Он дотронулся до нее, и она всей тяжестью скатилась с кресла, он едва успел ее подхватить. В ужасе он прислонил ее к спинке кресла. Мертва она или в ней еще есть жизнь? Он сам не помнит, как от возбуждения, от абсолютного, разламывающего все его существо мучительного припадка отчаяния и безвыходности он закричал.
Он сам не представлял себе, как громко и страшно он закричал, и сел на пол, прислонясь к креслу, с которого свешивалась неподвижная рука Нуэлы.
Он не помнит, как комната вдруг наполнилась людьми. Эти люди подняли его и посадили в другое кресло. Они же ходили по комнате, что-то делали, а он пребывал в такой смертельной усталости, что не мог ни говорить, ни шевельнуть рукой.
Он не помнит, сколько продолжалось это непонятное состояние. Постепенно из хаоса каких-то отрывочных представлений возникла мысль: «Бежать! Куда? В посольство! Там укрыться от всей этой нелепости, от этого бреда, в котором, разламываясь, куда-то в бездну летел весь мир, увлекая его...»
А люди действовали в комнате, странным образом не обращая на него никакого внимания. Пришел, по-видимому, доктор, который осмотрел Нуэлу, потом он дал знак, и ее унесли на носилках, другие что-то делали с бутылками виски и содовой, потом бутылки исчезли. Он закрыл глаза, и ему даже показалось, что он уснул.
И сквозь тяжелый, короткий сон все еще слышались ему возня, шаги, голоса вокруг него. Потом все стихло.
А когда он снова открыл глаза, в комнате было пусто. Не совсем, правда. Бомпер лежал на диване, перенесенный неизвестной силой с кресла, в котором он потерял сознание, а против него в кресле сидел совершенно незнакомый ему человек, и Бомпер невольно начал рассматривать его.
Человек был в полуевропейском костюме, в брюках, в пиджаке, но под пиджаком была какая-то легкая курточка. На шее сидящего лежал длинный отложной воротник с острыми тонкими краями. Лицо было мужественное, загорелое, энергичное. Вся фигура говорила о том, что, скорей всего, это переодетый военный. Подчеркнутая выправка, строгие, спокойные глаза. Усы подстриженные, аккуратные, густые, темные. Он не был похож ни на доктора, ни на ученого, ни на чиновника. Его глаза испытующе смотрели на Бомпера, но скорее с любопытством, чем с сочувствием.
Убедившись, что Бомпер пришел в себя и можно с ним разговаривать, он придвинул вплотную кресло к дивану и сказал:
— Все в порядке!
Оглядев пустую комнату и пустой стол, он снова с каким-то удовлетворением повторил:
— Все в порядке! Отдыхайте! Никуда не уходите. Завтра утром я приду к вам пораньше. Не бойтесь. Вас будут охранять. Но прошу вас, не покидайте сегодня комнаты. Хотя уже поздно. Вы и так не уйдете. Примите снотворное, что дал вам ваш друг. Вот оно — на столе, и спите. Покойной ночи. До утра!
И, поднявшись точным движением кавалериста, собирающегося вскочить в седло, он удалился почти неслышной походкой.
Бомпер вскочил с дивана. У него кружилась голова. Он сел в кресло и сидел долго, пока не смог встать и принять снотворное. Откуда этот человек взял снотворное? А! Из его кармана. Значит, они все же обыскали его, откуда же иначе он знал, что там снотворное...
Он так и уснул, сидя в кресле...
Хотя утро было обыкновенным и, конечно, по уличному простору Нью-Дели уже пронеслись несчетные ряды велосипедистов в белых, шуршащих одеждах, но сейчас они не увлекали воображение Якова Бомпера, как и разложившие свой товар на газоне люди из Ладака, черные одеяния которых наводили мысли на борьбу света с тьмой или на что-либо подобное.
Теперь Бомперу было не до них. И как ни странно, но потеря всех записей, потеря его привычной синей записной книжки как бы лишила души все его замыслы и фантастические повороты сюжета.
Он иронически сравнил себя с жуком, отравленным формалином и посаженным на иглу, вонзившуюся в номер делийской гостиницы. Кроме того, у жука были оборваны издевательски все крылышки. Он готовился к самому худшему, и когда в дверь постучали уверенно и безотказно и вошел вчерашний индиец с жесткими, густыми усами, военной выправкой и серьезными глазами, Бомпер указал ему молча на кресло у стола, сел и выжидательно смотрел на гостя, который, в свою очередь, ждал, что скажет Бомпер.
