Узнав кто занимается задержанным на главном рынке он быстрым шагом прошёл в кабинет следователя и рявкнул: "Ну, что-как продвигается расследование?"
Следователь встал и поклонился командиру, чем сильно удивил последнего-потом прошёл к двери и в молчании затворил её плотно. С печальным видом вернулся к удивлённому начальнику, что пытался понять что за новые церемонии теперь введены во вверенной ему службе и тихо произнёс: "Разрешите начать отчёт?"
--Да, ясный пень! Ты чего тут за ритуалы проводишь? Чего расходился то и двери прикрыл.
Следователь с горестным видом, что бы начальник оценил, начал рассказывать о беспорядках на рынке, потом перешёл к рассказам дам о домогательствам к ним-чем вызвал хмыканье и смешки начстражи и наконец, после наигранной заминки-описал всё что изъяли у задержанного и протянул медальон командиру.
Последовала тяжёлая минутная пауза, в течении которой начстражи лишь ошалело пялился на вещицу, а его подчинённый не переставал вздыхать, словно родственник на похоронах крупного наследстводарителя. Потом главный стражник Тавроса цапнул быстрым движением медальон и раскрыв его громко охнул. Вскочил и немного пробежался по кабинету, присел и заорал на следователя: "Откуда?!"
--Отобрали у задержанного с главного рынка: монеты и цепочки носил за поясом, а это-у самого сердца, под рубахой.
Стены, пол и потолок -заходили ходуном у начальника стражи: всё что он слышал о "женолюбной доблести" преступника, то, с чего так часто за сегодняшний день хмыкал-теперь ему припомнилось и било медным тазом по его голове. Все эти "откуртуазил" и сразу "по три бабы за мах" и прочая и прочая...
О собственном медальоне, что похитила Рука у него несколько часов назад- главный стражник в своём горе просто позабыл. Ему так отчётливо представились все его ночные отлучки к городским куртизанкам и его супружница, как оказалось -не терявшая времени даром, что он взвыл и подпрыгнул до потолка: "Танька-стерва! Задушу! Я же ей заразе-каких только платочков не дарил, да и прочего-всего...а она-ууух!"
После заламывания рук и прочего, начстражи немного успокоился и произнёс: "Я домой метнусь-надо. Очень! Потом, когда разделаюсь с домашними...делами, хм, вернусь сюда. Ты этого поганца допроси, со всем пристрастием, понял?" -увидев трясущего головой следователя продолжил,-" потом уж и я добавлю ему...таких, что устраивают беспорядки в городе-гегемон позволяет и четвертовать и колесовать, поглядим что выбрать..."
После того как начстражи покинул в гневе кабинет и бросился к себе домой, что был довольно далеко от штаба его службы- следователь довольно потёр руки и хихикнул, потом налил себе в кубок вина и проговорил негромко: "Всё. Моя взяла-повышение и вхождение в команду. Уж теперь я развернусь!".
Вскоре прибыли люди и сообщили что к допросу всё готово и следователь, ухмыляясь как кот объевшийся сметаны, стал спускаться в подвалы штаба стражи.
В это самое время начстражи прибежал в своё поместье и заскочив в бешенстве в дом, стал орать: "Таааанька-выходи зараза! Смерть вам-стервам!". Никто на столь радостное приглашение не явился и хозяину дома пришлось искать спящую в людской служанку и от неё узнавать, что хозяйка на веранде, в небольшом садике на крыше дома- что ей всегда нравился в качестве места созерцания на Таврос и его жителей копошившихся внизу.
Забежав, в трижды три секунды на верхние террасы что делили с мансардой поровну верхний этаж особняка, начстражи громогласно объявил: " Молилась ли ты Богу, Танька?!"
--О, карапузик, привет,-ответила ему супруга, лёжа в мягком кресле под небольшим лимонным деревом и такими же кипарисами в кадках,-что такое: мой пузанчик хлопнул лишнего вина или гонялся за фальшивыми монахами, что собирали пожертвования для липовых святых, что бы те немедля воскресли и исцелили всех от чего нибудь?
