Луи Буссенар
Путешествия и приключения мадемуазель Фрикет
Часть первая
ГЛАВА 1
Парижанка и японец. — В бою. — Перевязка раненых. — Ампутация под огнем. — Медицина и журналистика. — Война в Корее. — От Сент-Антуанского предместья до Дальнего Востока. — Среди зарослей бамбука. — В одиночестве! — Королевский тигр…
— …Итак, не забывайте об осторожности.
— А я, сударь, не из трусливых.
— Мадемуазель, в вашей храбрости никто не сомневается. Если я говорю: будьте благоразумны, то это оттого, что здесь превеликое множество опасностей.
— Ну и что? С ними радуешься жизни во сто крат сильнее.
— Да, возможно, спорить не буду. Однако я не стал бы взывать к вашему благоразумию, если б угроза исходила только от града пуль да снарядов.
— Здесь и вправду адский грохот.
— И к тому же в бамбуковых зарослях стерегут свою добычу тигры, а в густой траве спят змеи, свернувшись в клубок.
— Крепко же они спят!
— Вы все смеетесь, мадемуазель Фрикет.
— Конечно, смеюсь, господин Мито. Ведь мы, французы, шутим над чем угодно.
— Да и мы, японцы, тоже. На всем Востоке нет никого веселее нас.
— Прекрасно, ну и что?
— А то, что в жизни бывают такие минуты, когда надо быть серьезной.
— Вот уж никогда не поверю!
— Какая несносная девчонка! По крайней мере, вы же знаете, что китайцы от нас на расстоянии выстрела.
— Знаю! Что дальше?
— Они опасней ядовитых змей и кровожадных тигров.
— Ерунда, китайцы не страшнее тех, что нарисованы на их вазах. Ну прямо фарфоровые болванчики! Ваши славные солдаты бьют их почем зря! Совсем как во время ярмарочных состязаний на Тронной площади.
Доктор невольно улыбнулся:
— И мне довелось на это поглядеть, ведь я когда-то был практикантом в Сент-Антуанской больнице.
— Так вы знаете Сент-Антуанское предместье? Мои родные места… Правда, премилая и забавная деревенька?
— Вы просто неисправимы, мадемуазель Фрикет.
— Ну, конечно, господин доктор. Совершенно неисправима! Очень любопытна! И к тому же легко увлекаюсь! Страшно интересно быть в самой гуще сражения.
— Неужели?
— Честное слово, я вижу, что не зря сюда приехала.
Раздался оглушительный взрыв, и разговор прервался. В нескольких шагах от доктора и француженки с ужасным грохотом разорвался снаряд, их заволокло дымом, осыпало землей и обломками. На мгновение все смешалось, послышались крики, лошадиный храп и стук копыт. Двое солдат упало, а одна из запряженных в повозку лошадей забилась в агонии — из груди несчастного животного полились потоки крови.
Не обращая внимания на свистевшие вокруг пули, доктор и Фрикет бросились на помощь раненым. Помощники-санитары, храбрые и исполнительные, уже несли лекарства, повязки, хирургические инструменты.
У одного из пострадавших была задета рука. Доктор Мито, невысокий человек с узкими глазами и седыми усиками, быстро осмотрел раненого, ощупал рану и негромко сказал:
— Контузия и простой перелом… Управимся быстро.
Другому солдату раздробило осколком снаряда правую ногу, из сапога вываливалось жуткое месиво, в котором, пульсируя, били и пузырились длинные струйки крови. Юная француженка с необыкновенным хладнокровием и проворством сделала то, что в таких случаях необходимо: крепко затянула артерию у самого бедра.
Мадемуазель Фрикет очень молода, красива, изящна и отважна; среднего роста, с прекрасными руками, стройными ногами. У нее поразительно живое лицо, яркие лукавые глаза. Прибавьте к этому обаяние здоровой натуры в замечательном сочетании с решительным видом. На девушке легкий темно-синий костюм из тонкого драпа с короткой юбкой, высокие ботинки, голову украшает надетая чуть набок тирольская шляпа с сине-черным перышком сойки. Этот скромный, но кажущийся на ней великолепным наряд, довершают красная сафьяновая сумка военного врача на левом боку и белая с красным крестом повязка на рукаве. Трудно предположить, что мадемуазель Фрикет — врач: слишком уж молода, скорее похожа на сестру милосердия. Ее выговор и остроумные замечания выдают в ней парижанку из Сент-Антуанского предместья.
