- Я их в стенку в прихожей спрятала, - перекрывая шум бегущей воды, из ванны донесся голос Надежды Васильевны. - Подальше от этого лохматого проходимца. Стой смирно, Божье ты наказание. Саша, нашел?
- Нашел, нашел, - ответил Александр Петрович, направляясь в зал. Спустя мгновение к нему прибежал Шарик, довольный, что убежал от Надежды Васильевны. Запрыгнув на диван, собака начала моститься возле старика.
- Что это у тебя ноги мокрые? - спросил Шарика Александр Петрович.
- Что, что, - сказала Надежда Васильевна, заходя в зал. - Не дал ноги вытереть, вот они и мокрые. А что это ты сегодня не ел за столом ничего? - спросила она мужа.
- Да, что-то не хотелось, - ответил тот.
- Что, опять желудок болел? - обеспокоилась Надежда Васильевна.
- Было малость, но не волнуйся, уже не болит.
- Ты помнишь, что ты мне обещал?
- Помню, завтра с самого утра схожу в поликлинику.
- Вот и славно. Я иду спать, - сказала Надежда Васильевна, выходя из зала. - Мне завтра на работу.
- Да я тоже пойду, - Александр Петрович двинулся следом за женой. - Сонливость какая-то появилась. А что это ты опять в субботу работаешь?
- Слава Богу, что хоть в воскресенье меня не трогают, - сказала Надежда Васильевна, входя в спальню и включая свет. - Ты же знаешь этих частников, они готовы работать сутки напролет только бы заработать больше денег.
- Конечно знаю, - ответил Александр Петрович. - Эх, люди с ума посходили. Кроме денег ничего больше не хотят знать.
- А что, Саша, поделаешь? Надо же людям как-то выживать. А что это ты сегодня ополчился за столом? На тебя это не похоже. Тихий, тихий, а тут разошелся. Я даже подумала, тот ли это Сашка, которого я знаю тридцать шесть лет, - сказала Надежда Васильевна, забираясь под одеяло.
- Надюша, неправильно все это. Вот и разошелся.
- Что неправильно?
- Да все. Вся наша жизнь неправильна. Вот чувствую, что что-то не так. Что-то не хватает. Какая-то она бессмысленная, что ли.
- Сашенька, так все люди живут. Так устроено наше общество. Тут уже ничего не поделаешь.
- Эх, Надюша. Может ты и права. Но от этого как-то пусто на душе становится. Вот чувство такое, плохое какое-то, - сказал Александр Петрович, раздеваясь.
- Что-то ты расчувствовался. О чувствах заговорил. С каких это пор тебя чувства начали беспокоить? - удивилась Надежда Васильевна.
- А вот как стукнуло шестьдесят, так и начали. Говорят, на старости лет человек мудрее становится. Может, со мной как раз то, помудрел, - улыбнулся Александр Петрович, представ перед женой в одних трусах.
Внезапно Надежда Васильевна нахмурилась.
- Сашка, а ну-ка повернись, - попросила она мужа.
- А это тебе зачем? - вскинул брови Александр Петрович. - Неужели давно не видела меня в таком виде?
- А вот представь, не видела. Поворачивайся говорю тебе, - не унималась Надежда Васильевна.
- Ну, поворачиваюсь, - Александр Петрович развернулся на триста шестьдесят градусов.
- Сашенька, Бог мой. Да ты никак похудел, - всплеснула руками Надежда Васильевна. - И как это я не заметила раньше. Кожа висит, словно тебе не шестьдесят, а сто шестьдесят лет. Это все твое "не хочется кушать".
- Старый я. Вот и худею, - сказал Александр Петрович. - Ты что разве не знаешь, что в старости люди вниз растут, а не вверх. Так и у меня. Сужаюсь, а не расширяюсь, - рассмеялся Александр Петрович собственной шутке. Но Надежде Васильевне его шутка совершенно не понравилась.
- Только скажи мне еще раз "не хочу кушать", я тебе дам не хочу. Шарик и тот ест больше, чем ты. А ты же взрослый мужчина, тебе надо хорошо питаться.
- Как скажешь, Надюша, - ответил Александр Петрович. - Ну что, я могу лечь в кровать или мне и дальше быть моделью на подиуме?
- Ложись уже, несчастье ты мое, - сказала Надежда Васильевна, заворачиваясь в одеяло. - Шарик - первое несчастье, а ты - второе. Что мне с вами делать? Не любила бы, выгнала бы на улицу обоих, может образумились бы.
