Роса мне сказала, что она не понимает до конца смысл этой фразы, даже она, испанка! что Fama эта не живая, но это все, что она мне смогла пояснить про эту фразу... Я давно уже не плачу во сне, видимо после полета или больницы, мне снятся разные сны, а в последнее время мне снится эта фраза. Она приходит как живая, длинная и загадочная, начиная с этого Sucedio с ударением на последней букве и кончая революционным esperanzas...
Я делаю еще несколько глотков манагуа. Ставлю пустой стакан на пол и подношу закрывшуюся книгу близко-близко к глазам. Сквозь картон переплета вижу светящиеся зеленым буквы -
«EL PAIS» CLASIKOS DEL SIGLO ХХ Miguel Yuste, 40, 28037 MADRID DIARIO EL PAIS, S.L. Deposito legal: M - 36.705 - 2002...
Может попрактиковаться в испанском? Когда-то мама заставляла Мишеньку переписывать куски из французских детективов, а может написать письмо, ну с понтом, в эту самую EL PAIS, S.L., мол уважаемый кабальеро или сеньор издатель, хочу предложить вашему издательству... Что же им такого предложить, в таком письме можно что угодно накручивать, все равно мусор, хочу предложить...
Да, Фама эта не живая, рок-н-ролл мертв, но я то жив, стуча костылем мечусь среди громадин зданий, под дождем проливным, в пустоте и темноте освещенной фонарями луною, шарахаясь от провалов огня наполненных подозрительно вглядывающихся манекенами с широкими плечами в классике костюмов и лысыми башками черного и пепельного цвета за полировкой стекла...
В коридоре какие-то голоса, вставать в лом, зато висок больше не ноет, а что это шмотки на мне мокрые? ну и сон, дождь приснился, да нет же, нет, дождь за окном, а я, это я на улицу выскакивал, то ли что-то искал, то ли кому-то что-то предложить пытался... Вспомнил! это я в Ла Пальму катался, купил Хуану «бошек» вместо выпитых и на место положил, в коробку...
-Ола пирато, ты будешь ужинать? - ласково интересуется Роса, иногда я думаю. что она ко мне не равнодушна, а иногда я просто уверен - мой возраст, примерно в два раза старше их всех плюс костыль-нога, вот отсюда и доброжелательность... Ну и просто Роса человек хороший.
-Пирато, ты спишь? Сплю ли я? вот вопрос. В Париже спал днями, ходя по улицам, работая на ненавидимой работе, посещая сквот бывших, но оставшихся «совками»... Здесь только иногда у меня ощущение, что я сплю, но чаще я бодрствую, весел и энергичен, машу крюком, пыхаю грас, балдею с юными амигос...
-Пирато, вставай, Вилли сделал вкусный ужин, вставай!...
3.
Только через два дня я вспомнил, что написал и оправил какое-то выдуманное письмо в адрес издательства, выдавшего Кортасара. Вспомнил и расхохотался - на такое идиотское письмо ни один издатель не будет отвечать. Но я ошибся.
В чем прелесть Запада - здание на снос, живем нелегально, правда полиция в курсах, разок приезжали ксивы листать, а почту носят. У нас на входной двери, прямо к фигурной решетке почтовый ящик на болтах с гайками прикручен, так нам туда и рекламки суют, и всякое прочее говно, пару раз даже иеговисты свою «Падающую башню» засунули... Длинный узкий конверт, адрес сквота отпечатан на принтере что ли, сеньору Михаилу Данилову в собственные руки, сдвоенное «Ф» на конце... И обратный адрес того самого издательства, и... Медленно-медленно разрываю конверт пополам, глянцевый лист сложенный в трое, сплошное de и y складываются в смысл, полный идиотизма. По крайней мере для меня -
...нас очень заинтересовала аннотация Вашей книги, присланной нам, просим Вас выслать небольшой отрывок что ли, незнакомое слово, с уважением и почтением, примите мол наши уверения и так далее...
Интересно, смеяться сейчас надо или печалится? а какого печалится, в зале на первом этаже пара ржавых агрегатов на дубовых столах осталось, строчи да строчи, как из пулемета, только вот что строчить то, что?..
Я распахиваю ставни, местная особенность - ставни на окнах не снаружи, а внутри, тусклый свет из шахты дворика да еще сквозь давно не мытые стекла, распахиваю и окно. Запах гнили что ли, плесени, чего-то затхлого вместе со светом, солнце где-то высоко-высоко над трехэтажной почтой, вчера был на радость клевый и удивительный день... Я унес в клюве под восемьдесят эуро, и одна не сильно помятая жизнью туристка согласилась попить пивка в тени ночных фонарей... Даже имя не помню, помню собственную неуклюжесть с чертовой ногой.
