Ахрамин, Эдон, Малкольм и Рэйф ушли, чтобы найти ближайший Окулюс и изменить приказ. Блисс решила остаться с Лоусоном. Она была единственной, кто знал больше о его плане, чем простое обеспечить поток времени и спасти Талу.
— Ты не должна идти со мной. Я могу позаботиться о Ромуле, — сказал он.
— Я знаю, что ты можете. Но даже Фенриру нужны друзья, не так ли?
На этот раз Лоусон не спорил.
Глава тридцать вторая
Блисс следовала за Лоусоном через город. Здания были поверхностными; Рим, с которым она была знакома, был заполнен огромными памятниками, базиликами, и храмами и дворцами, но она напомнила себе, что они вернулись в начало, прежде, чем большинство тех вещей было построено.
Она осмотрела площадь внизу, под её ногами. Открытая площадь была огромной, толпа заполонила её, когда они ждали звук горна, который прозвучит дважды, сигнализируя открытие Консуалии, игры, которые праздновали в день Нептуна. Красные знамена колебались и извивались на ветру, а здания были покрыты яркой краской и надписями на стенах. Кровь животных капала со стен в открытые сточные трубы, и всюду были мухи.
Рим вонял как труп. Это было намного более вульгарное место, чем она воображала. Воздух был заполнен ароматом ладана и дыма от горящих изображений римских богов, смешанных с вонью людей, потеющих в шерстяных тогах, как она сама. Она могла сказать, что были некоторые социальные различия — более богатые граждане носили тоги, которые, казалось, были сделаны из хлопка, и соответственно, они выглядели более прохладными и более удобными, чем все остальные, включая её.
Лоусон объяснил, что храм, перед которым стоял Ромул, это Регия, дом королей. Они быстро прошли к нему, обходя телеги, заполненные свежими продуктами, и она взяла кое — что из открытой корзины и погрузила зубы в сочный фрукт. Человек толкнул ее, и холодное вино пролилось из его деревянной кружки на ее платье.
Блисс всюду осматривалась, она видела солдат, таких же жестоких воинов, как в ее памяти. Древние волки были великолепными и золотыми, в то время как адские псы, замаскированные в той же самой броне, которую они обычно носили, были более темными и меньше по размеру. Она почти врезалась в одного, когда она пробивалась в толпу.
— Простите, — прошептала она.
Пёс искоса посмотрела на нее. Он был точно из младшей лиги; его броня была сделана из крепкой коричневой кожи, сделанной по форме мускулистого туловища.
— Подожди — ка, — сказал он.
— Она со мной, — сказал Лоусон.
Солдат плюнул на землю, но не стал драться. Блисс нервно отошла подальше, а Лоусон держал ее за руку, когда они пробивались ближе к Регии.
Толпа была раздражённой и неистовой; в воздухе витало беспокойное стремление к проблеме. Приходило все больше солдат, выходя из арок и собираясь в группах на крышах сырых зданий недалеко от площади. Через минуту толпа стала еще более беспокойной. Блисс чувствовала, что её ударили локтём в спину, когда две женщины прошли мимо нее. Другая мчалась позади них, также толкнув Блисс локтем. Солдаты просмотрели толпу с безразличными лицами.
Игры должны были начаться с минуты на минуту, поэтому псы замаскировались под солдат, которые по приказу начнут резню, которая закончила бы род волков.
Блисс почувствовала грубую руку на плече. Это был пёс, которого она толкнула.
— Вот ты где, милашка, — улыбнулся он. — Оставь этого лузера и пошли со мной.
— Оставьте ее в покое, — проворчал Лоусон.
— Ах, да пошёл ты, — сказал пёс. — Ромул сказал, что мы можем взять то, что сможем после сигнала …
Он потянул тогу Блисс и оторвал зажим.
Блисс вздохнула, пытаясь скрепить платье, и повернулась к псу.
— Нет, всё в порядке, — сказала она Лоусону, который был готов нанести удар. Если бы он начал драться с псом, то они начали бы борьбу, а псы были готовы к кровопролитию. Ахрамин и парни должны были изменить приказ — ничто не произойдёт к тому времени. Они не могли рисковать солдатами и забегать вперед псов.
