Содержание
Часть 1. Зима
Глава 1. Боль 3
Глава 2. День рождения 10
Глава 3. Поход к врачу 18
Глава 4. Звонок 24
Глава 5. Когда жизнь дала трещину 29
Глава 6. Что делать? 34
Глава 7. В неизвестность 40
Глава 8. Мобильник 49
Глава 9. “Я мог ее убить” 55
Глава 10. Чердак 61
Глава 11. Разбитое сердце 69
Глава 12. Добрый самаритянин 75
Глава 13. В плену невежества 81
Глава 14. Намордник 89
Глава 15. Поцелуй 96
Глава 16. Нож у шеи 103
Глава 17. Укус 109
Глава 18. Морозы 117
Глава 19. Рыбалка 123
Часть 2. Весна
Глава 1. В парке 130
Глава 2. Слезы осознания 138
Глава 3. Мужчина и женщина 145
Глава 4. Когда уходит друг 152
Глава 5. Николас 159
Глава 6. “Научите меня жить сердцем” 166
Глава 7. Предложение 174
Глава 8. Иллюзия счастья 181
Глава 9. Снова в путь 188
Глава 10. Уроки жизни 193
Глава 11. Босоногий мудрец 201
Глава 12. Яблочное семя 208
Глава 13. Светлана 215
Глава 14. Заминка 221
Глава 15. Прогулка по Полтаве 227
Глава 16. Истинная любовь 235
Глава 17. Домой 244
Глава 18. Сила жизни 251
Глава 19. Там, где цветут луга 259
Часть 1. Зима
Глава 1. Боль
Александр Петрович сидел на стуле за письменным столом и смотрел на буйство стихии за окном. Погода была паскудной. Вот уже второй день дождь лил, не переставая, ветер завывал в подворотне, да гнул деревья к земле. На дворе стоял январь, но, казалось, вернулась осень. Вместо долгожданного снега, с неба лились холодные потоки воды. Дождь барабанил по подоконнику, стучал в окна и шелестел по мостовой.
- Что за напасть? - думал Александр Петрович. - Даже в свой юбилей не могу насладиться хорошей зимней погодой.
Сегодня ему исполнилось шестьдесят лет. Почти исполнилось. Александр Петрович посмотрел на часы на стене. Только 16:10. Шестьдесят ему стукнет ровно в 18:00. Да. Года пробежали так быстро, словно спешили опоздать на поезд.
С кухни доносился грохот кастрюль, стук ножа по доске и разговоры. Надежда Васильевна, жена его, да старший сын Павел с женой Татьяной готовились к приходу гостей.
- Что за напасть? - произнес Александр Петрович, когда подаренная младшим сыном Сашкой, чернильная ручка оставила на бумаге жирную кляксу.
Александр Петрович трудился над словами благодарности гостям, жене, детям, которые он хотел бы сказать во время вечернего застолья. На память надеяться в его возрасте - только время зря терять.
Резкая боль в животе заставила его скривиться.
- Два дня мучаешь, зараза, - выругался Александр Петрович. - Нет от тебя спокойствия. Хотя бы сегодня оставила в покое.
Вот уже второй день как его мучила боль в области желудка. Появилась она как-то робко, легким покалыванием незаслуживающим особого внимания. Но на утро второго дня покалывание сменилось острой болью, такой сильной, что впору было запрокинуть голову и завыть собакой на луну.
Переждав приступ, Александр Петрович вновь принялся за писанину. Когда-то в молодости он пробовал писать, и у него это даже неплохо получалось, но пришлось забросить это дело. И без этого добра головной боли хватало. Институт, свадьба, дети. Так и жизнь пролетела.
- Шестьдесят, - пробормотал Александр Петрович. - И не верится. Как будто только вчера Надюшу с Пашкой из роддома забирал.
- Да что за напасть! - воскликнул Александр Петрович, когда еще одна клякса ожила на бумаге.
- Сашка, ты чего там? - донесся с кухни голос Надежды Васильевны.
- Да все хорошо. Я тут с ручкой воюю.
- Ты смотри там не слишком воюй. В твоем возрасте уже не воевать, а отдыхать надо.
- Отдохнешь тут с вами, - хмыкнул Александр Петрович, беря другой лист бумаги. – То в магазин пошлете, то картошку чистить заставите или еще хуже - белье гладить… Так что же у меня тут получается.
Дорогие друзья! Любимая жена, дети.
