Я всегда ей удивлялся, когда она разговаривала с любым человеком один на один. Достаточно рассудительно, прямолинейно и четко понимая и вникая в ситуацию. Павловна в таких условиях всегда господствовала надо мной, как культурист перед дистрофиком. Любит еще поприкидываться, что она обычный человек. Эх, не видела она еще обычных людей. Тоже мне обычный человек нашелся. Такой же обычный человек, как я балерун. Молодая ишшо. Это я - обычный человек.
Все по полочкам разложила и объяснила мне, что мир устроен справедливо. Я резко поумнел, когда мне объяснили, что этот суд я не имел права выигрывать, в связи с тем, что при выигрыше происходила угроза для моей жизни. То есть при благоприятном исходе заседания для меня и моих доверителей у нас быстро кончалось спокойная жизнь, и мы бы встали на пути коммерческого проекта, в который уже вложены громадные средства, а это все равно, что встать на пути несущегося поезда. Эмоции наших оппонентов (долларовые миллионеры) захлестнули бы вверх, и вероятно нам можно было бы получить по сусалам. «Потом, где-нибудь в третьем суде, ты сможешь свести все в ничью, а сейчас успокойся, против таких сильных потоков ты еще пока устоять не сможешь. Там, наверху, твоих визави поддерживают лучше. Набирай пока силу». Меня как-то сразу и отпустило. Мой доверитель, конечно тоже буржуй, по нашим Череповецким меркам, но против Московских олигархов естественно наша команда была оловянными солдатиками. Словом, тогда я хорошо осознал, что ссать против сильного ветра нет ни малейшего смысла. Мне, ведь всегда, раньше, были по-человечески симпатичны отважные герои, бросающие вызов олигархам, в одиночку выходящие против мафии и перед обедом спасающие мир. Но вот сам я только сейчас понял их безрассудное поведение, которое годится только для кино и сказок. Потом, она прочитала еще мне лекцию о любви к окружающим людям. Однако же с таким же успехом могла бы проговорить это все и перед кирпичной стеной. Честно говоря, в любви к окружающему миру я не слишком силен. Но уж больно наука эта тягомотная. Я поблагодарил ее и дал понять, что Бог ее за меня наградит. Мы, ведь чай, не по басурманским законам живем, а по нашим эзотерически - православным. Для себя я давно решил, что любить людев – занятие точно не по мне, так что эти теоретические воззрения я вообще пропускал мимо своих ушей. А вот защищать себя от лап налоговой инспекции и прочих государственных органов я собирался очень основательно. Поэтому, тихо попискивая, требовал лекционные занятия по боевому колдовству для отражения атак или превращениям в тихого и незаметненького человечка (которого данные органы в упор не видят). Однако сильно интересующую меня тематику лекторша не затрагивала.
Иногда еще я спрашивал, известно ли ей, что ни будь о летописи моего будущего. Пална отвечала, что все будет хорошо, но в ситуации с предсказанием прогноза моего мира она уже не был для меня достаточным авторитетом. Слишком много ошибалась, слишком часто говорила утвердительно, но после этого всегда (в моем случае) окружающий мир показывал, что она неправа. Но иногда я ей почему-то верил. Я верил всем тем теоретическим знаниям, которыми она была нашпигована по самое горлышко. Когда она мне сказала «Ты готов к ясновидению, приходи, и я открою тебе этот канал». А я сначала и не понял. В доказательство она произнесла что-то певучее, плавное и свистящее, несколько сливающихся звуков и тут же объяснила, что так на этом языке звучит предложение от высших сил на галактическом языке. Я был очарован. Не игрой в развлечения, а доверенной мне тайной. Вроде привык уже, что эти маги всегда всякую ахинею несут. А когда тут мир с таким предложением на меня выскочил, тут меня и осенило. С завистью человека, никогда не обладавшего ничем удивительно ценным, но не потерявшего еще надежды на это, я восторженно брякнул: - Да это же, это вроде как в темноте с фонарем ходить, или из-за угла подглядывать, на фондовом рынке постоянно выигрывать. Я был так увлечён самой игрой и раздразнён возможностью выигрыша, сулившего мне катарсис, просветление и богатство одновременно, что не задумывался о ставках, но о ставках, однако задумывалась моя душа. - Мужчина, уходите с баркаса… - наверно пробормотал она. Канал естественно открыт не был и ясновидящим я так и не стал. Пришел домой подумал. А нужен ли мне действительно этот третий глаз? Ну, начну говорить с животными, потом с растениями, а дальше? Может, конечно, в этом нет ничего страшного: соседка, к примеру, общается с телевизором, и они прекрасно понимают друг друга. Правда, старушке под восемьдесят...» Поэтому не нужен мне ентот третий глаз. Так я быстро себя оправдал.
