— Послушайте, Драммонд, — неприязненно сказал Чендлер, — вы, прости Господи, взяли уже за дурную привычку врываться в мой дом, и я…
— Сэр, — торжественно заявил инспектор, — протяните-ка руки, чтобы я мог защелкнуть наручники.
— Что?! — вскричал Чарлз Чендлер, но констебли выступили вперед, и не успел ошеломленный хозяин пошевелиться, как руки его оказались скованными.
— Отец! — закричала Диана и повернулась к инспектору. — Что все это значит?
— Я арестую вас, мистер Чендлер, — сухо сказал инспектор, по обвинению в убийстве Джона Райса. — Уведите, — приказал он, и констебли повели ничего не соображавшего Чендлера на улицу. В прихожей послышались крики, женский вопль, чья-то скороговорка, потом хлопнула входная дверь, и на минуту в доме воцарилась мертвая тишина. Диана стояла посреди гостиной, глядя на инспектора расширенными от ужаса глазами, инспектор с видом удовлетворенного тщеславия разглядывал Пуаро, а великий сыщик невозмутимо сидел в кресле, ожидая, когда в гостиной появятся остальные действующие лица.
Они не замедлили явиться — высокая женщина с огненно-рыжей копной волос и лицом постаревшей мадонны и мужчина, в котором нетрудно было признать брата Чарлза — Хью, хотя, казалось, между этими двумя мужчинами было очень мало сходства. Хью был худощав, с длинными руками и тонкой шеей, вид его не свидетельствовал о крепком здоровье, но лицом он был очень похож на брата — такой же разлет бровей, тот же нос с легкой горбинкой; без сомнения, это был младший Чендлер.
— Вы? — вопросительно сказал инспектор Драммонд, обращаясь к Пуаро.
— Эркюль Пуаро, — вежливо представился сыщик и добавил: — Насколько я смог оценить ситуацию, нынче произошло убийство, и улики вполне определенно показали на Чарлза Чендлера?
— Именно так, сэр, именно так, — кивнул Драммонд.
— Но… этого быть не может, — прошептала Каролина Чендлер, бессильно опускаясь на широкую софу.
— Мне знакомо ваше имя, сэр, — продолжал Драммонд, — я слышал о некоторых ваших делах.
Пуаро расцвел.
— По-моему, — сказал Драммонд, — дело это настолько ясное, что вам не имело смысла покидать Лондон.
— Нет ничего запутаннее ясных дел, — сказал Пуаро, взглядом подбадривая Диану, готовую упасть в обморок. — Я был бы вам чрезвычайно благодарен, инспектор, если бы вы рассказали о том, что случилось.
— Нынче ночью кто-то попытался проникнуть в дом Джона Райса, хозяина заправочной станции, живущего на улице Молочников. Райс и его жена проснулись от грохота, доносившегося со стороны кухни. Райс пошел посмотреть, что случилось, и не вернулся. Некоторое время спустя жена спустилась вниз и обнаружила мужа посреди кухни. Он был мертв. Убит ударом тяжелого предмета по голове. На кухне, в холле и столовой был полный разгром. Ясно, что мистер Райс застал погромщика, когда тот не ожидал, и…
— При чем здесь мой отец? — воскликнула Диана, прижимая руки к щекам.
— При том, мисс, — объяснил инспектор, — что убит был Джон Райс обухом топорика, лежавшего на кухонном столе. Этот топорик со следами крови был обнаружен моими людьми час назад в канаве возле задней двери вашего дома. Далее. Убийца случайно наступил на кровь у тела Райса. На ботинках Чарлза Чендлера, тех, что стоят в прихожей, я только что обнаружил следы крови. И наконец, несколько свидетелей утверждают, что слышали шум в доме Райсов, видели, как некто выбежал оттуда через заднюю дверь и побежал в сторону улицы Часовщиков. В сторону Лойд-Мейнора, мисс.
— Они опознали в бегущем мистера Чендлера? — осведомился Пуаро.
— Было слишком темно, сэр, чтобы свидетели могли кого бы то ни было опознать. Одни видели промелькнувшую тень, другие слышали звук шагов. Но в совокупности с остальными уликами и предыдущими случаями разбойных нападений, сэр, все это не оставляет никаких сомнений.
— Прошу всех, — инспектор обвел взглядом присутствовавших, — никуда не отлучаться из дома. Разумеется, к вам, мистер Пуаро, это не относится.
— Вы поняли? — инспектор остановился в дверях. — Из дома не отлучайтесь, пока я не сниму ваших показаний. Впрочем, добавил он, констебль будет дежурить у входа.
