— Ошибаешься, Анноэль, такое вещество на Гекатане имеется, хотя эльды его до сих пор не обнаружили. — Тихо сказал принц Морион — И мой брат имеет его в изрядных количествах, но что самое гадкое, Анноэль, это я доставил ему этот проклятый мох, который растёт на скалах Сазарда. Люди называют его гавасом и применяют его при лечении ожогов. Так вот, если эту дрянь смешать с обычным табаком, который так любят курить гномулы и особенно гоблоты, то он как раз и даёт дым смерти. На человека эта гадость тоже действует очень сильно, зато гоблоты курят эту адскую смесь и только крякают от удовольствия, но то, что является удовольствием для гоблотов Синих Земель, фактически уже союзников короля Рагнерда, является смертью для эльдов и меня всё это очень пугает. Понимаешь, Анноэль, у него в хранилище лежит сорок бочонков гаваса, хотя для приготовления мази от ожогов на сто тысяч человек хватит всего трёх пригоршней этого дьявольского мха. Далее, через пару месяцев он посылает меня во главе посольства, чтобы я поздравил вождя Шеоршема с юбилеем, а сегодня сказал мне, что получил донесение от своего агента в Элхоторне и тот сообщает ему, что уже этой осенью эльды могут начать войну против нас. Не слишком ли всё это напоминает попытку обосновать своё вторжение в твою страну, Анноэль? Я не могу пойти против брата в открытую, старина, ведь я же его брат и к тому же принц. Тем более я не могу желать ему смерти, хотя если он начнёт действовать, то погибнут десятки, если не сотни тысяч людей. Вот тут я со своим братом полностью согласен, Анноэль, все мы люди, хотя и отличаемся друг от друга, но не очень сильно за исключением демиаров, если они не находятся на поверхности нашей планеты. Ладно, дружище, а теперь давай поговорим о том, что мы можем реально этому противопоставить. Как говорится, предупреждён, — значит вооружен. Мой брат очень хороший человек, но он прежде всего король и потому думает о благополучии десятков миллионов людей, но при этом жизнь нескольких десятков человек для него ничего не значит.
Принц Анноэль так расстроился, что поднялся из-за стола и принялся мерить небольшой обеденный зал шагами. Внезапно он круто развернулся на каблуках, отчего даже взъерошил толстый ковёр покрывающий полк и с мукой в голосе воскликнул:
— Морион, но что мы можем поделать? Мы оба с тобой принцы лишенные какой-либо власти и не можем ни на что повлиять. Куда уж нам тягаться с твоим братом.
Принц Морион указал рукой на стул и строго сказал:
— Мы с тобой маги королевской крови, принц Анноэль. Поэтому сядь и давай подумаем, что мы в этой ситуации можем с тобой сделать. Время у нас ещё есть, а потому возьми себя в руки и успокойся. Если мы не сможем ничего придумать, то прольётся большая кровь и первым делом она оросит листья буков твоего великого леса, друг мой.
Эти слова заставили эльда сесть на место. Он свергнул своими глазами, которые в минуты волнения превращались в два ярко пылающих огня и со вздохом ответил:
— Прости, что я так забегал, Мори. Такая горячность не украшает ни одного эльда.
Тем более принца крови. Знаешь, старина, а ведь вдвоём мы ничего не сможем сделать. Для того, чтобы составить мощный заговор против короля-мага, нужно соединить усилия как минимум четырёх магов королевской крови и один такой маг у меня есть на примете. Это наш с тобой студент Вул-Раон-Ковра, который вот уже девять лет не может сдать экзамены за четвёртый курс. Мне сдаётся, что он завалил старого Рааштальда только ради того, чтобы завладеть его сердцем. У демиаров-подземников есть легенда, что они только тогда смогут полностью обустроить свой огненный мир и наслаждаться в нём всеми благами жизни, которые доступны всем остальным разумным существам, когда самый великий из них добудет сердце Верховного зверя-хранителя и даже не само сердце, это только оболочка, а жемчужину его жизни. Демиары-подземники полагали, что это король драконов Рааштальд, который для того, чтобы не пасть от руки одного из них, даже прикинулся покойником и распространил слух о своей преждевременной смерти. На самом же деле это был Великий Шурругаш. Я давно уже знал об этом, но помалкивал до поры, до времени, мечтая что-нибудь на этом выгадать. Если ты не скормил сердце этой старой свиньи собакам, то за этот трофей мы не только вытряхнем из этого двоечника всё, чем он поживился в пещере Рааштальда, но и обязательство принять участие в нашем совместно обряде, но вот где нам взять четвёртого компаньона, мага королевских кровей, я честно говоря не знаю, как не знаю и того, что нам следует предпринять в отношении твоего брата такого, чтобы и дело миром решить, и его королевское величество не так уж сильно потревожить, и славную Гордерию сберечь в целости и сохранности. Честно говоря, лично мне ничего умного в голову не приходит.
