Да, сиди-не сиди, ни чего тут не высидишь... Не прошенные мысли о соломке - колоться он перестал уже года четыре, но жевануть нет-нет да тянуло, Средняя Азия, молодость, Моби стряхнул мысли и решительно вскочил с рюкзака. Какая-то бабка испуганно шарахнулась от него:
-Фу, черт волосатый, напужал! Как из-под земли выскочил!.. Ну напужал...
Бабка испуганно косилась и прижимала к иссохшо-плюшевой (жакетка плюшевая!) груди бутылку водки и таращилась на него.
-Не боись бабча, не боись, уже скипаю...
Стеклянные двери в сторону, легко перепрыгнул турникет, а че не прыгать - рост 192, во след заорала дежурная, да ну ее, фак с нею, ступени эскалатора сыпанулись под ноги, «Осторожно, двери закрываются.! Следующая станция...» и Моби влетел пулей в отъезжающий и закрывающийся вагон. Упав на свободное место и оглядев полупустое пространство, движущееся под землей, усмехнулся - все смотрят на него, хотя чего смотреть, ну запрыгнул, ну успел, ну патлато-клешасто-хипаристый, ну так и какого?!
Под дерзким взглядом длинного хипаря немногочисленные пассажиры отвели взоры, уставились кто куда - кто в окно, кто на редкие объявления, кто на нацарапанную народную мудрость на стенах и дверях вагона - Коммунисты суки! Хеви металл! Ум за Люську! Ну и конечно нетленная трехбуквенная аббревиатура...
Поезд катил и катил, мчался и мчался, останавливался и снова продолжал свой путь, а Моби сидел угрюмый и нахмурившийся. Ну ладно, махнет он на юга раньше, собирался, ну выкинули из флета, хер с ним и ними. Не пропадет он...А вот то херово, что уже три-четыре года граница не на замке и можно хоть в Голландию, хоть в Калифорнию валить, а ни как не свалишь, не скипнешь, вот это и терзало Моби намного больше, чем какой-то ведомственный флет/ Терзало и угнетало, душа требовала, этого, как его, а! экзисте... экзистенционального бунта!.. Фу, еле-еле говорил, ну и словечко!
Моби приехал в Москву из далекого сибирского городка. Когда-то...Вечность назад. Поступать в какой-нибудь колледж... Ну и с тех самых пор и хипует...Уже десять лет. А было это как вчера - Моби, его тогда еще звали не Моби, а Серый, жидкими длинными патлами по моде, в зеленых клешах на семьдесят пять и ярко-розовой рубахе навыпуск, в черный и белый цветок с кулак размером, уже устроен в общагу абитуриентов-инногородников при каком-то строительном институте, совершенно случайно выскочил на Плешку... В разгар офуительного-офуительнейшего винта! Себя он считал хипарем, хотя по правде сказать, с высоты неправедно прожитых и положа руку на сердце, можно честно сказать - был он левый как валенок. Так вот - винт, хипня летит в разные стороны, за ними какие-то цивилы со злобными мордами и менты с дубинками, и какой-то бешенный в новеньком костюме и галстуке герлу за хайра! ну тогда-то еще Моби сленга местного не знал и спикал, как у себя в городишке привык, ну в общем деваху ту за патлы и волочь, а та в визг! Ну Моби и приложил свой мосол к не интеллигентному лицу хулигана с повязкой дружинника... И скипнул с Рэмкой, только их и видели, Рэмка путь показывала, все проходники наизусть московская герла знала, а Моби ну как кит на буксире пер ее, она позже призналась даже, что иногда забывала ногами перебирать или не успевала. Вот с те самых пор и стал Сережа не инженером, а Моби, хипарем и тунеядцем, аж самому жалко, а ведь мог бы вкалывать, как все совки, имел бы квартиру, пришли бы как сегодня, оккупанты и отняли бы кровную, а так ведомственная, не жалко. ..Моби хохотнул, сидящий рядом мужик в шляпе отодвинулся.
-Не боись, это я так, мыслям своим, -
лениво пробормотал Моби, глаза закрывались, ну гады, от силы спал три часа, сначала Динка, кувыркались до полдвенадцатого, фрилавничали, потом посадил ее на последнее метро и с соседом, Петькой-студентом, лясы точили, за жизнь спикали... Вот и завалился в полшестого, а подняли в девять, ну суки-оккупанты!.. Моби скрипнул зубами и сосед, тот самый, в шляпе, порывисто вскочил и пересел на противоположный диван. Ну и фак с ним, со шляпой...