В семейной жизни все по-прежнему, спокойно и безденежно. Пытаюсь Катьку воспитать в духе рыночной экономики, но чувствую бестолку. Кстати, как ни бьюсь, до сих пор жена доллар от евро не может отличить. В последнее время, обложится молитвословами, уткнется в них – и пожрать даже мне не приготовит. Другие бабы в соответствии с возрастом – по ресторанам тискаются, шалят, кто, как умеет, а для супруги одна утеха – в церкву сходить, и упреки мои – не впрок. Так и растет дичком. Но надо признаться честно, жалею я ее – за речи гуманистические, за тайное упрямство, за ясные очи. Все на Бога уповает, любой злыдень, походя, переломит ее пополам: хрупка, беззащитна.
– Давай говорю ей, деньжат заработаем. По Европе прокатимся, в Америку слетаем, в Африку, все повидаем, везде погуляем. Гульнем так, что помирать не страшно будет. С деньгами, весь мир в кармане.
– Мне бы лучше помолиться, – тихо отвечает она – Ой, грехи наши тяжкие. Себя, тебя, род отмаливать надо.
– Какая молитва, женщина? Раньше народ молился, потому, что попами были запуганы, а сейчас нынче свобода. Люди деньги зарабатывают.
– Дак я ведь в молитовке попрошу, так Бог и пришлет столько сколько нужно. Мне ведь лишнего не надо.
– А дури-то, дури сколько. Дача и автомобиль и Европы лишним не бывает. Что ж ты, как старушка, уткнулась в молитвословы, света Божьего не видишь? Очнись! Кто теперь молиться, дураки одни. И их немного осталось. Я слыхал по телику, молельные дома скоро все закроют.
– Сам не понимаешь, что иногда говоришь, – ласково отозвался Екатерина. – Какая из меня мирянка? Не по этой я части. - По вечерам, как ребенка уложит, сидела монашкой. В косынке, сложа руки на коленях, со светлой, тихой улыбкой наблюдала, как я денежку визуализировал и проговаривал свои афирмации.
Иногда я, набегавшись по судам, подпирал кулачком подбородок и уже смотрел на супругу глазами, полными слез. Считал ее немного блаженной, помешавшейся на своих небесных сокровищах. - Эх, ведь еще шанс очеловечиться, если она прислушается к голосу разума, такое бы бабло вдвоем поднимали...
Иногда, пытался вечером, куда-нибудь свинтить, для отдыха. А то энергию отдай на работе, а вечером отдай семье. Восстановиться за ночь не успевал, на работе тем более. Может сегодня, на хоккей смотаться, давненько не был, лет двадцать. Все. Решено. Отдохну немного, людей посмотрю, себя покажу.
С Александром Калининым я совершенно случайно столкнулся в Ледовом дворце. Наша хоккейная команда как обычно проигрывала в плей-оф, своему заклятому другу Шантарской Гиене, но это так к слову. В перерыве между периодами я решил прогуляться до буфета. Поначалу я даже не узнал его, Саша сам окликнул меня. Внешний вид приятеля заставлял меня несколько удивиться. Одет Александр Николаевич был в дорогой костюм. Похоже, что галстук и рубашка были не и дешевых. По самым скромным подсчетам такой вид тянул на пару тысяч долларов. А удивляло то, что при последней встрече, восемь лет назад, Саня деньжатами не блистал. Тогда он работал менеджером в фирме, занимающейся продажей колбасы, и зарабатывал гроши, пытаясь всучить в магазины дешевую соевую продукцию. Особые приметы - всем, ну абсолютно всем нравится, как золотой червонец. По части поговорить составляет достойную конкуренцию любой душе компании, общаться, даже в незнакомой компании рвется, как моряк дальнего плаванья в квартал красных фонарей. Выглядит всегда, простым парнем, причем именно этим всех и завораживает.
– Здорово, Лексеич! – приветствовал меня Сашка. – Какими судьбами? На местного аутсайдера пришел взглянуть?
