Я не представлял, в каком месте очутился. Во всяком случае — это был центр какого-то поля, и я слышал шум деревьев неподалеку. Местность была довольно холмистой, и по направлению полета нашего самолета я догадался, что это может быть где-то в Северном Даунсе. Было около полуночи, но мне хотелось немедленно двинуться в Лондон. Потому я прошел через два или три поля, пока не увидел деревенскую тропинку. Пройдя по ней, я уже дошел до главной дороги, как вдруг увидел сбоку довольно большой дом. В нем не горели огни — жители наверняка давно спали, но я без колебаний решил разбудить людей и постучал в дверь. Владелец дома сам подошел к двери, удивляясь, какого черта кто-то решил нарушить его мирный сон в этом самом тихом уголке Англии. Я объяснил ему, что я летчик Королевского авиационного корпуса, совершивший экспериментальный прыжок с парашютом, но, к сожалению, из-за ветра я не смог приземлиться в нужном месте, потому не смог найти ожидавшего меня человека из тыловой службы авиакорпуса. Может ли он подсказать мне, где я очутился, и не подскажет ли, где я мог бы найти машину, чтобы я поскорей добрался до Лондона и сообщил там о результатах испытаний?
Все это не прошло без всяких трудностей. Человек этот был, видимо, зажиточным, и у него в гараже была своя машина. Как и большинство представителей своего класса — английских деревенских землевладельцев — он был очень патриотично настроен. Двое его сыновей служили на флоте, а он сам был занят военно-административной работой какого-то рода в Уайтхолле. Он только попросил меня подождать, пока он оденется и сам отвезет меня в город. Предложив мне на выбор разнообразные напитки, он удалился, чтобы одеться. Хотя я, в общем-то, трезвенник, но могу сознаться, что это был один из немногих моментов в моей жизни, когда я не отказался от доброго бокала виски, быстро успокоившего мои нервы.
Как я узнал, приземлился я близ Оксфорда. Дорога в это ночное время была пуста. Мой хозяин знал путь, и примерно через час мы уже были в Уайтхолле. Он несколько удивился, когда я попросил его везти меня прямо в Скотланд-Ярд, а не в штаб Королевского авиационного корпуса на Стрэнде. Там я отпустил его, записав его имя и пообещав, что его в свое время отблагодарят за его бесценную помощь.
Я, естественно, хотел немедленно посвятить в мою тайну Особый отдел Скотланд-Ярда — мой разговор на эту тему с офицерами немецкого штаба был всего лишь “замыливанием глаз”. Я на самом деле считал, что моя основная задача состоит в том, чтобы перехватить Шляйхера, а поймать его я смог бы лучше, чем кто-нибудь другой. Но я, как минимум, хотел бы предупредить личную охрану Ллойд Джорджа, чтобы они были более бдительны. Первый человек, с которым я поговорил в Скотланд-Ярде, склонялся скорее к тому, чтобы не обращать внимания на мои предупреждения. Мне трудно ругать его за это, потому что подобные слухи о покушениях поступали в полицию едва ли не двадцать раз в день. Потому я попросил разрешения позвонить самому сэру Бэзилу Томсону, который, разумеется, в это время спал. Тем не менее, мне удалось дозвониться, и после пары моих слов он все понял. Мне пообещали всяческую поддержку, к моему предупреждению прислушались, и я должен сказать, что необходимые меры были приняты незамедлительно.
Сначала я спросил о Шляйхере. Попал ли он уже в Англию? Все документы, полученные из портов, были проверены, но там не было ничего о человеке, отвечавшем данным мною приметам. И конечно, если он и прибыл в Англию, то не под своим именем, а, несомненно, под каким-то другим, к тому же, вероятнее всего — под видом шведа. Я попросил немедленно переслать эти сведения во все порты, особенно на восточном побережье, указав, чтобы пограничные власти особое внимание уделяли такому человеку, прибывающему из Швеции. Как только он прибудет, его следует немедленно арестовать и сообщить мне. Вы видите, что я уже значительно отклонился от способов, предложенных мною в немецком Генштабе, но для меня главным была безопасность. Лишь бы Шляйхер попался в мои руки, а уж подходящую для Генштаба историю я смог бы придумать.