-Следующая станция библиотека имени Ленина! -
проорало над ухом, а Моби привычно «перевел» - битлотека имени Ленона...
В центре Москвы, было гнусно и мерзко. От форпостов капитализма с презервативами, алкоголем и балкончиками с газом рябило в глазах. По ушам бил блатной фольклор и крики торговцев демократией в розницу - продавцов газет. В ноздри настойчиво лез заграничный, то ли лондонский, то ли нью-йорский смог. Людей было вокруг столько, что хотелось убежать в лес. В любой. Моби толкали то спереди, то сзади, сбоку, обозвали волосатым ублюдком, пидаром и деревней, предложили героину в мелкой расфасовке, сообщили, что покупают ваучеры и пригрозили постричь наголо. Моби тяжело вздохнул и отправился к Сэму.
В обще-то Сэма называть Сэмом - только оскорблять. Последнего. Сэм стал Семеном. Вот уже полгода. И мучился над двумя терзающими его проблемами. Покупать иномарку или совковый «кар», и стричь хайр, забранный в хвост или оставить... Все остальные проблемы Семен уже решил.
Двенадцатиэтажная коробка эпохи пост-хрущевизма, спрятавшаяся за сталинские дома, была в свое время предназначена для высшего руководства средней руки...То есть для министров и заместителей РСФСР, а не СССР. Но в отличии от рабочих домов-хрущеб эта была кирпичная и облицованная плиткой. Сейчас же прежние монолитные ряды номенклатуры были сильно разбавлены творческими тунеядцами, родственниками прежнего начальства и прочей шушерой. Семен, относился к племяннику бывшего министра сельского хозяйства России двоюродным братом, а собственные принты имели мохнатую лапу в Мосгорисполкоме... Вот так-то и получилось двухкомнатное гнездышко из бывшей пяти-комнатной квартиры.
В дверях не «полис» в будке, а домофон, палец привычно ложится на кнопку с цифрой «17».
-Кто? -
голос бывшего френда Сэма, а ныне преуспевающего посредника-маклера Семена бы недоволен и слегка встревожен.
-Дед Пихто и бабка с автоматом! -
обычной своей детской привычкой гаркнул Моби в черную решетку. От туда послышалось тяжелое дыхание - то ли Семен решал, пускать или нет, то ли вспоминал, кто из его знакомых бизнесменов так глупо балуется. И наконец-то:
-Моби?! -
почти радостно.
-Моби, это ты! Давай двигай, сто лет не виделись, клево, что приперся!
Зуммер, дверь слегка отошла, Моби вдарил ее ногой и ввалился в чистенький, совершенно не засранный и не заблеванный подъезд, даже удивительно, как какой-то паршивый домофон может сдерживать волну бомжей посередине Москвы. Лифт был тоже почти девственно чист, совсем не поцарапан, даже ни одной надписи не было на его стенах. Моби возмущенно покрутил головой, вытащил ив кармана жилетки шариковую ручку, но в это время лифт остановился. Уже приехали...
-Привет, привет Моби, сто лет не виделись, старик! Как-живешь-можешь?
орал и приплясывал перед Моби почти незнакомый парень, одетый в белые джинсы -ни хера себе! футболку с какой-то гнусной надписью - белое с фиолетовым и тапочки с фиолетовыми пампушечками. Тапочки и носки тоже были белые...
-Слушай старик, я к тебе в обще-то по делу. Мне бы состирнутся, помыться и перенайтовать...Реально?..
Семен аж подпрыгнул;
-Какой разговор, старик, проходи, проходи, будь как дома! Только вот в чем дело, я же на телефоне, прайс кую! Мне каждая минута дорога! Ты сам, все сам, где ванная - знаешь, где кухня - помнишь, холодильник к твоим услугам, а ближе к вечеру позвоним к герлам, имею отпадных герл, это тебе не то что хиппушки, с ними ни чем говорить не нужно, только суй да высовывай, ну да ладно, я побежал, располагайся! -
и умчался бывший френд Сэм, а ныне Семен, делатель денег, квислинг проклятый. Моби бросил в изменившейся в богатую сторону прихожей свой рюкзак и скинув кеды, поплелся в ванную. И в ней были налицо проявления богатства и достатка. Нет, и раньше эта ванная комната блистала кафелем и итальянской сантехникой, но только благодаря усилиям Сэмовых принтов, в частности мама. А вот таких махровых полотенец не было, и шампуней не надолго хватало, больше мылом хайра стирали, ну и иногда чемеричной водой мустангов гоняли, что б не сильно кусались...Ну а сколько в свое время в этой ванне фрилавничали... У-у-у...вспомнить страшно. Дело в чем - ванна была не советская, как узенький гроб, а огромная, двухместная, финская ванна-бассейн, хоть заплывы устраивай... Да...