– Здорово и тебе Николаевич. Заскочил, думал отдохнуть душой, но тут не отдых, а сплошное неудовольствие – ответил я – А ты здесь как очутился?
– Машину в сервис отдал, кондиционер начал барахлить, сказали обождать пару часиков, а тут игра – небрежно сказал он, поигрывая брелком с эмблемой «Аудио». – Свободным временем располагаешь?
– Есть пара часиков, – ответил я, горя желанием выяснить причины его поведения и его разительной перемены. Не сказать что мы были особенно близки, но какую то неуловимую симпатию мы испытывали друг к другу. Леша возник в моей жизни одиннадцать лет назад. Странная у него история. Приехал из Москвы, зачем-то в наш Гороховск. Снял однокомнатную квартиру. Устроился на работу и начал жить. Жить в его понимании означало радоваться жизни. О своих родственниках никогда не рассказывал. Как-то вскользь упомянул, что сейчас один как перст. Один на белом свете. В душу я к нему никогда не лез, если захочет так сам все расскажет. Но для него эта тема была табу. Когда кто в компании (обычно это интересовало незамужних девушек) пытаясь, что про него узнать он всегда плавно переводил разговор на другую тему. Где-то сначала мы полгода плодотворно общались, если можно назвать карты, попойки и совместное похождения по девицам, нашим общением. А потом он как-то отдалился. Влюбился, в какую-то бабу. Свои отношения с ней, от меня, почему-то скрывал. Даже на свадьбу не пригласил. Было это тогда мне несколько неприятно. Да, что тут скрывать, обидно. На свадьбу то можно меня было пригласить.
– Пойдем, посидим где-нибудь, – предложил Александр, – здесь рядом есть симпатичный ресторанчик.
Мы вышли из Ледового дворца, и пошли в ресторацию. Время было вечернее, тем более пятница, однако большая часть столиков пустовала. При одном взгляде на цены в меню, я стал лихорадочно вспоминать, сколько у меня с собой денег. Одна котлетка по-киевски здесь стоила столько, сколько я обычно тратил на еду за три дня. Заметив мое смущение, Саша усмехнулся и добродушно сказал:
– Я угощаю, имею полное право. Ну, и чем занимаешься, все так же юриспруденция? – спросил он, едва я успел продегустировать светлое пиво, которое он выбрал в меню.
– А я ведь больше и делать то ничего не умею – ответил я, выбирая на тарелке кусочек копченого угря. – А ты что, наследство от американского дядюшки получил?
– С чего ты взял? – удивился приятель.
– Костюм, автомобиль, да и вообще вся твоя манера поведения говорит о том, что вот у тебя все окей! – с некой добродушной завистью сказал я. – Когда ты успел все это заработать? Колись давай, если не наследство, то клад, поди, у себя на даче откопал и с государством не поделился? 100 долларов, и я буду молчать про это. А, я понял. Ты, наверное, библиотеку Ивана Грозного втихаря откопал и помаленьку распродаешь.
– Да нет, все намного проще. Деньги пошли ко мне, после того, как я женился, на девушке по имени Елена. Помнишь, ты пару раз тогда встретился с ней и после этого выпал в осадок. А мне жена, то есть Ленка здорово помогла -.
Повисла пауза, я слишком хорошо это помнил, свою неудавшеюся любовь. Которая, так не успела разгореться, но тлеющие угольки, как оказалось, до сих пор пылали в моем сердце. Это был удар. Хороший удар. В моих глазах как то на мгновенье потемнело. Помещение качнулось и стало расплываться. Не знаю, как изменилось моя физиономия, но, наверное, лицо меня все-таки выдало. Где то в глубине души мне все думалось, что Лена, может и не вышла замуж или вышла замуж не очень удачно и семейного счастья у нее не может быть. Потому что, какой-то невидимой нитью я был связан с ней в то время, и эта нить как мне казалось, будет длиться достаточно долгое время. Ну как оказалось никакой, такой связи не существовало, или существовало только в моем распаленном воображении.
- Слушай, потому я и не пригласил тебя на свадьбу, потому что я знал, что для тебя это будет тяжело.
- Ладно, проехали. Наливай.