Глава стражи Тавроса с ненавистью поглядел на разомлевшую от солнечных ванн супругу и заорал: "Молчи презренная! Ты-самка! И все твои деянья оттого...",-далее он не смог подобрать приличных эпитетов, а орать с веранды третьего мансардного этажа, как привык в кабинетах стражи, ему совершенно не хотелось. Пока его не слышали-могли принять за приличного человека, а вот после...кто их знает?
--Пузанчик, ты чего? Опять хочешь поиграть в "Клеопатру и Цезаря завоевателя"? Тебе вредно на солнцепёке, быстро утомишься и заснёшь или сердце заколет, как в прошлом месяце.
Хозяин дома вновь уставился на свою супругу, бывшую почти вдвое выше его ростом и примерно имевшую такие же преимущества в остальной комплекции и скрывавшей свои полтораста килограммов, под весьма дорогими накидками и просторными платьями на ромейский вариант, без корсетов.
--Уууу, зараза похотливая-пред кем метаешь ты свои портреты, аки бисер?-опять завыл мужчина и указал толстым волосатым пальчиком в бюст жены,-и что хранишь ты на своей груди?!
--Гриммо...-спокойно произнесла женщина
--Ааааа!!!-завопил её супруг и в беспамятстве от злобы залез пятернёй меж " спелых дынь" жены, но тут же отдёрнул руку и быстро залопотал,-а чего там так холодно и скользко?
Из бюста Татьяны Белорукой показалась голова небольшой ящерки, она показала язык мужчине и полезла назад. Женщина уставилась на мужа: "Ты чего-взбесился? Чего малыша пугаешь? Ему здесь у нас -сушь, вот и прячется где сможет. Ты же раньше сам смеялся, когда его там наблюдал. Чего ты такой резкий и грубый стал, что случилось?"
Решив что не стоит больше узнавать, что за ящерицу греет или наоборот прячет от солнца на груди супруга, начстражи заорал вновь: "Признавайся или задушу!!!" и в беспамятстве кинулся к весьма обширной шее женщины. Но полноценная семейная драма быстро превратилась в фарс: дородная дама парой оплеух своих мощных дланей остановила подпрыгивающего как волосатая блоха супруга и схватив его за шиворот- слегка приподняла над землёй, после чего начала трясти и орать: "Ты если "набулькался" на службе или голову напекло-сходи проспись, понял?! Мне надоело разгадывать твои шарады! А по поводу рукоприкладства я тебе ещё в нашу первую ночь всё объяснила, когда загнала в ларь и заперла, заставив из него просить прощения...или ты хотел просто старое вспомнить и оживить наши отношения?"-неожиданно смягчившись спросила Татьяна Белорукая и заглянула с любопытством в вытаращенные глаза мужа.
Начальнику стражи Тавроса приходилось нелегко: его инициативу перехватили и сейчас он сам был скорее жертвой насилия, а тут ещё и Гриммо, ящерка что подарили его благоверной купцы из Персии- выпрыгнул из обширных закромов хранящих бюст женщины и вмиг стала карабкаться по короткой шее мужчины, желая взобраться на голову и всё же погреться на солнышке, именно там, на удобной и почти лысой полянке.
--Ай, зараза!-пискнул начстражи, когда Гриммо стал царапать его лапами по голове и тут же вспомнив о ещё одной такой же, что держала его на весу-прокричал в лицо жене: "Я всё знаю о твоих шашнях-не отпирайся! Всем подряд свои пальтретики раздаёшь, в золотых медальончиках, а? Чего молчишь-стыдоба глаза закрыла? Ты- гулящая...вот!"
Татьяна побагровела и уставилась на супруга помутневшим взглядом, потом процедила чётко и медленно произнося слова: "Не смей так говорить! Я не давала повода, что бы..."
--Буду, буду,-верещал мужчина, словно в детстве перед матерью, всё ещё болтая короткими ножками над полом террасы,-вот тебе. Тьху!
Он успел плюнуть в лицо женщине и тут же схлопотал пощёчину, от которой у него перехватило дыхание и потемнело в глазах. Когда через пару секунд он пришёл в себя, то обнаружил что супруга переносит его тело из границ домовладения- на улицы Тавроса: "Подумай о своём поведении. Проспись или просто пройдись пешком. Развейся. Вечером не забудь извиниться." Сказав всё это, женщина стала опускать начстражи куда то, где небыло уже привычных стен дома.
