Но проблема стояла в иной плоскости. Приехавшие из Вашингтона «специалисты» МВФ и профессора из Гарварда, ставшие консультантами Ельцина-Гайдара, убедили их принять программу так называемого «Вашингтонского консенсуса». Она, в отличие от программы Верховного Совета, исходила из необходимости ускоренной приватизации, крупного сокращения социальных расходов, закрытия множества промышленных предприятий, сокращения аграрного сектора и т.д. С такой «программой» я не согласился и представил Верховному Совету (а затем и Съезду народных депутатов) обстоятельные аргументы, почему России необходимы другие подходы в экономическом реформировании страны. Предложенная мной концепция реформы была принята VII Съездом народных депутатов в декабре 1992 года. Для ее реализации Съезд избрал главой правительства Черномырдина, отправив в отставку Гайдара.
В этом — главная причина того, почему президент США Б. Клинтон и канцлер Германии Г. Коль решили поддержать Ельцина в его преступных намерениях уничтожить российский парламент. Добившись поставленных целей, США и Германия фактически превратили Россию в поле своей колониальной деятельности; началась деиндустриализация России.
С тех пор прошло 18 лет. В 2008—2010 гг. разразился страшный всемирный финансово-экономический кризис. Политика «Вашингтонского консенсуса», которая насаждалась США повсюду в мире, как раз и явилась одной из главных причин этого кризиса. А ведь я предупреждал о несостоятельности ее все эти годы — в монографиях, учебниках, многих десятках научных и публицистических статьях. К моим доводам не прислушивались, и даже мои коллеги-экономисты «не замечали» моих работ.
И вот в начале апреля 2011 года открывается очередная сессия руководящих органов МВФ и Всемирного банка в Вашингтоне. На ней выступает с сенсационным заявлением глава МВФ Доминик Стросс-Кан, о том, что
«основополагающие принципы западной экономики оказались нежизнеспособными и даже опасными.До кризиса, сказал он, все были уверены, что
«знают, как надо управлять экономическими системами. Существовал «Вашингтонский консенсус который формировал вполне конкретные правила валютной и налоговой политики. «Консенсус» обещал, что отмена государственного контроля простимулирует экономический рост. Однако низкая инфляция, высокий экономический рост, слишком свободный и неподконтрольный финансовый рынок не гарантируют никаких позитивных эффектов. «Вашингтонский консенсус» с его упрошенными экономическими представлениями и рецептами рухнул во время кризиса мировой экономики и остался позади», — заявил Стросс-Кан. В частности, западный мир понял, что «
финансовый сектор нуждается в серьезном хирургическом вмешательстве с точки зрения регулирования». Стросс-Кан далее говорил о том, что необходимо «
восстановить государственное регулирование, ограничить риски, возложить на финансовый сектор большую налоговую ответственность, добиваться большей справедливости».Конечно, мне приятно, что спустя 19 лет после расправы надо мной за мою позицию в экономической политике, она признана верной. Но кто ответит за неисчислимые беды, которые принес этот «консенсус» русскому народу? И кто ответит за мою погубленную жизнь, страдания моей семьи и моих близких?
Глава 1
. РАЗРУШЕНИЕ БЕЗ СОЗИДАНИЯ«Ловушка Гайдара»
У известного социолога и экономиста Иозефа Шумпетера есть такой термин — «созидательное разрушение». Он означает формирование новых, передовых форм хозяйства в процессе модернизации и устранения старых, неэффективных, консервирующих отсталость. Правительство Ельцина — Гайдара — Бурбулиса в 1992 году взяло курс на осуществление тотального разрушения всей экономики, «обвинив» ее (то есть саму экономику, в «приверженности к коммунизму»?!). И только Парламент не позволил этим «реформаторам» разрушить основы экономики до основания; при этом о созидании речь вообще не шла. Правда, и последующие правительства на всем протяжении 90-х годов (особенно это относится к разрушительной деятельности Черномырдина) продолжили почти в неизменности эту линию, истощив экономический потенциал и способствуя «вымыванию» многих современных отраслей машиностроения. По-видимому, эти потери уже невосполнимы для российского народного хозяйства страны, как показывают события первого десятилетия XXI века.