IV
— Этого я боялся больше всего, — вздохнул Пуаро, когда Драммонд вышел.
— Нужно что-то предпринять, — сказал Хью Чендлер. Он выглядел растерянным, но, во всяком случае, не потерял способности соображать, в отличие от женщин, находившихся в полуобморочном состоянии. — Не может же так быть, чтобы человека упекли за решетку без достаточных доказательств!
— Боюсь, мистер Чендлер, — мягко сказал Пуаро, — что у инспектора Драммонда такое количество улик, которого хватит на два обвинительных заключения. Единственное, что мне непонятно в этом деле, — мотив.
— Мотив? — пробормотал Хью. — Инспектор утверждал, что мой брат…
— Да? — подбодрил Пуаро.
— Он говорил, что Чарлз просто… буйное животное, которому нравится крушить все вокруг.
— У Чарлза действительно есть в характере такая черта?
Хью покрутил своей тонкой шеей и встревоженно посмотрел на женщин.
— Мадемуазель, — обратился Пуаро к Диане. — Пожалуй, вам лучше подняться с матерью наверх.
— Да… — сказала Диана. — Мама, пойдем, я уверена, что месье Пуаро сделает все возможное…
Она бросила на Пуаро умоляющий взгляд, сыщик поднялся, учтиво поклонился женщинам и сказал:
— Мадам, я сделаю не только все возможное, — я узнаю правду.
Он не был, впрочем, уверен в том, что миссис Чендлер хотела бы знать именно правду…
V
— Вы не ответили на мой вопрос, — сказал Пуаро, когда они остались вдвоем с Хью. — Судя по тому, что вы не хотели, чтобы нас слышала миссис Чендлер, характер вашего брата действительно…
— Сложный характер, — кивнул Хью. — Брат подвержен буйным вспышкам. Это у него от отца, наш отец тоже был буйного нрава. Но Чарлз умеет быть и нежным мужем, и замечательным отцом для мисс Дианы. Он… Понимаете, мистер Пуаро, мы этого не афишируем, впрочем, инспектору Драммонду наверняка известно… Несколько лет назад Чарлз лежал на лечении в психиатрической клинике — у него были запои. Вышел он из клиники совершенно нормальным человеком. Я его просто не узнавал. Вскоре умер наш отец, и вы бы видели, мистер Пуаро, как заботился Чарлз о матери, я в те дни не мог посвящать ей достаточно времени, у меня готовилась выставка в Челси, это был единственный шанс, и если бы я не… Впрочем, неважно.
— Ваша мать, — кашлянув, перебил Пуаро, — живет в Лойд-Мейноре?
— Жила, — поправил Хью. — Здесь мы все и жили много лет назад. Потом я уехал в Лондон, у отца здесь были скотобойни, сейчас ими занимается Чарлз. А мать несколько месяцев спустя после смерти отца переехала к своей сестре в Девоншир. Она говорила, что не в силах оставаться здесь, где ей все напоминает… Ну, вы понимаете, месье Пуаро, ей было тяжело.
— Понимаю, — пробормотал Пуаро.
— После отъезда матери Чарлз жил здесь с Каролиной и Дианой, — продолжал Хью, — Каролина… вы же видели ее, месье Пуаро, какое у вас сложилось впечатление?
Пуаро неопределенно пожал плечами.
— Я предпочел бы, — сказал он, — оставить пока свои впечатления при себе.
Хью пристально посмотрел на Пуаро.
— Да, я понимаю, — сказал он без уверенности в голосе. — Это просто ужасно. Ужасно и непонятно. Инспектор думал сначала, что Чарлз что-то искал в доме миссис Лоуренс. Но после второго случая… с Паркинсонами… с ними Чарлз даже и знаком не был… инспектор пришел к выводу, что это поступки бешеного быка, не отдающего отчет в своих действиях. Как ни прискорбно, мистер Пуаро, но, возможно, он прав. Я думал, что эти приступы закончились навсегда…
— Когда это произошло в первый раз, — сказал Пуаро, — и когда нашли улики, почему вы не убедили брата пройти еще один курс лечения?
— Видит Бог, я пытался, но это оказалось бесполезно. Сначала Чарлз был совершенно убежден, что не имеет ко всему этому никакого отношения. Но, когда это случилось в третий раз, он, по-моему, начал сомневаться. Он действительно ничего не помнил из того, что происходило ночью. Ему казалось, что он крепко спал, но, по его словам, ему снились кошмары, и… В конце концов, лунатики никогда не помнят того, что делают ночью. И все-таки Чарлз и слышать не хотел о том, чтобы пройти еще один курс лечения.
