«Репутация Токвиля достигла апогея в первое де сятилетие после его смерти, когда Европа готовилась к всеобщему избирательному праву, а во Франции на чалось возрождение либерализма. Издание десятитом ного собрания его сочинений (1860—1866) было встре чено как наследие мученика свободы. В Англии Ток виля постоянно упоминали при обсуждении избира тельной реформы, а в Германии — в спорах о феде рализации. Но после 1870 г . его имя стало постепенно стушевываться, и к началу нового века он был почти забыт, а его труды рассматривались как устаревшая классика. Новому поколению, верившему только в по зитивное знание, они казались слишком абстрактными
и умозрительными. Кроме того, предсказанная Токви- лем демократия, казалось, так и не достигнута — он не предвидел ни глубину нового неравенства, ни те конфликты, которые были вызваны индустриализа цией, национализмом и империализмом. В Европе так и не появилось бесклассовое общество, а шовинизм и империализм проникли даже в Америку. /.../
Тоталитарные режимы XX в., бросившие вызов самому существованию свободных институтов, поро дили «токвилевский ренессанс». На первый план вышло его стремление защитить свободу общества, анализ скрытых тенденций его развития, а также пло дотворные философские и социологические гипотезы. /.../ Снова, как и в 1850-х и 1860-х годах, Токвиль ока зался на вершине популярности. /.../ Несомненно, что и в будущем он останется авторитетом для всех, кто отрицает статичные авторитарные порядки и разделя ет его веру в неизбежное исчезновение классовых различий и его понимание свободы, как высшей поли тической ценности».
(The New Encyclopaedia Britannica. Macropaedia, 1980. Vol . 18. P . 470).
6 В 1956 г . в Монако издательством Editions du Rocher был издан небольшой том Marquis de Custine . Souvenirs et portraits . Textes choisis et presentes par Pierre de Lacre - telle с весьма интересным биографическим введением (62 стр.) составителя этого сборника. В следующем году к столетию смерти Кюстина тот же издатель вы пустил в свет первую его биографию, написанную маркизом де Люппе, который не только собрал кол лекцию кюстинианы, но и широко использовал пере писку Кюстина и другие документальные свидетель ства из архивов приятелей и знакомых маркиза. Автор уже давно интересовался Кюстином и лет за тридцать до того опубликовал его письма к маркизу де Лагранжу. Помимо всех обстоятельств путешест вия в Россию (в связи с этим для меня была чрезвы чайно ценной работа проф. Кадо), по отношению к чисто биографической стороне я прежде всего обязан своими сведениями именно книгам, опубликованным в Монако.
I. ЧЕЛОВЕК
1 Мать Кюстина упоминается во многих источниках, но особенного внимания заслуживает книга Bardoux B . J . A Madame de Custine , d ' apres des documents inedits . Paris , 1888. О ее отношениях с Шатобрианом см .: Chedieu de Robethon Е . Chateaubriand et Madame de Custine. Paris , 1893.
Примеч. переводчика: Луиза Элеонора Мари Дель фина де Кюстин (1770—1826) по словам ее биографа прожила бурную жизнь и «была близкой приятельни цей нескольких самых значительных людей своего времени. Хотя прямота ее характера и душевное бла городство привлекали к ней многочисленные симпа тии, однако живость чувств и пламенное воображение принесли ей больше страданий, чем радостей. Но все эти нравственные противостояния в душе г-жи де Кюстин суть ничто по сравнению с пережитым ею в молодые годы, когда на смену идиллии пришла траге дия. Именно в то время она ярчайшим образом выка зала настоящий героизм». ( Bardoux . Madame de Custine . P . I — II ). О романтических наклонностях Дель фины де Кюстин свидетельствует имя ее сына: Ас- тольф (Астольфо) — сказочно-героический персонаж поэмы Лудовико Ариосто «Неистовый Роланд».
2* Имеется в виду первый роман г-жи де Сталь «Дель фина», в котором романтическая героиня восстает во имя чувств против общепринятых норм морали.
3 * Карл Август Варнгаген фон Энзе (1785—1858) — не мецкий писатель и дипломат, литературный критик, автор книг биографического жанра, «был одним из лучших стилистов своего времени и отличался тонким критическим чутьем» а . В чине капитана русской служ бы участвовал в кампании 1813 г . против Наполеона.
Рахель Антония Фридерика Варнгаген фон Энзе (урожд. Левин-Маркус, 1771—1833). «Кто же была эта Рахель, одна из самых оригинальных личностей прус ского общества? Дочь обогатившегося ювелира, еврей ка (что весьма угнетало ее), эта привлекательная дур-
а Энциклопедический словарь Брокгауз—Ефрон. СПб., 1892. Т. V. С. 537.