Моби сбросил прикид и засунул его в стиральную машину, раньше вместо нее тазик облупленный стоял, а включить слабо - текст хер знает на каком, ну а кнопок-то как в космическом корабле, бля, не меньше!..
-Сэм, вруби шмудак, состирнутся хочу.
-Уан момент, пол-лимона ловлю, готово, бегу! -
почти сразу отозвался Сэм-который-теперь-не-Сэм, прибежал, мгновенно включил автоматику, хохотнул на дикость гостя и так же на бегу, крикнул:
-В холодильнике бир - хлебай!
Моби лежал в огромной ванне, весь укутанный пышной и пахучей шапкой белоснежной пены и лениво потягивал какое-то импортное пиво прямо из горлышка. Золотистая фольга придавала бутылке какой-то праздничный, новогодний вид, пиво было в меру крепким, в меру горьким и в меру терпким. Хороша хипповая жизнь, с усмешкой промелькнуло в голове, дверь распахнулась и возник Сэм.
-О, клево устроился, я тебе оливок приволок, на закусь, еще пару пива и маг, что б не скучно было кайфовать!.. Вывалив все принесенное на пол, Сэм умчался к своему телефону. А Моби погрузился в кайф...
Когда-то Моби и Сэм были френдами не разлей вода или правильней сказать - не разлей портвейн, сколько его было выпито, а какие факсэйшены закатывались на этом флету, даже участковый с содроганием наверно вспоминает о том времени, а какие закидоны, вмазоны и втерки в свое время здесь устраивались...А как круто раздвигалось сознание под воздействием «салюта» или «черного»... Хорошо, что хорошо кончается, Моби сам спрыгнул, еще не зависнув плотняком, а Сэма снимала родня, помощью лучших врачей Москвы... Моби снимать было некому, вот потому-то и сам спрыгнул. Теперь только дринк легкий да травичка-муравичка, ну да вот изредка как сегодня, жевануть тянет... А как на дербан с этого флета закатывались, а как счастливо возвращались... Да-да, даже и в том голодно-холодном времени были крупицы радости...
Звякнула машина, настиравшись вволю, звякнула и перестала гудеть. Кончилась одна сторона кассеты и маг сам, без приказу свыше, погнал другую сторону... Да, клевое времечко было, Моби, и клевые френды у тебя были, жаль только - умерли, этот мажор в белых носках явно не Сэм, хотя вроде и похож, и вроде радуется...
Потом Моби сидел, на кухне и жрал все подряд, прямо из распахнутого настежь холодильника. Сыр, колбасу, консервированные омары, сосиски и финики, черную икру и апельсины, запивая все это пивом, белым французским вином и двенадцатилетней выдержки настоящим виски... В животе тяжелело, в голове мутнело, хотелось почему-то плакать... Из магнитофона несся совершенно незнакомый музон, а из комнаты:
-...По двести? Беру, клиент через полчаса! Заметано! Краска, по триста, беру, клиент через десять минут! Есть китайские, упаковка по три тысячи, по курсу...
За окном садилось солнце, садилось за сталинские дома, освещая Москву дикого капитализма. В кухню ворвался, как ураган, Сэм, когда-то добрый френд:
-Ты че, кислый? Холодильник надо закрывать - лед нарастает...Сейчас ринганем герлам... Омары зря раскрыл, все равно не ешь, ну да ладно...Устроим факсейшен, как бывало! А?!
-Слышь, Сэм, тебя вмазаться не тянет? - совершенно неожиданно для себя, спросил Моби.
-Нет. Я твердо слез. А у тебя что, с собой? Ты же вроде тоже слез?..
-Слышь, Сэм, я с утра тебя спросить хочу... У тебя теперь и трузера белые?
Моби потрогал джинсы - слегка влажные, но терпимо. Хорошая машина...Кто же знал, что этот бизнесмен трахнутый, так неадекватно отреагирует на в общем-то невинный и простой вопрос... Вот тебе и найт, вот тебе и факсейшен, вот тебе и бывший френд. Как говорят в Париже - се ля ви... А не махнуть ли мне в Питер? Вроде бы там еще есть фейсы непротивные... А что! Клевый расклад, клевая идея, катим Моби в Питер, на хрен нам сдалась Москва квислинговая, да френд бывший с белыми носками и кто его знает какого цвета трусами!. .У-у-у, загудел как паровоз Моби и круто развернувшись, чуть не сбив своим рюкзаком какую-то парочку, устремился к призывно горевшей в дали букве «М».