Сегодня мы здесь собрались из-за меня...
- Нет. Как-то глупо получается. Из-за кого же тут соберутся, как не из-за меня? Это и ежу понятно. Надо как-то иначе. Может так:
Дорогие друзья! Любимая жена, дети.
Сегодня мне исполнилось шестьдесят лет и я хотел бы...
- Нет. Это мне тоже не нравится. Кому же еще сегодня исполняется шестьдесят, как не мне? Эх, тяжеловато как-то оно идет. В прошлом у меня это получалось лучше, значительно лучше.
Воспоминания юности, словно не желая тревожить настоящее Александра Петровича, медленно и неуверенно выплыли из закутков памяти. Александр Петрович вспомнил, как когда-то давным-давно часами сидел над листами бумаги с шариковой ручкой в руках. Как давно же это было! Сколько мук ему довелось испытать, выдумывая истории. Но какие же это были сладостные муки!
- Может, и правда надо было себя пробовать на писательском поприще? - произнес Александр Петрович. - Кто ж его знает как оно должно быть? Писательством на жизнь заработать трудно, а семью кормить надо. Ну, что было, то прошло. Что его думать да гадать, как оно было бы? Вышло-то вот как, и грех жаловаться на жизнь. У тебя семья, жена, дети. Вон какие сыновья выросли, как два дуба рослые и широкоплечие. И в кого они только удались. Я-то ростом не шибко удался, 1 метр 75 сантиметров, а Надюша и того меньше. Хм. Чернобыль может так подействовал? Кто его знает-то? Ну да ничего. Это не важно. Главное, чтобы здоровые были, да счастливые.
Александр Петрович гордился детьми. В отличии от него, имеющего ПТУ-шное образование, сыновья закончили вузы, а младший Сашка даже замахнулся на аспирантуру.
- Небось в доктора наук метит, - подумал Александр Петрович, улыбнувшись. - Ну пусть дерзает. Пусть хоть дети поживут, а нам старикам мало что уже надо в жизни. Кусок хлеба, стакан воды, да внуков побольше.
Александр Петрович расплылся в улыбке, вспомнив Витьку и Валерку, детей Павла.
- Маленькие непоседы, - добродушно произнес Александр Петрович. - Ради них мы и живем. Ради кого же нам еще жить, как не ради детей и внуков? Пусть будут здоровы на радость родителям, да бабки с дедкой.
Александр Петрович улыбнулся, вспомнив, как его с женой называли маленькие проказники. Бабка с дедкой. Это надо же такое придумать.
- Бабка с дедкой. Эх, вы мои выдумщики, - сказал Александр Петрович и посмотрел на листок бумаги перед собой. - Не пишется. Никак не пишется. Небось надо стопочку коньячку пригубить. Может, тогда музы меня и посетят. А ну, пойду-ка с Пашкой муз погоняю.
Александр Петрович потянулся к выключателю. Лампа на столе мигнула и погасла. Поднявшись из-за стола, старик собрался посетить бар в зале. Вдруг что-то уткнулось ему в ногу.
- Шарик, - улыбнулся Александр Петрович, глянув на собаку у ног, радостно вилявшую хвостом. - Что мой дружок? И тебе коньячку налить?
Собака пуще прежнего завиляла хвостом и стала на задние лапы, положив передние на живот старика. Тот погладил собаку по голове, потрепал за ухом и опустил ее ноги на пол.
- Потом мы с тобой поиграем, мой дружочек.
Шарик посмотрел на хозяина добрыми, веселыми глазами пристально, словно спрашивая: а не обманешь?
Александр Петрович снова потрепал собаку за ухом и направился в зал.
Дверца бара скрипнула, когда Александр Петрович открыл ее. Несколько бутылок коньяка, вина и водки дружно глянули на него из полумрака бара. Выстроившись в ряд, они, словно приглашали его опробовать свое содержимое.
Александр Петрович какое-то время постоял в раздумье, решая какой бутылке коньяка отдать предпочтение, затем принял решение и потянулся к маленькой бутылочке “Закарпатского”.
- Вот тебя дорогая мы и попробуем, - сказал он, и чуть было не выронил бутылку, когда новый приступ боли схватил желудок. Александр Петрович согнулся пополам и уставился глазами в пол.
- Боже, что же это такое? - едва не простонал Александр Петрович. - Будто ножом кто режет. Без жалости и сострадания.