В документах, которые были в наличии, не было ни слова о прибытии человека, похожего на Шляйхера, но досье за прошедший день еще не поступили. После того, как я удостоверился, что личная охрана господина Ллойд Джорджа — он был в это время на Даунинг-стрит — проинформирована и усилена, я решил немного поспать, причем прямо в Скотланд-Ярде. Сразу скажу, что самому премьер-министру ничего не сообщали. Как я уже говорил, Скотланд-Ярд регулярно и очень часто получал сообщения об угрозе покушений, и если бы предполагаемой жертве сообщали обо всех них, то она постоянно сидела бы как на иголках. А как бы храбр ни был человек — а Ллойд Джорджа никто никогда не обвинял в недостатке храбрости — но если он постоянно думает о том, что пуля убийцы может вылететь в него из-за любого угла, его мозг просто не способен нормально заниматься другой работой. Однако я попросил, чтобы меня постоянно информировали о перемещениях премьер-министра следующие несколько дней, чтобы я имел об этом представление. Ведь если поблизости появится Шляйхер, я буду готов опознать его.
На следующий день ничего не произошло. В Скотланд-Ярде сообщили, что Шляйхер, вероятно, еще не прибыл в Англию. Досье подверглись более строгой проверке, но в них ничего не было о прибытии человека, внешне похожего на Шляйхера, к тому же бывшего шведом или другим скандинавом. Единственным лицом, походившим на описание Шляйхера, был чиновник американского правительства, посещавший Швецию по каким-то несущественным служебным вопросам и сейчас возвращавшийся в США через Англию.
Я провел на Даунинг-стрит весь день, на время я превратился в сотрудника Специального отдела Скотланд-Ярда. Ллойд Джордж всю первую половину дня был занят на совещании. Вечером он поехал в Палату общин, и я поехал с ним — хотя он этого не знал. Вокруг Уайтхолла было множество людей, но никого похожего на Шляйхера. Возможно, я просто глупо заблуждался, подумал я. Вдруг он лишь хвастался, когда писал, что собирается совершить покушение. С другой стороны, могло быть и так, что попасть в Англию оказалось для него труднее, чем он думал. А может быть, умный кузен раскусил его намерения и отослал его домой.
Но на следующее утро я испытал сильнейший шок во всей моей жизни. На Даунинг-стрит, 10 поступило много разных маленьких посылок, и личный слуга Ллойд Джорджа как раз рассортировывал их. Среди посылок была коробка с сигарами.
— Господин Ллойд Джордж любит хорошие сигары, как я слышал, — произнес я.
— Да, — ответил слуга, — любит, но я не знаю, откуда взялись эти. Я их точно не заказывал. Возможно, их прислал кто-то из его почитателей. Продолжая разговаривать, он открывал коробку. — Да, — сказал он, — и кто-то, кто хорошо знает его вкусы. Это его любимый сорт Достаточно странно, — продолжал он, — внутри нет никакой записки. Обычно вкладывают записки. Интересно, кто же их прислал?
Он взял крышку из коричневой бумаги и проверил ее. Не было никакой почтовой марки, посылку, видимо, передали лично. Он позвал слугу из холла.
— Как сюда попали эти сигары, Джордж? Кто-то оставлял с ними визитную карточку?
— Нет, — ответил тот. — Их принес посыльный. Просто попросил передать. Сказал: “Для господина Ллойд Джорджа” и убежал. Мне, конечно, следовало бы подписать квитанцию, конечно. Но ведь все в порядке, разве не так?
Дворецкий задал ему еще пару вопросов, но я уже не слушал. Я пристально вглядывался в адрес, написанный на коричневой бумаге. Самый лучший способ узнать национальность человека — это изучить его почерк, потому что в каждой европейской стране детей по-разному учат писать. Между почерком англичанина и почерком, к примеру, француза — огромная разница. Даже если они напишут одно и то же слово на одном и том же языке, всегда по манере написания отдельных букв можно определить страну, где учился писать тот или иной человек. То же самое касается английской и немецкой каллиграфии. И я, вглядываясь в адрес, заметил две или три особенности, ясно говорившие, что писал не англичанин. Больше того, для меня не было никаких сомнений — писал немец. Я тут же схватил коробку с сигарами.