В метро было по вечернему пустынно и тихо, какой-то обоссаный бомж оживлял картину, на перроне стояла очкастая герла, ни чего герла, в порядке, и читала книжку по-английски, то есть книжка была английская, а как она там у себя в голове читала, один бог знает. Моби с ходу подвалил к ней:
-Сори! Ю спик инглиш?
Герла удивленно вскинула карие глаза поверх очков, дернула плечиком:
-Я в метро не знакомлюсь!
Моби не остался в долгу:
-Так я не знакомится, как насчет факсейшена?
Побелевшая от наглости длинного хипаря, герла не смогла произнести ни слова. -О'кэй, молчание знак согласия, здесь перепихнемся или предлагаешь скипнуть?..
Герла скипнула в первый попавшийся поезд, так кстати примчавшийся ей на выручку. Моби вздохнул:
-Вот и говори после этого приятное людям...
Ленинградский вокзал был по обыкновению пуст. Или полупуст. Какие-то иностранцы стояли и терпеливо ждали объявления о посадке на «Стрелу», хотя она уже как полчаса томилась у перрона, двое бомжей явно норовили прилечь, но все время с испугом вглядывались в даль, боясь прихода полисов. Посередине зала приком торчал лысый камень, то есть членом блестящим возвышался памятник В.И.Ленину... Какой грузин в огромной кепке-аэродроме разглядывал его и качал головой, то ли одобряя, то ли осуждая. Моби с ходу подвалил к нему, так как в кармане было пусто:
-Послушайте, вы не могли бы меня выручить, я режиссер-постановщик с Ленфильма, у меня украли деньги...
Невежливый грузин перебил;
-Вай! Какой-такой режиссер-мажиссер?! Я в Сухуми живу, твой брат, ублюдок волосатый, каждый лето под окно вижу! Все мандарины сожрал, как гусениц!.. Не дам денег, не дам!..
Моби отошел, да, неудача, неужели так и придется пустым ехать, дорога дальня Может быть у иностранцев попробовать... Чем черт не шутит...
-Сори! Ю спик инглиш?
-Йес!
-О'кэй! Ай хеф уан проблем. Ай биг хангри энд ноу мани... Ю йес мани?
-Йес! -
заулыбались иностранцы дикому английскому и внешнему виду Моби, сразу видно вежливые иностранцы, сразу видно из Калифорнии Моби прикатил... Не бомжара... Мс соловьем дальше:
-Сори! Плис литл мани фор ми! Ай спик сенкью вери мач... иностранцы стали выворачивать карманы и совершенно легко, без проблем, расставаться с мелкими купюрами.
-О сенкью, сенкью вери мач! Ю вери бьютефел пипл! Ю фром? Вер ар ю фром? -
догадался наконец-то поинтересоваться Моби и получил ответ:
-Мы есть из Риги. У нас есть тоже хиппи. На Домской площади. Мы были экскурсия.
И Моби получил легкий шок...
В Питер он добрался только к вечеру. Следующего дня и это было естественно, так как выписывали Моби из поездов аж шесть раз! Но бог держал над безбилетником мозолистую, от трудов, длань и вот он на Невском.
У «Огрызка» какие-то пионеры совместно с панками распевали противными голоса про алюминиевые огурцы, люди спешили по своим делам и хотя оккупация коснулась и Питера, но все вместе было не так гнусно, как в Москве. Около пассажа «памятники» ругали евреев, ряженные под казаков звали брать штурмом Смольный, а какой пьяный люмпен выкрикивал лозунги несколько летней давности, явно первомайские:
-Да здравствует союз, интеллигенции и всего советского народа! Сплотим дружбу народов вокруг партии! Держите крепко знамя борьбы за правое дело!.. Моби вертел головой, пытаясь ухватить взглядом все признаки капитализма - над красивым старым домом на другой стороне проспекта краснеет «Кока-кола», огромный плакат призывает вкладывать куда-то деньги, но не в сберкассу, тех у кого они есть...В остальном Питер был узнаваем и приятен.
Возле бывшего Казанского собора, а затем долгое время бывшим музеем атеизма, не было ни кого. Это несильно удивило Моби, ведь и на Гоголях в Москве в последнее время тусуется лишь пионерия домашняя да бомжи, пиплов почти не видно. Но немного обидно - приехал Моби, а ни одной знакомой морды...Ни одного приятного фейса...Пришлось плестись до автомата и еще аскать пятнашку. Наконец какой-то добрый дед смилостивился и Моби набрал, довольно таки с опаской, знакомый номер.