– Джек только что принес новую охапку дров, – сказала Хедда. – Спасибо, Джек. Это как раз то, что мне надо. – Кили вышел, притворив за собой дверь. – Кажется, там довольно весело, – сказала Хедда, не делая попытки переменить позу. – Здравствуйте, мисс Причард. Подтащите себе что-нибудь и присаживайтесь. Стаканы там, в буфетной, если вы оба хотите выпить.
Лаура опустилась на скамеечку для ног рядом с камином. Пляшущее пламя зажигало искры меди в ее темно-рыжих волосах.
– Мы пришли к вам за помощью, миссис Лэндберг, – сказала она.
– Вот это номер, – удивилась Хедда. – Ко мне никто не приходит за помощью, разве что если в номере нет полотенец или водопровод не течет. Не порть мне удовольствие, Джим. Принеси стаканы.
«Приходится играть в карты, как они были разложены», – подумал я. Я никогда не видел Хедду в таком состоянии. Я прошел в буфетную и достал два стакана старомодной формы. Вернулся в гостиную, положил лед и приготовил два скотча со льдом. Один стакан я передал Лауре.
– Освежи мой, Джим, – попросила Хедда, протягивая мне свой стакан. Она не остановила меня, пока он не наполнился до краев. Затем подняла его в жесте тоста. – За самое пьяное пробуждение в мире! – провозгласила она и выпила.
Лицо Лауры побелело.
– Последний раз, когда я пыталась помочь, меня жестоко высмеяли. И вот, пожалуйста, – сказала Хедда.
– Однако вы говорите загадками, – сказал я, стараясь держаться непринужденно.
– Никакой загадки, Джим, дорогой, никакой загадки нет. Я пыталась помочь Максу. Я говорила ему, что нужно выставить эту противную Тауэрс. Но Макс не хотел ни с кем поступать грубо, у нас – никаких запретов. И вот вам результат.
– Мы пришли побеседовать с вами именно о Марте Тауэрс, – сказал я.
– Это не очень-то подходит для нежного слуха мисс Причард, – сказала Хедда, взглянув на Лауру, напряженно выпрямившуюся на низкой скамеечке. – Извините, дорогая. Кажется, я не подумала о вас, все только о себе. Вы потеряли сестру. Это ужасно. Мне следовало произнести несколько слов сочувствия. Но это было бы фальшью. Я как раз думаю именно о себе. Вы должны принять то, что приходится, и я тоже должна принять то, что приходится.
– Снова загадки, – сказал я, отпивая виски.
– Мы приехали сюда десять лет назад, и все наше имущество помещалось в багажнике подержанной машины, – задумчиво заговорила Хедда. – Всю жизнь у нас были очень скромные средства. Мы работали, пока наши руки не покрывались кровоточащими волдырями, – делали самую тяжелую физическую работу, чтобы привести это место в порядок. Над нашей головой все время висели огромные долги, они просто душили нас. И потом наконец мы начали получать отдачу. Нам оставалось только ворочать мозгами. Но у старого папы Макса сердце мягкое, как картофельный пудинг. Он никогда никому не может отказать. Ходит вокруг проблемы, вместо того чтобы решить ее. Вот какой у нас папа Макс! Год назад я говорила ему – насчет того, чтобы закрыть перед ней дверь… Но кажется, об этом я уже упоминала, да? Ну, если у вас есть магический шар, как у меня, Джим, вы можете увидеть в нем, что готовит вам будущее. Может, не завтра и не послезавтра, но постепенно и неотвратимо. Придут другие люди, люди другого типа. Теперь этот отель заполняет разношерстная публика. Он стал местом, где собираются все лодыри, бездельники, извращенцы и Бог знает кто еще. Вчера, когда умерли эти две потаскушки, умер и «Дарлбрук». Надеюсь, они попали в ад!
– Прошу вас, миссис Лэндберг! – дрожащим голосом воскликнула Лаура.
Хедда подперла голову локтем и с любопытством посмотрела на Лауру.
– Вы кажетесь хорошей девушкой, – сказала она. – Не обращайте на меня внимания. Вашей сестре не повезло. Я действительно сочувствую вам.
– Но не ей? – спросила Лаура.
– Ваша сестра, – холодно сказала Хедда, – подружилась с плохим человеком. Если в этой жизни вы пойдете не за тем человеком, вы можете опалить свои крылышки.