К счастью Александра Петровича приступ прошел так же неожиданно, как и появился.
- Неужто попустило? - произнес Александр Петрович несколько минут спустя. – Точно попустило. Ну, и слава Богу.
Перехватив крепче бутылку, старик направился на кухню.
- Пашка, - с наигранной веселостью сказал он, оказавшись на кухне. - А ну-ка составь мне кампанию в этом мероприятии.
Александр Петрович подмигнул сыну и кивнул на бутылку "Закарпатского" в руке.
- Что ж тебе неймется, старый хрыч, - всплеснула руками Надежда Васильевна. Облако мучной пыли взметнулось вверх, заставив ее чихнуть.
- Правда, - улыбнулась Татьяна.
- Батя, - смутился Пашка. - А может давай уже до вечера подождем?
- А зачем до вечера ждать? - развел руками Александр Петрович. - У меня сегодня праздник. Так или не так?
Окинув взглядом собравшихся на кухне, он продолжил.
- А если так, то и командовать парадом буду я. Не обессудьте, но сегодня я имею на это полное право.
- Что с него возьмешь? - как-то уж слишком горестно произнесла Надежда Васильевна. - Но это только сегодня, - повысила она голос.
- Вот и хорошо, - улыбнулся Александр Петрович. - Так что Паш, составишь компанию старику?
- Ладно, бать. У тебя сегодня день рождение, а отказывать имениннику нехорошо. Немного, для разогрева перед главным торжеством, можно и принять. Ты не против, дорогая, - Павел посмотрел на жену.
- Нет, - ответила Татьяна, нарезая огурцы в салат. - Я сама бы даже немного пригубила.
- Танюша, да ты что?! - вновь всплеснула руками Надежда Васильевна. - Нам еще работать и работать.
- Мам, - вступился за жену Павел. - Праздник как-никак. Да и не напиваться мы же собрались. Слегка пригубим, и работа веселее пойдет, правда, бать? - Павел повернулся к отцу за поддержкой.
- О, как пойдет, - засмеялся Александр Петрович. - Побежит, как Шарик, когда увидит сучку во дворе.
Взрыв хохота сотряс кухню.
- Ну, Сашка ты даешь. Всегда скажешь что-то такое, что ноги отказываются держать, - сказала Надежда Васильевна, отсмеявшись.
Звонкий лай раздался в кухне. Шарик, увлеченный весельем других, и себе решил повеселиться.
- Шарик, что разлаялся? Иль сучки захотел? - спросил Александр Петрович. - С тебя хватит, и так целый двор детей имеешь.
Собака села на лапы и залаяла.
- Шарик, перестань, - послышался голос Надежды Васильевны.
- Да, что вы к нему прицепились, - сказал Павел. - Дайте ему полаять, у его хозяина юбилей.
- Хватит того, что я вам разрешила выпить, - сказала Надежда Васильевна. - Вы мне весь дом на ноги поставите из-за этого юбилея.
- Да что тебе, Надюш, не ймется? Чего ты сердишься? Или может тебе тоже стопочку налить? - предложил Александр Петрович, разливая коньяк по стопкам.
- Чур тебя, старый дурень, - воскликнула Надежда Васильевна. - Как не пила эту гадость, так и до смерти не выпью.
- Что, и сегодня даже не примешь? - Александр Петрович постарался придать лицу как можно больше разочарования. Получилось не очень, глаза продолжали радоваться, когда лицо кривилось.
- Ох, скорее бы это все закончилось, - вздохнула Надежда Васильевна и присела на стул. - Давай пейте и будем дальше работать. Скоро гости придут.
- Придут - подождут, - сказал Александр Петрович. - А у нас сейчас тоже мероприятие намечается.
- Ох, как ты мне уже с этими своими мероприятиями надоел, - покачала головой Надежда Васильевна. - Что ни день, то мероприятие. Так можно и совсем смероприятиться. Устала уже от тебя.
- Мам, - рассмеялся Павел. - Да перестань ты. Жизнь прожита, дети воспитаны, дом на даче построен, и деревья там посажены. Даже вот собака заведена, - Павел погладил Шарика, вертевшегося под ногами. - Дай старику отдохнуть на старости лет. Хочет выпить, пусть выпьет. Сколько той жизни осталось?
- Что с вас возьмешь? - сказала Надежда Васильевна, принимаясь за чистку картошки. - Делайте что хотите, меня только не трогайте.