Имя Егора Гайдара по нелепому стечению обстоятельств прочно вошло в историю российских преобразовательных процессов, иначе говоря, реформ. Странно при этом, что его многочисленные критики, в том числе из серьезной научно-аналитической среды, не задают самый простой вопрос: что мог сделать человек, даже, предположим, весьма талантливый, многоопытный, в течение всего лишь одного года, когда он находился в должности министра финансов и экономики (6 месяцев), и в должности и.о. премьера (еще 6 месяцев)? Какого позитивного результата он мог добиться за 1 год? Именно
позитивного
, негативный результат, разрушительный — это делается очень просто. И как, находясь в здравом рассудке, можно утверждать о чуть ли не мифической роли этого человека — «преобразователя страны», и что еще глупее — о деятеле, «спасшем Россию от голода»? — Ну, разве это не идиотизм!?И никто не спросит: как, каким это образом (технологически) Гайдару удалось спасти 145-миллионное население России от голода? — Надо полагать, он сумел за этот год вырастить несколько урожаев на бескрайних просторах России. И мало вырастить: урожай надо собрать, убрать, сделать из него муку, испечь хлеб, доставить потребителю и т.д. Очевидно также, что Гайдару удалось увеличить поголовье скота, овец, свиней, кур и т.д., превратить все это в продукты питания. Да, кстати, какие «потусторонние силы» использовал при этом Гайдар? — Ясное дело, не колхозы и совхозы, которые он громил! Почему-то об этих «своих неведомых, таинственных силах» Гайдара, которые помогли ему собрать по два-три урожая и за 1 год увеличить вдвое-втрое поголовье скота, мы ничего не слышали и не читали. В такие «чудеса» в современном мире может верить только одно-единственное исключительное общество — это российское общество. И больше никто.
А что касается реального Гайдара, это был совсем не гений, но злодеем он тоже не был. Гайдар достаточно преуспевающий партийный журналист-публицист, получивший хорошее экономическое образование в МГУ. Никем и ничем он никогда не руководил, никакими экономическими исследованиями не занимался. Работал редактором в отделе экономики журнала ЦК КПСС «Коммунист» — это была, конечно, серьезная должность, высокооплачиваемая (синекура). Затем его повысили — перевели, кажется в 1989 году, редактором отдела экономики «Правды» — центрального органа ЦК КПСС. В силу этих самых должностей Гайдар стал консультантом министра финансов Валентина Павлова (позже и премьера), который задался целью выполнить две задачи, которые, на его, Павлова, взгляд, могли решить серьезные финансово-бюджетные проблемы СССР.
Первая задача: в 4—10 раз повысить цены на потребительские товары и продукты питания
(при минимальном повышении заработной платы). Этот «план Павлова» был сорван благодаря развернувшейся Всесоюзной дискуссии по вопросам цен и заработной платы (инициатором ее послужили мои публикации в центральной печати).Вторая задача: «распылить» сбережения населения на счетах сберегательных касс (то есть Госбанка).
Павлов исходил из вульгарной концептуальной идеи, что накопленные крупные сбережения населения (свыше 700 млрд. долл.) «давят» на бюджет, способствуют его неустойчивости. Этот «план Павлова» также был сорван общественными выступлениями, хотя он сумел его частично осуществить (вместе с Геращенко), через «печатание» новых денежных купюр (то есть стимулирование инфляции).Одним из «советчиков» этих неразумных идей и являлся Гайдар. «План Павлова» в полном объеме и был реализован Гайдаром, который Ельциным преподносился как высшее достижение реформаторской мысли!.. Разумеется, ни к какой серьезной государственной должности он никак не подходил — он просто не знал, что это такое. Думаю, что он на всю жизнь остался несчастным человеком, вынужденным оправдывать все те нелепости, которые совершил по незнанию и неопытности, а не по злому умыслу. Никаким реформатором по духу Гайдар не был: для него что социализм, что капитализм — понятия достаточно абстрактные, главное — что может дать ему лично, его среде, его корпорации служение Власти. Его внедрила в ельцинскую стаю старая добрая московская бюрократия, которая, расставшись по глупости вождей, с политической властью, мгновенно оценила ситуацию и бульдожьей хваткой вцепилась в финансово-экономический сектор в ожидании грядущей приватизации. О своей истинной роли Гайдар вполне мог не знать, скорее не знал, особым умом он не отличался, насколько я заметил в своих наблюдениях.