Принц Морион поднялся из-за стола и сказал с улыбкой:
— Ничего, Анноэль, мы что-нибудь обязательно придумаем. Кстати, а я ведь знаю, кто в нашей компании будет четвёртым. Хотя этот хитрый тип и выдаёт себя за копну сена, я его давно уже вычислил и у меня, кажется, есть что ему предложить такого, от чего этот парень никогда не откажется. Правда, время для встречи должно быть такое, чтобы в эту ночь на улицах города никого не было. Ну, ты меня понимаешь, надеюсь?
Эльд, торопливо вскочивший на ноги, даже обиделся, услышав такие слова и воскликнул:
— Мори, ты у меня сейчас по лбу получишь! Ты думаешь если эльды живут по две тысячи лет, так они уже не празднуют день Поминовения усопших? Ладно, здесь встречаться нам будет слишком опасно, но я полагаю, что этот несчастный двоечник Вул-Раон-Ковра не откажет в гостеприимстве двум своим профессорам, заглянувших к нему на огонёк. Хорошо, брат, встретимся в его берлоге за Осиным оврагом вечером дня Поминовения усопших. Я переговорю с этим хитрецом, а теперь прощай. Я на всякий случай немедленно отправлю посланца в лес к своему доверенному лицу и он выяснит всё о той болтовне, которая так смутила твоего брата короля. Если кто-то пробормотал слово война хотя бы лёжа в постели, ты об этом узнаешь. Ну, а теперь прощай, брат, выход ты найдёшь сам и с замком разберёшься.
Принц Морион покинул дворец своего друга-посла и незаметно вернулся в Большой королевский замок ещё до того момента, как его хватились. Сделал он это вовремя, так как уже через полчаса прибыл посыльный от короля Рагнерда и попросил его явиться в королевское хранилище. Такого за всю жизнь, что его брат был королём, не случалось ещё ни разу и принц Морион снова заподозрил неладное. Слишком уж настойчиво его брат приближал его к себе и к государственным делам. Это настораживало. Похоже, что всё на самом деле шло к войне и король хотел зачем-то втянуть своего брата принца если не в неё саму, то как минимум в подготовку к ней, прекрасно зная то, с какой неприязнью он относится к войне.
Глава третья
Заговор против короля Рагнерда
Главный королевский инспектор королевских кузниц и оружейных мастерских Гордерии преломил три больших хлеба во славу Олора и в поминовение всех усопших, после чего отведав поставленного перед ним блюда встал из-за стола и молча вышел из большого помещения трапезной, где за массивным деревянным столом сидело три с лишним десятка его дядьёв, братьев и племянников, одетых в тёмно-коричневые суконные сюртуки, пусть и невысоких ростом, но зато коренастых, широкоплечих и с такой мощной грудью, что в них сразу можно было угадать гномулов. Бородатые и гладко выбритые, уже седые и черноволосые, они сидели за общим обеденным столом и торжественно вкушали типично гномульское блюдо, — жареное мясо с острыми грибами, запивая его тёмным пивом. На то, что их старшина встал из-за стола и пошел куда-то на ночь глядя, они даже не обратили внимания, да, и вообще гномулы, обычно болтливые и горластые, в день Поминовения усопших были на удивление молчаливы и благопристойны.
Этот праздник отмечался практически на Гекатане и даже более того, во всех мирах Олдорана и даже далеко за их пределами. Везде он отмечался по разному, но на Гекатане этот праздничный вечер было принято проводить дома, в кругу семьи, а если ты находился вдали от дома, то вместе со своими соплеменниками. Главным, впрочем, было преломить в этот день поминальный хлеб во время вечерней трапезы.
