– Мое мнение о расформировании Центрального фронта таково: в связи с тем что я хочу разбить Гудериана и безусловно разобью, то направление с юга нужно крепко обеспечивать, – отозвался Еременко. – А это значит – прочно взаимодействовать с ударной группой, которая будет действовать из района Брянска. Поэтому прошу 21-ю армию, соединенную с 3-й, подчинить мне… Я очень благодарен вам, товарищ Сталин, за то, что вы укрепляете меня танками и самолетами. Прошу только ускорить их отправку, они нам очень и очень нужны. А насчет этого подлеца Гудериана, безусловно, постараемся разбить, задачу, поставленную вами, выполнить, то есть разбить его. У меня к вам больше вопросов нет…»
После этого Сталин упразднил Центральный фронт, передав его войска Брянскому фронту. Однако, не увидев мгновенного результата, начал выражать недовольство, передав 2 сентября Еременко телефонограмму: «Ставка все же недовольна вашей работой. Несмотря на работу авиации и наземных частей, Почеп и Стародуб остаются в руках противника. Это значит, что вы противника чуть-чуть пощипали, но с места сдвинуть его не сумели. Ставка требует, чтобы наземные войска действовали во взаимодействии с авиацией, вышибли противника из района Стародуб, Почеп и разгромили его по-настоящему. Пока это не сделано, все разговоры о выполнении задания остаются пустыми словами. Ставка приказывает: Петрову оставаться на месте и всеми соединенными силами авиации способствовать решительным успехам наземных войск. Гудериан и вся его группа должна быть разбита вдребезги. Пока это не сделано, все ваши заверения об успехах не имеют никакой цены. Ждем ваших сообщений о разгроме группы Гудериана».
13 октября А. И. Еременко, чьи войска во время Вяземской операции сражались в окружении, был ранен во время авианалета. «Мы спаслись чудом, – признавался он, – так как самолет точно пикировал на нас, а мы стояли рядом с домиком, у большой сосны. Я, облокотившись на сосну, наблюдал в бинокль за действиями наших войск и противника… В это время пикировщик врага уложил бомбу в 3 м от нас, но она разорвалась с противоположной стороны сосны. Это и спасло нас. Взрывной волной и осколками меня оглушило и сбило с ног». Еременко был доставлен в Москву и помещен в госпиталь, находившийся в здании Тимирязевской академии.
По зимним лесам
Спустя несколько часов после того как 23 декабря 1941 г. Еременко доложил в Ставку о своем выздоровлении, его принял Сталин и сообщил, что выбрал его для выполнения очень важной задачи. По приказу Ставки было начато формирование ударной армии, которая и должна была прорвать вражескую оборону, вбив клин между немецкими войсками, действовавшими на московском и ленинградском стратегических направлениях. Командиром этой армии, получившей название 4-й ударной и располагавшейся на левом крыле Северо-Западного фронта, и был назначен Еременко.
4-я ударная армия была сформирована на базе 27-й армии и усилена дивизиями, прибывшими из резерва Главного командования. По данным советской военной разведки, 4-й ударной армии противостояла 123-я пехотная дивизия вермахта, кавалерийская бригада СС, части 253-й пехотной дивизии, разведывательные отряды 12, 123 и 225-й пехотных дивизий вермахта.
9 января 1942 г. 4-я ударная армия перешла в наступление – началась Торопецко-Холмская операция. Вступив в бой в Калининской области, советские войска сражались в Смоленской и Витебской областях. Красной армии пришлось продвигаться вперед по лесисто-болотистой и лесисто-озерной местности, причем температура в январе 1941 г. доходила до –30 °C, а глубина снежного покрова в отдельных местах превышала метр. Кроме того, в ходе операции у 4-й армии возникали проблемы и со снабжением.
Как отмечал в своих воспоминаниях А. И. Еременко, в «Журнале боевых действий войск 4-й ударной армии» за 8 января имеется запись: «В 360-й стрелковой дивизии на 9 января 1942 г. продовольствия нет». Запись с подобным текстом относится и к положению в 332-й стрелковой дивизии.
Следуя приказу командования Северо-Западного фронта, 4-я ударная армия наносила два удара – на правом фланге армии и более сильный – в центре. А. И. Еременко, настаивавший на нанесении одного удара, считал, что нанесение двух ударов «распыляло силы армии». Позже его мнение подтвердилось…
В течение двух первых дней наступления войска 4-й ударной армии прорвали основной оборонительный рубеж неприятеля на главном направлении и заняли город Пено, который был одной из важнейших опорных баз немцев, связующим звеном между 16-й и 9-й армиями вермахта. Советские войска на главном направлении продвинулись вперед почти на 30 км, уничтожив и захватив в плен несколько сот вражеских солдат и офицеров и неприятельские склады с боеприпасами. 15 января началась атака города Андреаполя. Через несколько часов боев вражеская группировка, оборонявшая город, была уничтожена. Фронт обороны немцев был прорван. Войска 4-й ударной армии вышли на рубеж Дмитрово – Быстри – Рогово – Соболево – Голенищев – Мальцево – Дубровки, продвинувшись в результате наступления на 70 км. Но в начале февраля 4-й армии пришлось вступить в схватку со свежими силами вермахта, и только через день положение на фронте стабилизировалось.