— Если Чарлз по ночам выходил из дома, — задумчиво сказал Пуаро, — то кто-то должен был это видеть или слышать. Вы, миссис Каролина, мисс Диана или кто-то из слуг.
— Моя спальня в противоположном крыле дома, слуги в доме не ночуют, Диана молода и спит без задних ног, а Каролина утверждает, что Чарлз не покидал спальню. Инспектор ей не верит…
— А вы?
Хью помолчал.
— Не знаю, — признался он. — Возможно, ей действительно кажется, что она говорит правду. Впрочем, по ее же словам, она в те дни сильно утомлялась и сразу засыпала…
— Я вижу, — сказал Пуаро, поднимаясь, — что сами вы, мистер Чендлер, готовы поверить в то, что ваш брат убил человека?
— Я не знаю, мистер Пуаро. Я сам не знаю, во что верить. Я люблю Чарлза и готов присягнуть где угодно, что это человек большой души и добрейшего сердца. Но улики говорят вполне однозначно… И те старые приступы… Я не могу присягнуть, что Чарлз этого не делал…
VI
Инспектора Драммонда Пуаро застал в его кабинете.
— Садитесь, мистер Пуаро, — обрадованно вскричал инспектор, настроение у него было прекрасным, и он торопился поделиться впечатлениями со своим именитым коллегой. — Дело закончено, и теперь я могу спокойно вздохнуть.
— Мистер Чендлер признался? — спросил Пуаро, с опаской усевшись на скрипевший стул.
— Признался? Пока нет, да я и не думаю, что в этом есть нужда. Все указывает на то, что Чендлер опасно болен, завтра коронер, без сомнения, пошлет несчастного на освидетельствование. Видите ли, мистер Пуаро, Чендлер уже лечился от приступов бешенства несколько лет назад. Думаю, что его не повесят, но дни свои ему придется провести в не очень приятной компании.
— Да, печально… — протянул Пуаро, и что-то в его тоне заставило инспектора внимательно посмотреть на сыщика.
— Вы полагаете, — спросил Драммонд с улыбкой, — что в деле Чендлера есть какие-то неясности?
— Почему же? В нем все ясно, — удивился Пуаро. — Я хотел спросить, инспектор, вы давно работаете здесь?
— Два года, мистер Пуаро.
— Так-так! Скажите-ка, инспектор, отец братьев Чендлер, э-э…
— Патрик, — подсказал инспектор.
— Да…
— Я не застал его в живых, — развел руками инспектор.
— Я не о том. Вам должно быть известно, были ли у Патрика Чендлера приступы буйства? И что вам известно о его… э… любовных похождениях?
— Мистер Пуаро, — нахмурился инспектор. — Не знаю, как у вас во Франции, но мы здесь не любители сплетен.
— Я бельгиец, — механически поправил Пуаро. — И сплетни меня не интересуют.
— Франция, Бельгия, — пробормотал инспектор. — Я расследовал дело Чарлза Чендлера, а не его покойного отца. Может, вам пришло в голову, что Чарлз — внебрачный сын, а? Они с братом действительно мало похожи, но к делу это не относится, вы не находите?
— Я и не думал утверждать, что Чарлз — внебрачный сын! — изумленно воскликнул Пуаро.
— Рад был познакомиться, — сухо сказал инспектор, поднявшись.
VII
Лавку на углу улицы Молочников содержал старый Хиггинс, грузный мужчина лет семидесяти на вид. Он сидел за кассой на вращающемся стуле, чтобы было удобнее следить за покупателями, выбиравшими товар. Пуаро минуту постоял у двери, пока обращенный к нему взгляд Хиггинса не стал подозрительным.
— Мое имя Пуаро, — сказал сыщик, подходя к кассе, — и если у вас найдется свободная минута, мне бы хотелось поговорить с вами об этом страшном убийстве, что произошло сегодня.
— Пуаро? — переспросил Хиггинс. — Иностранец? Почему иностранцы интересуются нашими делами?
— Пожалуй, — задумчиво сказал Пуаро, — я смог бы вам это объяснить, если бы вы уделили мне время.
— Мария! — крикнул Хиггинс, и из внутренней двери показалась женщина, которая была полной противоположностью своему мужу: высокая и худая, с седыми волосами, аккуратно уложенными на затылке.
— Мария, — сказал Хиггинс. — Постой-ка тут, мне нужно поговорить с этим джентльменом. Он расскажет, почему иностранцы ужасно любопытный народ.
Должно быть, миссис Хиггинс тоже была об иностранцах невысокого мнения — взгляд ее, брошенный на Пуаро, был неприязненным, если не откровенно враждебным.