Она повернулась к псу, ее глаза прожигали его темно — красные глаза с серебряными зрачками.
— Ты смеешь угрожать мне? Ты знаешь, кто я?
Пёс посмотрел на нее и задрожал от испуга.
— Нет… Этого не может быть… Как…
Он отступил, в его глазах отражался страх.
— Как ты это сделала? — спросил Лоусон, когда псы ушли. — Кто ты? Ты никогда не отвечала.
Она колебалась, когда завязывала свой пояс. Она могла выложить все карты на стол? Верила ли она ему так же, как он ей?
— Лоусон, в мясном магазине — когда я говорил на твоём языке…
— Ага?
— Ты спросил, откуда я знаю Хролл. Это потому что я увидела кое — что в своей памяти. Я думаю, что это был волк в его истинной форме. Это было удивительно. Красиво.
В ее мысленном взоре она видела, как Люцифер стоял наверху мраморной лестницы, смотря вниз на великолепную армию воинов. Ее отец говорил на этом языке. Но теперь, когда Блисс закрыла глаза и вновь вскрыла память, она увидела, что произошло потом, и рассказала Лоусону.
— Я видела, как Люцифер протянул руку, и красивый воин пал на колени. Был взрыв дыма, и, когда он расчистился, воин стал волком, с ошейником, его золотые глаза стали серебряными.
Лоусон уставился на нее:
— То, что ты описала, это наказание волков, — сказал он. — Как ты увидела это?
Блисс медленно покачала головой. Она была не уверена, было ли сейчас то самое время, чтобы сказать Лоусону правду; она понятия не имела, как он отреагирует. И у них было впереди так много, так много нужно было сделать. Но она не хотела больше хранить тайну.
— Потому что во мне не только воспоминания матери. Во мне и воспоминания отца. У меня был доступ к нему, а он был частью меня.
— А твой отец?
Она вздрогнула:
— Моим отцом… был Люцифер, — прошептала она. — Я — дочь Темного принца Ада. Я хранилась, скрывалась его лояльными последователями, перевоплощенная в течение столетий, чтобы поддержать его дух на земле. Я не знала. Он использовал меня в качестве сосуда. У меня есть его воспоминания, а я — его плоть и кровь.
В течение долгого времени ничего не происходило. Лоусон не говорил. Блисс волновалась, что он пытался придумать, как убить ее публично, но чтобы никто не заметил. Но когда она, наконец, заслужила его взгляд, он не казался сердитым. Только задумчивым.
— Так, значит ты не просто экс — вампир, — сказал он, наконец.
— Нет.
Она видела, как колёсики вертелись в его уме. Он соединял все части.
— Псы знают, — сказал он. — Они ощущают его, они ощущают, что в тебе кровь самого Темного принца. Это пугает их.
— Я сожалею, что не сказала тебе раньше. И я сожалею о том, что мой отец сделал с твоим народом. Но я не он. Я не хочу и части его.
— Тем не менее, ты часть его, — сказал он, и, наконец, он был в гневе, которого она ожидала.
— Тот меч, что у тебя… я убила им его дух во мне. Я хотела умереть, нежели жить с тем, что я сделала. Пожалуйста, — сказала она. — Пожалуйста, поверь мне. Посмотри. — Она сняла ожерелье, чтобы показать часть шрама на ее туловище, прямо через ее сердце. — Это — все, что осталось. Я не лгу. Я думала, что умру, но вместо этого я стала смертной.
— Мы должны тебе, без твоих воспоминаний, мы никогда не смогли бы использовать хронолог. Но после этого… мы пойдём разными путями. Волки не должны вампирам. Мы не будем бороться с демонами во имя тебя. Теперь оставь меня, так как я не желаю твоей компании. Мне нужно убить псов.
Глава тридцать третья
На ее глаза навернулись слёзы, когда она отвернулась от него, но Лоусон сдержался, даже при виде порочного шрама на ее груди. Она отвлекала; он здесь, чтобы убить Ромула и спасти Талу; он не мог думать о Блисс. Если она работала с врагом, то лучше было отослать ее. Если бы она была той, кем она сказала, экс-вампиром и дочерью архангела, то она была в безопасности. Псы не навредят ей; он это точно знал.