Она поставила стакан на столик и снова легла на кушетку.
– Существуют вещи, о которых вы еще не знаете, Хедда, – сказал я. – Нет сомнений, что у Джейн был плохой друг, но у нас есть мысль, что это может быть не Марта Тауэрс. Она влюбилась в какого-то мужчину. Мы знаем, что она приехала на эти выходные, потому что он тоже собирался быть здесь. Мы пытаемся выяснить, кто этот человек. Конечно, это знала Марта и, возможно, кто-нибудь из ее приятелей. Я спрашивал Макса, кто из мужчин чаще всего общался с ней. Но у него на руках целая куча скандалистов, и он предложил переговорить с вами, потому что вы тоже много чего знаете о Марте Тауэрс.
– О, я все знаю о маленькой Марте, – сказала Хедда. – Я знаю, что она и ногой бы не ступила сюда после своего первого визита, если бы мое слово что-то значило. Женщины знают женщин, не так ли, дорогая? – Она взглянула на Лауру.
– Назовите нам нескольких из ее друзей, – попросил я.
Хедда спустила ноги с кушетки и села. Выглядела она очень плохо.
– Не думаю, что я сделаю это, Джим, – сказала она. – Во всяком случае, не посоветовавшись с Максом. Каждый наш шаг, который мы сейчас делаем, может удержать все наше будущее в равновесии или разрушить его. Если мы начнем делиться сплетнями, нас неминуемо ожидает второй вариант.
– Скажите только, с кем стоит побеседовать, – сказал я.
Она решительно тряхнула белокурой головой.
– Я и так сболтнула слишком много, – сказала она, – но только потому, что мне нужно было выпустить пар. – Она посмотрела на Лауру. – У меня есть для вас совет, дорогая: не пачкайтесь во всем этом, возвращайтесь в Нью-Йорк. Они позволят вам уехать. Вы же не были здесь, когда это случилось. То же самое я посоветовала бы и Джиму, только полиция его не выпустит, так что это бесполезно. Но запомните только одно, вы оба запомните. Человек, который убивает таким образом, не позволит себя поймать, пока снова не убьет кого-нибудь, поскольку это дает ему такое наслаждение. Если не хотите уезжать, держитесь в стороне от расследования. Предоставьте заниматься им полиции. Нужно было разговаривать до того, как это случилось. Но Макс не стал, и я тоже. Не знаю почему, но даже если мы потеряем все, я хочу продолжать жить. На этот раз, думаю, я соглашусь с Максом – нам не стоит без нужды откровенничать.
Я понял, что не было смысла нажимать на нее в ее состоянии. Я подал Лауре руку, чтобы помочь ей подняться. Возможно, наша неудача была не очень досадной. Среди этих перепившихся весельчаков найдется не один десяток людей, готовых почесать языки насчет Марты.
Хедда повернулась наполнить свой стакан, как будто забыла о нашем присутствии. Мы направились к двери, когда она резко распахнулась перед нами и в комнату влетел Рич Лэндберг. Было неприятно видеть его юное лицо таким раскрасневшимся от возбуждения. Сквозь открытую дверь доносился отчаянный женский визг.
– Еще кто-то убит! – крикнул Рич матери.
Хедда обернулась и покачнулась, как будто могла упасть.
Я потянул Лауру за руку в коридор, и мы выбежали в вестибюль, оставив миссис Лэндберг на попечение сына. Люди, которые всего минуту назад смеялись и танцевали, прижались к стенам, отступили в проход к бару и в бальный зал. Через вестибюль двое полицейских несли кого-то на носилках. За ними тяжело шагал сержант Гоуэн. Он возился на ходу с кобурой, как будто только что доставал свой револьвер.
– Гоуэн! – резко прозвучал голос Гарделлы из дверей кабинета.
Сержант обернулся, под меховой шапкой виднелось его смертельно бледное лицо.
– Думаю, он умер, – сказал Гоуэн.
– Кто умер? Кто это? – сказал Гарделла.
– Льюис, – сказал Гоуэн.
– Гениальный окружной прокурор?! – Изо рта Гарделлы выпала сигара. Он и не подумал поднять ее.
Гоуэн кивнул:
– Он лежал в сугробе на автостоянке. Кто-то воткнул ему в горло лыжную палку. Наверное, он потерял целые галлоны крови, прежде чем его нашли. Нам пришлось забрать его, иначе бы он замерз. Но кажется, это уже не имеет значения. Он умер или умирает.
