Полковник не любил таких поручений. Старался избегать карательных операций. Считал, что это унижает шляхетного рыцаря. Но приказы всегда выполнял.
В селе началась паника. Драгуны вытаскивали
полураздетых женщин из домов за волосы и били их ногами и прикладами ружей. Детей просто выбрасывали через двери на улицу. Хаты поджигали. Соломенные крыши горели, как факелы. Взметнувшиеся столбы искр затмили божественную идиллию украинского сказочного неба, заменив её дьявольски ужасной картиной пожара, сотворенной человеком. Вокруг слышались крики обезумевших от горя женщин и пронзительный детский плач. Мужчины пытались оказывать сопротивление, но застигнутые врасплох и невооруженные, не могли дать достойный отпор драгунам. Все село было объято пламенем всепожирающего огня.
Антип Корень, каким-то чудом, сумел собрать два десятка казаков и около пятидесяти женщин с детьми на окраине Порубежного.
- Забирайте баб, детей и уходите в лес,- приказывал он двум молодым хлопцам,- мы постараемся задержать поляков. Потом вас догоним. Ждите нас у Каменного ручья. Если к утру не придем, ступайте в Глушевку.
Люди побежали в лес через поле. В это время из-за горящих хат выехали драгуны, и казаки бросились им навстречу. Завязалась драка. Полковник Ружанский стоял посредине горящего села и думал:
“Дураки говорят, что на земле ада нет. А это тогда что такое”?
Ему было не по душе все происходящее. Но он был солдат и не мог ослушаться князя. Гресь присягал ему на верность. Вдруг, он услышал женский крик: “Помогите, помогите”!
Ружанский не обращал внимания на возгласы вокруг себя, но этот голос почему-то его привлек. Он вошел во двор горящей хаты. Зов о помощи доносился из сарая. Полковник побежал к постройке, и с порога ему открылась омерзительное зрелище. Двое солдат держали девушку за ноги, один за руки, а третий насиловал её. Гресь, не задумываясь, схватил насильника за плечи, и отшвырнул его с такой силой, что тот пролетел через весь сарай и остановился только благодаря стене, о которую он ударился головой. Нанося удары ногами, Ружанский отбросил еще двоих. А того, который держал руки девушки, Гресь поднял над землей за шею и стукнул его в челюсть, от чего у драгуна вылетели передние зубы.
- Вы, что идиоты, совсем головы потеряли?- орал полковник.- Что моего приказа не поняли? Всех повешу.
Солдаты, пятясь спиной вперед, пытались выйти из сарая. Ружанский посмотрел на девушку. Она лежала на спине с широко раскинутыми в стороны ногами. Юбка была разорвана до пояса. Бедра были в ссадинах и царапинах. Рубашку разодрали ей в клочья. На упругой девичьей груди виднелись кровоподтеки. Она стонала и остекленевшими глазами смотрела в потолок.
Полковник подошел к драгуну и стал стягивать с него синий жупан, приговаривая:
- Снимай, тебе говорю. И штаны давай сюда, да побыстрее, быдло.
Он одел девушку. Взял её на руки и вынес из сарая. К нему подбежал вахмистр:
- Пан полковник, что случилось? Вы целы?
- Я то цел. А ты моли Господа Иисуса Христа и Святую Деву Марию, чтобы князь не узнал, что вытворяли эти уроды. А то тебе не сдобровать. Собирай людей, мы уезжаем.
Гресь сел на коня. Девушку посадил перед собой. Она прижалась к нему и заплакала. Отряд выехал из села.
В лесу возле ручья собралось около ста человек селян, женщины, дети, старики. Под утро пришли казаки с Головой. Люди промывали раны и перевязывали друг друга.
- Что же мы теперь делать будем? Куда деваться?- спросила женщина с лицом, перепачканным сажей.
Антип Корень поднял голову, посмотрел вокруг и сказал:
- Бабы с детьми и старики пойдут к родственникам в соседние села и хутора. Ну, а казакам одна дорога - на Запорожье к Батьке Шульге. Больше, пожалуй, в целом свете никто нам не поможет. Я слышал, что и в других селах Украины шляхта тоже бесчинствует. Думаю, пришло время, снова сабли доставать. Ну, хлопцы, кто со мной, пошли.
22. Подготовка к походу.
Через день после избрания Гетьмана, на Запорожскую Сичь прибыл полковник Череда с тремястами казаками, выменянных в Крыму на пленных татар. Хлопцев распределили по куреням, а Микола Череда отправился в головной курень к Гетьману. Иван Шульга сидел за столом и о чем-то разговаривал с полковником Голованем и атаманом Кулишом. Увидев вошедшего Череду, обрадовано сказал:
- А, заходи старый товарищ. Наконец-то ты вернулся. Ну, что удалось наших братов из плена выручить?
