Чего только стоила выходка замполита, уничтожившего очень ценное вещественное доказательство. Несмотря на требование Смирнова, поддержанное и прокурором Армии, этого офицера увольнять с военной службы не стали и перевели «от греха подальше» в другую часть.
А другие участники событий! Как только они не изворачивались, что бы убедить следствие в своей непричастности, не внимательности, наделяя Хатанова сверх способностями при планировании злодеяния. А ведь могли бы честно признаться, что им откровенно на все вокруг наплевать. Это Смирнов все-таки установил, но каких трудов ему такое стоило.
В этой части Смирнов сравнивал себя с Остапом Бендером, заявившем, что при расследовании «дела» Корейко он потерял веру в человечество.
Единственный кто повел себя в этом деле порядочно, оказался Хабибулин. Видимо, тут сказалось и то, что он не намеревался дальше продолжать службу, а так же искренне сожалел, что не смог хорошо узнать Хатанова и тем самым предотвратить трагедию. И Смирнов верил этому офицеру. Конечно, насколько это может себе позволить прокурорский работник.
Вечером он выехал в аэропорт, встречать прокурора, решившего после посещения столицы наведаться и к нему.
Несмотря на позднее время, прокурор потребовал показать ему проект постановления о прекращении уголовного дела, хотя Смирнов и сообщил, что еще не успел написать его до конца.
Скуратов долго читал постановление, а Смирнов пытался по его лицу определить, что думает по поводу его содержания начальник. Наконец прокурор отложил бумаги в сторону.
- В общем, готов признать, что расследование Вы провели качественно, а главное, объективно. Вот только у меня сложилось впечатление, что на крышку гроба каждого погибшего Вы положили таблички с одинаковыми надписями- «преступник/потерпевший». Ведь, так?
- Немного странное определение, но, в целом, Вы правы. Каждый из погибших совершил нечто, что вызывает, как минимум, осуждение.
Начальник караула откровенно наплевал на требования устава, чем создал условия Хатанову для совершения преступления.
Котов и Ремезов, занимаясь банальным вымогательством и шантажом, преступили закон.
Даже Холмогоров, не совершивший ничего, именно этим и виновен. Он единственный кто общался с Хатановым и знал, что тот попал в зависимость от Котова и Ремезова, но никому ничего не сказал, чем и подписал себе смертный приговор. Он не захотел быть «стукачом». Что же, это его право, и он стал мертвым.
И насчет других, выживших, могу сказать то же самое.
Приполов и Катков знали о происходящем, но никак этому не препятствовали, хотя и являлись сержантами, обязанными поступить не только по Уставу, но и по совести. Это же можно в полной мере отнести и к Осокину с Фисенко, равнодушно наблюдавших за происходящим. А ведь они сами могли оказаться на месте погибших!
Прокурор внимательно его выслушал. Но как то странно он себя вел. Александр уже довольно долго знал шефа и мог сейчас поклясться, что тот собирается сказать что- то очень важное и, очень не приятное.
- Скажите, Александр, а все ли факты, касающиеся этого дела, Вы исследовали. Согласен, главный преступник мертв. А может, есть еще другие, кто по глупости или лености совершил преступление или, наоборот, не совершил необходимого для его предотвращения?
Смирнов внутренне напрягся, но отвечать не спешил.
- Вы ведь знаете, что я к Вам сразу из столицы. Так вот, там считают прекращение дела не совсем правильным решением. К статистике это не имеет никакого отношения, но, и это нужно учитывать. Например, посовещавшись с вышестоящими прокурорами и судьями, мы пришли к очень интересному решению этой проблемы. Скажите, а роль Хабибулина в этой истории, Вам не кажется, как бы так выразиться по точнее, не совсем соответствующей требованиям Устава. Не в отношении Хатанова, а в отношении других подчиненных. Почему то нам всем показалось, что налицо превышение должностных полномочий или злоупотребление ими, тут есть некоторые разногласия. Если такое имеет место, то и решение принять нужно. Выделим из дела Хатанова материал, возбудим дело в отношении Хабибулина, а потом опять их соединим в одно производство и направим в суд. Получится, что по имеющему такой общественный резонанс делу появится осужденный. Поверьте, все абсолютно уверены, что Хабибулина обязательно осудят.
