— В хорошее же время вы вызвали меня, — сказал Маккай.
— В какое время я вызывал?
— Ну… вы, конечно, уже получили послание Фурунео совершенно…
— Какое послание?
Маккай почувствовал, как будто мозг его коснулось перемалывающее колесо, выстреливающие идеи, как искры. Не получили послание от Фурунео?
— Фурунео, — сказал Маккай, — ушел отсюда довольно давно…
— Я вызываю, — прервал Сайнер, — потому что чертовски долго ни от одного из вас нет никаких вестей, а охранники Фурунео обеспокоены. Один из них… Куда должен был идти Фурунео и как?
Наконец-то до Маккая дошло.
— Где родился Фурунео?
— Родился? На Лэнди-5. А что?
— Я думаю, вы найдете его там. Калебанец использовал свою систему глаза С и послал его домой. Если он еще не вызывал, лучше за ним послать. Он должен был…
— В Ленди-5 только три Тапризиота и одна дверь для прыжка. Эта планета для удалений, полная затворников и…
— Тоща понятна задержка. А тем временем здесь ситуация…
Маккай начал излагать ситуацию.
— Вы верите в это… это окончательное разъединение? — прервал его Сайнер.
— Мы вынуждены верить в это. Все доказательства говорят, что это именно так.
— Ну может быть, но…
— Мы не можем себе позволить этого может быть, Сайнер.
— Нам лучше связаться с полицией.
— Думаю, что этого-то она от нас и хочет.
— Хочет, чтобы мы… но зачем?
— Кто должен был бы подписывать жалобу?
Молчание.
— До вас доходит картина? — настаивал Маккай.
— Это на вашу ответственность, Маккай.
— Ну, всегда так. Но если мы правы, это не имеет значения, не так ли?
— Я собираюсь предложить, — сказал Сайнер, — чтобы мы вышли на высший уровень, Бюро Центральной Помощи — только для консультации. Согласен?
— Обсудите это с Билдуном. А тем временем я хочу чтобы было сделано следующее. Соберите совет Бюро Кон-Сенсов, составьте еще одно максимально-настороженное послание Главного внимания на Калебанцев, но привлеките и Паленкисов и начинайте поиск Абнетт.
— Мы не можем делать этого, и вы знаете почему.
— Но мы должны.
— Когда вы принимали эту должность, вы получили полное разъяснение почему мы…
— Чрезвычайное разъединение не означает, что мы должны сидеть сложа руки, — сказал Маккай. — Если вы так рассуждаете, тогда до вас не дошло значение…
— Маккай, я не могу поверить…
— Отключайтесь, Сайнер, — сказал Маккай, — я собираюсь вызвать, минуя вас, Билдуна.
Молчание.
— Прервите контакт, — приказал Маккай.
— Этого не потребуется.
— Неужели?
— Я пошлю агентов к Абнетт сразу же. Я понял ситуацию. Если мы предположим, что…
— Мы предположим, — сказал Маккай.
— Приказы пойдут, конечно, от вашего имени, — сказал Сайнер.
— Можете вообще отстраниться от этого дела, — сказал Маккай. — А сейчас пошлите людей в Ларик — парикмахерскую Красоты в Стедион. Она там недавно была. Я также имею бич, который она…
— Бич?
— Я только что присутствовал на одной из таких порок. Абнетт прервала связь, когда рука ее Паленки была в двери глаза С. Отрубила руку. У Паленки отрастет другая рука, а она может нанять еще других Паленкисов, но бич и рука могут дать нам ключ. Паленкисы не практикуют генную метку, насколько я знаю, но это лучшее, что мы имеем на данный момент.
— Я понимаю. Что вы собираетесь предпринять?
— Об этом еще следует подумать.
— Не лучше ли вам зайти и изложить сообщение непосредственно на транскодер?
— В этом положусь на вас. Не думаю, что мне следует показываться некоторое время на Централе.
— М-м-м… Понятно, что вы имеете в виду. Она попытается связать вас по рукам встречным иском.
— Да, я упустил кой-какие детали. Так вот, что я видел. Когда она открыла дверь, она практически заполнила ее, но я смог увидеть что-то, что показалось мне окном. Если это было окно, оно выходило на облачное небо. Это означает дневной свет.
— Облачное?
— Да, а что?
— Сегодня здесь все утро было облачно.