- Эх, Надюша, - сказал Александр Петрович, гася свет в спальне. - Несчастье плюс несчастье и будет тебе одно большое счастье.
- Ой, счастье ты мое. Забирайся под одеяло. Нечего голяком по комнате расхаживать. Простудишься. И на чьи это руки? На мои опять же.
- Ну, не бурчи, не бурчи, - сказал Александр Петрович, забираясь под одеяло и обнимая жену. - Спокойной ночи, Надюша. Как-то оно да будет. Когда-то все образумится.
- Твои слова да Богу в уши. Спокойной ночи, Сашенька, - отозвалась Надежда Васильевна, прижимаясь к мужу.
Глава 3. Поход к врачу
Александр Петрович проснулся рано, еще до будильника, заведенного на 6:00. Мысли по поводу предстоящего посещения врача беспокоили его, заставляли нервничать. Он собрался было отказаться от этой затеи, но совесть грозила доставить ему еще больше мучений, чем этот треклятый поход к врачу. Как-никак, но он пообещал жене, лишний раз расстраивать ее и волновать он не хотел.
На дворе было темно. Солнце не спешило осчастливить этот мир своим приходом, словно боялось зимнего холода, царящего в нем. С улицы донесся визг автомобильной сирены.
- Чертовы машины, - подумал Александр Петрович. - Развелось словно тараканов. Ни пройти, ни проехать, ни поспать не дадут.
Он попытался заснуть, но сон не шел. На душе было тревожно. Так он и промаялся в неудачных попытках заснуть, пока трель будильника не разбудила Надежду Васильевну. Надежда Васильевна проснулась и потянулась к ночнику. Тусклый свет осветил спальню и ее мужа, лежащего на спине и разглядывавшего люстру.
- А ты чего не спишь? - спросила Надежда Васильевна мужа. - Тебе же не надо на работу идти, как мне.
- Да что-то не спится, - отозвался Александр Петрович. - Все этот поход к врачу покоя не дает. Будь он неладен.
Надежда Васильевна улыбнулась.
- Трусишка. Как не любил ты врачей, так и не любишь. Но ничего, сходишь, узнаешь, что да как, авось ничего серьезного. Как только выйдешь от врача, сразу позвони мне, чтобы я не волновалась.
- Так и сделаю, - пообещал Александр Петрович. - Как только, так сразу.
- Вот и молодчина, - Надежда Васильевна поднялась с кровати. - Я в ванную и на работу. Как хорошо, что сегодня кушать не надо готовить. Откроете с Сашкой холодильник и возьмете, что захотите. Только не вздумай ничего не кушать, - предупредила Надежда Васильевна. - Исхудал, кожа, да кости.
- Ну, ну, не преувеличивай, - сказал Александр Петрович, хлопая себя по животу. - У меня еще вполне приличный бочонок.
- Ой, Сашка, Сашка, - только и сказала Надежда Васильевна, покидая спальню.
Александр Петрович закутался в одеяло и закрыл глаза.
- Как хорошо все же на пенсии, - подумал он и улыбнулся. - На работу утром вставать не надо. Лежи себе, сколько душа желает.
Из ванны донесся шум воды. На улице опять завыла сигнализация.
- Чертов прогресс, - пробормотал Александр Петрович. - Какой только дурак выдумал сигнализацию для машины?
У кровати послышалась возня, и через мгновение на ноги Александру Петровичу плюхнулось что-то тяжелое.
- Шарик, - улыбнулся он, увидев собаку, улегшуюся ему на ноги. - Ты больше нигде не нашел места прилечь? Мои ноги - уже не те, что раньше. Тебя им тяжело уже держать. Не маленький все же, - сказал Александр Петрович, убирая ноги из-под собаки. - И знаешь, на твоем месте я бы слез с кровати. Вернется Надюша, даст тебе по ушам. Ты же знаешь, как она не любит, когда ты лезешь на кровать.
Шарик посмотрел на Александр Петрович, затем зевнул и положил голову на лапы.
- Упрямый ты Шарик, упрямый, - Александр Петрович почесал собаку за ухом. - Ну, не хочешь слушаться, как знаешь. Тогда сам разбирайся с Надеждой.
Шарик закрыл глаза и прикинулся спящим. Внезапно дверь в ванную открылась, и в тот же час Шарик вскочил на ноги, спрыгнул с кровати и забрался под нее.