Какими же судьбами это юное создание оказалось 15 сентября 1894 года в Фуонг Санге, самом сердце Кореи, на стороне японской армии, которая сражается против китайской? Да, чего только не бывает в жизни.
…Итак, доктор устремился на помощь Фрикет и раненому. Их обступили люди. Осмотрев изувеченную ногу, Мито коротко бросил:
— Ампутацию, срочно! Не упадете в обморок, мадемуазель?
— Нет, сударь, — решительно ответила Фрикет.
— Тогда приступим к делу!
По знаку доктора санитары взяли раненого так, чтобы он не мог пошевелиться, Фрикет продолжала сжимать артерию. Быстрым взмахом ножа японец сделал надрез выше страшной раны, по живому телу. И сразу же в ход пошла пила, захрустела кость, в кровавой пелене мелькнула узкая полоска стали… Вот и все! Отрезанная нога упала на землю. Совсем как в номере фокусника.
— Теперь зашиваем артерию, — удивительно спокойно сказал Мито.
Вся операция, проведенная под вражеским огнем, заняла ровно четыре минуты. Фрикет смогла наконец разжать застывшие от напряжения руки. Но — о, ужас! — из раны тут же снова забила кровь.
— Наверное, задеты боковые сосуды у малой бедренной артерии, — заметила девушка, как бы разговаривая сама с собой.
— Совершенно верно! — изумился хирург. — Мадемуазель, в анатомии вы разбираетесь.
— О, совсем чуть-чуть.
— Я так рад, деточка, что командующий армией прислал нам именно вас. Вижу, вы сумеете помочь раненым.
— Буду стараться изо всех сил. И не столько из сострадания, сколько из благодарности к японцам за их необычайное гостеприимство.
— Мадемуазель, простите меня за то, что раньше я в вас сомневался.
— Но почему же, сударь?
— Конечно, я знал о вашей храбрости, однако думал, что для вас главное — информация… что вы просто репортер… или репортерша…
— Можно и так и так… или же и то и другое, доктор, я, конечно, репортер… или репортерша, работаю на две газеты. Жить-то ведь как-то надо, а родители не столь богаты, чтобы поддерживать мою пагубную страсть к путешествиям! Дальние страны, невероятные приключения! Отправиться в путь по воле собственной фантазии, ехать куда угодно, побывать везде, видеть мир… всю Землю… Что может быть лучше!
— Вы расскажете мне о себе?
— С удовольствием, но после боя…
— Ну, конечно.
Так, беседуя, доктор и Фрикет закончили перевязку, а затем наложили шину на сломанную руку второму раненому. Бой не стихал, и они продолжали выполнять свою нелегкую миссию. Передышки были слишком короткими, ведь врачи шли вместе с наступавшей армией и подвергались не меньшей опасности, чем бойцы на передовой.
Итак, борьба не на жизнь, а на смерть возобновилась с удвоенной силой. Азиаты вообще с презрением относятся к смерти, и обе армии сражались, не пользуясь укрытиями: люди падали как подкошенные под пулями пехоты. Все же японцы, вооруженные и организованные по-европейски, имели явное преимущество. Их войска двигались вперед, ряд за рядом, темными линиями, используя неровности рельефа, останавливались и открывали огонь, а затем стремительно отходили под защиту зарослей бамбука, кустов и высокой травы. Воздух сотрясали громовые раскаты пушек Круппа, беспрестанно щелкали выстрелы из ружей Мюрата.
В то же время войсковые части Лу-лу, или Зеленого знамени, — своего рода армейская элита, оказывали японцам яростное сопротивление. Вооруженные многозарядными винтовками, новейшей артиллерией, правда маломаневренной, — ведь китайцы не умеют запрягать лошадей, они, под командованием авантюристов из разных стран, отступали очень организованно, медленно, как бы нехотя, пусть даже неся огромные потери.