--Ты что?! Зайка, птичка, роза-ты чего!-террасы же на мансардном этаже, а это третий по счёту от земли!,-завопил дурным голосом мужчина, подозревая что сейчас его разобьют в лепёшку и это будет тем несправедливее, что честнее бы он сам поступил-задушив жену собственноручно.
--Не бойся: я скину тебя на раскидистую акацию-она колючая и это будет тебе уроком, но при этом развесистая и ты лишь слегка ободравшись окажешься вне дома. Я не хочу видеть тебя в таком состоянии, хотя бы до позднего вечера. Пока.
Рука Татьяны отпустила отчаянно трепыхавшегося супруга и тот свалился, пролетев не более полутора метров, на вышеуказанную акацию. Ойкнул, жалобно пискнул и наконец громко стеная-стал сползать по веткам, ежесекундно вздыхая при новых уколах о шипы.
Вскоре прохожие могли видеть невысокого кряжистого мужчину с животиком, в хорошей но как то странно изорванной одежде-быстро бегущим в сторону штаба городской стражи и бубнящего себе под нос: "Приведу негодяя-посмотрю на её реакцию! При ней надаю ему пинков и затрещин, и если бросится защищать...то пропала окончательно! А если нет, значит стала совсем гулящей и этих кавалеров у неё-пруд пруди! За-ра-за!!!". Мужчина всхлипывая несся к главному занию стражи и мечтал о скорой расправе над обидчиком и возможно, если очень сильно повезёт, то и супругой.
Глава восьмая
Следователь спустился в подвалы штаба стражи Тавроса- где обычно и развязывали языки особо упорным или не понравившимся задержанным. Его встретил личный секретарь, являющийся писцом при допросах и сказав, что Витька "пальцелом" уже на месте- поинтересовался когда заносить задержанного.
--Почему заносить?-внезапно удивился следователь, до этого находившейся в своих мечтаниях о будущей дружбе с командиром и перспективах от всего этого.
--Так ведь он, на главном рынке, того-десяток наших избил и ничего...Да и здесь, при осмотре и его просьбах раздеть -еле отпрыгивали! Его спелёнутого принесут и к скамье привяжут, а уж мы тут сами.
Старший допроса милостиво согласился с доводами своего секретаря и грузно уселся за столом, в большом, но плохо освещённом помещении. После чего принялся придумывать- как сможет хитроумной комбинацией вопросов поймать вора на множестве различных преступлений, а завершить всё работой Витьки "пальцелома", что уже разминался с щипцами и зажимами чуть поодаль от сидящих, каждый за своим столом, следователя и писаря .
Вскоре в помещение ввалилась процессия: пятеро мужчин тащили скрученного верёвками, с руками за спиной Румбика, который постоянно трепыхался и несущим его людям приходилось периодически "выписывать" задержанному пинки и тычки в бок. Наконец Румбика усадили на низенькой скамье и закрепили на ней: правда лишь руки, узлами. Получив разрешение старшего- все лишние люди покинули место допроса.
Рука в перчатке начала судорожно перебирать пальцами по верёвке, что не укрылось от следователя. Он хмыкнул и спросил: "Надеетесь пальцами разорвать-как прежние герои Эллады?" Писарь и сам следователь рассмеялись, а Витька "пальцелом" лишь уставился непонимающим взглядом на обоих, потом на задержанного и вновь на пару за столами.
Румбик быстро глянул на свою левую руку облачённую в перчатку и произнёс: "Вы бы лучше её сняли, на всякий случай..."
--Ничего, ничего-давайте начнём так. Потом, как нибудь, ещё успеется.- твёрдо ответил следователь и приготовив свою сладчайшую из улыбок, заявил,-нет желания во всём признаться?
--Да я ведь не всё и помню!,-выпалил с досады Румбик.
--Вот как? Вы то есть и в беспамятстве, того...тоже получается?-не без любопытства разглядывая заморыша воришку, продолжал следователь.-Ну, то есть, продолжаете работать?
--Вы поймите-это как бы и не я!-радостно загомонил Румбик, думая что сможет объясниться со стражниками и его освободят от уже порядком утомившего артефакта.