Смирнов слушал прокурора и все больше мрачнел. Скуратов это видел хорошо.
- Так я уже вынес постановление об отказе возбуждении уголовного по этим фактам в отношении Хабибулина. И, между прочим, там все очень подробно описал. По моему глубокому убеждению, нет там состава преступления. Дисциплинарный проступок, да. Но, не больше.
- Я читал его. И, мало того, я это постановление брал с собой в Москву. Конечно, там все это описывается. А Ваше решение можно и отменить. Вот завтра я вынесу постановление и направлю его Вам вместе с письменными указаниями. А Вам и деваться некуда. Вся ответственность на прокуроре. А уж мы его осудим! Я не сомневаюсь.
Смирнов спорить не стал и прокурор с удовлетворением подумал, что подчиненный с ним согласен. Конечно, в деяниях Хабибулина состав преступления усматривается с очень большой натяжкой. Шанс получить оправдательный приговор имеется, но ведь и натянуть можно. А отказ солдат обвинять командира в превышении полномочий исправим, обязательно исправим!
Смирнов отвез прокурора к гостинице и к удивлению водителя попросил вернуться на участок. Вернувшись в кабинет, Александр включил компьютер и долго набирал текст, несколько раз стирал полностью и редактировал. Наконец он удовлетворенно прочитал свое творение и включил печать.
Он еще долго перечитывал текст на листе бумаги, курил и еще раз перечитывал. Наконец поставил свою подпись и положил лист на стол.
Утром Смирнов заехал в гостиницу, и они с прокурором отправились на участок.
Скуратов находился в отличном расположении духа и сразу уселся за компьютер писать постановление об отмене решения Смирнова в отношении Хабибулина и письменные указания.
Он набрал шапку документа, но вдруг его внимание привлек лист бумаги на столе.
Скуратов взял бумагу в руки и углубился в чтение. Наконец он с самым мрачным видом положил бумагу на стол и посмотрел на Смирнова.
- Что ЭТО!
- Рапорт. Как следователь я обязан был доложить прокурору об ЭТОМ. А теперь Вам решать, что делать дальше.
Прокурор еще раз взглянул на лежащий перед ним лист бумаги.
«Прокурору Армии от заместителя военного прокурора майора юстиции Смирнова А.Н.
Рапорт.
Настоящим докладываю, что я, Смирнов А.Н. поддерживал с командиром роты охраны майором Хабибулиным тесные дружеские отношения, незаметно переросшие в нечто большее. Так, примерно две недели назад, мы совершали с ним различные сексуальные действия по ублажению друг друга. По этой причине я вынужден заявить, что не имею законных оснований на проведение следственных действий в отношении этого лица, так как не могу гарантировать объективность и принципиальность в этом.
Подпись. Дата. »
- Вы понимаете, что здесь написано?
- Конечно. Ведь это писал я.
- Нет, я не про это. Точнее, тьфу, про это. Ведь я вынужден буду показать ЭТО выше. А тогда Вашей карьере конец. И это, стопроцентная гарантия!
- Я могу сказать только то, что не могу согласиться с Вами. Дело громкое и Хабибулину «нарежут по самое не хочу». А ведь он не виноват. Конечно, ордена и медали дело хорошее, но, не за такое. Ради амбиций не буду жизнь человеку портить. Тем более, человек то оказался порядочный. Единственный в части, про которого я могу такое сказать. Нет. Я в этом участвовать не желаю. Назначайте любого другого, не столь принципиального.
- Других у меня нет. Только такой следователь как Вы мог «натянуть» это дело. Другие не справятся. Видите, насколько высоко Вас ценит начальство.
- Вижу, но остаюсь при своем мнении. Вам меня не переубедить. Да и не приказать, уже.
Скуратов долго молчал. Наконец он положил бумагу в папку и встал.
- Вызывайте машину. Поеду в аэропорт. Провожать меня не надо. Прощайте.
После обеда в кабинет Смирновау зашел Хабибулин.
- Привет Эльдар! Заходи, садись. Думал тебя вызвать, но раз сам пришел . . .
