— Он отупляет мой разум, — ответила Кати, дотрагиваясь указательным пальцем до кончика своего носа так, словно это был некий ритуал, которому надлежало следовать неукоснительно.
— Но если он…
Кати резко сказала:
— Никто не вправе ебать мне мозги. Никого из мозгоебов я больше к себе не подпущу. Знаешь, кто такие мозгоебы?
— Ты только что объяснила. — Ясон говорил тихо и медленно, сосредотачивая все свое внимание на сидевшей перед ним девушке — словно стараясь удержать ее на месте, сохранить ее мозг пусть и в относительном, но все-таки равновесии.
Принесли кушанья. Ничего ужаснее Ясон в жизни не видел.
— Разве это не подлинно-восхитительная итальянская кухня? — спросила Кати, ловко наматывая спагетти на вилку.
— Да-да, — рассеянно согласился Ясон.
— Ты думаешь, я вот-вот отрублюсь. И не хочешь в это впутываться.
— Это правда, — подтвердил Ясон.
— Тогда уходи.
— Я… — Он замялся. — Ты мне нравишься. Я хочу убедиться, что у тебя все будет в порядке.
Ложь во спасение. Как раз такая, какую Ясон одобрял. Так все же было лучше, чем сказать: «Потому что, если я отсюда уйду, ты уже через двадцать секунд будешь звонить мистеру Макнульти». То есть выложить все то, что было у него на уме.
— Со мной все будет в порядке. Меня отвезут домой. — Кати вяло обвела рукой зал ресторана — клиентов, официантов, кассира. Повара, истекающего по том в пышущей жаром, плохо вентилируемой кухне. Пьяного в баре, тупо крутящего свой бокал с пивом «Олимпия».
Тогда Ясон, после тщательного расчета, уверившись, что поступает правильно, справедливо заметил:
— Ты не берешь на себя ответственность.
— За кого? Я не беру на себя ответственность за твою жизнь, если ты об этом. Это твоя забота. И не перекладывай ее на меня.
— Ответственность, — пояснил Ясон, — за последствия твоих действий по отношению к другим. Морально, этически ты просто плывешь по течению. Всплываешь тут и там, затем снова погружаешься. Как будто ничего не случилось. Уходишь, оставляя всем прочим подбирать знойные луны.
Подняв голову, Кати посмотрела Ясону в лицо и сказала:
— Разве я тебе навредила? Я спасла тебя от полов — вот что я для тебя сделала. Что, этого делать не следовало? Да? — Она повысила голос, не сводя с Ясона немигающих глаз и по-прежнему держа в руке вилку со спагетти.
Ясон вздохнул. Все, все без толку.
— Нет, — сказал он, — это следовало сделать. Спасибо. Я очень это ценю. — И только он это сказал, как сразу почувствовал к Кати стойкую ненависть. За то, что она таким образом его к себе привязывает. Этакая вот жалкая посредственность, нормалка девятнадцати лет от роду — и вот так привязывает к себе его, взрослого секста. Все это казалось до абсурдности невероятным; мысленно Ясону где-то даже хотелось смеяться. Впрочем — только «где-то». В целом же ему было не до смеха.
— Ты реагируешь на мое тепло? — спросила Кати. — Да.
— Ведь ты и впрямь чувствуешь, как моя любовь тянется к тебе? Да? Правда? Прислушайся. Быть может, ты даже ее услышишь. — Сама она внимательно прислушивалась. — Моя любовь все растет, и это нежный побег.
Ясон подал знак официанту.
— Что у вас тут толкового имеется? — быстро спросил он у официанта. — Только пиво и вино?
— Еще трава, сэр. Лучшего качества, «Акапулько-голд». И гашиш, первоклассный.
— А из крепкого спиртного — ничего?
— Нет, сэр.
Ясон жестом велел официанту удалиться.
— Ты обращался с ним как со слугой, — заметила Кати.
— Ага, — подтвердил Ясон и вслух простонал. Потом закрыл глаза и помассировал переносицу. Теперь вполне можно было идти до конца; в конце концов, ему уже удалось разжечь в ней гнев. — До чего же вшивый официант, — сказал он, — и до чего же вшивый ресторанишко! Давай свалим отсюда.
— Вот что значит быть знаменитостью, — с горечью произнесла Кати. — Теперь мне понятно. — Она наконец отложила свою вилку.
— Да что ты вообще понимаешь? — выпуская весь пар, прорычал Ясон. Роль миротворца теперь можно было оставить до лучших времен. А еще лучше — вообще к ней не возвращаться. Поднявшись со стула, он взял свое пальто. — Я ухожу, — сказал он Кати. И надел пальто.