Тогда, убедившись, что перед ним, несомненно, представитель власти, может быть полицейский инспектор, Бомпер сказал довольно спокойным голосом:
— Вы меня арестуете?
В то же время его смутили эти острые язычки белого воротника, выпущенные сверх курточки и придававшие посетителю какой-то штатский оттенок. Его неожиданный гость, взглянув на него спокойными строгими глазами, вместо ответа раскрыл свой толстый портфель и вынул из него такую знакомую Бомперу, его заветную, драгоценную записную синюю книжку.
— Прежде чем ответить на ваш вопрос, мистер Бомпер, я хочу вас спросить: это ваша записная книжка?
— Моя! — задрожав всем телом, сказал Бомпер, удивляясь сам, что не может сдержать дрожи.
— Вы можете получить ее обратно, проверьте страницы, но я могу вас заверить, что они все на месте, как и записочки в ее кармане.
Бомпер взял книжку. У него было большое желание раскрыть ее, но он сразу же спрятал ее в карман, и почему-то ему вдруг стало веселее. Он спросил не без волнения:
— Но кому я должен выразить благодарность? Я так тронут, так взволнован: здесь все мои заметки, мои мысли, надежды...
— Это не имеет значения, — сказал незнакомец.
— Но мне просто неудобно обращаться к вам без имени... Если у вас много имен, назовите любое, и я буду благодарен вам от души.
— Ну что ж, я зовусь Рам Дасом.
— Уважаемый мистер Рам Дас, с чего же мы начнем наш разговор, я думаю, о не совсем обыкновенных и важных вещах?..
Рам Дас снова открыл свой портфель и извлек из его недр несколько фотографий.
— Мы начнем вот с этого...
Первая же фотография, которую стал рассматривать Бомпер, как будто изображала его самого, но при тщательном осмотре сразу можно было найти некоторые несвойственные ему черточки, на второй фотографии этот человек, почти двойник Бомпера, был рядом с женщиной, которую Бомпер сразу узнал. Это была Нуэла. На третьей фотографии он узнал, бесспорно, себя и Нуэлу в ресторане в Дели, на четвертой они с Нуэлой сидели на слоне. Это была поездка в Амбер, город дворцов.
— Кто этот человек? — спросил Бомпер. — Из-за него, из-за этого сходства, меня арестуют.
Рам Дас усмехнулся одними глазами.
— Почему вас арестовывать? Разве вы в чем-нибудь виноваты?
— Клянусь вам, я ни в чем не виноват...
— Тойда расскажите все, что с вами было, как вы встретились с Нуэлой?
— Вы ее знаете?
— Немного, — уклончиво сказал Рам Дас, — как и Шри-гушу... Он вам знаком?
— Еще бы! — воскликнул Бомпер.
— Посмотрите на этот галстук на фотографии у этого человека. Вам подарила такой же Нуэла. И вы его носите...
В смущении Бомпер посмотрел на свой галстук.
— Они оба синего цвета, потому что человек на фото любил галстуки синего цвета...
— Не понимаю, — сказал Бомпер.
— Вы все узнаете, расскажите подробно обо всем, не пропуская ничего. Это очень важно...
И Бомпер шаг за шагом описал все свои приключения, нисколько не защищая себя, откровенно открывая все действия, которые он предпринимал вместе с Шри-гушей. Он запнулся перед тем, как рассказать о встрече с Вожаком всех обезьян — Серым Хануманом, но, подумав, выложил и всю джайпурскую историю, ничего не пропустив... Роман с Нуэлой он должен был изложить немного наивно, но суровый его собеседник слушал, не перебивая, ничего не записывая. Он молчал, сохраняя мрачное внимание.
Когда Бомпер дошел до события с йогом, Рам Дас перебил его:
— Вы вчера написали на доске «Ганглорд!» и удивились, что в публике кто-то громко рассмеялся. Допустим, что смеялся я, потому что было еще не время показывать вам карточку, где он изображен. А теперь его портрет перед вами...
— Вот этот, мой двойник или почти двойник? — вскричал Бомпер. — А где он сейчас?
— Я боюсь, что он умер от ран, полученных в перестрелке с таможенниками, а может, и жив. Он живучий, этот человек, именующий себя Ганглордом.
— Что все это значит? — спросил Бомпер.