Гномул Дром Брагор, приехавший в Гордорайн немногим менее срока восьми лет назад по личному приглашению короля Рагнерда, так и не стал его подданным, хотя тот посулил ему не только герцогский титул, но и земли примыкающие к Сазарду. Сделал же он это только потому, что его настоящее имя было Бренар Сазард и он был третьим сыном короля Хонара, якобы отправившимся в Лахорд, королевство гномулов на Кортигаре, да, так там и прижившемся.
Бренар Сазард не был послом, как и не был шпионом. Просто с раннего детства его привлекала к себе магия, а лучшего места для её изучения, чем королевская академия магии в городе Гордорайне, не было на всём Гекатане. Ещё Бренар был ровесником принца Мориона и короля Рагнерда. В Гордорайн он прибыл в возрасте двадцати одного года, проучился в академии магии полных пятнадцать лет, после чего каждые пять, семь лет приезжал в этот город, чтобы провести в академии магии два, три года уже в качестве мага-исследователя, ну, а сорок восемь лет назад, когда король Рагнерд, взойдя на трон, начал перевооружать свою армию и попросил короля Хонара отрядить к нему несколько сотен гномульских кузнецов и хотя бы не мастеров, а всего лишь подмастерьев, его сын Бренар, поговорив с отцом, приехал в Гордерию под именем своего дальнего родственника Дрома Брагора, имевшего с ним довольно большое сходство, тот под его именем отправился в Лахорд и женился там, а он стал изображать из себя молодого мастера-кузнеца.
Правда, Бренар был не просто кузнецом, а кузнецом-магом и подлинным виртуозом ковки. Он был один из немногих гномулов, кто умел работать с вулараном, редким самородным металлом, лёгким и невероятно прочным. Более того, он был мастером цельной ковки и умел из одного слитка металла выковать цельный доспех и даже знаменитую гномульскую кольчугу, подобную второй коже, надевавшуюся поверх исподнего белья под одежду. Разрубить такую кольчугу или пронзить стрелой либо копьём, было не под силу даже самим богам. Вот таким мастером был главный королевский инспектор. Исполнив свои обязанности старшего в доме, хотя среди живших вместе с ним в том дворце, который отвёл гномулам король, хотя за этим столом сидели и те, кто был впятеро его старше, Бренар вышел из трапезной.
Через подземный ход, прорытый гномулами в первый же год, он вышел в город за рыночной площадью Центрального городского рынка и быстрой походкой направился к окраине Гордорайна, лежащей за Териоками, районом, заселённым преимущественно магами. Сегодня рано утром в его опочивальню влетел посланец, скользнул ему в кулак и, громко чирикнув знакомую Бренару смолоду мелодию, превратился в листок магического пергамента, на которым он с удивлением прочитал сияющую золотом на нежно-зелёном такое послание:
Дорогой друг!
Жду тебя сегодня вечером после поминальной трапезе в доме мага-травника Вул-Раон-Ковра.
Речь пойдёт об очень важном для всех гномулов Гекатана деле, о рукотворной горе Сизард. Этот магический дом и столица всех гномулов может быть построен уже очень скоро, все нужные артефакты собраны, но нужно будет потрудиться. Приходи в дом Вул-Раон-Ковра смело, ничего не боясь, но всё же скрытно. Нет смысла также болтать об этом раньше времени.
Прочитав это послание, Бренар весь день ходил сам не свой. Из поколения в поколение гномулы передавали из уст в уста легенду о волшебной горе Сизард, в которой они смогут построить свой город-столицу. Согласно предания самородного вуларана в этой горе будет столько, что из него гномулы даже смогут делать посуду, а не одни только кубки долголетия. Как только отец заметил в своём сыне Бренаре зачатки магической силы, все гномулы рождаются маги, но не в каждом есть магическая сила, он тотчас передал его на воспитание лучшим магам Сазарда, а как только он подрос, отправил его в лучшую магическую академию, в Гордорайн. В стенах королевской академии магии Бренар не бил баклуши, как многие принцы и принцессы обучающиеся в ней, а внимательно слушал лекции и потом долгие часы проводил в библиотеке и магических лабораториях.