Из углов в свет пропахший гнилью выступила обшарпанная канцелярская мебель - дубовые шкафы с оторванными дверцами, массивные столы с каким-то канцелярским мусором, в углу на одном и ржавеют-блестят хромом-никелем два монстра с широкой кареткой. Да, память не подвела, я же в первые дни вписки весь сквот облазил, я же любопытен, как не знаю кто... А стульев не оставили гады, последние сквотеры наверх отволокли, на собственные нужды. Интересно, как долго я стоя творческий процесс выдержу, с ногой-то?.. Вопрос конечно интересный...
Тяну на себя за тусклую фальшивую бронзу, скрипя выползает ящик с пылью, в углу несколько пожелтевших листков бумаги размера А4 вроде бы. Спасибо. Разворачиваю агрегат поудобнее, весу в нем минимум полцентнера, вставляю лист в каретку - в фильмах видел, все делаю в первый раз, как новорожденный. С огромным трудом проворачиваю каретку, заржавело что ли? лист с металлическим лязгом уползает куда-то во внутрь монстра-агрегата... А если лента высохла к чертям собачьим? да вроде бы тут не сухо, а совсем наоборот... Присаживаюсь боком на край стола, вытянув ногу, заношу указательный палец над клавишами, и задумываюсь. А что же я им наобещал в том письмеце-то, хоть убей не помню, придется по бездорожью шутить и дальше, стеб дело хорошее, начну с многоточия, тогда можно и не напрягать башки кочан воспоминаниями насчет сюжета, мол данный кусок потом в сюжет вольется...
Трижды стукаю с силой в клавишу и склонившись, в удивлением вижу - три отпечатанных точки как будто светятся в сумерках зала. Ха, начало есть, теперь к этому началу дописать остальное и будем хохотать.
...В конце того самого полета к солнцу, в который его отправили танцующие мусорщики в белом, Майкл сильно и больно ударился об грязный асфальт, поломав свои крылья. Скорая помощь, примчавшаяся на чей-то звонок - мир не без добрых людей, с воем сирены умчала-увезла Майкла в белоснежный полярный холод больницы, где яркий блеск чего-то на потолке так больно отдается в голове, ноге, да и во всем теле. А крылья были отняты, ампутированы еще там, на улице и остались лежать на грязном асфальте...
Через год Майкла выписали. Совершенно здоровым. Он перестал чувствовать запахи (ну не совсем конечно), плакать во сне, к нему перестала приходить за уроками русского Ленка, и вообще - он перестал быть ангелом. А стал тем, кем был почти всю свою долгую сорока с лишним жизнь - хипарем. Только нога еще не гнулась, но массаж, плавание, гимнастика. В качестве гимнастики Майкл доехал стопом до Марселя, в качестве плавания доплыл траэктом-паромом до Маллорки, ну а насчет массажа были проблемы. На одноразовый, от силы двух-трех, он еще мог найти массажистку из числа любопытных туристок, интересующихся такой импозантной фигурой, как Майкл. Длинен, худ, волосат, белокур, с мягкой маленькой бородкой, голубые глаза с наглостью и одновременно с какой-то затаенной тоской глядят на окружающий его мир... А вот постоянную подругу из числа волосатой братии для постоянного массажа и для души конечно, проблема. Но не это главное, не это терзало душу бывшего ангела, ныне работающего Фиделем Кастро, не это жгло. Несмотря на доброжелательные андеграундные фейсы, окружившие его заботой и вниманием - вписали в сквот, дали ремесло в руки, показали где можно с душой отдохнуть и прайса потратить, не смотря на море свободы - делай что хочешь, жгло Майкла одно... Он был один, один в толпе, одинок среди френдов и амигос, последний из могикан что ли, одинокий хипарь заблудившийся во времени...
Каждое утро Майкл выпивал чашечку кофе (из огромной кружки с отбитым краем), выкуривал традиционный утренний джойнт (к традициям сквота он привык на второй день - сказалась крымско-азиатская молодость) и отправлялся в сопровождении Вилли на станцию Понт-д-Инка. А через пять минут, после приезда в Ла Пальму они уже брели-ковыляли-направлялись в сторону Плазы Майор. Что бы переодевшись и войдя в образ, начать собирать дань-взяток как пчелки, с туристов. Майкл работал Фиделем Кастро - с накладным брюхом и подвешенной бородой, в зелени униформы и с каскеткой на голове. А Вилли в такой же зелени униформы без какого либо грима работал Че Геварой. Комендантом Че...