— О боже, — простонала Кати, зажмуриваясь; кривящийся рот ее раскрылся. — Боже мой. Нет. Что ты наделал! Знаешь, что ты наделал? Понимаешь все до конца? Улавливаешь хоть что-нибудь? — А затем, так и не раскрыв глаз и не разжав кулаков, Кати завопила. Таких воплей Ясону слышать не доводилось. Словно парализованный, стоял Ясон, пока дикие звуки и вид ее искаженного, сведенного судорогами лица буквально били и колотили его, еще сильней отупляя. Это психотические вопли, сказал он себе. Продукт расового бессознательного. И исходили они не от личности, а с более глубинного уровня — от коллективной сущности.
Но понимание это никак ему не помогало.
Хозяин и двое официантов поспешили к их столику, так и не выпуская из рук меню. Ясон странным образом все видел и подмечал малейшие детали. Казалось, при этих звуках все вокруг замерло. Застопорилось. Клиенты, подносившие ко ртам вилки, опускавшие ложки, пьющие и жующие, — все это остановилось, и остался только жуткий, чудовищный вопль.
Кроме того, Кати выкрикивала обрывочные слова. Выдавала такие ругательства, словно всю жизнь только и занималась чтением надписей на заборах. Краткие, рубленые фразы, терзавшие в ресторане всех до единого, включая Ясона. Особенно его.
Хозяин, подергивая усами, кивнул двум официантам, и те стащили Кати с ее стула. Подняли за подмышки, а затем, повинуясь еще одному краткому кивку хозяина, выволокли девушку из кабинки, протащили через весь ресторан и вывели на улицу.
Расплатившись по счету, Ясон поспешил было за ними. Однако у выхода, придержав за руку, его остановил хозяин.
— Триста долларов, — сказал дюжий мужчина.
— За что? — поинтересовался Ясон. — За то, что ее выволокли на улицу?
— За то, что не вызвали полов, — ответил хозяин.
Мрачнее тучи, Ясон заплатил.
Официанты уже усадили Кати на тротуар у края мостовой. Она сидела молча, прижав ладони к глазам, раскачиваясь взад-вперед, а рот ее то и дело раскрывался, но звуков оттуда больше не выходило. Официанты с сомнением на нее смотрели, очевидно прикидывая, будут с ней еще проблемы или нет. Наконец, приняв общее решение, они поспешили обратно в ресторан. Ясон и Кати остались вдвоем на тротуаре под красно-белой неоновой вывеской.
Опустившись рядом с девушкой на колени, Ясон положил ей руку на плечо. На сей раз она не попыталась отстраниться.
— Прости меня, — сказал Ясон. Причем честно. — За то, что я так тебя оттолкнул. — Я решил, что ты блефуешь, сказал он себе, а это оказался вовсе не блеф. Ладно, ты победила. Я сдаюсь. Отныне все будет так, как ты захочешь. Только скажи. Еще он подумал: «Бога ради, только пусть все будет покороче. Отпусти меня как можно скорее».
Интуиция, впрочем, подсказывала Ясону, что покороче не получится.
Глава 5
Вместе, рука об руку, шагали они по вечернему тротуару мимо вспыхивающих, перемигивающихся, наскакивающих друг на друга лужиц яркого света, порожденных вращающимися и пульсирующими, покачивающимися и пылающими рекламными вывесками. Такой род дружбы Ясону не нравился; нечто подобное он миллион раз видел — как одно и то же повторяется по всему лику Земли. Именно от таких процедур он когда-то, в ранней своей юности, жаждал избавиться — и бежал, рассчитывая использовать свои способности секста для избавления от рутины и посредственности. Теперь же он к этой рутине, похоже, вернулся.
Ясон не то чтобы ненавидел людей; он просто считал их жалкими посредственностями, пойманными в ловушку. В этой ловушке, причем безвинно, они и должны были оставаться. Собственно говоря, он даже испытывал муки совести, глядя на их угрюмые лица, на рты с опущенными уголками. Искривленные рты — само воплощение несчастья.
— Да, — наконец нарушила молчание Кати, — пожалуй, я правда в тебя влюбилась. Но ты тут ни при чем; все из-за того мощного магнетического поля, которое от тебя исходит. Знаешь, ведь я даже могу его видеть.
— Надо же, — механически отозвался Ясон.