- Слава Иисусу Христу, все обошлось удачно. Триста человек вернулось на Запорожье живыми,- ответил полковник Череда.- А что же Вы меня не дождались? Я тоже хотел Гетьмана выбирать, или я уже не достоин такой чести?
- Достоин, не кипятись,- успокаивающе проговорил Шульга,- только здесь все так сложилось, что мешкать было нельзя. Кое-кто воду мутит на Сичи.
- Я даже догадываюсь, кто это,- утвердительно проговорил Череда.- Может пора им уже хвосты накрутить?
- Придет время - накрутим,- перевел разговор на другую тему Гетьман,- сейчас о другом думать надо. Видели, сколько селян собралось на Запорожье? И каждый день продолжают прибывать. И, как Вы понимаете, они не на гулянку сюда собираются. В основном эти люди бегут от границ Речи Посполитой. Шляхта там распоясалась не на шутку, жгут села. Вольных казаков в холопы заставляют идти, а кто не хочет, тех секут или вешают. Оно, конечно, и среди нашей шляхты есть такие же, но с этими мы быстро разберемся. А вот с ляхами без войны не обойдется.
- Да, заливает кровью Украину. По дороге сюда, я встретил своего знакомого Антипа Кореня. Он был Головой в селе на границе с Польшей. Так драгуны Вишневецкого их хутор сожгли, а селян побили. Кто смог убежал, а Антип с двумя десятками казаков на Сичь пришел. Просит, чтобы их в войско приняли,- рассказал Череда.
- Ну, а что? Сейчас случай подходящий,- начал говорить атаман Кулиш,- татар мы укоротили. Они не скоро сунутся. Войск у нас достаточно, можно и ляхов на место ставить. Правда, у нас с ними мир заключен. Но так не сидеть, же и смотреть, как мордуют наших людей.
- Никто смотреть на бесчинства ляхов не собирается,- заговорил Шульга,- но и повода им мы не дадим, чтобы князья могли обратиться к королю польскому за войском. Выступим нашей армией без объявления войны. Мы на своей земле. Наши условия будут одни: никакой польской шляхты на Украине, на нашей территории холопов нет, все - люди вольные. За кордон Украины мы переходить не будем.
- Вот это правильно, Батько Гетьман,- радостно воскликнул молодой полковник Головань. Его явно радовало решение Шульги выступить в поход.
- Ну, что же, завтра же начнем сборы,- заключил Гетьман,- готовьте войско на Правом берегу. Разбивайте там лагерь. Новичков, прибывающих на Сичь, закрепите за бывалыми воинами. Пусть те их обучают по ходу. Времени на особую подготовку нет. Через два дня выступаем. Никому о нашем решении не говорить.
- Все сделаем, Батько Гетьман. А как быть с казной? Андрей Копейка говорит, что не может нести ответственность за деньги потому, что его не допускают к ним,- спросил полковник Головань.
- Смотри, какой ответственный выискался. Наверное, до сих пор переживает, что не успел казну почистить,- с иронией сказал Шульга,- перебьется. Пусть хорунжий Колода продолжает охранять скарбницу. Без моего разрешения никого к ней не подпускать. Что, Игнат, можно положиться на твоего друга? Не подведет он?
- Как на меня самого. Степан - не подведет,- ответил полковник Головань.
- Ну, тогда я спокоен,- подытожил Гетьман Шульга.
23. Выздоровление Инги.
Потревоженное свежим утренним ветерком солнце проснулось. Пришло его время будить всю природу. Оно потянулось лучами в небо, чтобы окончательно прогнать дремоту, и высунуло свою макушку из-за края земли. Женщины, подоив коров, выгоняли их на улицу, чтобы животные вместе со стадом своих сородичей шли на пастбище. Коровы, не торопясь, брели по селу, подгоняемые кнутом пастуха. Буренка стала в общий строй и протяжно зарычала, здороваясь со своими подругами. Те ей ответили такими же звуками. По довольному выражению на морде коровы, можно было понять, что утренняя дойка принесла ей приятное облегчение. Пустое розовое вымя раскачивалось у неё в разные стороны, едва не задевая траву по которой она шла. На шее у животных висели колокольчики, позвякивание которых, сливалось в общую мелодию.