Хабибулин хотел что-то сказать но, поглядев на Смирнова, промолчал.
- Даже не знаю, с чего начать.
- Тогда, с начала.
- Хм. Я бы сказал, с конца, как то ближе, по теме, что ли. Ладно, чего тянуть. Ты в курсе, что не всем понравились твои «воспитательные методы»?
Хабибулин явно расстроился.
- Вот Вы к чему. Мне уже говорили, что в свете произошедшего мне все это может вылезти боком. Тот же командир, сука. Теперь он делает вид, что раньше и не слышал о таком и, тем более, не видел. Все так серьезно? Или есть возможность отделаться уловным сроком?
- Если не связывать это с расстрелом караула, то возможно. Но такое развитие событий «бугров» категорически не устраивает.
- А как это связано с расстрелом? Не пойму.
- Связать можно. И довольно легко. Как, объяснять долго, да и не стоит. В крайнем случае, не сейчас.
- Ну, тогда я влип по полной! Видать не суждено мне в ближайшее время насладиться покоем в своем доме, дом казенный светит!
- Ну, не будем о грустном. Пока у тебя есть шанс выкрутиться. Маленький, но есть.
- Что нужно сделать или . . .
- Нет, Эльдар, пока нужно меня внимательно выслушать и постараться понять. Это дело прокурор собирался поручить мне, но я сделал кое что. Теперь он думает. Что надумает, одному Богу известно, и то, вряд ли. В общем, я написал рапорт, что мы с тобой, ну, как бы это сказать, в общем, пидарасы. Причем, в самом прямом смысле. Любовь у нас- огромедная. В общем, по этой причине я не могу расследовать дело в отношении тебя. Закон запрещает.
Эльдар откинулся на спинку стула и, похоже, дара речи лишился полностью. Он открывал рот, но не мог произнести ни звука.
- В общем, если тебя, вдруг, начнет кто-то про это расспрашивать. Я имею в виду прокурорских, говори, что так оно и было. Бухали и трахались как кролики. Вот такая, брат, мерзость пришла в мой воспаленный мозг. Сам дурею.
Эльдар закурил, в первый раз не спросив разрешения.
- А, Вам, ну того, это «боком вылезет»?
- Может быть, может быть.
- Тогда, зачем, точнее говоря, почему?
- Трудно вот так просто ответить на такой вопрос. Может, все-таки, не все замполиты суки конченные. Если бы это дело не связывали с расстрелом, может, я бы и взялся за него. А так, действительно «укатают» тебя «по полной». И, поверь, мало не покажется. Я наших интриганов знаю.
- Вас уволят и пришлют другого следователя. И своего Вы не добьетесь и мне хана.
- Не так это просто. Прислать а бы кого, смысла нет. Вытянуть, а точнее говоря- натянуть, такой состав очень трудно, особенно при таких обстоятельствах. А из всей нашей конторы, я знаю только одного следователя способного направить в суд такое дело. Но, он по «самое не хочу» загружен делами. А заниматься рокировкой следователей дело очень сложное, можно банально завалить все следствие в конторе. За такое, больше навешают, чем за провал с делом в отношении тебя. В крайнем случае, я надеюсь, что не ошибаюсь. Именно сейчас моя версия рассматривается летящим домой прокурором. Думаю, что очень скоро мы с тобой об этом узнаем.
Хабибулин напряженно всматривался в лицо Смирнова.
- Хреновая работа у Вас. Я то, предполагал, что за расследование этого дела Вас поощрят, может, на повышение выдвинут или даже очередную звезду нацепят. А получается, если не уволят, будет большой удачей.
- Работа как работа. К сожалению, интриги и поиск выгоды исключительно для себя никто не отменял. Интрига, так сказать, двигатель прогресса.
- Александр Николаевич, может за «пузырем» метнуться? Что-то вид у Вас плохой. Тут без допинга не справиться.
- Спасибо родной, но нам лучше теперь держаться друг от друга подальше. Не будем провоцировать судьбу. Итак достаточно.
- А пенсию заработали?
- Минималка на следующий год.
- Тогда я не согласен. Заберите бумагу. Позвоните, что ли, и откажитесь. Нельзя вот так. Я, в крайнем случае, даже если сяду, пенсии не лишусь. А жить дальше как? НЕ правильно. А с моими солдатами мы отобьемся. В крайнем случае, много не дадут.