До самого горизонта глазам открывалась одна и та же трагическая картина: повсюду земля покрыта лежащими вперемешку неподвижными телами. Артиллерия, конница, пехота — люди, солдаты, лошади и повозки, проходя по следам этой страшной бойни, давили и топтали всех без разбора — врагов и друзей, мертвых и еще живых.
Фрикет не могла больше ждать и отправилась вперед с пятью санитарами, один из которых нес походную аптечку. Потрясенная до глубины души, француженка видела беспредельную жестокость того бедствия, которое зовется войной. Порой, задумавшись, она вытаскивала из сумки книжечку с карандашом и что-то быстро записывала, но, едва заслышав стоны раненого, бросала это занятие и спешила на помощь. Вскоре ей стали попадаться убитые и раненые из армии противника. Все как на подбор высокие, одетые по-азиатски. Они совсем не походили на маленьких японских солдат с европейскими ружьями и мундирами. На голове у китайцев красовалось некое подобие черного тюрбана, за спиной болталась длинная коса. Полотняный мешок, завязанный на груди крест-накрест, служил ранцем. Костюм их состоял также из блузы и брюк, заправленных в короткие сапоги с плоской, как у тапочек, подошвой. Одного из этих солдат Фрикет увидела неподалеку: он лежал на земле, с распоротым осколком животом, над выпавшими наружу внутренностями вился рой отвратительных мух. Несчастный был еще жив! Непостижимым образом ему удалось раскрыть мешок и достать все, что нужно курильщику опиума: трубку с микроскопической медной головкой, флакон с наркотиком, иглы для приготовления шариков, огниво. В последний раз он выкурил трубку, распространяя вокруг дурманящий аромат; теперь, убаюканный грезами, он погрузился в сон, который избавил его от предсмертных мук!
Фрикет без устали шла вперед, преодолевая ужас и отвращение при виде человеческого месива. Вместе с санитарами она в первую очередь разыскивала раненых, оказавшихся далеко от остальных. Быстро наложить повязку, поднести стакан воды, ободрить ласковым словом, понятным каждому благодаря ласковой улыбке. Санитары клали раненого на носилки и несли к доктору. Так продолжалось много часов. Японцы наступали беспрерывно, китайцы теряли свои позиции одну за другой. Японцы предприняли обходной маневр слева, чтобы подойти поближе к Чонг-Хуангу, узловому пункту сражения. Между тем Фрикет ничего не замечала, она даже не поняла, что осталась отрезанной от своих войск. Пушечные выстрелы уже не гремели, а доносились издалека, почти совсем не было слышно ружей. Внезапно девушка увидала, что рядом никого нет, даже санитаров, которые, должно быть, подобрали последних раненых и вернулись вместе с повозками. Она попыталась определить, где находится, пошла в сторону орудийной канонады и заблудилась.
Фрикет очутилась в таком густом лесу, что невозможно было по солнцу взять правильное направление. Тогда она пошла вперед, надеясь выбраться из проклятой чащи. Но стало еще хуже: она попала в совершенно непроходимые бамбуковые заросли. Девушка почувствовала смутный страх, и ей вспомнилось, но, увы, слишком поздно, о чем предупреждал доктор Мито. Все же она не потеряла присутствия духа и не впала в уныние, а бодро проговорила:
— Нет ни надписи, ни номера дома, ни постового, у которого можно было бы спросить, как пройти, даже просто деревца, которое указало бы обратную дорогу!
Фрикет в изнеможении уселась на траву и впервые за этот день ощутила невыносимую усталость, хотелось есть, мучила жажда. Сняв шляпу, она вытерла лоб и все тем же неунывающим голосом добавила:
— Ну и что же, хотелось тебе приключений, вот и получай! Сама виновата, что здесь оказалась, значит, не о чем жалеть и нечего бояться. Пришло время действовать по плану, как твой герой из «Приключений парижского мальчишки», знаменитый и неподражаемый персонаж по имени Фрике, первый, кто носил это имя.
План был прост, но осуществить его было трудно. Время шло, уже темнело, а с наступлением ночи леса Дальнего Востока наполняются неведомыми страшными тайнами.