Изучая древние свитки и манускрипты, Бренар вскоре пришел к выводу, что легенда о Сизарде имеет под собой прочную магическую основу. Всех материалов об этом ему собрать не удалось, но он знал, что для сотворения этого чуда помимо нужных артефактов нужны ещё и соединённые усилия четырёх магов высшего уровня, в жилах которых текла королевская кровь. Представителей древних королевских домов в Гордорайне жило предостаточно, вот только магов нужной компетенции Бренар среди них не знал ни одного. Правда, в королевской академии магии было двое профессоров, эльдарский принц Анноэль и хорошо знакомый ему ещё со времён молодости принц Морион, но ему было трудно поверить в то, что знаменитый маг-любовник и ещё более знаменитый маг-путешественник могут иметь хоть какие-то основания к тому, чтобы считать себя Верховными магами.
Те же знаменитые Верховные маги королевства Гордерия Ан-Шен-Кронос и Свазард Моливен, познания в магии которых были достойны уважения, на самом деле являлись всего лишь подмастерьями настоящих Верховных магов. Бренан хотя никогда и не заявлял об этом вслух, был вправе считать себя таковым хотя бы потому, что тайком совершал путешествия в самые далёкие миры Вселенной Олорум и не знал ещё ни одного второго такого мага, который смог бы создать сверхдальний портал прохода. Вспомнив об этом шагая по улице Магов Воды, он усмехнулся и мимоходом сотворил портал прохода прямо к Осиному оврагу, причём не абы какой, а тайный, то есть практически бесшумный и не сверкающий, словно витрина скобяной лавки.
Он вышел из портала на краю оврага, поросшего короткой жесткой травой, и посмотрел на большой деревянный дом, стоявший на другой стороне. Это как раз и было жилище Вечного Студента, демиара-подземника Вул-Раон-Ковра, одного из самых отважных тяжелых рыцарей короля Рагнерда, и самого бездарного мага в Гордорайне.
Этот парень учился в академии магии уже лет тридцать с лишним, да, так и не смог сдать экзамены за четвёртый курс. За это время можно было бы уже и лягушку обучить магии и присвоить ей звание магистра, а этот болван не прошел ещё и пяти начальных курсов. Поэтому-то Бренана и насторожило полученное им послание, причём настолько, что он даже поддел под свой наряд вулрановую цельнокованую кольчугу и прихватил с собой гномулью секиру с раздвижной телескопической ручкой, которую засунул в большую кожаную сумку.
Если это засада, устроенная врагами Гордерии и Свазарда, то кое-кому придётся сегодня пожалеть об этом. Не с тем связались. Принц Бренан и без боевой магии, в которой он был мастером, являлся отменным бойцом и владел секирой просто виртуозно, ничуть не хуже, чем молотом. С одного удара он мог перерубить секирой не то что рыцаря в доспехах, но даже рыцарского коня в тяжелом панцире, не говоря уже о том, что мог несколькими ударами не только разрубить на рыцаре броню и оставить его без доспехов, но и раздеть ею догола какую-нибудь шлюшку, что частенько проделывал на дружеских пирушках. Как и все гномулы Бренан был бабником, но предпочитал серьёзным любовным романам девиц лёгкого поведения.
Он внимательно оглядел окрестности и не заметив соглядатаев, соткал невидимый мосток, который сам понёс его прямо к невысокой калитке. Перед почерневшей от дождей и неудачных магических опытов, разваливших трубу большой избы, был разбит огород-палисадник незадачливого мага-травника. Бесшумно сойдя с мостка перед деревянной калиткой, Бренан легонько потянул её на себя, она не была заперта, и пошел к дому. Тяжелая, дубовая входная дверь, окованная полосами совершенно паршивой стали, Вул-Раон-Ковра надули даже в этом, была чуть-чуть приоткрыта и гномул с тяжелым сердцем потянул её на себя. Ему совершенно не хотелось, чтобы сегодняшний праздничный вечер был потрачен впустую. Тем более на бессмысленные разговоры с каким-то лихим воякой, который ни бельмеса не разбирался в магии и потому был вынужден жить в такой жалкой хибаре.