В подсобном помещении, куда Хиггинс ввел Пуаро, сесть было негде, и сыщик с ужасом подумал о том, что разговаривать придется, стоя среди нагромождения коробок, мешков и тюков. Но Лоуренс проследовал к дальней стене, где была еще одна дверь, и ввел Пуаро в аккуратную гостиную. Здесь стоял круглый стол, стулья с прямой высокой спинкой и огромный, во всю стену, буфет, доставшийся мистеру Хиггинсу, скорее всего, от горячо любимой прабабушки.
Кивнув на один из стульев, Хиггинс пронес свое тело прямиком к буфету, и через минуту на столе стояли бутылка шотландского виски, две хрустальные рюмки и тарелка с хрустящими хлебцами.
Пуаро сделал рукой отстраняющий жест, и Хиггинс, пожав плечами, налил себе на полпальца темной жидкости.
— Вы, иностранцы, — пробормотал он, — предпочитаете пить вина, от которых только мысли заплетаются. Лучше пусть заплетаются ноги, а?
Он рассмеялся своей шутке, но сразу оборвал смех.
— Послушайте, мистер Пьеро…
— Пуаро, — поправил сыщик, поморщившись.
— Прошу прощения… Так вот, мистер Пуаро, если иностранные газеты будут писать о бедняге Чендлере, имейте в виду — он не виноват.
— Вы хотите сказать, что он не убивал вашего соседа, мистера Райса? — спросил Пуаро.
— Бедняга Райс, — произнес Хиггинс, воздев очи горе, но Пуаро не услышал в голосе бакалейщика и тени сожаления. — Когда я услышал сегодня, как Чарлз с ним расправился, то на секунду пожалел, что это сделал не я. Гнусная личность, скажу я вам как иностранцу, вы не разбираетесь в нас, англичанах, между тем, каждый житель Кавершема вам скажет — Райс был негодяем и шантажистом.
Хиггинс даже покраснел от возмущения. Наверняка, подумал Пуаро, бакалейщик тоже был жертвой шантажа и потратил немалую сумму, чтобы откупиться. Интересно, на чем мог поймать Райс этого добродушного на первый взгляд старика? А на чем он мог поймать Чарлза Чендлера?
— Вы думаете, что мистер Райс шантажировал Чендлера, и тот…
— Нет! — воскликнул Хиггинс. — Положительно, вы, иностранцы, ничего не понимаете. Может быть, Райс и шантажировал Чендлера, но Чарлз не в состоянии — поймите вы, наконец, не в состоянии, повторяю я, убить человека, будучи в здравом уме и твердой памяти.
— То есть, вы хотите сказать… — закивал Пуаро, будто ему пришла неожиданная мысль, которую он не решался высказать вслух.
— Конечно! Лет шесть-семь назад Чарлз сильно страдал от запоев, я слышал, что он даже лежал в клинике. И вылечился, несколько лет он был тихим, как голубь. А потом, видимо, кровь отца взяла свое.
— Отец братьев Чендлер был… э… не в себе? — спросил Пуаро с озабоченным видом.
— Патрик Чендлер был джентльменом! — воскликнул Хиггинс. — Он бывал буйным, как-то он снес дверь у миссис Пембридж, так на это были свои причины.
— Да? Какие? — быстро спросил Пуаро.
— Что? — Хиггинс уставился на Пуаро непонимающим взглядом. Похоже, что бакалейщик слышал только себя. — Вот я и говорю, умер Патрик Чендлер от удара, а миссис Этель сразу отсюда уехала, оставив детей с носом. Собственных детей, заметьте!
Хиггинс замолчал, чтобы налить в рюмку еще на полпальца виски и опрокинуть его одним глотком.
— Значит, — сказал Пуаро, нахмурившись, — мать Чарлза и Хью прибрала к рукам деньги мужа и уехала, оставив собственных детей без средств к существованию?
Хиггинс захохотал так, что, как показалось Пуаро, со стен посыпалась штукатурка. Бакалейщику доставляло удовольствие просвещать непонятливого иностранца, а после второй рюмки виски Хиггинсу было уже трудно удержать язык на привязи.
— Без средств, скажете тоже, — фыркнул Хиггинс, отсмеявшись. — Впрочем, откуда вам знать, действительно? — удивился он собственной догадке. — Вы ведь не жили в Кавершеме! Так вот, я вам скажу, братья Чендлер получили Лойд-Мейнор, в котором живут сейчас, и небольшую скотобойню, от которой вдова сама отказалась. А деньги — да, деньги братьям не достались. Собственно, на деньги им и рассчитывать было нечего, при живой-то матери, верно?