- Вот такой Надюша ты мне больше нравишься, - сказал Александр Петрович. - Покладистость тебе к лицу. Будь такой и дальше.
- Тогда, старый дурень, ты совсем на голову залезешь. О тебе же, дурак, забочусь, - губы Надежды Васильевны дрогнули, а по щеке скатилась слеза.
- Мам, перестань, этого нам только не хватало, - развел руками Павел.
- Мама, и правда, не надо плакать. Все будет хорошо, - принялась утешать Надежду Васильевну Татьяна.
- Ну вас, - махнула рукой Надежда Васильевна. - Всегда до слез доводите.
- Ладно, бать, - сказал Павел, беря стопку в руки. - Давай по-быстрому. И правда, надо работать.
- Конечно, по-быстрому, - согласился Александр Петрович. - По-долгому будет вечером. Только вот закусить бы чем-то, а то без закуски пьют только алкоголики.
- Вон оливье есть, - встрепенулась Надежда Васильевна, вскочила и принялась насыпать салат из блюда в тарелки. - Котлет пару возьмите, хлеба.
- Вот это другое дело, - улыбнулся Александр Петрович, подошел к жене и чмокнул в щеку. - За что тебя люблю, за то, что не дашь умереть с голода.
Улыбка появилась на лице Надежды Васильевны.
- Уйди, не мешай работать, - сказала она и вернулась к чистке картошки.
- Ну давайте, мои дорогие, - сказал Александр Петрович, поднимая стопку. - Чтоб все у нас было хорошо.
- За тебя, бать. За твои следующие шестьдесят лет, - сказал Павел.
- Вот-вот, - сказала Татьяна. - Чтобы и через шестьдесят лет мы собрались на ваш следующий юбилей.
- Спасибо, - произнес Александр Петрович. - Только что же мне делать со следующими шестьюдесятью годами? Деревья посадил, хибарку на даче построил, детей вырастил.
- Строй новый дом бать, - подсказал Павел, выдохнул и коснулся губами стопки.
- Надюша, может еще пару сыновей вырастим? - старик повернулся к жене.
- Типун тебе на язык, старый дурак, - отозвалась Надежда Васильевна.
Александр Петрович рассмеялся и выпил залпом содержимое стопки.
- Ух, хорошо пошло, - сказал старик, закусывая котлетой.
- Да, неплохо, - согласился Павел, набирая в ложку оливье и отправляя его в рот.
Александр Петрович потянулся за ложкой и... схватился за живот. Боль пронзила нутро. Старик почувствовал, как руки покрылись потом, а по спине прошелся холодок.
- Господи, да что же это такое?! За что же ты меня наказываешь? Чем я провинился? Что сделал не так? - мысли раненной ланью задрожали и сбились в кучу.
Старик чувствовал, как боль, словно неведомое чудовище, расползается по телу, поглощает его все больше и больше. Тошнота подступила к горлу.
- Бать, с тобой все нормально, - обеспокоился Павел.
- Папа, - послышался взволнованный голос Татьяны. - Что с вами?
- Что случилось? - спросила Надежда Васильевна, отвлекаясь от чистки картошки. Увидев согнутого пополам мужа, она вскочила на ноги, нож упал на пол, картошина выпала из руки и покатилась под стол.
- Сашенька, что случилось дорогой? - Надежда Васильевна взяла Александра Петровича за плечо, наклонилась и попыталась заглянуть мужу в глаза.
Старик не обращал ни на кого внимания. То, что происходило внутри пугало его и злило одновременно. Он чувствовал бессилие.
- Что же ты не отпускаешь, тварь? - думал он. - Господи помоги! Дай сил пережить это!
- Сашенька, ты слышишь меня? - плакала Надежда Васильевна. То, что Александр Петрович никак не реагировал на ее слова, расстраивало ее еще больше. Страх за жизнь мужа терзал ее так же сильно, как и волнение, охватившее ее при виде мучений мужа.
- Ему надо лечь, - сказала Татьяна.
- Бать, ты как? Сможешь дойти до кровати? - спросил Павел.
- Надо скорую вызвать, - заголосила Надежда Васильевна.
- Не надо скорую, - прошептал Александр Петрович. - Уже лучше, - соврал он.
Александр Петрович понимал, что то, что происходит у него в животе - плохо. Но врачей он не любил. Как и любой нормальный мужик, он их попросту боялся.