Инга проснулась от шума за окном. После последних событий она почти сутки спала. Раны на груди от укусов и когтей ведьмы уже болели меньше. Она позвала служанку:
- Олена, Олена.
На зов прибежала молодая девушка.
- Что угодно панне? Как Вы себя чувствуете?
- Ничего, уже легче. Принеси воды, белое полотно и листья подорожника. Мне нужно промыть и перевязать раны. Да, пошли кого-нибудь узнать, дома ли казак Петр Коцюба. Если дома, пусть придет ко мне.
Девушка побежала исполнять приказание.
- Интересно, похоронили уже Марылю или нет?-
размышляла панна Кульбас.- Хотя это трудно назвать похоронами.
Инга почему-то совершенно не злилась на ведьму. Ей даже было немного жалко эту женщину. Какой-то нездоровый интерес поселился в голове панны:
“Как это Марыля стала ведьмой? Зачем убивала молодых парней? Ну, ходила с ними в лес, чтобы это…, как же лучше…,- Инга даже в мыслях пыталась выражаться деликатнее,- ну, в общем, понятно зачем,- продолжала думать панна.- Но зачем было убивать? Да, тяжела женская доля. Видишь, до чего могут довести женщину эти безжалостные мужчины!- сделала неожиданный для себя вывод панна Кульбас, и почему-то вспомнила, как холодно с ней попрощался Игнат, когда уезжал на Запорожье. Наверно, другую нашел,- сделала еще одно кошмарное предположение Инга. Ну, нет, он так просто от меня не отделается. Не собираюсь я его никому отдавать,- рассуждала панна, как будто все зависело от её желания”.
Вернулась Олена и принесла все, что приказала Инга. Они вместе начали обрабатывать раны и перевязывать их.
- Панна такая красивая и смелая,- заговорила служанка,- и, как только Вы не побоялись? Я бы ни за что не решилась.
- На что не решилась? О чем ты говоришь?- удивилась Инга.
- Когда Вас, всю израненную и без сознания, принесли в дом церковный староста и дьяк, люди поинтересовались у них, что случилось? Так пан Прищепа рассказал, что когда Вы возвращались с праздника ночью, на Вас напал леший. А Вы не побоялись и вступили с ним в бой. И, слава Богу, что староста с отцом Евсеем увидели, как нечистая сила хочет Вас убить. Они набросились на лешего, а тот убежал в чащу и скрылся.
“Ну, нахалюги,- подумала Инга,- значит, они теперь первые герои на селе”? А вслух спросила?
- И все? Мои спасители больше ничего не рассказывали?
- Нет, ничего.
- И что, все поверили в эту историю?
- Ну, а как же не поверить, панна? Ведь известно, что в лесу живет леший, который любит нападать на красивых девушек. У нас раньше были случаи, когда леший в лесу девушек, даже насиловал. Вот так.
- Святая ты простота, Олена. Леший насиловал? Да, ну, что тут можно сказать? Чудеса, да и только.
- Вот и я говорю, чудо! Панна не поддалась нечисти, а вела себя, как храбрый воин. Вас теперь все так зауважали.
- Ладно, хватит об этом. Пусть пригласят ко мне этих, моих спасителей, церковного старосту и дьяка. Я хочу их поблагодарить. Да. А как там Коцюба? Дома или нет?
- Дед Петро уже дома. Гость у него какой-то. Люди говорят - знахарь. Он сказал, что к обеду будет у Вас.
- Я сама пойду к нему. Передайте, чтобы ждал.
- Олена ушла. Инга оделась и вышла к завтраку. За едой она пыталась сообразить, как лучше поступить:
“Что же мне одной идти к знахарю? Нет, лучше возьму с собой старосту. Ну, любит человек прихвастнуть немного. Что же здесь плохого? А какой казак не хвастун? Вот не каждый хвастун - казак, это точно. А он хлопец надежный, ещё ни разу в деле не подвел. Осторожный, конечно, но не трус. А может быть это хорошо, что осторожный. Должен же меня кто-то придерживать, когда я чересчур смело действую”.
В это время вошли Прищепа и отец Евсей.
- А, мои спасители пожаловали,- ехидно произнесла Инга,- хочу Вас лично поблагодарить за мое чудесное избавление из лап ужасного лешего!
Староста повертел головой по сторонам, потом пошел, заглянул в соседнее помещение и, убедившись, что там нет слуг, спросил:
- Мы одни, панна? В доме нет посторонних? Я могу говорить откровенно?
- Умеете ли Вы говорить откровенно, пан Прищепа, я не знаю. А в доме, кроме нас с Вами, есть еще отец Евсей, если Вы не заметили.