— Оно такое бархатистое, темно-пурпурное, — сказала Кати, крепко сжимая его руку своими удивительно сильными пальцами. — Очень интенсивное. А мое поле ты видишь? Мою магнетическую ауру?
— Нет, — ответил Ясон.
— Странно. Я скорее бы подумала, что ты на это способен. — Теперь она казалась спокойной; тот взрывной эпизод с воплями давно прошел, и после него наступила относительная стабильность. Наверное, псевдоэпилептоидная личностная структура, предположил Ясон. Работающая день за днем на то, чтобы…
— Моя аура, — ворвалась в его мысли Кати, — ярко-алая. Это цвет страсти.
— Рад за тебя, — отозвался Ясон.
Замедлив шаг, Кати повернулась и пристально посмотрела ему в лицо. Ей явно хотелось понять, что оно выражает. Ясон надеялся, что достаточно замаскировал свои чувства.
— Тебя бесит то, что я тогда не сдержалась?
— Нет, — ответил Ясон.
— Но ты, похоже, взбешен. Это видно по твоим ответам. По-моему, ты вообще бешеный. Что ж, наверное, только Джек понимает. И Микки.
— Микки Куинн, — машинально уточнил Ясон.
— Разве он не замечательный? — спросила Кати.
— Еще какой замечательный, — отозвался Ясон. Он многое мог бы ей рассказать, но все было без толку. На самом деле Кати не хотела ничего знать; она верила, что и так все знает.
«Во что же ты еще веришь, малышка? — задумался Ясон. — К примеру, что ты, как тебе кажется, знаешь про меня? Так же мало, что и про Микки Куинна, Арлен Хоу и прочую шатию-братию — людей, которые для тебя реально не существуют. Подумай только, что я мог бы тебе рассказать, если б ты, хоть на мгновение, сумела прислушаться. Но ты неспособна прислушаться. То, что ты услышишь, наверняка тебя напугает. Вдобавок ты уже и так все знаешь».
— Интересно, — сказал он, — каково бывает переспать со столькими знаменитостями?
Тут Кати резко остановилась.
— Думаешь, я спала с ними, потому что они были знаменитостями? По-твоему, я ПЗ, подстилка для знаменитостей? Вот, значит, что ты на самом деле обо мне думаешь.
Она как липучка для мух, подумал Ясон. Без конца ловит за язык. И справиться с этим было невозможно.
— На самом деле я думаю, — сказал он, — что ты вела интересную жизнь. Ты вообще интересная личность.
— И значительная, — добавила Кати.
— Да-да, — подтвердил Ясон. — И значительная. В определенном смысле ты одна из самых значительных персон, каких я в своей жизни встречал. Наше знакомство — захватывающий опыт.
— Ты это серьезно?
— Да, — с чувством произнес Ясон. И в каком-то странном, извращенном смысле это была правда. Никто, даже Хильда, никогда не привязывал его к себе так, как эта девчонка. Ясон не мог выносить того, через что, как ему казалось, он проходил, — и не мог никуда от этого деться. Ему казалось, он сидит за рычагом управления своего уникального, изготовленного по спецзаказу шустреца, а впереди вдруг загорается сразу и красный, и желтый, и зеленый сигнал светофора. Никакое разумное решение в такой ситуации было просто невозможно. К этому приводила полная иррациональность Кати. Страшна власть нелогичности, подумал Ясон. Власть архетипов. Действующих из жутких глубин коллективного бессознательного, что объединяло его с Кати, да и со всеми прочими. Сматывало в клубок, который невозможно размотать — по крайней мере, в этой жизни.
Ничего удивительного, подумал Ясон, что некоторые, и даже многие жаждут смерти.
— Хочешь пойти посмотреть «капитана Кирка»? — спросила Кати.
— Как тебе угодно, — кратко отозвался Ясон.
— Один очень славный идет в «Синема-12». Дело там происходит на планете в системе Бетельгейзе, очень похожей на планету Тальберга — знаешь, в системе Проксимы. Только в этом «капитане Кирке» она населена приспешниками невидимых…
— Я уже его видел, — сказал Ясон.
Собственно говоря, год назад гостем его шоу был Джефф Помирай, который играл «капитана Кирка» в этом фильме. Они даже разыграли со студией Помирая краткую сценку — обычный номер с обменом шпильками, фразочками типа «вы на нас, мы на вас». Фильм ему тогда не понравился, и Ясон сильно сомневался, что он понравится ему теперь. И еще он на дух не переносил Джеффа Помирая — как на экране, так и в жизни. С этим он совсем ничего не мог поделать.