- А Надюша говорит, я трусишка, - засмеялся Александр Петрович. - А тут еще больший трусишка есть... Эх, Шарик, Шарик, - сказал Александр Петрович, закрыв глаза. - Старые мы с тобой стали.
Александр Петрович замолчал. С кухни донеслись шаги Надежды Васильевны. Из-под кровати донеслась возня. Где-то на улице залаяла собака. Вновь взвыла сигнализация.
- А говорят цивилизация - это благо, - пробормотал Александр Петрович, зевая. - Единственное благо - это хороший сон.
Спустя некоторое время Александр Петрович заснул. Вскоре тишину комнаты нарушило тихое похрапывание. Словно в ответ из-под кровати донеслось едва слышимое посапывание.
- Что вам мужчина? - визгливый голос донесся из-за стеклянной стойки регистратуры.
- Я к врачу, - отозвался Александр Петрович, теребя шапку в руках.
- Здесь все к врачу, - заметила обладательница голоса, худощавая женщина лет сорока в белом халате, с короткой стрижкой и тонкой оправой очков на носу.
- Я не знаю к кому. Наверное, к гастроэнтерологу.
- Тогда пойдете к терапевту. Он вас направит куда надо.
- К терапевту, значит к терапевту.
- У вас медицинская карточка есть? - спросила женщина в белом халате.
- Какая карточка? - не понял Александр Петрович.
- Медицинская, - ответила женщина. - А как вы хотели к врачу идти? Прийти, сказать “здрасте” и все? Так не положено. Как вы по врачам всю жизнь ходили? Ладно. Заведем новую. Как ваша фамилия?
- Огненко, - отозвался Александр Петрович.
- Огненко, - повторила регистраторша, заполняя титульную страницу карточки.
- Имя и отчество.
- Александр Петрович.
- Хорошо. Вот вам, - сказала женщина, протягивая старику карточку. - С ней идете к врачу.
- А куда идти? - спросил Александр Петрович.
- Второй этаж, кабинет 222.
- Спасибо, - пробормотал Александр Петрович. - Это все?
- А что вы еще хотите? Чтобы я вам вальс Бостон станцевала? Все. Следующий.
- Да не надо мне ваш вальс, - пробормотал Александр Петрович, направляясь к лифту. - С меня вполне хватило бы человеческого обращения.
Старик прошел к лифту и нажал кнопку вызова, затем еще раз и еще. Как бы он хотел оказаться где угодно, только не здесь. Белые халаты, свойственные поликлиникам запахи, толпа народа. Александр Петрович снова нажал кнопку вызова. Индикатор движения лифта застрял на цифре 5.
- Что же так долго? - пробормотал Александр Петрович, раз за разом вдавливая кнопку вызова в панель.
- Мужчина, что вы так нервничаете? - спросила женщина в белом халате, подходя к лифту. На бейджике на груди было написано: Галина Юрьевна. Врач-невропатолог. - Вы разве не знаете, что нервы надо беречь?
- Где ты на меня взялась? - подумал Александр Петрович, а вслух произнес. - Слышал такое. Говорят, нервные клетки не восстанавливаются.
- В вашем возрасте уж точно, - заметила Галина Юрьевна. - Поэтому перестаньте насиловать кнопку вызова. Она ни в чем не виновата.
- Пожалуй, вы правы, - пробормотал Александр Петрович, оставляя кнопку в покое. Взгляд уткнулся в пол, выложенный зеленой плиткой, руки принялись мять уголок карточки.
- Вам какой? - спросила врач, когда лифт спустился и они вошли внутрь.
- Второй этаж, будьте добры, - отозвался Александр Петрович.
Дверцы лифта закрылась и кабинка понеслась навверх. Спустя мгновение Александр Петрович вышел из кабинки и принялся искать кабинет 222.
- 200...205...214...220..., - бормотал Александр Петрович, двигаясь по коридору поликлиники. - 222. Кто крайний? - спросил старик, обращаясь к веренице людей, расположившихся у двери с табличкой "222".
- Наверное, я, - отозвался щуплый парнишка, бросив взгляд на старика.
- Тогда я буду за вами, - сказал Александр Петрович, прислоняясь к стене. Он бы с радостью присел на лавочку с поролоновой седушкой, но они все лавочки поблизости оказались заняты. Александр Петрович посмотрел на толпу, собравшуюся перед кабинетом, и вздохнул, часа два, как минимум, придется здесь просидеть.