— Мне нужно взять ее на время, — сказал я удивленному дворецкому.
— Но зачем, в чем дело? — спросил он. Возможно, такие вещи приносили ему дополнительный доход, я не знаю.
— Я неудовлетворен объяснением их происхождения, — ответил я. — Мне нужно узнать, откуда они взялись. Джордж! — позвал я слугу из холла. — Этот посыльный, кто он был? Вы его знаете? Из какой он фирмы?
— Обычный окружной посыльный из “Дистрикт Мессенджер”, - ответил тот. — У них контора на Трафальгарской площади. Он наверняка пришел оттуда. Я его часто видел, но не знаю его имени.
Я позвал одного из полицейских в штатском. — Возьмите Джорджа и отправляйтесь в бюро посыльной конторы, — приказал я. — Очень важно, чтобы мы выяснили, кто заказал у них доставку этого пакета.
Эта проверка не заняла много времени. Через полчаса полицейский вернулся — с тревожной новостью. Посылку попросил доставить невысокий добродушно выглядевший человек в синем костюме из сержевой ткани — человек, во всем отвечавший описаниям Шляйхера! Мое удивление еще больше возросло, когда через два часа правительственная лаборатория сообщила, что сигары были пропитаны ядом аконита!
Теперь я понял, что совершил элементарную и фундаментальную ошибку. Я совершенно недооценил способности моего противника. Я никогда не мог себе представить, что добродушный невзрачный человечек, которого я расспрашивал в Крейцнахе, заинтересуется вопросом, какие сигары больше всего любит Ллойд Джордж, не говоря уже о том, что попробует совершить покушение таким способом, которое я предотвратил лишь случайно. С этого момента нужно было переходить к решительным действиям. Шляйхер оказался не невинной овечкой, а умелым соперником. И относиться к нему нужно было соответственно.
Хотя Ллойд Джордж сам и не знал этого, но его домашнее хозяйство в ту ночь напоминало двор восточного правителя самых жестоких эпох. Прежде всего, перед тем, как подать обед, порцию каждого блюда — а у Ллойд Джорджа на обеде должны были присутствовать один или два важных гостя — давали на пробу одной из домашних кошек или собак, чтобы быть уверенным, что еда не отравлена. Я часто пытался представить себе, что подумал и сказал бы этот горячий и храбрый валлиец, если бы своими глазами увидел эту сцену. Но я не хотел ничем рисковать.
Премьер-министр никуда не выходил этим вечером, и когда он лег спать, я удовлетворился удвоенной охраной вокруг дома. Я не сильно опасался ночных покушений, потому что подходы к Даунинг-стрит буквально кишели полицейскими в форме и в штатском, и только дурак мог бы рискнуть проникнуть через их кордоны со злыми намерениями. А я теперь уже знал, что Шляйхер отнюдь не был глуп.
Была суббота. Планы Ллойд Джорджа на воскресенье еще не были точно известны, пока не закончился его ужин. Потом он сказал своему личному слуге, что собирается отправиться в свой деревенский дом в Уолтон-Хит завтра утром. Я тут же встревожился. Я знал кое-что о привычках Ллойд Джорджа — как он любит бродить в одиночку по холмам Суррея. А ведь эти места представляли собой прекрасное место для совершения покушения, как бы бдительна ни была охрана. Я подумал, что Шляйхер вполне мог быть осведомлен в какой-то степени о воскресных привычках премьер-министра — отправляться на отдых в Уолтон-Хит, если нет действительно важных государственных дел. Возможно, он узнал об этом из той же светской болтовни, откуда узнал и о любимых сигарах Ллойд Джорджа. Потому я решил, что следующий день может стать самым опасным.
Пока я раздумывал над этим, мне в голову пришла идея. Я взял телефон и попытался позвонить в мастерскую Кларксона, надеясь, что там кто-то работает над срочным заказом, несмотря на конец рабочего времени. Увы, она была закрыт, потому я позвонил Вилли Кларксону домой — ведь я хорошо знал его до войны. Каждый актер знал Вилли Кларксона. Я рассказал ему, что мне нужно, подчеркнув, что это очень срочно. И хотя он уже собирался идти спать, он тут же согласился вернуться на Уордур-стрит и снабдить меня тем, что мне требовалось.