— Там правда ничего хорошего? — доверчиво спросила Кати.
— Насколько мне известно, — сказал Ясон, — Джефф Помирай — самая зудящая задница в мире. Он и ему подобные. Его подражатели.
Кати сказала:
— Он какое-то время был в Морнингсайде. Мне не удалось покороче с ним сойтись, но он там был.
— Охотно верю, — сказал Ясон, отчасти и впрямь в это веря.
— Знаешь, что он мне однажды сказал?
— Зная его, — начал Ясон, — я бы предположил, что…
— Он сказал мне, что я самая смиренная личность какую он когда-либо встречал. Правда интересно? А ведь он видел, как я впадаю в одно из моих мистических состояний — ну, когда я ложусь на пол и верещу как резаная, — и все равно так сказал. Полагаю, он очень восприимчивая личность — да-да, несомненно. А ты как думаешь?
— Да-да, несомненно, — сказал Ясон.
— Так, может, мы вернемся в мою комнату? — спросила Кати. — И потрахаемся как кошки?
Ясон, не веря своим ушам, хмыкнул. Неужели она и впрямь так сказала? Повернувшись к Кати, он попробовал вглядеться ей в лицо, но они как раз оказались в промежутке между рекламными вывесками; на несколько секунд кругом воцарилась тьма. Будь я проклят, сказал он себе. Я должен выбраться из этого болота! Должен найти способ вернуться в мой собственный мир.
— Тебя раздражает моя откровенность? — спросила Кати.
— Нет, — хмуро отозвался Ясон. — Откровенность меня никогда не раздражает. Знаменитости приходится принимать любую откровенность. — Даже такую, подумал он. — Все виды откровенности, — продолжил он вслух. — А в особенности — твой.
— А какой вид мой? — спросила Кати.
— Откровенная откровенность, — ответил Ясон.
— Тогда ты действительно меня понимаешь, — сказала она.
— Да, — кивнул он. — Я действительно тебя понимаю.
— И не смотришь на меня сверху вниз? Как на маленькое бесцельное создание, которому лучше бы умереть?
— Нет, — сказал Ясон. — Ты очень значительная личность. Одна из самых откровенных и прямодушных женщин, каких я в жизни встречал. Я серьезно. Богом клянусь, что серьезно.
Кати дружелюбно похлопала его по руке.
— Не надо так уж стараться. Пусть все выходит само собой.
— Все выходит само собой, — заверил он ее. — Правда.
— Вот и хорошо, — со счастливым видом подытожила Кати.
Очевидно, Ясон развеял ее тревоги; она чувствовала себя уверенной в нем. А разве не от этого зависела его жизнь… хотя впрямь ли она от этого зависела? Не капитулировал ли он перед ее патологическими рассуждениями? В настоящий момент наверняка он этого не знал.
— П-послушай, — с запинкой начал он. — Я хочу кое-что тебе сказать. И мне нужно, чтобы ты внимательно слушала. Так вот. Слушай. Твое место в тюряге для душевнобольных преступников.
Самое зловещее и пугающее заключалось в том, что Кати никак не отреагировала. Даже ничего не сказала.
— А теперь, — продолжил Ясон, — я постараюсь держаться от тебя как можно дальше. — Выдернув у нее свою руку, он развернулся и зашагал в противоположном направлении. Не обращая на Кати ни малейшего внимания. Вскоре он уже смешался с толпой нормалов, что текли взад-вперед по залитым неоном тротуарам этой дешевой и паскудной части города.
Я потерял ее, подумал Ясон. А значит, я скорее всего потерял и мою богом проклятую жизнь.
Что же дальше? Ясон помедлил, озираясь. Действительно ли на мне есть микропередатчик, как она говорила, спросил он себя. Не выдает ли меня каждый сделанный мною шаг?
Чарли-Весельчак посоветовал мне навестить Хильду Харт. А всем на телевидении известно, что Чарли-Весельчак никогда не ошибается.
Но проживу ли я достаточно долго, спросил себя Ясон, чтобы добраться до Хильды Харт. А если я даже до нее доберусь и меня при этом не засекут, не получится ли так, что я просто прихвачу ее с собой в могилу? Подобно невольному разносчику чумы? А кроме того, подумал он, если меня не узнали ни Эл Блисс, ни Билл Волъфер, почему меня должна узнать Хильда? Но ведь Хильда, как и я, секст. Других секстов я, кстати говоря, и не знаю. Быть может, это составит различие. Если тут вообще есть различие.