Девушка посмотрела вокруг, и, несмотря на всю ее храбрость, ей стало жутко — она осталась совсем одна. Фрикет опять заговорила сама с собой:
— По правде говоря, одно дело — сидеть у камина и читать о чьих-то приключениях и совсем другое — участвовать в них самой. Да, неплохо все начинается!
Юная француженка уже собиралась продолжить свой монолог, как вдруг сзади, совсем близко, послышалось прерывистое хриплое дыхание и треск сухих веток.
— Кто здесь? — в тревоге крикнула Фрикет.
Она обернулась и замерла от ужаса: перед ней стоял королевский тигр и пристально смотрел на нее своими желтыми глазами.
ГЛАВА 2
Опасная встреча. — Тигр укрощен?.. — Неудача! — Совсем как в «Красной шапочке». — Неужели конец? — Меткий выстрел. — Тревога. — Вторжение желтокожих. — Приговоренная к смерти.
Дикие животные крайне редко нападают на людей. Завидев человека, они, как правило, поспешно удаляются, словно его присутствие внушает ужас даже самым бесстрашным и свирепым. Спасаются бегством слоны, носороги, бегемоты, тигры, пантеры и даже львы… Рассказывая о многих неудачных засадах в ночном лесу, охотники сходятся в том, что хищника труднее всего не подстрелить, а обнаружить и подойти к нему. Однако, к великому сожалению, встречаются и исключения из этого правила, обусловленные внешней средой, переменчивостью настроения и поведения животного. Сытый зверь не так опасен, как голодный. Впервые увидев человека, он испытывает страх. Все же при встрече с тигром обстоятельства могут складываться по-разному: ведь он превосходит остальных своей кровожадностью и ему нравится убивать ради собственного удовольствия.
Как бы то ни было, встреча Фрикет и тигра началась вполне мирно. Девушка, видевшая хищников только в зоопарке или в цирке, остолбенела от ужаса. Тот, кто ей повстречался, был, разумеется, очень удивлен. Он замер, разглядывая необычное существо, странным образом не походившее на корейских женщин, которые были ему гораздо более понятны и знакомы. Его замешательство объяснялось еще и тем, что он слышал крики и выстрелы, видел солдат и лошадей, ощущал изнурительную борьбу пятидесятитысячного войска.
Итак, тигр повел себя весьма миролюбиво, и Фрикет успела несколько успокоиться. Она осмелилась поднять глаза, сочла, что зверь хорош собой, и захотела ему об этом сказать. Понимая, что им восхищаются, тигр вильнул хвостом и замурлыкал, как огромная кошка… или, скорее, как ворчит переполненный паром котел. Эта сцена вызвала в памяти Фрикет давно забытое детское воспоминание: яркая лубочная картинка с изображением Красной Шапочки и Волка.
Пытаясь сохранить спокойствие, девушка уговаривала себя, что не все хищники уж такие кровожадные: этот вполне мог быть из породы добродушных. Прошло всего несколько секунд, но они показались ей вечностью. Между тем тигр начал проявлять нетерпение. Его кошачьи усы, длинные и твердые как проволока, поднялись дыбом. Когти судорожно царапали мох, из оскаленной пасти показались страшные острые клыки.
«Положение мое определенно ухудшается. Господи, что же будет?» — подумала Фрикет, начиная замечать враждебность зверя. Ее затрясло, в ушах загудело, глаза застлала пелена, ноги подкосились, казалось, что француженка сейчас лишится чувств. Но нет, она была не из тех барышень, которые падают в обморок по любому поводу. Собравшись с силами и призвав на помощь всю свою волю, Фрикет взглянула тигру прямо в глаза и, не отводя взор, замерла. Взгляд ее поразил хищника, как резкий удар хлыста, и тигр с озадаченным видом попятился. Девушка, храбрость которой граничила с безрассудством, сделала шаг вперед, все так же пронзительно глядя на противника. Тот заворчал, словно протестуя против гипнотического воздействия, которое мало-помалу овладевало им.
Так прошло полминуты. Фрикет измучилась и обессилела, одежда ее стала мокрой от пота. Тигр, словно придавленный магнетической силой человеческого взгляда, все ниже и ниже припадал к земле. В своей упорной борьбе они не издавали ни звука. Может быть, Фрикет удастся одержать победу над хищником, укротить его свирепый нрав?