И никаким «агентом» США, как утверждают, он не был. В этом даже не было надобности — в силу абсолютного незнания того, что он должен был делать, возглавив финансово-экономический блок правительства, Гайдар слепо, в буквальном смысле, полагался на своих заокеанских советников. А эти, последние, кстати, тоже представляли далеко не лучший «американский товар» из в целом превосходной «консультационной среды». Так захлопнулась «ловушка Гайдара», которая стала «ловушкой для России». Единственное, что сумел сделать Егор Гайдар (и Геннадий Бурбулис) за один год своего пребывания у власти, а это почти весь 1992 год (11 месяцев), это следующие мероприятия:
Первое
— блокирование производственного процесса в масштабах всей страны и прежде всего в промышленности и сельском хозяйстве, отказ от их кредитования (в соответствии с монетарной идеологией в экономической политике);Второе
— либерализация цен на все виды изделий, в том числе на продовольствие и товары народного потребления (при сохранении всей системы отношений государственной собственности);Третье
— «распыление» сбережений населения на счетах сберегательных касс без каких-либо государственных обязательств.В этом «пункте» нетрудно заметить «заимствование» «новым либералом» Гайдаром главных идей и планов у бывшего министра финансов и премьера бывшего СССР, коммунистического бонзы Валентина Павлова. У меня еще в те времена (1992 год) буквально возникало ощущение, что кто-то «водил» Гайдаром, как артист кукольного театра, — это были старые идеи советского министра-консерватора, специалиста по манипулированию цен и народными сбережениями. Так причудливо сплелись в тугой узел идеи коммунистического министра финансов и монетарной школы профессора Милтона Фридмона, что последний, даже в бреду, не мог предположить такой противоестественный альянс своих разработок с «остаточными» конукциями финансовых теорий докринеров-коммунистов в период их краха.
Эти общие направления политики (имевшие, однако колоссальные гибельные последствия для миллионов людей, для экономики страны) нашли свое конкретное воплощение в следующих мероприятиях:
• Переход всей экономики с 1 января 1992 года на свободные цены, в том числе на продукты питания и потребительские товары. Как заявил Ельцин в своем докладе Съезду, эта мера приведет к конкуренции и в течение
месяцев со времени перехода на свободные цены, рынок наполнится товарами и начнется снижение цен».
Но какая могла появиться конкуренция с 1 января, когда вся экономика страны сплошь состояла из единого государственного сектора (абсолютная монополия)? — Совершенно бессмысленное утверждение, имеющее, однако концептуальное значение! Но писал текст выступления Ельцина — Гайдар! Похоже, писал публицист, но никак не профессиональный экономист!• Изменение налоговой системы, в частности установление налога на добавленную стоимость в размере 32%. При введении этого налога я настаивал на снижении его уровня до 20%, но Ельцин просил согласиться, хотя бы на время, с правительственной инициативой, и мы утвердили этот норматив. Однако довольно быстро обнаружились крайне отрицательные последствия такого высокого уровня этого налога. И по моей инициативе Президиум Верховного Совета сократил этот вид налога — до 28%, а в отраслях детского питания — до 20%.
• Установление новых бюджетных приоритетов с целью достижения бездефицитного годового бюджета. Это было основное требование специалистов МВФ, которые в значительном количестве работали советниками (консультантами) у Гайдара. В результате были многократно сокращены государственные расходы на финансирование экономики: промышленность, энергетика, транспорт, сельское хозяйство, гражданское строительство, здравоохранение, образование, наука, содержание домов отдыха, детских садиков и яслей; заморожена заработная плата. Задача бездефицитного бюджета, однако оказалась нерешенной. И более того, в силу свирепствующей инфляции, правительству пришлось перейти на формирование ежеквартального бюджета.
• Началась реализация первого этапа приватизации, которая в основном касалась сферы розничной торговли, но вскоре была перенесена и на промышленность. Приватизация проводилась с чудовищными искажениями Закона, на
основе
президентских Указов и Постановлений «министерства приватизации», возглавляемого Чубайсом....В апреле 1992 года инфляция фактически стала «галопирующей», она быстро перешла в стадию гиперинфляции (о чем я сообщил на мартовском VI Съезде народных депутатов), хотя правительство почему-то не хотело признать этот очевидный факт. Спад производства приобрел большие обороты, быстро накапливалась задолженность предприятий (неплатежи), в том числе самых современных, продукция которых пользовалась повышенным спросом, поскольку не хватало оборотных средств. Их негде было получить — частная банковская система едва зарождалась, а государственные банки не могли предоставить финансовые средства предприятиям, этому препятствовала политика Гайдара. Стремительно нарастало недовольство населения — недавние оптимистические ожидания от власти сменились крайним раздражением и недовольством. Мощный вал забастовок трудящихся, открытые протесты региональных властей, выступления профсоюзов и т.д. стали прямым результатом деятельности правительства. Конечно, все это не было естественным следствием «реформ», как утверждали тогда эти реформаторы-неудачники и купленная ими столичная пресса.
