— Не подведи ребят, Артур!
Несс скользнул по нему взглядом. Вот они, зачинщики беспорядков! Негодяи! Будоражат весь порт по любому поводу и прекрасно знают, что на сей раз он попал в трудное положение. Одного упоминания о скебах достаточно, чтобы поднять на ноги мельбурнских докеров. Уж, конечно, эти трое и их друзья, Линдли и Стэрт, и тот моряк в шрамах, о котором ему вчера рассказывали, с 7.30 утра, как только открыли двери пакгауза, не переставая, треплют языком.
Шел обычный набор бригад, но в секции угольщиков его благоразумно приостановили до решения относительно канадского «Гектора». За последние двадцать четыре часа разгрузили два других судна с углем, и недостатка в работе не было. Несс поднялся на помост. В пакгаузе было шумно, но угольщики почтительно затихли, чтобы выслушать секретаря своего союза.
Он взглянул на сосредоточенные лица и пытливые глаза — и остановился. Они заставили его изменить те гладкие фразы, с которых он намеревался начать. Он‑то понимал, когда у людей решение уже почти принято.
— Итак, друзья, мы только что тщательно рассмотрели вопрос о канадском «Гекторе», — Несс возвысил голос — лучше уже поскорее выложить им все, — и мы решили, что это судно должно быть разгружено.
Послышались неодобрительные возгласы, однако, их было немного. Но знаменательно было то, что его постоянные приверженцы не осмеливались аплодировать ему.
— Мы знаем…
— Кто «мы»? — это голос Стэрта.
— Портовый комитет, в котором, разрешите мне напомнить вам, есть и представители вашего союза. Если же это вас не устраивает, то и ваш собственный исполком тоже подробно обсудил это дело вчера вечером. Дело в том, что никаких сведений об этом корабле у нас нет…
— Это низкая ложь!
— Вы говорите с секретарем федерации!
Несс выждал, пока стихла перебранка в задних рядах.
— Тише!
— Слушайте, что он скажет! Мы не дети!
— Говори, Артур!
— Я официально заявляю: ваши профсоюзные руководители постановили, что вы должны разгрузить это судно…
— Кто должен? Как насчет тех, кто вчера отказался?
— Послушайте лучше, что я говорю. Мы ведь не зря полчаса заседали. Мы изо всех сил защищали тех, кто ушел вчера с работы. Поймите, что мы уже были связаны словом. Мы постановили, что судно надо разгрузить. Портовый комитет намеревался отстранить от работы большинство ич вас, но он принял во внимание наши доводы, что вас обманули. Итак, через несколько минут вчерашние брига» ы будут снова вызваны на работу, и вот вам совет ваших руководителей— примите наряд. В противном случае вы авто матически отстраняетесь от работ и вас заменят другие рабочие.
— Что же тогда, черт побери?
— Этим портовый комитет ничего не добьется.
— И вы согласились на такое решение?
Из толпы галдевших людей шагнул вперед моряк в шрамах и смело посмотрел на секретаря.
— Мы хотим, чтобы вы сказали нам вот что: «черная» это посудина или нет? Скебы на ней или нет?
Несс сердито глядел на моряка.
— Что касается нашего профсоюза, то мы не видим ничего плохого на этом судне. Мы не получали официальных…
— Хватит об этом говорить. Там команда скебов, и вы это знаете.
— Мы ничего не знаем о команде…
— А на судне‑то вы были?
— Нет…
— Нет? Почему же? Мы ведь еще вчера отказались работать. Мы за вами посылали…
Несс много лет занимался склоками в профсоюзе и, как всякий оппортунист, умел угадывать настроение рабочих масс. Поэтому сейчас он отлично понимал, что настойчивые вопросы моряка выбивают у него почву из‑под ног. Шумели, правда, немногие, но большинство рабочих многозначительно молчало… Они прислушивались и думали свое. Сейчас их не увлечь надоевшими фразами о «коммунистическом заговоре» и «красных бунтовщиках».
Глаза Несса жадно шарили по знакомым лицам, моля о помощи. Он видел много своих людей. Джордж Робертсон, Лен Андерсон, Барни Райс, Джо Пефферини — все молчат и явно избегают его взгляда. В такое опасное дело никому не хочется вмешиваться. Нессу стало совсем не по себе, когда, прислушиваясь к спору, угольщиков окружили другие докеры. Несс начал кричать на моряка, а потом на всех вообще:
— Не могу же я целый день сидеть в кабинете и ждать вашего звонка. Я обязан охранять интересы трех тысяч человек, а не семидесяти. Джо Хеффнер сказал вам вчера, что делать, почему вы не послушали его? Вы должны твердо решить, подчиняться вам профсоюзному руководству или нет. И вообще давайте решать — нужен вам профсоюз или нет?