В ходе наступления, с 9 января по 5 февраля, 4-й ударной армии под командованием А. И. Еременко удалось, как он сам отмечал в мемуарах, вклиниться «в стык между группами армий “Центр” и “Север”, перерезав две рокады: Великие Луки – Торопец – Нелидово – Невель и Велиж – Духовщина – Ярцево. Армия вышла в такой район, который являлся наиболее выгодным для нанесения ударов по флангу и тылу войск противника, действовавших как на московском, так и на ленинградском стратегических направлениях… За 28 дней наступления войска прошли с боями по прямой 250–300 км, освободили около 3 тыс. населенных пунктов и ряд городов, нанесли серьезный урон крупным силам противника в составе до восьми дивизий. Только убитыми враг потерял не менее 11–12 тыс., не считая пленных. Армия за время наступления захватила большие трофеи: около 300 орудий, примерно такое же количество минометов, около 400 пулеметов, свыше 1200 автомашин, 2 тыс. лошадей, около 1000 мотоциклов, около 1000 велосипедов, 300 железнодорожных вагонов, около 100 платформ, богатейшие склады боеприпасов и продовольствия. За время операций было сбито 40 самолетов противника. Наши потери в обеих операциях были в несколько раз меньше».
К этому времени здоровье А. И. Еременко заметно ухудшилось из-за недолеченной раны на ноге. Поэтому он был отозван с фронта и снова помещен в тот же госпиталь, где лечился сразу после ранения. После выздоровления был назначен командующим фронтом, действовавшим в междуречье Дона и Волги. Начиналась Сталинградская битва.
Битва за Сталинград
12 июля 1942 г. на базе полевого управления войск Юго-Западного фронта под командованием Маршала Советского Союза С. К. Тимошенко был образован Сталинградский фронт.
23 июля Гитлер издал директиву № 45, посвященную продолжению операции «Брауншвейг», то есть летней кампании 1942 г.: «На долю группы армий “Б”, как указывалось ранее, выпадает задача наряду с оборудованием оборонительных позиций на р. Дон нанести удар по Сталинграду и разгромить сосредоточившуюся там группировку противника, захватить город, а также перерезать перешеек между Доном и Волгой. Вслед за этим танковые и моторизованные войска должны нанести удар вдоль Волги с задачей выйти к Астрахани и парализовать там также движение по главному руслу Волги».
А. И. Еременко столкнулся с тем, что противодействовать этому немецкому наступлению некоторые командиры намерены по классической схеме «сильный удар с фланга – сковывание с фронта». Но ему самому такой подход казался неоправданно рискованным, ибо сил у Красной армии было не так много, чтобы распылять их. Еременко считал необходимым, напротив, максимально концентрировать войска.
Обстановка непрерывно обострялась. Вермахт, а именно 6-я армия и 4-я танковая армия, намеревался нанести удар южнее и севернее Сталинграда, а потом окружить держащие оборону войска.
…2. Войска Юго-Восточного и Сталинградского фронтов еще плохо ведут разведку, а подчас и совсем не ведут ее, порою не зная, что за противник находится перед фронтом полков и дивизий. В условиях маневренной войны противник часто делает перегруппировки на открытой местности днем, а наша разведка и наблюдение всех видов умудряются не заметить этих действий противника, из-за чего, применяя широкий маневр, противник часто появляется там, где его не ожидают.
3. Командиры полков, дивизий и высшие штабы, равно как и начальники разведотделов и отделений, уделяют недостаточное внимание этому важнейшему виду боевого обеспечения боевой деятельности войск и плохо руководят разведкой, поручая это дело малоопытным командирам.
4. Следует помнить, что «у страха глаза велики»; иногда группа смелых разведчиков может быть принята противником за целую роту и даже больше, а два-три танка – за танковый батальон и больше, тем более в условиях пыльных дорог.
5. Нужно так активизировать нашу разведку, чтобы она дышать не давала врагу, проникала бы во все щели, дезорганизовывала бы его управление, связь, боевые порядки, тылы, изматывала врага, не давала ему покоя ни днем, ни ночью…
ПРИКАЗЫВАЮ:
1. Немедленно приступить на обоих фронтах к ведению систематической, непрерывной, организованной разведки противника всеми видами и способами: наблюдением, засадами, поисками, лазутчиками, рейдами, боем, посылкой дивизионной и армейской агентуры в тыл врага и т. д.
2. В каждой дивизии на своем участке ежедневно иметь контрольных пленных, трофеи и документы…