— Не думаете же вы, что она… нет, она бы не стала.
— Вероятно нет, но мы должны прочистить весь Централ. С ее то деньгами, нельзя точно определить, кого бы она могла еще купить.
— Да… хорошо. Паленки. Панцирь его был со странным рисунком — треугольники, ромбы, красные и оранжевые, и веревка или змея желтая, идущая вокруг и через него.
— Признаки фелюма, — сказал Сайнер.
— Да, но какого семейства Паленки?
— Хорошо, мы проверим это. Что дальше?
— Позади нее во время порки была толпа сенсов. Я видел Прейменгов, не мог не заметить тех проводников щупальцев. Были некоторые Читры, несколько Соборипов, некоторые Ривы…
— Похоже на ее обычную группу приспешников. Узнал кого-нибудь из них?
— Я попытаюсь позднее через ИД, но я не мог бы назвать никаких имен в этой толпе. Но там был один Пан Спечи, и он был заворожен сценой, если не ошибаюсь.
— Уверены?
— Все, что я знаю, это то, что я видел, а я видел шрамы на лбу — хирургическая операция это, в этом я уверен, как и в том, что я в сниггертрансе…
— Но это против каждого Пан Спечи, легально, моральное, этическое…
— Шрамы были пурпурные, — сказал Маккай. — Это заметно, не так ли?
— Прямо в открытую, никакого макияжа или чего-либо, чтобы скрыть шрамы?
— Ничего. Если я прав, то он был единственный Пан Спечи с ней. Другой бы убил его при виде ее.
— Где же она могла быть, где только один Пан Спечи?
— Убей меня бог. О, да, и там были еще несколько людей — в зеленой форме.
— Охранники дома Абнетт.
— Я тоже так подумал.
— Порядочная толпа, чтобы спрятаться.
— Если кто и может позволить себе, так это она.
— Еще одно, — сказал Маккай. — Я чувствовал запах дрожжей.
— Дрожжей?
— Несомненно. Всегда есть перепад давления через дверь для прыжка. Дуло в нашу сторону. Дрожжи.
— Да, целый короб наблюдений.
— Вам не показалось, что я был рассеян?
— Не больше, чем обычно. Вы абсолютно уверены насчет Пан Спечи?
— Я видел его глаза!
— Запавшие, фасеты сглаживающие?
— Так мне показалось.
— Если нам удастся получить Пан Спечи для официального осмотра, это дало бы нам рычаг. Сокрытие преступника, это уже кое-что.
— Очевидно, у вас не такой большой опыт с Пан Спечи, — сказал Маккай. — Как вам удалось стать директором Различения.
— Ладно, Маккай, давайте не…
— Вы знаете прекрасно, что любой Пан Спечи взорвался бы, если бы увидел этого парня. Наш наблюдатель попытался бы нырнуть через дверь для прыжка и…
— И…
— Абнетт бы закрыла ее на нем. Она бы получила половину нашего наблюдателя, а у нас бы осталась другая половина.
— Но это было бы убийство.
— Несчастный случай, не более.
— У этой женщины действительно большой вес, надо признать, но…
— И она получит наши потайные места, и при этом она будет играть на том, что она частное лицо, а мы пытаемся саботировать ее.
— Паршиво, — согласился Сайнер. — Надеюсь, вы не делали официальных выпадов в ее сторону.
— Почему же, делал.
— Что?
— Я взял ее на официальную заметку.
— Маккай, вас ведь предупреждали делать это с…
— Послушайте, мы хотим, чтобы она начала официальное дело. Проверьте у юристов. Она может попытаться сделать встречный иск лично против меня, но если она возбудит дело против Бюро, мы можем добиться слушания в сератори, это уже не личная конфронтация. Ее штат юристов может посоветовать ей это. Нет, она попытается…
— Она может не пойти в суд и не будет возбуждать дело против Бюро, — сказал Сайнер, — но она обязательно направит против нас своих ищеек. И вряд ли можно выбрать для этого более неподходящее время. Билдун уже почти полностью отслужил свой срок. И сейчас в любое время он может проходить креше. Ты знаешь, что это значит.
— Кресло Директора Бюро нарасхват, — сказал Маккай.
— Я это ожидал.
— Да, но вокруг этого сейчас поднимается настоящая буря.