Послышалось несколько одобрительных реплик. При спешники Несса начали набираться смелости. Видно, Несс нащупал верный тон.
— Пока я секретарь вашей федерации, — продолжал он запальчиво, — я советую вам делать то, что считаю нужным, — нравится вам это или нет! Я ведь каждый год переизбираюсь, так что в следующий раз можете меня не выбрать…
— Да брось ты, Артур! Ты нам подходишь…
— Не беспокойтесь, мы докопаемся до правды с этим канадским «Гектором». Мы уже телеграфировали Канадской ассоциации моряков…
— Кому?!
— Это же организация скебов…
— Почему бы не телеграфировать Канадскому профсоюзу моряков?
— А зачем? — крикнул бывший моряк. — Здешний профсоюз моряков уже получил телеграмму.
— Ага, опять этот профсоюз! — Несс ухватился за слова моряка, голос его дрожал от негодования. — Опять профсоюз моряков! Опять Билл Мэнион! А мы‑то чья организация — моряков или докеров? Вы хотите, чтобы я исполнял приказания Мэниона или комитета, который вы сами выбрали?
— Нашего комитета, конечно.
— Долой красных!
— Так их, Артур!
— А что это за телеграмма моряков? Кто ее видел?
— Я видел ее и не желаю с ней считаться! — Нессу надо было поскорее кончать. Он нашел лазейку. Он указал путь своим верным помощникам, которые вечно выезжают на затасканной демагогии, выкрикивая всякие нелепости, и они встрепенулись и заработали вовсю. На шум собралось еще больше докеров. Спор не прекращался. Но Несс спешил, надо было поскорее начать набор рабочих, пока не изменилось настроение.
— Мэниону вчера никто не возражал. Но если вы хотите слушаться его, выходите из нашего союза и записывайтесь к морякам! Пока я секретарь мельбурнского отделения федерации портовых рабочих, я буду прежде всего защищать интересы портовых рабочих. Мэнион объявил, что это «черный» корабль. Хорошо, пусть он будет «черный» — так сказал Мэнион! — в таком случае как же он вошел в порт? — Несс охрип от негодования. — Кто привел его в порт? Члены профсоюза Мэниона! Буксир «Туронга», а на нем вся команда — члены профсоюза моряков! И у него еще хватает совести требовать от нас не разгружать корабль, потому что он «черный»! Помилуйте, кто же тут виноват?
— I елеграмма запоздала, и ты это знаешь.
— Это он так говорит. Могу верить, могу и не верить. Наверняка знаю только одно — прежде чем оставить людей без работы, я должен получить подтверждение, и из верного источника. Когда мы получим ответ от Канадской ассоциации моряков…
— От ассоциации скебов! Бастует‑то Канадский профсоюз моряков…
— Хорошо, тогда мы обратимся в их Совет профсоюзов.
— Верно! Правильно!..
— Он‑то обратится!..
— И когда получим ответ, прочитаем его здесь в пакгаузе. Если судно «черное», мы прекратим работу и созовем митинг, и вы скажете нам, как вы хотите поступить. Мы доложим нашему Совету профсоюзов. Мы организуем все как надо. Можете не сомневаться ни во мне, ни в других членах исполкома. Мы знаем все про скебов здесь, в порту. И меня вы хорошо знаете. Мне сломали три ребра и руку. В забастовке двадцать восьмого года.
Это был ловкий ход. Нессу пришлось переждать, пока стихли аплодисменты. Вот сейчас бы начать набирать на «Гектора»!
— Не бывать тому, чтобы я вдруг попросил вас разгружать судно скебов. Мы доберемся до истины и, если слухи подтвердятся, прекратим работу на «Гекторе».
— К тому времени его уже разгрузят и не о чем будет беспокоиться!
Ага, появился новый противник. Он перекричал и моряка в шрамах и других угольщиков, со всех сторон напиравших на помост. Несс делал вид, что ничего не замечает.
— Итак, мы начинаем набор четырех бригад на «Гектора», и вот вам указания вашего исполкома: надо принять наряд. Если же вы снова откажетесь работать, за последствия мы не отвечаем.
