноты то там, то тут сизо пыхала "шайтан-труба", и, как ему показалось, никак не меньше двадцати автоматных огоньков, появляясь и пропадая, словно виртуальные мишени из стрелялки-"шутера", рывками-зигзагами приближались к краю зелёнки.