— Жутковатый пейзаж. — Джеймисон вздрогнул и посмотрел на женщину невидящим взглядом: его мысли были далеко. — Да, — задумчиво произнес он, — я уже стал забывать это чувство, хотя и не думал, что это возможно. Что ж, пора отправляться в путь.
Они спрыгнули с плато, что было не особенно трудно из-за слабой силы тяжести, и женщина спросила:
— А что вам удалось узнать про извалов?
— Я не могу ответить на этот вопрос, — сказал Джеймисон. — Если бы вы знали то, что известно мне, вы бы уничтожили их.
— Так почему вы не сказали Совету, что у вас есть конкретная информация, вместо того, чтобы выдвигать гипотезы? Там есть разумные люди.
— Разумные! — повторил Джеймисон, не скрывая иронии.
— Я не думаю, что вы располагаете какими-то фактами, — сухо заявила женщина. — И нечего выдавать желаемое за действительное!
7
Через два часа солнце высоко стояло над темными мрачными облаками. Два часа тишины, два часа изнурительного движения вдоль скалистых гряд, разделявших лежащие по обеим сторонам долины. Они осторожно обходили зияющие темнотой неровные края пещер, ведущих, казалось, в преисподнюю. Два часа гнетущего одиночества.
Огромные черные горы, находившиеся теперь совсем близко, больше не скрывались за дымкой и нависали над путниками, как зловещие великаны. Первая из гигантских скал, оказавшаяся на их пути, была буквально бесконечной: насколько хватало взгляда, всюду была крутая отполированная поверхность почти без выступов и трещин.
— Как это ни прискорбно, но я не уверен, что смогу влезть на эту скалу, — неохотно признался Джеймисон.
Женщина повернулась, и он увидел ее лицо, посеревшее от усталости. В ее глазах мелькнул огонек.
— Это голод, — сказала она. — Я вас предупреждала. Мы умираем от голода.
Джеймисон сделал еще несколько шагов и остановился.
— Эти травоядные… они ведь питаются и ветками деревьев, не так ли? — спросил он.
— Да, поэтому у них такая длинная шея. А что?
— И это вся их пища?
— Только ветки и трава.
— И ничего больше? — в словах Джеймисона звучала странная настойчивость, а весь вид выдавал напряжение. — Подумайте!
Барбара разозлилась.
— Прошу не говорить со мной в таком тоне. А в чем собственно, дело?
— Извините… за тон, разумеется. А что они пьют?
— Им нравится лед. Они всегда пасутся возле рек. Каждый год во время короткого периода таяния льдов вся вода собирается в реках и потом замерзает. Единственное что они еще едят — это соль. Как и многие другие животные, они не могут обходиться без соли, а ее здесь не так много.
— Соль! Так я и знал! — торжествующе воскликну. Джеймисон. — Нам придется вернуться. Мы проходил” соляные копи примерно милю назад. Нам нужна соль!
— Вернуться? Вы что, сошли с ума?
Джеймисон взглянул на женщину серыми блестящими глазами.
— Послушайте, Барбара. Я только что сказал, что вряд ли залезу на эту скалу. Что ж, не волнуйтесь, я на нее залезу И я выживу и сегодня, и завтра, и все двенадцать, или пятнадцать, или двадцать дней. За последние десять лет административной работы я поправился на двадцать пять фунтов. Что ж, черт побери, мое тело проживет на этих запасах, и, клянусь Небом, я буду жить и двигаться, и у меня хватит сил на все — даже если придется нести вас на руках. Но если мы хотим убить травоядное и чувствовать себя прилично, нам нужно достать соль. Я видел соль, и мы не можем упустить этот шанс. Нам придется вернуться!
Они смотрели друг на друга взглядом людей, чьи нервы накалены до предела. Затем Барбара, глубоко вздохнув, произнесла:
— Я не знаю, в чем заключается ваш план, но мне это кажется безумием. Вы когда-нибудь видели это травоядное? Оно немного похоже на жирафа, только гораздо больше и быстрее. Может, вы хотите подманить его солью и убить ножом? Повторяю еще раз — вам не удастся даже приблизиться к нему. Но я пойду с вами. Все равно мы умрем, что бы вы там ни делали. Я только надеюсь, что раньше нас выследит грэб. Смерть тогда будет быстрой.