--Ага. Я не я-корова не моя...Хлопчик, ты решил под дурака играть? Нам без разницы: погром на главном рынке Тавроса, устроение мятежей в городе, избиение стражей на постах, воровство в немыслимых размерах, домогательство к дамам. Да ладно если бы лишь к уличным девкам, так ты ещё и медальончики, мерзавец, получать стал. От благовоспитанных и уважаемых матрон Тавроса. Которые замужем за влиятельными людьми. Смекаешь что тебя ждёт после этого?
Румбик покачал головой, совершенно не понимая при чём тут мятежи в городе и дамы с медальонами. Он чувствовал, что Рука всё это время осторожно перебирает пальцами верёвки, что её опутывали и осторожно разминает их-явно не без успеха.
--Дамы. Скорее даже матроны...-многозначительно проговорил следователь и уставился на связанного хлюпика на скамье перед ним.
Юноша тут же вспомнил утреннее происшествие с женой мясника и её приглашение к себе на вечер и заёрзал на скамье, после чего начал густо краснеть. Наконец он невнятно промямлил: "Да я же и не хотел...она сама."
--Вооот как,-протянул заинтересованно следователь,-солидная матрона сама тебя пригласила?
Румбик понуро кивнул головой. Следователь почесал затылок и задумался: если бы знойный кавалер добивался богатой матроны-всё было бы проще, обычно что ли. Однако если супруга начстражи сама добивалась этого задохлика на скамье, да ещё и с оплатой и дарением драгоценных медальонов- становилось гораздо хуже. Во первых, сам командир стражи не захочет подобных откровений слышать, а уж тем более что бы его имя упоминали в документации по допросам и отправит самого следователя на окраины города делать карьеру среди бедноты, подальше с глаз-где слушателями "болтуна" могут стать разве рыбаки, да ворьё. Во вторых, Татьяна Белорукая могла быть не единственной клиенткой сего "червя с перчаткой" и появлялся шанс элементарно нарваться на кого то из супруг аристократов и магистров города. Быстро оценив новый поворот в допросе, следователь принял решение о продолжении расспросов лишь о деньгах, дабы начстражи сам, если бы захотел и допросил своего обидчика. При таком варианте развития событий-ни писарь что был в помещении, ни Витька "пальцелом" не смогут проболтаться и все останутся довольны: начстражи тайной, следователь тем что отскочил от возможной мести начальника, а прочие...на них плевать!
--Итак, согласно свидетелям: ты украл три мешка с серебром и пытался ими избить стражников,-грозно спросил следователь у задержанного, считывая вопросы полученные от писаря как черновик и поперхнувшись, недоуменно посмотрел на подчинённого. Писарь лишь развёл руками, всем видом показывая что именно так ему сообщили свидетели при опросе на рынке.
Воришка на скамье стал хныкать и талдычить что всё это наветы и если он что и взял, так скорее яблоко с голоду и стал нести прочую лабуду, что был научен говорить страже, при поимке, своим старшаком Плёткой. Звучало это бы вполне убедительно, не будь найденного медальона. Вскоре следователя утомили хныканья Румбика и его постоянные просьбы снять с руки перчатку и он попросил у стоящего в ожидании исполнителя "силовых метОд": Витька-давай. Жги!"
Здоровенный Витька в кожаном фартуке довольно осклабился и под крысиное хихиканье писаря пошёл мерным шагом к связанному задержанному, с самыми большими из щипцов в обеих руках: "Щас тебе сымем перчаточку енту, вместе с лишними пальчиками!"-пробасил исполнитель пытошных акций и наклонился ближе к юноше, видя что тот зажмурился и мелко дрожит.
Однако вместо действий с щипцами, Витька дал раза подзатыльник и тут же пару пощёчин и заорал, громко и страшно: "Говори вонючка, говори червяк! Сгною, порву, на части разделаю!!!",-после чего, для убедительности- съездил огромным кулачищем в живот и нос связанного на скамье. Тот было дёрнулся левой рукой, той самой-в перчатке, однако ничего не вышло и скалящий зубы Витька добавил ещё и ногой в бочину, что бы сильно не трепыхался.