- Напрасно Вы, ясновельможная панна обижаетесь. Я рассказал всем неправдивую историю потому, что не мог говорить о ведьме. Вы же сами так приказали. Ну, так, а то, что лешего приплел? Люди всегда поверят во что-нибудь сверхъестественное, чем в обычные житейские вещи.
- Философ,- иронично произнесла Инга.- Вы, пан староста, Аристотелем в молодости не увлекались?
- Аристо… чем?- переспросил Прищепа.
- Ладно, забудьте. Значит, неправдивая история? Красиво говорите,- продолжала доставать Федора панна Кульбас.- А то, что Вы мне жизнь спасли? Это как? И Вы, батюшка, тоже. Ну, со старостой все понятно, но Вы же священнослужитель, и туда же. Как Вам не стыдно?
- Я, Ваша милость, ничего не говорил,- оправдывался отец Евсей,- это все Прищепа придумал. Я вообще молчал.
Староста с упреком посмотрел на дьяка.
- Ну, а, в общем, я всем довольна,- неожиданно, сменив гнев на милость, сказала Инга.- Вы, оба, вели себя действительно по-геройски. Молодцы. Спасибо вам. Прикажу вас наградить. Тем более что я просто обязана это сделать, вы же мои спасители. Пан староста, я хочу, чтобы Вы сегодня пошли со мной к Петру Коцюбе.
- Как будет угодно, Вашей Милости,- согласился Прищепа.
Инга встала из-за стола и. Попрощавшись с дьяком, пошла вместе со старостой к деду Петру.
24. Приезд знахаря.
В хате у Коцюбы за столом сидел седой старик с длинной бородой. Это был Прокоп Цимбалюк. Люди в округе хорошо его знали так, как часто обращались к нему за помощью. В основном он лечил больных травами, но иногда, и заговоры применял. Федор хорошо был знаком с Цимбалюком. Это он помог ему избавиться от болей, которые причиняла ему старая рана.
- Слава Иисусу Христу,- поздоровался Прищепа, войдя в комнату.
- Слава во веки веков,- ответил на приветствие дед Петро,- проходите, ясновельможная панна, присаживайтесь. Я исполнил Ваше пожелание. Вот, знакомьтесь - это Прокоп Цимбалюк, тот самый знахарь.
Инга прошла к столу и села на лавку напротив Цимбалюка. Знахарь внимательно смотрел на панну. Ей стало неуютно от пристального взгляда необычного на вид старика.
- Здравствуйте, пан Цимбалюк. Что это Вы меня так рассматриваете? У меня что-то не так с лицом или одеждой?- спросила Инга, осматривая свой наряд.
- Да, нет, не в этом дело,- заговорил знахарь, прекратив буравить взглядом панну Кульбас.- Извините мое любопытство, Ваша Милость, а из какого рода были Ваши предки?
- А к чему Вы задаете столь несвоевременный вопрос, разрешите узнать?
- Не обижайтесь на старика. Но от Вас исходит какое-то тепло, и я чувствую природную силу внутри Вас.
Ингу очень удивило непонятное объяснение знахаря, но она ответила:
- Я, из княжеского рода Рюриковичей.
- А, ну, теперь все понятно,- протянул Цимбалюк.
- Что Вам понятно? Изъясняйтесь яснее, пожалуйста,- раздражалась панна.
- Да я не хочу Вас обидеть, упаси меня Бог от этого. Дело в том, что Рюрики - это очень древний варяжский род. Это позже они стали князьями, а еще раньше это был род ведунов, по-нашему - знахарей и колдунов. Вот и глаза у Вас необычного зеленого цвета. Такой цвет бывает у женщин - знахарей или у ведьм,- спокойно проговорил Цимбалюк.
- Ну, спасибо, значит, я из рода колдунов, да еще и ведьмой являюсь,- обиделась панна Кульбас.
- Да, что вы такое говорите, пан знахарь?- вступился за Ингу староста.- Да, если хотите знать, панна Кульбас сама ведьму убила. Я это своими глазами видел.
Прищепа понял, что сказал лишнее, и извиняющееся посмотрел на девушку. Коцюба и Цимбалюк переглянулись.
- Я не говорил, что Вы ведьма. Вы меня не правильно поняли,- пытался объяснить знахарь.- У Вас есть необычная природная сила, вот и все. А колдуны, они тоже разные бывают. Я, например, тоже ворожить умею. Но людям я зла не делаю. Не важно, что человек умеет, важно, как он этим умением пользуется. А про какую ведьму говорил староста?