— Есть что-то грустное и ужасное, — ответил Джеймисон, — в желании красивой женщины умереть.
— Не смейте думать, что я хочу умереть! — воскликнула она. Ей удалось взять себя в руки, но Джеймисон не собирался сдаваться, не расставив точки над “i”.
— А как же ребенок?
По ее исказившемуся лицу он понял, что его вопрос опал в цель. Он не испытывал угрызений совести. Ему было важно, чтобы у нее появилось желание жить. При том, как развивались события, ее помощь в нужный момент означала жизнь или смерть. Было странно, какую разговорчивость проявил Джеймисон, пока они искали свои следы, чтобы вернуться к соляным копям. Впечатление было такое, будто он получил какой-то допинг, а быстро вылетавшие слова формулировали вполне связные мысли, рассчитанные на то, чтобы убедить ее. Он говорил о проблемах, с которыми сталкивались люди, высаживаясь на планетах, уже населенных разумными существами, и о многообразии решений, найденных с помощью доброй воли.
— Вот ваша соль! — наконец прервала его Барбара. Она показала на узкую и довольно высокую полоску породы, напоминавшую забор, который был удивительно ровным и заканчивался у самого края каньона, будто зная, что еще несколько футов — и он может свалиться в бездонную пропасть.
Джеймисон поднял два куска каменной соли подходящего размера и засунул их в большие накладные карманы. Они двинулись в обратный путь.
* * *
Карабканье по скале проходило в полном молчании. Каждое движение отдавало сильной болью и посылало сигналы тревоги в раскалывавшийся от напряжения мозг Джеймисона. Он отчаянно и с удвоенной силой цеплялся за каждый выступ почти гладкой стены, понимая, что любой промах означал неминуемую гибель. Один раз он посмотрел вниз и пожалел об этом: он содрогнулся от глубины лежавшей под ним пропасти.
Сквозь пелену, застилавшую глаза, он видел женщину, находившуюся в нескольких футах от него. Ее перекошенное лицо без слов напоминало ему о голодной слабости, подтачивавшей самые корни жизни, за которую они так отчаянно цеплялись.
— Держитесь, — выдохнул Джеймисон, — осталось всего несколько ярдов!
Наконец они добрались до верха и в изнеможении упали на небольшую площадку, не в силах преодолеть последние пологий подъем. За этим подъемом они могли бы осмотреть лежавшую внизу долину. Но сил оставалось только на судорожные глотки воздуха, которые никак не могли успокоить рвавшиеся на части легкие.
— Зачем все это? — наконец прошептала Барбара. — Нам нужно было сорваться в пропасть и покончить со все, этим.
— Мы в любой момент можем прыгнуть в любую из пещер, — отозвался Джеймисон. — Пора идти.
Он неуверенно поднялся, сделал несколько шагов и вдруг замер. Через мгновенье он, резко выдохнув, бросился на землю. Он схватил ее за ногу и резко дернул, не давая подняться.
— Ради бога, не вставайте! На расстоянии мили от нас — целое стадо травоядных. От них зависит наша жизнь!
Барбара послушно подползла к нему, и они оба с величайшей осторожностью заглянули вниз. Перед ними лежала покрытая травой долина. Слева, в какой-то сотне ярдов, располагался лес, край которого выходил на долину, как нос боевого корабля. Росшая вокруг трава повторяла его очертания и упиралась в скалу. На дальней опушке паслось стадо примерно в сотню голов.
— Они постепенно двигаются в нашу сторону, — сказал Джеймисон, — и скоро будут совсем рядом с лесом.
Барбара язвительно спросила:
— А что вы сделаете? Выскочите из леса и насыплете им на хвост соли? Говорю вам, доктор, нам нечем…
— Прежде всего, — продолжал Джеймисон рассуждать вслух, — нужно незамеченными добраться до лесного выступа. Мы это можем сделать, съехав по пологому краю, а наше движение, как экран, прикроет лес. Животные не должны нас заметить. Вот тогда вы одолжите мне свой нож.
— Будь по-вашему, — устало согласилась она. — Если вы не понимаете слов, убедитесь на собственном опыте. Повторяю еще раз, вам не подобраться к животным ближе, чем на четверть мили.