Момент подходящий. Несс сходит с помоста, в самую гущу людей. Со всех сторон кричат, хватают Несса за рукава, когда он пытается выбраться из толпы.
— Почему ты не сходил на корабль и не выяснил?
— Пройдешь в парламент как миленький!
— Тут один чернокожий не хочет работать!
— Долой скебов!
— Слушайте меня, ребята…
Опередив десятника, на помост вскочил моряк в шрамах. Он размахивал скомканной шляпой. Через стеклянную крышу, сквозь пыль и табачный дым падали косые лучи утреннего солнца, и в их свете испещренное шрамами лицо моряка, его сверкающие гневом глаза казались особенно грозными.
— Я не пойду на это судно! Не пойду потому, что знаю — оно «черное». Пусть Несс уговаривает меня хоть до второго пришествия — он не хуже меня знает, в чем там дело. — Помощники Несса стараются перекричать моряка, но его голос ничем не заглушить. — Хвастаться Несс умеет. Он, мол, никогда не был скебом! Когда‑то не был — до тех пор пока не стал профсоюзным секретарем. Но, ей — богу же, нас он уговорит стать скебами! Он и раньше пытался втянуть нас…
— Давай сходи оттуда! Давно ли ты в федерации?
— Пусть Кэзали скажет!
— А что, разве не правда? Может быть, Несс не убеждал нас водить автобусы, когда была забастовка на транспорте? Что, не убеждал? Если мы разгрузим этот корабль…
Но Несс уже ушел. С одного края шумят еще больше, потому что появляется второй нарядчик, который осторожно пробирается к помосту. Но пока он доходит туда и пока стихает шум, вызванный выступлением моряка, раздается другой голос. Голос начальства в репродукторе. К угольщикам он обращается редко. Голос, который сотрясает воздух и водворяет мгновенную тишину во всей этой шумной, взволнованной толпе.
— Вызываются все грузчики угольной секции! Вызываются все грузчики угольной секции! Те, кто ушли вчера с канадского «Гектора», ставшего у причала Газовой компании, могут снова получить наряд. Сейчас мистер Хэннен выкликнет их на девятичасовую смену. Те, кто не возьмут наряд, отстраняются от работы и будут иметь дело с портовым комитетом. Повторяю распоряжение…
Мало кто прослушал это второй раз. Снова поднялся страшный шум. Второй нарядчик — очевидно, это и есть мистер Хэннен — добрался наконец до помоста, но там все еще стоит моряк, и нарядчик невозмутимо ждет, пока тот кончит. Ему‑то плевать, будут они работать или нет. И пока он держится нейтрально, с доброжелательным пидом, его никто не задевает. Над его головой яростно спорят левые и правые. Со всех сторон напирают взволнованные докеры из других секций. Не миновать общей забастовки, если только портовый комитет не послушает умных советов. Сразу видно, какое у них настроение. Можно спокойно отправляться домой и заняться садиком. Люди, которые, отстаивая свои принципы, голодали, не сдадутся, когда голодовка им не угрожает.
На помосте теперь двое. Барни Райс из комитета изо всех сил старается перекричать моряка. Его седой хохол трясется, голос у него старческий, слабый. Это профсоюзник старой школы. Для тех времен он был хорош, но сейчас ему не место в бурной политической и экономической борьбе. Делегат Совета профсоюзов, мастер компромисса и политики выгоды и приспособленчества. Когда‑то был ярым противником бригадной системы набора рабочих, механизации, «открытых» профсоюзных списков и вообще профсоюзов в промышленности. Его еще терпят — только горняки и докеры так терпимы к своим бывшим товарищам.
— Друзья, если вы не будете соблюдать осторожность, у вас в порту вообще не будет профсоюза. Дело не в личном мнении каждого из нас — важно мнение руководства, которое вы избрали. Оно свяжется…
— Чушь!
— Иди домой, корми цыплят, Барни!
— Руководство нас должно слушаться!
— Дайте ему сказать!
— Я сорок лет в федерации…
А моряк‑то умница! Он молчит, хотя и не ушел с помоста, и готов в любой момент снова заговорить, как только старикан надоест докерам. Не надо быть психологом, чтобы понять, что люди не станут долго слушать этого самовлюбленного глупца.
— Вы меня из года в год выбирали в комитет, с двадцать восьмого, когда была забастовка. И плохого я вам никогда не советовал. Я вам говорю: пока что разгружайте корабль, а исполком все выяснит. Сегодня среда. Завтра вечером этим делом займется весь Совет профсоюзов.