— Вы соответствуете своему месту, Сайнер.
— Вы тоже, Маккай.
— Я «прохожу».
— Вот это будет денек! А что действительно меня беспокоит, так это Билдун. Он взорвется, когда услышит об этом единственном Пан Спече. Он все мог бы привести к…
— Он уладит с этим, — сказал Маккай, вкладывая в это больше уверенности, чем чувствовал.
— И вам здесь могут подложить мину. Я надеюсь вы знаете, что я не прохожу.
— Мы все знаем, что вы хотите эту работу, — сказал Маккай.
— Могу себе представить все сплетни.
— Но разве она не стоит этого?
— Я дам вам знать.
— Уверен, что это так и будет.
— Да, еще одно, — сказал Сайнер. — Как вы собираетесь избавиться от Абнетт?
— Я собираюсь стать учителем школы, — сказал Маккай.
— Я полагаю, мне не надо этого объяснять, — сказал Сайнер. Он прервал контакт.
Маккай все еще находился в пурпурном полумраке бичбола. Пот заливал все тело. Температура была, как в духовке. Он раздумывал над тем, что жир его может поубавиться от такой жарищи. Конечно, потеря воды… В этот момент, когда он подумал о воде, он ощутил сухость в горле.
— Вы все еще там? — прохрипел он.
Молчание.
— Фанни Мэ?
— Я остаюсь в своем доме, — сказал Калебанец.
Ощущение того, что он слышит слова, не слушая их, дошло до сознания Маккая, ангерит, введенный в организм, отдавался запоздалой реакцией ярости. Черт бы побрал этого сверх тупицу Калебанца! Втянул нас в настоящую заваруху!
— Вы хотите сотрудничать с нами? — спросил Маккай.
— Насколько мне позволит контракт.
— Хорошо. Тогда настаивайте на том, чтобы Абнетт пригласила меня к вам в качестве вашего учителя.
— Вы выполняете функцию учителя?
— Вы чему-нибудь научились уже у меня? — спросил Маккай.
— Все смешанные соединительные ткани обучают.
— Соединительные ткани, — пробормотал Маккай. — Должно быть, я старею.
— Объясните «старею», — сказал Калебанец.
— Не обращайте внимания. Первым делом, мы должны обсудить ваш контракт. Может быть, есть способ прервать его. По каким законам он выполняется?
— Объясните «законы».
— Какая почетная система принуждения? — выпалил Маккай.
— По естественной чести соединительных тканей сенсов.
— Абнетт не знает, что означает честь.
— Я понимаю честь.
Маккай вздохнул.
— У вас были свидетели, подписи и всякого рода такие процедуры?
— Все мои товарищи Калебанцы, свидетельствующие соединительные ткани. Подписи не понятно. Объясните.
Маккай решил не вдаваться в исследование концепции подписей, вместо этого он спросил:
— При каких обстоятельствах вы могли бы отказаться выполнять ваш контракт с Абнетт?
После длительной паузы Калебанец сказал:
— Изменение обстоятельств несет изменение отношений. Если Абнетт не выполнит ее соединительные связи или попытается дать другое определение его сути, это может привести к действиям, ведущим к разъединению.
— Конечно, — сказал Маккай. — Это весомо.
Он потряс головой, изучил пустоту над гигантской чашей. Калебанцы! Вы не можете видеть их, не можете слышать их, не можете понять их.
— Использование вашей системы глаза С доступно мне? — спросил Маккай.
— Вы действуете в качестве моего учителя.
— А это означает да?
— Ответ утвердительный.
— Ответ утвердительный, — отозвался эхом Маккай. — Прекрасно. Вы можете также переносить для меня предметы, посылать туда, куда я их направлю?
— Пока соединительные ткани остаются очевидны.
— Я надеюсь, это означает, что это тоже утвердительный ответ, — сказал Маккай. — Вы знаете, что рука Паленки и кнут на полу вашей комнаты?
— Знаю.
— Я хочу, чтобы вы их послали в специальную комнату Централа. Вы можете это сделать?
— Думайте о комнате, — сказал Калебанец.
Маккай повиновался.
— Соединительные ткани имеются, — сказал Калебанец.
— Вы желаете послать эти предметы на место исследования?
— Совершенно верно.
— Послать сейчас?
— Немедленно.
— Однажды, да. Многократные посылки недоступны нашим возможностям.