— А мне это и не нужно, — возразил Джеймисон. — Если бы вы только верили в жизнь, то сообразили бы, что проблема охоты на животных путем заманивания их в ловушку уже давно решена. Просто поразительно, насколько похожие методы были выработаны практикой самых разных миров, развивавшихся в абсолютно непохожих условиях. Можно даже выдвинуть теорию единой эволюции, но, по сути, это всего лишь параллельность ситуации, рождающая параллельность решений. Вы увидите, как это делается.
— С удовольствием, — ответила она. — Я согласна умереть от чего угодно, только не от голода. Мясо этого животного довольно жесткое, но оно будет — как манна небесная. Не забудьте, кстати, что грэбы тоже охотятся за травоядными: они подбираются как можно ближе и ждут наступления ночи. Грэбы убивают свою жертву утром, когда животные еще не проснулись от холода. Наверняка сейчас с наступлением темноты какой-нибудь грэб уже прячется поблизости. Скоро, очень скоро он почувствует нашу кровь и тогда…
— Мы займемся грэбом, когда до него дойдет очередь, — спокойно ответил Джеймисон. — Мне жаль, что я ни разу не был здесь в молодости: многие проблемы были бы уже давно решены. А пока наша цель — лес.
За внешним спокойствием Джеймисона скрывалось внутреннее напряжение. К тому времени, как они оказались в лесу, ему уже мучительно хотелось есть и сильно тошнило от голода. Трясущимися пальцами он взял охотничий нож и стал копать у основания большого, лишенного коры дерева.
— Это — корень, не так ли? — задыхаясь, спросил он. — Он должен быть прочен и гибок, как стальная пружина, и не должен ломаться, даже если свернуть в кольцо. На Земле такие корни используются в промышленности.
— Да, — наблюдая за ним, подтвердила она. — А что вы хотите сделать — лук? Мне кажется, что пара сплетенных стеблей вот этой травы может вполне послужить тетивой. Эта трава очень прочная и вполне сгодится.
— Нет, — ответил Джеймисон, — я не собираюсь делать лук и стрелы. Хотя я довольно неплохо умею с ними обращаться, но я помню ваши слова о том, что мне не подобраться к этим животным ближе четверти мили.
Он выдернул корень почти в дюйм толщиной, отрезал часть длиной в два фута и начал ножом заострять сначала один конец, потом — другой. Это было трудно, гораздо труднее, чем он предполагал: нож постоянно соскальзывал, как будто строгал металлический прут. Наконец он закончил.
— Размер подходящий и концы достаточно острые, — сказал он. — Теперь мне нужна ваша помощь. Нужно скрутить его в два оборота, и я свяжу его травой, чтобы он не распрямился.
— Ага… — понимающе протянула она. — Теперь ясно. Что ж, неглупо. Диаметр кольца — около шести дюймов, вполне можно проглотить. Животное заглотит его за раз, опасаясь, что другие тоже захотят полакомиться солью, которой вы смажете корень. Желудочный сок разложит травяные веревки, корень распрямится, как пружина, и вспорет желудок, вызвав внутреннее кровоизлияние.
— Этот способ охоты используется примитивными племенами самых разных планет. На Земле, к примеру, этим пользуются эскимосы для охоты на волков. Конечно, они берут другую приманку, но принцип тот же самый.
Он осторожно пробрался на край леса. Прячась за деревом, он со всей силы забросил свою приманку в высокую траву. Она приземлилась примерно в ста пятидесяти футах.
— Надо сделать еще несколько штук, — сказал Джеймисон. — Мы не можем полагаться на случай.
* * *
Их трапеза удалась на славу. Приготовленное мясо было жестким, но вкусным. Особенно приятно было чувствовать, как вновь возвращаются силы. Наконец Джеймисон вздохнул и встал, глядя на заходящее солнце — яркий диск размером с апельсин на западе.
— Нам придется взять по шестьдесят фунтов мяса каждому. Это составит по четыре фунта на день в течение пятнадцати дней. Питаться одним мясом опасно — можно сойти с ума, но обычно для этого требуется не меньше месяца. Нам придется нести мясо, чтобы не терять времени на новую охоту.
Джеймисон начал разделывать тушу, вырезая части мякоти и раскладывая их на жесткой траве. Через несколько минут он увязал их в два узла. Из травы он сплел довольно прочные веревки, которыми скрепил длинные полоски мяса, и соорудил некое подобие рюкзака. Немного поправив, чтобы ноша не очень давила на обогреваемый костюм, он обернулся и увидел, что Барбара смотрит на него как-то странно.