Коменданте Че, коменданте Че,
Коменданте Че лайк дринк мате.
Коменданте Че, коменданте Че...
Напевая такую псевдо английскую бессмыслицу, похлопывая Вилли, пардон! товарища Че по униформированному плечу, товарищ Кастро вызывал многочисленные улыбки на туристических мордах и обильный дождь прайса в большую банку из-под оливок с наклеенной надписью - На мировую революцию и пиво товарищам Кастро и Че. Ни чего нет святого для хипаря...
И только иногда пробегающие через Плазу Майор какие-то панко-анархо-революционные личности в черно-оборванном показывали им империалистический «фак оф» и псевдо пролетарский кулак...
4.
Фиеста! Красивое слово, ни чего не скажешь, ни какого сравнения с русским «праздник», в последнем случае видятся скучные лица за длинным столом, длинные речи во славу, обжорство до тошноты, послеобеденный сон перед «ящиком», вечернее доедание после гостей и как следствие - понос. Это праздник, прошу не путать с «пьянкой», пьянка совершенно другое - море алкоголя, в том числе и низкосортного и совсем не питьевого, немного жратвы-закуси, масса приключений... Мордобой и гонки на автомобилях (в том числе и на чужих), игра в прятки с полис и пуганее добропорядочных граждан различнейшими хеппенингами, награда за которые зачастую предусмотрена в уголовном кодексе...
А вот фиеста!.. Фиеста это море музыки, шума, гама, тарарама, смеха и улыбок до ушей, из которых к тому же валит дым от выкуренного, ноги отдельно, руки отдельно, все остальное тоже отдельно, включая и прик, что-то выпито, что-то съедено, все вокруг амигос, все вокруг френды, все вокруг фиестят в полный рост!..
Вот и мы - Инесс с Вилли, Роса, я Ева с Хуаном - зафиестили. Повод? Ни какого! Светит сентябрьское нежаркое солнце, где-то блестит синее море - его не видно, но мы то знаем и воздух наполнен им, прайса-бабки-динеро имеются и в избытке при наших потребностях, забот ни каких. В том числе и перед обществом, обязанностей так же, отчего не пофиестить бедному хипарю из далекой России совместно с андеграундными френдами-амигос?.. Вот мы и зафиестили...
Начали в сквоте, вместе со скучными Дани и Алис, которые меня ни на нюх не переваривают, и что такого я у них украл - ни как не вспомню... Под салатик с тунцом щедро политым уксусом из винограда, дали каждый по паре джойнтов с пивом, затем попрощались с Дани и Алис, и... И веселя пассажиров своим видом и состоянием, отправились в Ла Пальму де Маллорку в поисках френдов, приключений и удовольствий. У меня даже мысля об моем хипповом одиночестве неизвестно куда делась...
Редкие туристы отражались в многочисленных зеркальных витринах, уже предлагающие в огромном количестве искусственные дубленки «аля хиппис» и пуховые куртки изнеженным местным жителям. И дубленки и куртки были напялены на манекены, смутно напоминающие мне своими блестящими башками неизвестно что. Сверху светило нежаркое солнце на линялом, как застиранные джинсы, небе, лошади махали гривами. С балкона анархистического центра свешивался черно-красный флаг... Может быть это сон? да нет же, меня давно уже разбудили, там, в Париже...
...Мы прокатывались хохочущей кучей, пестрой, орущей, веселой кучей много-много раз через довольно-таки небольшой центр города, мы обрастали, и обрастали, и обрастали амигос, френдами, приятелями... Терри не снявший своего зеленого прикида и почти не выйдя из образа со своей переодевшейся подругой - Слышь, я тоже был ангелом... Ты делал ангела, Майкл? А в каком городе? В Париже... Канадополяк шестидесяти с лишним лет с грустными глазами такого голубого цвета. что мои айзы на фоне его выглядели линялыми пуговицами, и отзывавшийся на имя Джозеф - ты же Юзек, пся крев, с кон ты, с якого мяста? Пан мови по польску? Я не пан, я бывший ангел, Джозеф и я не говорю по польски, это я шучу, остаточные знания с прошлой жизни, я же в прошлой своей жизни, ну еще до ангела, был польской лошадью наверное... Черный джентльмен с бонгом по имени Густав - это тамтам с Африки, Густав? Нет, Майкл, это бонг с Джамайки... Ты хотел сказать Ямайки, Густав? Нет, я хотел сказать с Джамайки, Майкл, и вообще, ты меня этой Ямайкой еще два месяца назад зафакал... Так мы знакомы, Густав? - совершенно искренне удивился я, на что Густав сунул мне в зубы джойнт, вздохнул и показав ряд блестящих зубов, заговорил о какой-то огородной интересности с Вилли... Вот ведь юннаты нашлись, фак им в грядку!..