нушка с темными глазами, живая, подвижная, интел лигентная, мало надеявшаяся на замужество, да еще и бедная (после смерти отца она получала лишь неболь шое пособие от братьев), которая, тем не менее, суме ла завоевать для себя совершенно особое место в бер линском обществе /.../. Три молодые еврейки, Генри етта Демос, дочь врача португальского происхождения, Доротея Мендельсон и Pax ель Левин, ввели моду на совершенно новые салоны, успех которых заключался в том, что они не принадлежали ни к одному слою об щества, и там могли происходить ни к чему не обязы вающие встречи. /.../ Самая молодая из них, незамуж няя Рахель, принимала у себя в мансарде за чашкой чая и с неслыханной свободой обращения. Она подру жилась с братьями Гумбольдтами, Генцем (советником Меттерниха) и принцем Людвигом Фердинандом Прусским; частые визиты принца де Линя, появление мадам де Жанлис и мадам де Сталь и особенно дру жеское расположение Гёте, все это задавало неповто римый тон ее приемам. Она умела создать интимную атмосферу, обладала искусством слушать и гордилась тем, что ее салон называли республикой духа. И все- таки, несмотря на все успехи, Рахель тяготилась недо ступностью для нее традиционного общества из-за своего еврейского происхождения. Но именно такое положение сблизило ее впоследствии с Кюстином, ко торого она сумела понять как никто другой. /.../ Ей помогла влюбленность молодого Варнгагена фон Энзе, который, испытав в начале своей карьеры нужду, стал секретарем, а потом и доверенным лицом прусского премьер-министра фон Гарденберга, человека либе рального, освободившего крестьян и эмансипировав шего евреев. Достигнув должности дипломатического советника, Варнгаген добился руки Рахель, бывшей старше него на четырнадцать лет. Ко времени знаком ства с Кюстином уже крестившаяся Рахель стала женой дипломата и сделала свой салон менее богем ным, придав ему большую политическую окраску. Гейне, издевавшийся над чопорностью берлинских са лонов XX годов, часто бывал у Рахели и даже хотел надеть на себя собачий ошейник с надписью: «Я при надлежу г-же Варнгаген». (Muhlstein A. Astolphe de Custine. 1790—1857. Le dernier Marquis. Paris , 1996. P. 139—142).
4 * Леонтина де Сен-Симон де Куртоме — «/.../ богатая, из прекрасной нормандской фамилии, совсем молодая, с мягким и легким характером, и, наконец, предел меч таний — круглая сирота. (У нее) было все, чтобы при влекать к себе симпатии. Бракосочетание состоялось 15 мая 1821 г .» (Ibid. Р. 158—159).
Levis-Mirepoix Е . de. Correspondance de la Marquise de Montcalm. Paris , 1949. P. 70.
Loc. cit.
Софи Гэй. Дельфину (де Кюстин) и Софи Гэй связы вала хоть и недавняя, но очень важная для Астольфа дружба. Софи, женщина весьма предприимчивая, во площала в себе наступившие новые времена. Она за воевала Дельфину своей нежностью к ее сыну, сохра нявшейся на протяжении пятидесяти лет. Софи роди лась в 1776 г . в семье финансового служащего и в пят надцать лет вышла замуж за биржевого маклера на двадцать лет ее старше и очень богатого. В эпоху ди ректории она бросила его ради молодого любовника, Жана Сигизмона Гэя, сделавшего карьеру в импера торских финансах, благодаря протекции маршала Дюрока. Софи изобрела для себя совершенно новую профессию — литературного агента. Она постоянно ездила в Англию и покупала там стихи, комедии и романы и весьма преуспела, а к тому же пользова лась еще и репутацией весьма галантной дамы. Тем не менее, Софи очень следила за воспитанием двух своих дочерей, а также невестки Элизы. Муж ее за рабатывал столько денег, что никто не сомневался в его близости к государственным деньгам. Когда в
г. он был отправлен в отставку, за дело приня лась Софи — она сочиняла романы и песни и сумела даже пробиться со своей пьесой на сцену «Комеди Франсез», не оставляя при этом деятельности литера турного агента.
8 * Жюли Рекамье (1777—1849) — жена парижского бан кира; ее салон был модным политическим и литера турным центром оппозиции Наполеону I, который в
г. выслал ее из столицы. В 1819 г . она пересели лась в монастырь Аббе-о-Буа, где у нее собирались по литические деятели, литераторы и ученые.
9 La Russie en 1839. Т . 1. P. 162.
Memoires et voyages. Lettres icrites a diverses epoques, pendant des courses en Suisse, en Calabrie, en Angleterre et en Ecosse. Paris , 1830. 4 vol.