— Вы, конечно, понимаете, — сказала она, — что вы не в своем уме. Верно, мы можем в этих обогреваемых костюмах пережить холод ночи при условии, разумеется, что нам дастся найти достаточно глубокую пещеру. Но ни в коем случае не рассчитывайте на то, что, если нас выследит грэб, мы можем подбросить ему заостренную палку и ждать, пока он умрет от кровоизлияния.
— Почему? — резко спросил Джеймисон.
— Потому что это самое стойкое животное, которое только породила эволюция. Я думаю, что именно из-за него на этой луне так и не появились никакие формы разумной жизни. Его когти в буквальном смысле не уступают по твердости алмазу, а зубы могут запросто искорежить любой металл. Что касается желудка — я сомневаюсь, что его можно разрезать ножом, не говоря уже о грубо заточенном куске дерева.
В ее голосе звучало отчаяние.
— Я рада, что нам удалось поесть: голодная смерть меня совсем не привлекает. Быстрая смерть от грэба куда лучше. Но, бога ради, выкиньте из головы идею, что нам удастся с ним справиться. Поверьте, это чудовище будет преследовать нас в любой пещере, расширяя ее, если проход станет слишком узким, и в конце концов достанет нас, когда мы упремся в тупик. Это не обычные пещеры, это — дыры, проделанные метеоритами в результате космических катаклизмов, произошедших много миллионов лет назад. Постоянное движение ядра спутника заставляет эти пещеры все время деформироваться.
Что касается сегодняшней ночи, нам лучше заняться поисками подходящей глубокой пещеры, где есть много поворотов и гротов. Лучше всего, если нам удастся забаррикадироваться в каком-нибудь гроте, чтобы не допустить движения воздуха. Примерно за полчаса до захода солнца здесь поднимается ветер, и, если мы от него не укроемся, нас не спасут от замерзания никакие костюмы с подогревом. Наверное, имеет смысл набрать сухих веток и развести костер в самую холодную часть ночи.
Натаскать в пещеру дров было несложно. Они таскали большие охапки и складывали их за первым поворотом туннеля подходящей пещеры, которую им удалось найти Довольно быстро. Подобрав все ветки и сучья, валявшиеся поблизости, они спрыгнули на первую террасу пещеры: сначала Джеймисон, а затем — женщина. Увидев, как легко спрыгнула Барбара, Джеймисон улыбнулся — молодость всегда найдет способ проявить себя.
Они уже заканчивали сбрасывать ветки вниз на следующую террасу, как вдруг вход в пещеру загородила чья-то тень. Быстро взглянув вверх, Джеймисон ужаснулся: прямо над ним блестели огромные клыки ужасной раскрытой пасти, над которой горели свирепые глаза чудовища; толстый красный язык то и дело вываливался, заливая слюной их прозрачные металлические шлемы и одежду.
Вцепившись ему в руку, Барбара с неожиданной силой увлекла его к краю террасы, и они оба полетели вниз.
Приземлившись невредимыми на разбросанные повсюду ветки, они лихорадочно стали их сбрасывать на следующую террасу. Громкий скрежет когтей и отвратительный рев, напоминавший какую-то странную смесь рычания и мяуканья, подгонял их. Они едва успели спрыгнуть ниже, как в тоннеле, ведущем на террасу, где они только что стояли, показались горящие, как раскаленные уголья, глаза, отстоящие друг от друга не меньше, чем на полтора фута.
Опять раздался яростный скрежет когтей, и они бросились дальше вниз. Мимо них просвистел, едва не задев, огромный обломок скалы, и вдруг наступила тишина и полная мгла.
— Что это? — спросил озадаченно Джеймисон.
Она обреченно ответила:
— Он затих, потому что сообразил, что не успеет до нас добраться в оставшиеся до замерзания несколько минут, ну а мы, естественно, не сможем выбраться, потому что весь проход забит его тушей. По-своему, это очень умное животное. Оно никогда не гоняется за травоядными: оно просто выслеживает их, зная, что проснется после замерзания на несколько минут раньше, чем они. Точно так же оно полагает, что проснется и раньше нас. В любом случае, оно понимает, что выбраться мы не можем. И мы действительно не можем. Это конец!