Через час я встретился с ним там и видел, как этот превосходный мастер своего дела вовсю был занят работой.
Мой план был очевиден. Я хотел сам переодеться и загримироваться под Ллойд Джорджа и пойти на прогулку по Уолтон-Хит в надежде привлечь внимание Шляйхера. Что касается внешних данных премьер-министра, то для такого мастера, как Кларксон, превратить меня в Ллойд Джорджа было детской игрой. Через полчаса меня украсили вьющимися седыми локонами и косматыми усами — типичными внешними признаками Ллойд Джорджа в те дни. Я не мог использовать грим на открытом воздухе, но немного незаметной пудры и несколько темных линий добавили мне недостающие годы. Единственной моей трудностью было то, что я был значительно выше и крупнее, чем Ллойд Джордж. К счастью, я хорошо знал, что Ллойд Джордж любит носить на прогулках широкий плащ свободного покроя. Для меня не составило труда взять на время этот плащ у него дома, а в нем я, немного сутулясь, вполне мог бы играть человека более низкого роста. Впрочем, такие подробности не играли важной роли в таких обстоятельствах, поскольку Шляйхер видел премьер-министра только на фотографиях, то пусть он даже знает, что Ллойд Джордж невысокого роста, но уж точно не заподозрит разницу в росте в один или два дюйма.
После этого я искренне поблагодарил Вилли Кларксона, взял грим и спустился вниз, где меня ждала машина. Эта машина следующим утром сразу после завтрака последовала прямо за автомобилем Ллойд Джорджа до Уолтон-Хит. Я осторожно навел справки о планах премьер-министра на день. Мне сказали, что он, вероятно, будет отдыхать и читать в студии утром, хотя может и отправиться на небольшую прогулку для улучшения аппетита перед ленчем.
Люди из Специального отдела Скотланд-Ярда, действовавшие в качестве почти неизвестных и внешне незаметных телохранителей Ллойд Джорджа, были приятными ребятами, специально отобранными для такой деликатной задачи. Я выбрал себе в помощники одного из них, сержанта Маршалла, который был мне по душе, и рассказал ему о своих намерениях. Замаскировавшись под Ллойд Джорджа, я предложил Маршаллу совершить любимую прогулку Ллойд Джорджа по холмам, где меня легко мог бы увидеть Шляйхер. Маршалл — в штатской одежде — выглядел как местный торговец. Он должен был следовать за мной на расстоянии в сто ярдов и держать ухо востро. Договорившись об этом, я был полностью в себе уверен — уж с таким коротышкой, как Шляйхер, я вполне мог бы справиться своими силами. Однако, второй человек мне понадобится, после того, как я нокаутирую «террориста».
Маршалл был вооружен, а я нет. Я проинструктировал его, чтобы за револьвер он хватался только в самом крайнем случае. Мы не хотели привлекать внимания: если возможно, арест должен был состояться вообще незаметно. Прежде всего, сам Ллойд Джордж не должен был ничего заподозрить. Как я уже говорил, человек, управлявший государственным кораблем на бурном море 1917 года, не должен забивать себе голову вопросами личной безопасности, особенно если речь идет о покушении, исполнение которого может оказаться таким курьезным.
Меня отвезли в конец городка в закрытой машине, где не было домов. Ведь пусть я смог бы обмануть иностранца вроде Шляйхера, но уж никак не местных жителей, видевших премьер-министра каждую неделю. Тем более, я не мог бы в таком виде зайти в местный кабачок, владелец которого встречал Ллойд Джорджа сотню раз. Оглядевшись вокруг, я увидел, что поблизости нет людей, и перешел к исполнению моей роли. Надев большой бесформенный плащ Ллойд Джорджа и одну из его не поддающихся описанию шляп, которые он носил в ту пору, я энергично перепрыгнул через ручей Даунс. Мой грим, похоже, был безупречен. Я пошел, немного сгорбившись, но мне показалось, что такие детали Шляйхер не заметит. В ста ярдах за мной шел верный Маршалл, спокойно осматривавший окрестности, как будто ничего особенного не происходило.