* Оссиановские легенды — цикл устных преданий, запи
санных не позднее XII в., о легендарном воине и барде ирландских кельтов Оссиане (III в. н.э.). В 1765 г . Дж.Макферсон издал «Сочинения Оссиана, сына Фин гала», которыми увлекались особенно в Германии поэты «Бури и натиска» И.Гердер и И.В.Гёте. Однако впоследствии было доказано, что эти «Сочинения» яв ляются талантливой подделкой.
II. ЗАЧЕМ ЕХАТЬ В РОССИЮ?
1 * Объяснение самого Кюстина содержится в его письме от 7 августа 1855 г . (как сказано в публикации, к Machko (?):
«Я не намеревался как-то особенно изучать Рос сию; в эту страну меня случайно привела страсть к пу тешествиям; я приехал без каких-либо предубеждений, с единственной целью увидеть ее и был поражен тя готами и страданиями большинства тамошних жите лей; несмотря на незнание языка, я уловил привлека тельные черты народа, глубокое лицемерие в высших классах и распространенное повсюду двуличие. Два— три осведомленных человека сообщили мне кое-какие сведения, коими я не преминул воспользоваться; вни мательные наблюдения и логические выводы оконча тельно поставили меня на истинный путь; благодаря отвращению ко лжи и любви к людям, мне удалось угадать все остальное. Вот и вся история сей книги, произведшей столь неожиданную для меня сенсацию. Независимость характера, смелость и чистосердечие всегда везде являют собой совершенное новшество, однако в России значительно более, нежели в какой- либо иной стране». (Marquis de Custine. La Russie en 1839. Paris , 1990. T. 2. P. 485).
2 L 'Espagne sous Ferdinand VII. Paris , 1838. 4 vol .
3 * «/.../ его прежние труды»-. «Алоис, или монах Сен-Бер- нара» ( Aloys ои religieux de Mont S .- Bernard , 1829), пси хологический роман, продолжающий традиции «Адольфа» Б.Констана и «выдерживающий еще до сих пор испытание чтением»; «Воспоминания и путешест вия, или письма разного времени, относящиеся к по ездкам по Швейцарии, Калабрии, Англии и Шотлан дии» ( Memoires et voyages , ои lettres icrites a diverses epoqu . es pendant des courses en Suisse , en Calabre , en An - gleterre et en Ecosse , 1830); «Беатриса Ченчи» ( Beatrix Cenci ), пьеса в стихах, поставленная в театре «Пор- Сен-Мартен» в 1833 г .
L'Espagne sous Ferdinand VII. Bruxelles, 1838. Vol. 2. P. 212.
Balzac H. de. Correspondance. Paris , 1964. Vol. 3. P. 424— 426.
6 * При всем желании Бальзак не смог бы найти худшего времени для приезда в Петербург (июль—сентябрь 1843 г .) — всего полгода назад в свет вышла книга Кюстина. Нижеследующие сведения взяты из исследо вания ЛГроссмана «Бальзак в России» (Литературное наследство. М, 1937. Т. 31—32. С. 202, 204, 205, 220, 221).
Бальзак хотел проявить лояльность по отношению к русским властям и отрицательно отзывался о «Рос сии в 1839 году»: «/.../ для любопытных Петербург и Москва исчерпывают всю Россию. Они торопятся ос мотреть обе столицы, соединенные превосходной до рогой в шестьсот верст, и воображают, что осмотрели Россию. А между тем они видели Россию как те, кто, побывав в Кантоне, видели весь Китай; по возвраще нию в их описаниях на одно правильное наблюдение приходится сотня вымыслов о государстве более об ширном, чем римская империя эпохи Августа. Таково мое мнение о знаменитом произведении г-на де Кюс тина». Тем не менее, и двор, и высшее общество от неслись к нему демонстративно холодно. («Я получил пощечину, предназначавшуюся Кюстину»).
«Не подлежит сомнению, что Бальзак уезжал из Петербурга глубоко разочарованным. Письма к Ган ской по пути в Париж совершенно недвусмысленно свидетельствуют о резкой перемене его воззрений на Россию. Даже сравнение с антипатичной Бальзаку Пруссией — не в пользу Петербурга. «Необходимо признать, что для приезжего из России Германия имеет особый, неопределимый вид, который не объяс няется еще пока волшебным словом свобода, но кото рый можно передать выражением свободные нравы или свобода в нравах. /.../ Бальзак не скрывал в бер линском обществе своего отрицательного впечатления от николаевского Петербурга. Герцогиня Дино, пле мянница Талейрана, с которой писатель встретился у французского посла Брессона, писала 16 октября 1843 г ., что Бальзак отзывается о России «так же зло, как и Кюстин; /.../». Не пощадил он и самого импе ратора: «В наши дни император Николай — единст венный представитель власти, как ее изображает «Тысяча и одна ночь». Это калиф в мундире. Падишах Стамбула в сравнении с русским царем — простой супрефект».