Я посмотрел мимо Гоуэна и увидел Питера, стоящего у парадной двери, его парка и меховая шапка были густо запорошены снегом.
Часть третья
Глава 1
Лаура цеплялась за мою руку, и я чувствовал, как она вся дрожит. Застыв на месте, мы смотрели, как полицейские внесли носилки в медпункт на первом этаже. От толпы отделились двое в лыжных костюмах и подошли к ошеломленному Гарделле.
– Я доктор Чарльз Френч, – сказал мужчина. – А моя жена была медсестрой. Мы можем быть полезными?
Они представляли собой весьма впечатляющую супружескую пару, обоим на вид лет тридцать пять – тридцать шесть. От их нарядных дорогих костюмов веяло Парк-авеню. Мужчина был загорелым, жилистым и выглядел холодным профессионалом. Женщина была по-настоящему красивой блондинкой.
Гарделла сделал неопределенный жест рукой вслед носилкам, и супруги последовали в медпункт.
Неожиданно напряженную тишину взорвал пронзительный женский крик:
– Я уезжаю отсюда! К черту все эти заграждения на дорогах!
Представители прессы принялись проталкиваться за доктором и его женой. Снова в зале начался сущий бедлам. Я видел, что Гарделла что-то кричит возбужденным людям, но не слышал его голоса за всем этим шумом. Сзади в баре снова зазвучало пианино, наигрывая лихую танцевальную мелодию. Некоторые из присутствующих решили продолжать развлекаться, не обращая внимания на случившееся. Человек десять, а может, больше, быстро натянув на себя пальто и парки, кучей ринулись в парадную дверь, минуя Питера, стоящего там, как замерзшая статуя. Кто знает, хотели они вернуться в свои коттеджи или ненасытная жажда, свойственная зевакам всего мира, подталкивала их осмотреть окрашенный кровью Льюиса снег.
Затем я увидел, как Питер сделал мне знак. Он указал на кабинет и начал проталкиваться в его сторону через обезумевшую толпу. Гарделла пытался пробраться в медпункт.
– Они не могут держать нас здесь с этим безумным убийцей, который уже не остановится! – крикнул кто-то рядом со мной. Это был совершенно незнакомый мне мужчина с побелевшими от страха глазами.
Я обхватил Лауру за плечи, чтобы защитить ее от толчков. Казалось, мы очутились в центре тайфуна. Мы двигались шаг за шагом в сторону кабинета, а люди хохотали нам в лицо, окликивали своих друзей, толкались и протискивались мимо нас. Я увидел Макса, застывшего в дверях бара и беспомощно взирающего на бурлящую толпу.
Наконец мы добрались до кабинета и ворвались внутрь.
– Заприте дверь, – сказал Питер, первым оказавшийся внутри.
Он снял свою парку и отряхивал ее от снега.
У Лауры подгибались ноги, и я помог ей добраться до стула у камина, где весело полыхала огромная кладка дров, прежде чем последовать указаниям Питера. После того сумасшедшего гама, который остался позади, в звуконепроницаемом кабинете царила неправдоподобная тишина. Я вспомнил о бутылке с виски, которую заказал сюда Гарделла, и подошел к столу. Лауре необходимо было выпить. В бутылке оставалось еще немного виски, которое я вылил в бумажный стаканчик и передал Лауре. Она послушно выпила, вернула мне стаканчик и замерла на стуле, сцепив руки на коленях.
Питер повесил парку на спинку стула. Под его голубыми глазами лежали круги крайней усталости.
– Я был среди тех, кто его обнаружил, – очень тихо сказал он.
Мы с Лаурой молча смотрели на него.
– Я разузнал имена двух парней, которые провожали Марту домой, – сказал он. – Это Фрэнк Хэнсен и Джерри Нотт. Оба здесь в первый раз, оба принимают участие в соревнованиях по прыжкам с трамплина как представители их организаторов. Кто-то устроил небольшую вечеринку для избранных в одном из коттеджей, и Рич сказал мне, что Хэнсен и Нотт пошли туда. Я решил расспросить их. Наш разговор не дал никаких результатов. Прошлым вечером они только что познакомились с Мартой. Они с радостью заработали бы вознаграждение, но ничего не знали ни о ней, ни о ее друзьях и ни о ком-либо еще, кто мог бы нам помочь. Я двинулся назад в «Логово». В моей зажигалке закончился газ, и я вспомнил, что в бардачке моей машины есть запасной баллончик. Я свернул к стоянке. – На его щеке запрыгал желвак. – Я… я увидел, что в сугробе что-то лежит. Его почти занесло падающим снегом, но все-таки было видно, что там что-то есть. Я подумал, что это какой-то пьяный, который свалился и наверняка замерзнет, если я не подниму его. Когда я добрался до него… – Питер отвернулся и стал раскуривать сигарету, пытаясь совладать с собой.