- Надо было что ли газету какую купить? - подумал Александр Петрович. - Ну, что ж тут поделаешь уже? Придется стенки рассматривать.
Дверь в кабинет под номером 222 открылась, выпуская посетителя, девушку лет двадцати в узких джинсах и кофточке, и закрылась за старухой с карточкой, толщине которой позавидовала бы даже Библия.
Час прошел, два, а Александр Петрович все также стоял перед дверью, ведущей в кабинет 222, правда, теперь он не стоял у стенки, а сидел на лавочке. Наконец-то подошла и его очередь. Старик поднялся с лавочки и вошел в кабинет.
- Здравствуйте, - поздоровался Александр Петрович с врачом, мужчиной сорока-сорока пяти лет, с маленькими усиками. Врач сидел за столом и что-то записывал в карточку, одной из множества, стопкой стоявшей рядом на столе. Напротив врача сидела девушка и также водила ручкой по бумаге.
- Ассистентка, - догадался Александр Петрович.
- Здравствуйте, - отозвались и врач и ассистентка. - Присаживайтесь, - сказал врач, указывая на стул, прислонившийся к письменному столу. - Подождите немного. Мне надо заключение дописать.
- Конечно, конечно, пишите, - сказал Александр Петрович и принялся рассматривать помещение. Небольшая комнатка с двумя состыкованными письменными столами, стеклянный шкаф с папками и карточками за спиной у ассистентки, еще какой-то шкафчик за спиной у врача, вешалка, одиноко стоявшая у двери, и кушетка у стены. Александр Петрович заглянул в окно. В воздухе кружился снег.
- Первый зимний снег, - пронеслось в голове у Александра Петровича. - Зима все-таки пришла.
Снег начал идти еще ночью. И когда Александр Петрович вышел из дома, все вокруг уже было покрыто белым мохнатым одеялом зимы. Машины и дорога, крыши домов и деревья. Ничто не укрылось от этих маленьких невесомых белокрылых звездочек. Александр Петрович вспомнил, как обрадовался, увидев снег. Он любил зиму и не понимал, почему ее не любят другие. Холодно говорят.
- Зато красиво, - подумал Александр Петрович и улыбнулся.
- Людочка, я закончил. Отнеси, пожалуйста, эти карточки в регистратуру, - попросил врач, откладывая ручку в сторону и протягивая помощнице стопку медицинских карточек.
- Хорошо, Николай Васильевич. Давайте отнесу.
- Спасибо, - поблагодарил Николай Васильевич и посмотрел на старика. - Так. Теперь возвращаемся к вам. Вы с чем ко мне пожаловали?
- Да, желудок беспокоит. В регистратуре к вам направили.
- Это правильно, - сказал врач. - Разденьтесь по пояс. Мне надо вас послушать.
- Как скажете, - Александр Петрович снял свитер и повесил его на спинку стула. Затем наступила очередь рубашки и майки.
Раздевшись, Александр Петрович поежился. В комнате было прохладно.
- Нет, не садитесь, - попросил врач, заметив, что старик решил вернуться на стул. - Подойдите ко мне.
Александр Петрович подошел к врачу. Холодная головка спектроскопа заставила его вздрогнуть, когда прижалась к его груди.
- Дышите… дышите… не дышите, - командовал врач, водя головкой спектроскопа по груди Александра Петровича.
- Повернитесь ко мне спиной, - попросил он.
Александр Петрович развернулся.
- Дышите… дышите… не дышите, - вновь услышал он. - Хорошо, присаживайтесь на стул. Я давление померяю. Спектроскоп сменил тонометр.
- Сто пятьдесят на девяносто. Для вашего возраста вполне нормально. Лягте пока на кушетку, - сказал врач и принялся что-то писать в карточке.
Александр Петрович двинулся к кушетке.
- Раньше жалобы были на желудок? - спросил врач, тыкая пальцами старика в живот.
- Давно еще. Когда был молодой, язву заработал, но давно было, - повторил Александр Петрович. - С тех пор редко когда беспокоил желудок, а вот последние несколько дней спасу не дает.
- Понятно, - сказал врач. - Вставайте и одевайтесь. Я направлю вас на анализы. Сдадите общий анализ крови, анализ мочи. Потом посмотрим, думаю, стоит и кровь с вены взять.
- Начинается, - едва не произнес вслух Александр Петрович. - С вами только свяжись.