Толпа была беспокойна из-за игр, но он знал, что у них было время; только Ромул мог дать сигнал к открытию игр, а Ромул еще не вернулся на балкон. Лоусон запланировал сначала найти Талу, затем убить генерала только после того, как Ромул даст сигнал. Истории нужно позволить течь в своём русле. В шаге от Регии он попытался ощутить запах Талы, но вонь псов скрывала всё, зловоние их зла заполнило воздух.
Регия была огромной, скорее всего самой большой из окружающих зданий. Лоусон проскользнул от стражей, охраняющих лестницу, и вбежал в главную палату, не зная, в какой коридор зайти. Где Ромул держит Талу? Лоусон ожидал, что он будет держать ее рядом, но он не видел ее на подиуме с Ромулом, когда тот стоял перед толпой. Она должна быть здесь. Но где?
Лоусон начал исследовать дворец. Он блуждал из комнаты в комнату на первом этаже. Столовая, заполненная подушками для королевских особ, чтобы лечь на них во время еды. Никаких стульев для элиты, только не в древнем Риме. Некоторые подушки были ясно предназначены для одного человека; другие были полукруглыми и могли умещать много людей. Внутренняя кухня, с ямой огня для того, чтобы жарить мясо, длинные столы, многочисленные полки с едой. Спальня за спальней, с кушетками для сна, вмещающими высокие, пушистые перины, покрытые одеялами и подушками.
Если Ромул держал ее рядом, то она была в комнате ближе к палатам Ромула, или даже в его палатах. Мысль скрутила его живот, но он должен был продолжать идти.
Коридор за коридором, комнаты за комнатой. Наконец, он увидел дверь, на который был символ республики. Комната Ромула. Она должна была быть там.
«Тала, где ты?»
Спальня была большего размера и более тщательно продуманной, чем какая-либо, которую он увидел. Кровать была огромна, матрац выше над землей, чем любые другие. Лоусон сел и глубоко упал в перину. Очевидно, устойчивые матрацы были из будущего, подумал он. Он попытался представить Талу здесь, почуять её запах. Ничего.
Он поднялся с высокой кровати и исследовал остальную часть комнаты. На деревянных полках висели тоги, запасная броня, кожаные сандалии. Тоги были легче и мягче, чем та, которую он носил, некоторые сделанные из хлопка, другие из шелка. Слишком плохо, что здесь не было никакого оружия. Никакого признака, что женщина была здесь; ни одна из туник не была похожа на платья, как те, что на Блисс и Арамине.
Кроме …
Он повернул свою голову, посмотрев в угол спальни. Там была груда того, что, казалось, было для стирки. Забавно, как некоторые вещи не меняются, независимо от того в каком столетии вы были, подумал он; люди все еще оставляли свою одежду на полу. Но затем он поглядел поближе. Одежда, казалось, была из шелка; они заблестели, когда он двинулся к ним. Он поднял ткань и увидел, что это была женская туника, мягкая на ощупь, и красивая.
И покрытая пятнами крови.
У Лоусона перехватило дыхание.
«Тала… где ты? Что произошло здесь?»
Это не ее, не так ли? Но ведь должно быть. У Ромула не было подруг, и он показал себя так, что все знали — он сделает всё, чтобы уничтожить Лоусона, чтобы разрушить любую власть, которой, как он думал, обладал Лоусон. Он не хотел думать о том, что Ромул сделал с ней, только чтобы он больше не увидел её. Это не правда.
— Она не здесь, мой мальчик.
Лоусон обернулся, увидев, что Ромул стоял в дверном проеме.
Глава тридцать четвёртая
Блисс вслепую проталкивалась сквозь толпу, вытирая слёзы, не заботясь, куда она шла, не зная, что делать, или что думать. Она открылась ему, и он отверг ее. Перед глазами девушки все еще стоял тот момент: глаза Лоусона, в которых сверкала открытая ненависть — но чего она, собственно говоря, ожидала? Конечно, он бы так отреагировал — ее отец проклял его людей, превратил их в зверей, сделал их рабами. Как он мог не обратить на это внимание? Она неслась через толпу, ничего не видя, пока случайно она не врезалась в Рэйфа.
— Блисс! — закричал он.
— Что случилось? Что произошло? — спросила она. — Почему ты не рядом с Окулюсом?