В период застолья я внимательно выспрашивал Сашку, как он так сумел подняться. Интересно все-таки, как люди с нуля, зарабатывают хорошие деньги. История по-своему и интересна и банальна. Жена Саши (моя несостоявщеяся любовь) дала небольшую сумму на пару станков для производства льняного масла. Саня нашел сырье, благо в Вологодской области льна завались, нашел сбыт, и все. Наращивай потом производство и сбыт. Получилось у него хорошо. Так в болтовне и пересказе своих собственных биографий мы провели вечер. Домой мы после ресторана возвращались затемно, пьяные и веселые. Я все время на пути к дому порывался петь песню "Ой мороз, мороз, не морозь меня, моего коня". Пел, как всегда, громко и, как всегда, - фальшиво, но слушатель у меня был один и он в музыке разбирался плохо. Санька вскоре затянул тоже, но уж совсем неподобающее что-то про «милку жопасту, да грудасту». Прохожие на улице оборачивались вслед нам. Не могу сказать, что было стыдно, было наоборот, как то хорошо, радостно и упоительно. Потихоньку меня даже начала охватывать всемирная любовь к людям. Однако какой-то подсознательный маячок в голове запиликал и дал команду телу отправляться домой. Отправив давнишнего приятеля (естественно, с взаимными твердыми обещаниями о скорой встрече) на такси домой, я ввалился в свою квартиру, чего-то перевернул в прихожей, включил свет, тем самым разбудив жену и ребенка. У меня вдруг запершило в горле. То ли от нежности, то ли от выжранного алкоголя. Захотелось сгрести обоих, расцеловать жену, потискать дочь. Только я почему-то уже не мог идти. Разморило, скрючило, и я рухнул в стоящее рядом кресло. Ног уже не чувствовал, координация движения была нарушена. Но больше всего хотелось любви и полного уважения. Я тогда спьяну пополз по-пластунски к ним обниматься. Коридор, не с того ни с сего, вдруг стал полосой препятствий. Он как-то изгибался, на нем росли холмы, были ямы, траншеи. Странный коридор, какой то. Я ведь помню отчетливо, это был нормальный коридор, до сегодняшнего вечера. Много сил я оставил на преодоление этого рубежа. В конце концов, я дополз. Приподнялся, попытался обнять жену и тут же обмяк. Супруга вывернулась, молча и спокойно. От этого молчаливого отпора я сразу отрезвел, пробормотал: - Прости, Катюша, дурака пьяного! Я ж: Ничего плохого!
- Иди спать. А то, опять врать начнешь, что, мол, в клубе своем юридическом чуть-чуть пригубил? Правовые споры, начинающие адвокатессы, а? И говорить даже не смей, что в выходные дни выездное заседание арбитражного суда, где нибудь в Белозерске будет. По выходным дням, Юра, суды не работают. Знаю, я тебя, как облупленного. Иди спать фантазер, пока я действительно не разозлилась.
Тихо принимая заслуженные слова, как кару небесную, что меня вот тут, когда я не готов дискутировать и отстаивать свою точку зрения насчет выездных заседаний арбитражного суда прижучили по полной. Вот оно как, когда я не состоянии отбрехаться, меня тут и положили на обе лопатки. Ну, ладно спать, дак спать. Утро вечера мудренее.
Мой следующий день начался с телефонного звонка от Александра. День, начался рано, по моим меркам. Звонок прозвенел в десять утра. Он, памятуя о нашей вчерашней встрече в Ледовом дворце и последующим возлияниям, пригласил меня в свой офис. Некоторое волнение присутствовало, все таки пьянка, а разговаривать о работе, нам обоим нужно было по трезвому. Наверное, я все таки в нем не сомневался, но мало ли что… Вон, сколько воды утекло. С годами у людей меняется характер. Тем более, если у человека есть приличные деньги. Прошел огонь и воду, а вот испытания медными трубами не смог выдержать. Мои мелкие сомнения мгновенно улетучились, когда я зашел в трехэтажное здание. Громогласный голос Калинина разносился по всем кабинетам. Так Александр Николаевич желал всем приятного дня и хорошего здоровья. В этом голосе было столько внутренней энергии и добродушия, что сомневаться в таком человеке просто было некорректно. Искренне хотелось верить обладателю такого тембра. Что-то сразу подкупало. Подкупало, вероятно, искреннее расположение его к любому человеку. Не было с его стороны ни капли высокомерия или гордыни по отношению к любому собеседнику. Увидев меня, Александр Николаевич разразился восторженным кликом.