Но больше говорить ему не дали. Стоило Райсу упомянуть о Мельбурнском совете профсоюзов, где заправляло правое крыло, сразу же раздался взрыв хохота. Никто не забыл, как хитрили чиновники из совета во время большой забастовки на транспорте. Если бы не солидарность всех профсоюзов, то трамвайщики и железнодорожники проиграли бы забастовку. Райса согнали с помоста — добродушно, но решительно. Докеры требовали моряка.
— Обойдемся без этих соглашателей!
— К черту Мэя! Он родную мать продаст…
Мэй — председатель Совета профсоюзов. Интересно то, что докеры не доверяют отдельным людям, а не всему совету. Вера в свою организацию поколеблена, но еще не окончательно разрушена.
Старый профсоюзник пытается продолжать, но моряк уже ринулся в атаку:
— Я предлагаю…
— Давай, давай, морячок!
— Я предлагаю, — моряк наклоняет голову й припечатывает каждое слово крепким взмахом кулака, — чтобы наш митинг угольщиков потребовал немедленного и безоговорочного утверждения нашего отказа от работы, отказа от разгрузки «канадца», и чтобы никто не работал на других судах, пока не будет распоряжения бойкотировать «Гектор». Дальше: я предлагаю объявить «Гектор» «черным» и призываю наш исполком поддержать нас и проследить, чтобы ни один член федерации портовых рабочих ни в одном порту штата Виктория не работал на этом судне. Кто за?
Сотни голосов поддерживают его, и спустя минуту резолюция принята, принята с таким ревом, что грохочет весь пакгауз. Еще и еще разносится одобрительный гул голосов, пока наконец его смысл не доходит до других докеров.
Немного погодя, выполнив все формальности, угольщики официально прекратили работу. В то утро они исполнили свою угрозу.
Вечером сообщения о «Гекторе» появились на первых полосах газет:
ОПЯТЬ НЕХВАТКА ГАЗА!
ПОРТУ УГРОЖАЕТ НОВАЯ ЗАБАСТОВКА
Начавшиеся вчера разногласия в связи с разгрузкой угля на канадском «Гекторе» сегодня утром вспыхнули с новой силой. Грузчики угля — члены федерации
Портовых рабочих, игнорируя указание своего исполкома и портового комитета, отказались разгружать судно.
М — р Несс, секретарь мельбурнского отделения федерации портовых рабочих, перед утренним набором выступил с речью в секции угольщиков, горячо убеждая рабочих взять наряды, так как портовый комитет постановил, что в таком случае инцидент будет исчерпан.
Несс заявил, что до сих пор федерация не получила никаких сообщений ни от одного из двух профсоюзов, которые представляют канадских моряков, и заверил, 4то сделаны запросы относительно якобы непрофсоюзной команды на «Гекторе». Однако сторонники беспорядков оказались в большинстве, и после шумного митинга, на котором применялись обычные методы запугивания, им, как и вчера, удалось взять верх и объявить Ьудно «черным».
Угольщики немедленно осуществили на деле свою угрозу не работать на других кораблях, пока бойкот «Гектора» не будет официально утвержден. Набор бригад на «Баруон» и «Эйдж» был сорван, и около десяти утра все грузчики секции угольщиков организованно покинули порт.
Сейчас портовый комитет обсуждает, как локализовать действия забастовщиков. Предполагают, что теперь подстрекатели забастовки будут стараться выиграть время до заседания Совета профсоюзов, которое состоится завтра вечером. Однако «умеренные» составляют в совете устойчивое большинство, и есть надежда, что все попытки вовлечь в события другие профсоюзы встретят решительный отпор.
А пока что мельбурнские запасы газа снова под серьезной угрозой. М — р Рирдон, директор Газовой компании, заявил сегодня, что груз угля на «Гекторе» доставлен по особому заказу, по гораздо более высокой цене, чем уголь из Нового Южного Уэльса. Он нужен для того, чтобы сделать запас на рождественские каникулы. Со времени забастовок угольщиков в прошлом году этот запас так и не был восстановлен, и всякий перерыв в поставках немедленно ставит под угрозу снабжение города газом. Сейчас уже заморожены три судна, и «Бандэлир», прибывающий в пятницу из Нью — касла с 8000 тонн угля, станет четвертым, если в ближайшие дни конфликт не будет залажен.