— Вы писатель, и вам это будет интересно. Вам даже надо знать, что бывшие колонизаторы и их друзья — империалисты всеми средствами хотят затащить нашу страну на сторону реакционного лагеря. Они не брезгуют никакими средствами. Они хотят всячески нарушить ее экономику путем спекуляций с валютой, ввозом золота, контрабанды, торговлей наркотиками. И мы должны обороняться от этих упорных, сильных, хитрых врагов. Знаете ли вы, что мы конфискуем ежемесячно золота на миллионы рупий, это только золота. Ввозят спиртные напитки, а у нас почти всюду сухой закон. На этом деле становятся миллионерами. Контрабандисты имеют сильных покровителей, и борьба с ними нелегка... Ганглорд — я не буду называть его настоящего имени — удачливый давний предводитель большой банды, которую мы бьем по частям. Он знал, что мы напали на след его новой большой операции, которую он проводил в Бомбее. Судя по вашим запискам, вы не были в Бомбее?
— Нет, к сожалению, нет, — сказал задумчиво Бомпер. — А что — это стоящий город?
— О, это красивейший город мира! — воскликнул Рам Дас. — Одна его Жемчужная набережная что стоит. Марин Драйв — невозможная красота. А Малабар-хилл, а Джуху! И вот в таком большом городе на берегу моря преступный мир цветет пышным цветом. Там была задумана широкая операция. Она заключалась в том, чтобы обмануть нас и увести след Ганглорда, воспользовавшись сходством с вами, подальше от Бомбея, внушить нам, что задумано совсем другое и в другом месте, не имеющее отношения к морю. Шри-гуша, у него тоже хватает имен, но он взял это имя, старый, ловкий авантюрист, посоветовал Ганглорду отпустить на эту операцию его любовницу Нуэлу, чтобы она, появляясь с вами, убедила бы, что Ганглорд не имеет ничего общего с Бомбеем. В первый момент это было убедительно. Ганглорд исчез из Бомбея, обнаружился в Дели и потом в Джайпуре. Но дело в том, что Шри-гуша переиграл. Он хотел, чтобы Нуэла принадлежала ему, и когда она отказалась, он сказал ей, что он донесет Ганглорду, что она предает их, и ее убьют. Нуэла впала в бешенство и пришла к нам. Она стала нашей союзницей. Мне кажется, что тут известную роль сыграли вы...
— Я? Я ничего не знал обо всем этом! — воскликнул в испуге Бомпер.
— Вы меня не так поняли. Тут известную роль сыграло то обстоятельство, что Нуэла, как она сама призналась, влюбилась в вас...
Бомпер сжал руки. Он ничего не сказал. Рам Дас продолжал:
— Вы уже уехали в Джайпур со Шри-гушей. В Бомбей было сообщено, и там приняли меры. Но мы знали Шри-гушу. Он не мог зря поехать в Джайпур. У него старые связи со многими иностранными хищниками. Может быть, он рассчитывал на ценности джайпурских дворцов. Ограбили же в свое время форт в Агре, а недавно хотели выкрасть драгоценности, украшающие гробницы Тадж-Махала, и эту шайку возглавлял иностранный дипломат... Один из людей Шри-гуши был своим человеком в Джайпуре, знатоком местных условий, и он придумал историю с Серым Хануманом...
— Но позвольте, — сказал угрюмо Бомпер. — Серый Хануман существует. Я сам видел его не раз...
— Конечно, он существует. Это особо редкий экземпляр обезьяны, а Джайпур, как вы убедились, город обезьян. Такой крупной обезьяны, больше шимпанзе, такого роста Серого Ханумана нет второго в Индии. Он был особо воспитан и был любимцем одного из приближенных джайпурского князя. Мы все любовались им. Он обучен носить европейское платье, играть на пианино, танцевать, есть за столом, и этим очень умно воспользовались, чтобы убедить вас в обезьяньем фантастическом заговоре, которого он является главой...
— Но ведь он при мне откликался, когда его Шри-гуша позвал. Он закричал ему: «СУндар! СУндар!» — и он обернулся. Мне сказали, что это пароль.
— Какой пароль! Это его настоящее имя — СУндар — красивый!
— Но как же он у меня в комнате рисовал?
— Его привели к вам, чтобы лишний раз подтвердить, что он разумен и что-то предпринимает сознательно. Человек, водивший его, получал за это немалые деньги...