Острый стальной конец лыжной палки дюймов на шесть был воткнут ему в горло. Его руки крепко сжимали палку, как будто он пытался выдернуть ее. Вероятно, ему это не удалось потому, что он потерял сознание. Снег вокруг был забрызган кровью, как во время бойни скота. Я… Я так и не смог сдвинуть его. Я не знал, есть ли здесь доктор. Не решался дотронуться до палки. Может, ее нельзя было выдергивать из раны. Я уже направился за помощью в «Логово», когда оттуда вышел Гоуэн. Он достал носилки из одной из своих машин и позвал двоих полицейских, которые и внесли Льюиса в дом. – Питер жадно затягивался, и кончик его сигареты ярко вспыхивал. – Окажись я там на пять минут раньше, и я мог бы спасти его и схватить нашего убийцу! Выскочи я на улицу несколькими секундами раньше вчера ночью, и я увидел бы его! Черт его подери, этому подонку все сходит с рук!
– Теперь они его возьмут, – сказал я. – Они и мыши не дадут выскочить отсюда, пока не вцепятся в него.
– А до того, как они его поймают, – если им это вообще удастся, – кто-то еще может попасть в его лапы, – мрачно сказал Питер.
Внезапно гулко забарабанили в дверь. Я подбежал и открыл ее. Это был Макс, глаза которого дико блуждали. За его спиной резал уши истеричный крик, пока он торопливо запирал дверь. Макс не обращал на нас внимания. Он поспешил к сейфу, наклонился и стал набирать код.
– Ну, давай же, давай! – бормотал он. Вероятно, в страшной спешке он забыл нужную комбинацию цифр. – Они начинают все крушить, – сказал он, не глядя на нас. – Картины, посуду, мебель. Господи, я не дам им разнести все. Я вложил в этот отель всю свою жизнь. Какие-то свихнувшиеся головорезы…
Дверца сейфа наконец открылась, и Макс что-то достал оттуда. Он повернулся с матово поблескивающим револьвером в руке, начал проверять заряд.
– Положи его сюда! – спокойно приказал ему Питер.
Макс рассмеялся:
– Ты думаешь, я буду стоять сложа руки и смотреть, как они все разносят в щепки?
Он двинулся к двери.
Питер неловко прыгнул за ним. Правой рукой он схватил Макса за запястье и резко вывернул его. Макс вскрикнул, и револьвер выпал у него из руки. В тот же момент он увернулся от Питера. Было видно, что оба прошли школу борьбы в военно-морских войсках. Питер нагнулся, поднял револьвер, вынул из него обойму и сунул ее себе в карман. Револьвер он бросил на стол.
– Приди в себя, – сказал он.
Макс отступил к стене. Он потирал руку и потемневшими глазами пристально всматривался в Питера, видимо оценивая возможность схватить револьвер.
– Ты кого-нибудь застрелишь, и вот тогда, Макс, тебе действительно придет конец, – объяснил Питер.
Макс облизнул губы.
– Я приказал буфетчикам закрыть бар, – сказал он. – Целая дюжина этих бандитов ворвалась туда, они вышвырнули моих ребят и теперь бесплатно обслуживают спиртным всех, кто пожелает. И что мне делать, Питер? Просто смириться с этим?
– Придется смириться, – сказал Питер. – Пусть ими займется Гоуэн.
– Дюжина копов против двухсот пятидесяти обезумевших громил, – сказал Макс. – А человек шесть из них попытались прорваться через блокпост. Они вдребезги разнесли чужой совершенно новый фургон и сокрушили полицейскую машину, стоявшую поперек дороги. Тогда солдаты навели на них оружие, и они просто вернулись назад, издевательски хохоча над ними. Это переросло в настоящий мятеж, Питер. Скоро они примутся жечь здесь все подряд. Верни мне револьвер!