Sucedio gue un Fama bailaba tregua y bailaba catala delante de un almacen lleno de cronopis y esperanzas - внезапно вспомнил почему-то я и передал джойнт дальше, многочисленным подружкам Росы по фотографической школе в неизвестном количестве с голыми животами разной смуглоты... Были еще какие-то дредастые, высокомерные, с пирсингом, татуированные от всей души сеньоры, знакомые и с Вилли, и с Инесс, и как не странно - и со мной... высокомерие росло соразмерно выкуренному, но не выливалось, как у цивилов, в безобразную сцену махания кулаками, а в многочисленное свертывание джойнтов и передачу их в первую очередь мне - Ты что Хосе-Хуан-Факе, думаешь у меня у самого нет прайсов на твой сранный грасс-пластилин? Майкл, не маши ручищами, они у тебя самые длинные, расскажи нам лучше - неужели в России есть андеграунд?..
Внезапная тишина на фоне вечернего света фонарей, над портом развеваются флаги неизвестных стран, в глаза мне в упор смотрит пустыми глазницами манекен пепельного цвета... Интересно, что эта сволочь хочет мне сказать?
-Ты что Майкл, что с тобой, тебе плохо, ты что? -
участие и зверю приятно, поворачиваю голову и с высоты своего без малого двухметрового роста вижу герлу с глазами навыкате, сквозь губу пробито кольцо, а как же она целуется?
-Целоваться не мешает? -
интересуюсь вроде бы без всякой задней мысли. Герла кокетливо улыбается и отрицательно качает головой - нет. Затем добавляет вслух:
-Мой бойфренд не жаловался еще ни разу...
Коротко и ясно, не успела оглянуться - место занята другим, пионеру Иванову ехать очень хорошо...
-А где остальные? -
удивляюсь я наконец-то безлюдности улицы, одни манекены и мы...
-В бар зашли, а ты к витрине прилип. Вот я и подумала - вдруг тебе плохо...
-Мне ништяк. Ну я в полном порядке, -
вновь перешел я на язык придурка Дон Кихота и мы спустились во след остальным в полуподвал, наполненный музыкой, гамом, дымом и нашими многочисленными амигос...
Поздняя ночь или правильней сказать ранний рассвет, за нашими спинами остались многочисленные бары и клубы, анархистические центры и сквоты, клубы дыма от выкуренной травы и гашиша, и довольно таки умеренное количество выпитого... Мы брели по пустынному городу с пальмовым названием, отталкиваясь взглядами от синего света фонарей, Вилли устало бренчал на вдрызг расстроенной гитаре нашу любимую песню, бренчал и напевал ее под нос, нашу любимую, так сказать наш гимн:
Порке травахар!.. И действительно - зачем работать, нам и так ништяк...
-Пирато, ты что так смотришь на мою подругу? У ней есть бойфренд.
-Я просто смотрю. Глаза есть - вот и таращу...
-Тарасю... Что такое «тарасю», пирато?
-Это когда вот так вот делают, -
показываю я Росе. Вилли и Инесс хохочут до слез, след за ними и остальные бредущие с нами. А я, сквозь дымку утренних сумерек вижу фейс Вилли и внезапно вспоминаю отрывок из своей псевдокниги, ради стеба и от делать нечего написанный мною и посланный в издательство.
-Вилли, ты знаешь, что ты похож на Че Гевару?
-Сам ты Че Гевара, руссо локо! Че имел морду круглую, а у меня?
-А у тебя как у грустной лошади, Вилли...
Снова общий хохот, переходящий в всхлипывание и почти истерику - сказывается количество выкуренного переходящее в качество. Я продолжаю, не обращая на смех:
-Ну, когда Че напрягался, с речью например или думаю в дабле, то становился похожим на тебя, Вилли...Что бы это значило, ты же с Аргентины, наверное дальний родственник Че..