Это все было результатом крайне непрофессиональной работы, когда мало учитывались реальные экономические факторы, обстановка, и самое главное — не была подведена под «свободные цены» рыночная инфраструктура. А без этого, как известно, невозможны даже малейшие элементы конкуренции. Таким образом, все эти «реформы Гайдара» угрожали снести не только правительство, появилась реальная угроза для целостности Государства.
При этом следует учитывать следующие обстоятельства. Первый этап
приватизации — «малая приватизация
»был «запущен» ещедо прихода
этого правительства, а именно — ссентября—октября 1990 года, целым рядом решений Съезда депутатов, нормативными актами Верховного Совета и его Президиума, а также деятельностью правительства Силаева.
Этот процесс получил дополнительные импульсы в результате целой серии президентских указов и правимер, «через 6 месяцев должны были не только дать всходы, зазеленеть, заколоситься, быть скошенными и стать зерном и хлебом новые урожаи; за эти же «6 месяцев», видимо, должны были появиться тучные стада крупного рогатого скота, овец и пр., — мясо которых предназначалось для «наполнения рынка» и т.д. Бездумные слова и бездумная деятельность...Когда вскоре после прихода к власти Черномырдина, в начале 1993 года, я потребовал у правительства доклад о состоянии продовольственного обеспечения населения, в полученном материале было указано следующее: за прошедший «гайдаровский» год производство зерна в России сократилось на 18% (в том числе в результате провала уборочной кампании) — такого провального спада не было после 1945 года. Снижение производства мяса было просто катастрофическим, составив более 21%. Посевные площади всего лишь за этот «гайдаровский год» сократились на 24%! Поголовье крупного рогатого скота — на 22%, овец — 28%, свиней — 11%. Вот они — самые конкретные результаты деятельности этого первого «реформаторского правительства» во главе с самим президентом Ельциным.
Таким образом, за один год потери Российской Федерации только в сфере сельского хозяйства были сравнимы с его потерями в период Великой Отечественной войны (1941—1942 годов), когда большая часть Европейской России была оккупирована немецкими войсками.
Где же здесь реформы? Так Гайдар «спас» народ от «голода». Самые мрачные мои ожидания от деятельности этого правительства стали сбываться с первых же его шагов. Странно, но правительство было страстно увлечено администрированием, игнорируя необходимость создания прочной законодательной базы «под свою» политику. Конкретное проведение в жизнь многочисленных мероприятий в сфере промышленного производства, сельского хозяйства, создания соответствующих финансовых механизмов, налоговой политики, регулирования кредитной деятельности, оказания помощи регионам и т.д. и т.п. Все это требовало большой законопроектной деятельности со стороны правительства, а вместо этого — неряшливость, неподготовленность, неумение решать сложные вопросы и принимать решения, неспособность выстраивать конструктивные отношения с законодателями. Все это вызывало огромное раздражение, особенно со стороны руководителей регионов — областей и краев, которые в целом тогда возглавлялись очень опытными хозяйственными работниками, имевшими многолетнюю практику руководства крупными народнохозяйственными объектами. Дело порой доходило до абсурда — они неделями не могли ни встретиться, ни переговорить (по связи) с Гайдаром или с его министрами по самым критическим ситуациям в регионах. «Выход» из этой ситуации они нашли «оригинальный» — звонили мне или приходили прямо в приемную Председателя Верховного Совета, зная, что я, конечно, выслушаю их. Затем просят, чтобы их приняли в правительстве. Я звоню Гайдару, или какому-то министру, с которым не может встретиться мой собеседник — руководитель области или края, — и прошу принять такого-то, внимательно его выслушать; и не просто — выслушать — а помочь в решении «его вопроса». Вот такая странная связь с регионами была тогда у федерального правительства.