— Но как же он написал среди бессмысленных узоров, имя — Ганглорд!
— Простите, но это написал я, выпроводив обезьяну из комнаты... Теперь я должен сказать, что произошло в Бомбее, где Ганглорд был в полной уверенности, что мы попались на его хитрость и все проморгали. А мы были настороже. Мы уже знали, что вы не Ганглорд, и знали, что Шри-гуша в ярости сообщил Ганглорду, что Нуэла их выдала. Она их не выдавала, они оба боялись мести: Шри-гуша — за то, что будто бы отбил у Гаиглорда Нуэлу, а Нуэла — мести за ложное предательство, о котором сообщил Шри-гуша Ганглорду. Вот почему они оба испугались этой надписи, неведомо как появившейся и срывавшей дальнейшее пребывание Шри-гуши в Джайпуре. Это был крах его джайпурских планов. А между тем, замаскированная под рыбачью, моторно-парусная шхуна в Бомбее причалила к берегу в условленном месте, и, когда они кончали перегрузку своих товаров, они были окружены. Одни успели на лодках бежать в море, другие, побросав машины, приняли бой, что случается редко. Завязалась перестрелка. Они убежали в джунгли, но один, смертельно раненный, признался, что сам Ганглорд очень тяжело, почти смертельно ранен и унесен в заросли за Джухой. Таможенники взяли богатую добычу: золото, ручные часы, драгоценные камни, спиртные напитки, наркотики. Это сотни тысяч рупий. Нам казалось, что теперь они могут поставить вас в опасное положение, особенно если жив Ганглорд или даже если умер. Они могут похитить вас...
— Зачем?
— Вы же двойник Ганглорда! С таким двойником рядом можно делать дела, вы ничего об этом не подозревали, а мы не очень хорошо представляли вас. А когда ваша записная, книжка попала, к счастью, в наши руки...
— Но разве йог, — устав от трудного разговора, от наплыва впечатлений, спросил Бомпер, — разве йог был тоже с ними?
— Нет, йог здесь ни при чем. Он сам по себе. Но мы немного сильнее йогов, как вы видите. Когда мы познакомились с вашей книжкой, мы приняли свои меры в самый раз. Смотрите, что задумал Шри-гуша, и задумал хитро, потеряв надежду иметь Нуэлу. Он решил ее отравить у вас в комнате, куда заманил ее как бы на свидание с вами. Мы, однако, опередили его, и подменили вовремя яд сонным порошком, и спасли Нуэлу...
— Она жива?! — воскликнул радостно Бомпер. — Как хорошо, она прелестная женщина. Скажите, она действительно старого рода?
— Если хотите — да, с одной стороны. Она уроженка Гоа, из старинной семьи. Она, как и Ганглорд, португальского происхождения. Она запуталась в истории с ним и стала его любовницей, не зная точно, чем он промышляет.
— Теперь я понимаю ту записку, что получил как-то в Дели, где говорилось о море и о луне, — сказал Бомпер.
— Это было сделано открыто, нарочно, чтобы подчеркнуть вашу тайную связь, чтобы наши сыщики могли сказать, что связь есть и шифр действует.
— А кто же мне принес сандаловую коробочку в Джайпуре?
— Признаюсь, это был я. Надо было спешить, чтобы Шри-гуша не убил Нуэлу в Джайпуре и чтобы вы уехали спокойно, зная, что она жива. А сейчас, я уверен, мы добьем Ганг-лорда. Мы идем по верному следу. Шри-гуша в наших руках. Больше вредить он не будет. Он не останавливался, если надо, ни перед чем — ни перед ядом, ни перед ножом. Эта операция обогатила наш опыт...
— Я не знаю, как благодарить вас, дорогой Рам Дас, вас и ваших друзей, которые разорвали такую паутину смертельной опасности, в которой я оказался, запутался и, вероятно, погиб бы, если бы не вы...
Рам Дас покрутил свои холеные усы с чисто офицерским задором.
— А теперь два слова о вас, — сказал он дружески. — Судя по вашим записям, вы собирали материалы, ехали в Индию за сюжетом. Жизнь, насколько я понимаю, дала вам довольно сильный сюжет. Надеюсь, мы когда-нибудь прочтем вашу книгу об Индии. Я прошу прощения, что не читал всех ваших произведений. Но одно знаю по названию. Если не ошибаюсь, книга ваша называлась «Игра теней». Может быть, новую вы назовете «Игра людей» ?