- Нет, Эльдар, не буду. Дед мой, в Великую отечественную не струсил. Батя, не меньше, под пулями ходил. А я в сторону? Нет. Не позволяет мне «проклятое Коммунистическое воспитание» поступить иначе. Сам себе не прощу. Знаешь, можно бесконечно долго обманывать других, а вот себя самого обмануть невозможно. Никак. Ладно, чего воду в ступе толочь. Иди, дорогой. Обещаю сразу сообщить, что там «бугры» надумают. Понимаю, что ты теперь спать не будешь. Держись. Я все-таки уверен, что науку интриганства хоть немного освоил и не ошибся.
Хабибулин ушел. Александр равнодушно посмотрел на заваленный бумагами стол и вдруг смахнул все на пол.
- Чистый стол. Как интересно он смотрится! Символично- жизнь с чистого стола.
Смирнов резко встал и направился к выходу.
- В кабинете ничего не трогать! Ничего!- Бросил он дежурному солдату.
Юлия удивленно разглядывала мужа, явившегося домой букетом цветов и авоськой, внутри которой виднелись продолговатые предметы.
- Привет, жона! Целуй мужа и мечи на стол все, что есть в печи! Гульбанить будем. До «поросячьего визга».
- И что у нас плохого произошло!
- Ну вот. Почему сразу плохого? Неужели, человек не может «принять на грудь» по хорошему поводу? Например, дело Хатанова я закончил. Все, хватит. Теперь спокойная и, главное, размеренная жизнь. От и до. И выходные. Два в неделю, обязательно. А еще скоро отпуск!
Юли поцеловала мужа, приняла букет и направилась на кухню. В дверях она обернулась.
- Там, в самолете, когда мы вместе прыгали с парашютом, у тебя такое же выражение глаз было. Чумное. Ты принял решение, и осталось только шаг вперед сделать. Так, что, заходи и рассказывай, куда нам еще предстоит прыгнуть вместе.
Александр про себя матюкнулся.
- Во, блин, все она видит. Меня, прокурора, какая то девчонка вот так запросто «расшифровала». Как жить дальше?
- Счастливо и долго, а главное, со мной.
Смирнов, общих чертах, рассказал жене о предложении прокурора и своем решении.
- А ты не боишься ошибиться? Не скрою, твое решение простым не назовешь?
- Обиделась, что с тобой не посоветовался?
- О чем? Я про твою работу почти ничего не знаю, а уж про Ваши там отношения, тем более. Здесь у меня претензий нет. Скажи, а чем будешь заниматься, если ошибся?
- Два высших образования есть. Могу киномехаником работать, а могу и в юристы. Не буду хвастать, все говорят, что я отнюдь не тупица. А может, и в писатели подамся. Книжку напишу, выгодно продам и жить будем как в сказке.
- Тоже мне, Толстой! Без пенсии Вы скоро будете очень похожи. Он в одной рубахе ходил босиком, и тебе такое светит. Причем, очень ярко.
- Да ладно! Не грусти прорвемся. Давай, я тебе лучше расскажу, что мне снилось в последнее время. Обалдеешь!
- Куча дерьма?
- Ты о чем? Не понял.
- Дерьмо, оно к деньгам снится. Вот я и уточняю, мешки для наличности готовить?
- Да. Много, больших и крепких. А вообще слушай.
Александр начал подробно рассказывать о своих снах, постепенно преобразовавшихся в фантастическую историю о том, как цивилизация Граберов вознамерилась съесть Землян, но сама пала жертвой своих достижений. А еще и Истобы с Фарамонами! А Атланты!
Закончил он рассказ далеко за полночь. Юля слушала внимательно, периодически прерывая его своими комментариями. По вниманию жены Александр видел, что ей интересно. Наконец он замолчал.
- Странно, как тебе такое пришло в голову? Хотя, я давно заметила, что ты очень неохотно иногда просыпаешься. Но я связывала такое с усталостью. Подумать только, во сне книгу писал! Никогда о таком не слышала. И всю ее запомнил! Хорошая память!