— У-уф?
— Предметы в пути.
когда Маккай стал моргать, рука и кнут вырвались из поля его зрения, сопровождаемые резким треском взорвавшегося воздуха.
— Способ работы Тапризиотов похож на то, что делаете вы, транспортируя объекты? — спросил Маккай.
— Транспортировка по заказу — это низший энергетический уровень, — сказал Калебанец. — Парикмахеры красоты еще более низкий.
— Догадываюсь, — сказал Маккай. — Ну ладно, не обращайте внимания. Тут произошло одно небольшое дело с моим другом Алехино Фурунео. Я полагаю, вы его послали домой?
— Правильно.
— Вы послали его не в тот дом.
— Существа имеют только один дом.
— У нас, сенсов, больше, чем один дом.
— Но я вижу соединительные ткани!
Маккай чувствовал, что волна излучения от Калебанца переключилась на него.
— Несомненно, — сказал он. — Но у него сейчас другой дом прямо здесь на планете Сердечность.
— Меня наполняет удивление.
— Вероятно. Остается вопрос, можете ли вы исправить эту ошибку?
— Объясните ситуацию.
— Можете вы послать его в дом на планете Сердечность.
Пауза, затем:
— Это место не его дом.
— Но вы можете послать его туда?
— Вы желаете этого?
— Я желаю этого.
— Ваш друг разговаривает с Тапризиотом.
— Ах, даже так! — сказал Маккай. — Тоща вы можете слышать его разговор?
— Содержание послания не доступно. Соединительные ткани видны. У меня есть сознание того, что ваш друг обменивается информацией с сенсом другого вида.
— Каким сенсом?
— Тем, кого вы называете Пан Спечи.
— Что случится, если вы пошлете Фурунео в… его дом здесь на Сердечности прямо сейчас?
— Нарушение соединительной ткани. Но обмен посланиями находится на этой линейности. Я посылаю его туда.
— Вы послали его?
— Но не соединительные ткани, которые вы передаете.
— Он сейчас здесь на Сердечности?
— Он занимает место не в своем доме.
— Надеюсь, что в этом мы с ним солидарны.
— Ваш друг, — сказал Калебанец, — желает присутствия с вами.
— Он хочет прийти сюда?
— Правильно.
— Ну что ж, а почему бы и нет? Ладно перенесите его.
— Какая цель в присутствии вашего друга в моем доме?
— Я хочу, чтобы он остался с вами и следил за Абнетт, пока я отлучусь по другим делам.
— Маккай?
— Да.
— Будет ли для вас новым знание, что присутствие ваше или другого представителя вашего вида продлевает мое столкновение на вашей волне?
— Это прекрасно.
— Ваше присутствие сокращает порку.
— Я тоже это подозреваю.
— Подозреваю?
— Я понимаю!
— Понимание вероятно. Соединительные ткани показательны.
— Не могу даже высказать вам, каким счастливым это делает меня, — сказал Маккай.
— Вы хотите, чтобы ваш друг был здесь?
— Что делает Фурунео?
— Фурунео обменивается коммуникацией с… помощником.
— Могу себе представить.
Маккай потряс головой из стороны в сторону. Его изматывала путаница при каждой попытке в этой беседе понять друг друга. И никакого способа наладить управление этого процесса. Совсем никакого выхода. В тот самый момент, когда им казалось, что они приходят уже к самому тесному общению, как раз и приходило понимание того, что они оказались в самой далекой от понимания точке.
— Когда Фурунео закончит разговор, перенесите его сюда, — сказал Маккай. Он снова согнулся у стены. О боги подземелья! Жара была почти невыносимой. Почему Калебанцам нужна такая жара? Может быть, эта жара дает им еще что-нибудь, может быть, волны видимости, может быть, выполняет какую-то функцию, о которой другие сенсы еще и не догадываются.
Маккай понял, что их диалог не более чем обмен шумами — звуками теней. Разум удалялся, перелетал с планеты на планету. Они с Калебанцем вели бой не в том направлении, стараясь выбраться из этого хаоса. Если бы они проиграли, то смерть унесла бы все невинное и безгрешное, все хорошее и плохое. Лодки бы стали дрейфовать по бесконечным океанам, башни бы обрушились, балконы бы искорежились, и одни лишь звезды двигались бы по неизменным небесам.