— Ахрамин послала меня найти вас. Окулюс не отвечает. Мы не можем изменить приказ. Она думает, что Повелитель заблокировал его каким — то образом, чтобы никто не мог вмешаться. Где Лоусон?
Блисс покачала головой:
— Прямо сейчас мы не нужны Лоусону.
Лоусон, возможно, прогнал ее, но Блисс знала, что она должна была сделать. Лоусон послал не того человека в Окулюс. Она имела ту же самую кровь, что и Повелитель, и из — за того, что она была дочерью Люцифера, псы исполнят любой её приказ. Только она могла остановить резню.
— Отведи меня к Окулюсу, быстро!
Окулюс находился в большом храме Марса, и когда Блисс прибыла, Арамине и мальчикам удалось расчистить область; адские псы — охранники были мертвы или побиты, связаны серебряной цепью. Не было времени объяснять, и Блисс ступила прямо в свет Окулюса в центре комнаты.
Это походило на проходы; все было связано: Окулюс, темные пути — все это одна боьшая часть большой сети пространства и времени. Блисс ступила в пропасть и отослала сообщение, видя каждого пса на свете, их души сверкали как темные звезды в небесном своде.
«Вы не должны вредить сабинским женщинам, но обязаны взять их в качестве жен. Сам Темный Принц желает этого.»
Один за другим свет каждого пса откликнулся. Сообщение дошло, и передавалось как в улье.
Блисс колебалась — она поняла, что око могло помочь ей в другом.
«Покажите мне Хранителя», — приказала она.
Изображения затрещали и полетели, и наконец она увидела свою тетю. Джейн Мюррей была в плаще и шла по серому, туманному городу. Она была жива и цела. Блисс позвала ее через вихрь пространства и времени.
Когда Блисс выступила из ока, Ахрамин ждала:
— Мы видели вспышку света, это означает, что сообщение дошло. Ты — одна из них, — сказала темная девушка. — Семья Люцифера.
Блисс не спорила. Она посмотрела на мальчиков, волнующаяся по поводу их реакции.
— Я сожалею, что не сказала вам раньше. Я — дочь своего отца, но, в то же время, я абсолютно отдельная личность. Он — столько же мой враг, сколько и ваш.
— Ты не должна объяснять, — сказал Малкольм и обнял ее. — Ты спасла поток времени.
— Где Лоусон? Он знает о тебе? — спросила Ахрамин.
Она кивнула.
— Да, — сказала она, не желая больше делиться информацией. Пока.
Они услышали шаги из входа в храм. Ахрамин повернулась к мальчикам.
— Охраняйте это место. Удостоверьтесь, что никто больше не использует око. Блисс и я пойдем к Лоусону. Ну же, — сказала она Блисс, отталкивая ее от братьев.
— Слушай, Лоусон не хочет меня видеть, я останусь здесь, — сказала Блисс.
Ахрамин покачала головой:
— Нет времени на робость. Слушай, Лоусон думает, что может убить
Ромула мечом архангела.
Блисс кивнула.
— Он не может.
— Почему нет?
— Ведь я украла его, — сказала Ахрамин, дрожа. — Когда я пожала его руку, когда он освободил меня. — Она показала Блисс бархатный мешочек, в котором был меч Михаила. — Он у меня с тех пор.
Блисс уставилась на нее:
—Ты послала его на верную гибель! Ромул уничтожит его! О чём ты думала?! — Затем она поняла. — Ты лгала нам. Ты все еще адский пёс.
Тело Арамины задрожало в судорогах.
— Я пытался бороться с этим! Ромул оставил меня в доме как приманку — он надеялся, что так или иначе, Лоусон узнает и вернётся за мной. Я, как предполагалось, подставлю их всех. Но я боролась с этим, пока могла.
Блисс уставилась на дрожащую девушку, увидя больную пациентку из больницы снова.
— Твой кашель. Твоё тело боролось с твоими желаниями.
— Да.
— Но святое место — как ты попала туда? Я думала, что псам не позволено быть в таких местах.
— Св. Бернадетта не была святой. Раньше, может быть, но теперь это — государственная больница. Я удостоверилась в этом прежде, чем они меня туда забрали.
— Почему ты говоришь мне это теперь?