-Они наверно испугались путешествия в этой ржавой коробке, которую обозвали абордажной капсулой. Клянусь духом Лемана Русса, не могу сказать, что виню их. Это уже сказал Гуннар, самый тяжеловооруженный в отделении, дружелюбно осклабившись при этом. Он улыбнулся, обнажив удлинненные резцы — знак геносемени Космических Волков. Было что-то обнадеживающее в сломанном носе и изрытом оспинами лице Гуннара, подумал Свен.
Хакон выдал короткий лающий невеселый смешок.
-Когда увидишь столько же боев на службе Императора, сколько эти гвардейцы, тогда станешь космическим десантником. А до тех пор, не смейся над ними. Просто поблагодари Императора за предоставленную возможность показать собственную храбрость.
-Я надеюсь, на этой хрени полно еретиков — смачно сказал Эгиль. Я там очень быстро покажу свою храбрость.
Гуннар вогнал обойму в свое оружие.
-Не волнуйся, Ньял, мы за тобой приглядим.
Свен знал, что Гуннар просто дразнится. Озабоченное выражение на лице Ньяла показало, что он — не знал.
-Я сам могу за собой приглядеть — резко сказал он.
Гуннар хлопнул его по наплечнику и рассмеялся.
-Знаю, что можешь, братишка. Знаю, что можешь.
-Последняя проверка — сказал сержант Хакон. Все десантники затихли и сосредоточились на молитвах, активирующих доспехи.
Свен знал, что его доспех хорошо обслуживался. Он сам выполнил все ритуалы, сам омыл доспех ароматными маслами, выпевая при этом литанию против коррозии, сам смазал шарнирные сочленения благословенными мазями, сам проверил трубки респиратора цветным дымом из авто-кадила. Он свято верил в старую поговорку космических десантников: «Если ты бережешь свой доспех, он бережет тебя».
Впрочем, он зашел еще дальше. Он знал, что доспех был ему всего лишь одолжен. Он чувствовал что-то вроде уважения к древнему артефакту. Его носили сотни поколений Космических Волков до его рождения, и будут носить еще сотни после его смерти. Он был частью стаи Волков, устремившейся в бесконечное будущее. Когда он касался доспеха, он касался живой истории Ордена.
Сейчас, когда он по порядку дотрагивался до управляющих рун, он пытался представить себе предыдущих владельцев доспеха. Каждый, подобно ему, был отобран из светловолосых моряков кланов цепочек островов Нордхейма. Каждый, подобно ему, прошел многолетнюю тренировку космического десантника. Каждый, подобно ему, прошел через внедрение множества био-систем, которое превратило его в сверхчеловека, сделало быстрее, сильнее и ловчее рядового смертного. Некоторые возвысились, а кто-то погиб в этом доспехе. Свен часто гадал, к какой группе он будет принадлежать, когда пробьет его час. Теперь же плохое предчувствие, которое он испытал, когда впервые увидел чужацкий артефакт, вернулось.
Он был осведомлен, сколь сильно зависит от доспеха его защита. Его керамитовый каркас защищал его от жары, холода и вражеского огня. Его системы авто-чувств позволяли ему видеть во тьме. Его перерабатывающие механизмы позволяли ему дышать в абсолютном вакууме и неделями жить на собственных переработанных выделениях. Когда эти мысли закрались в его разум, его молитвы перестали быть простым перечислением хорошо заученных литаний, а стали искренними и чистосердечными. Он не хотел умирать, а доспех мог спасти его.
Свен поставил наушник общей сети на место и проверил расположение микрофона у гортани. Он склонил голову и помолился, чтобы техноадепты корабля уделили оборудованию столько же заботы, сколько уделяли его собственные братья. Внутри чужацкого артефакта это может стать единственным средством связи с его товарищами-разведчиками.
Он сложил руки в молитве, чувствуя, что фибросвязки экзоскелета придали ему силу дюжины людей. Он закрыл глаза и позволил феромонным следам его товарищей быть засеченными рецепторами доспеха. Он знал, что если чужацкий артефакт будет герметичен, он сможет найти товарищей даже в темноте, только лишь по запаху. Силой воли он переключил слух с обычных звуков на канал общей связи. Выпеваемые его товарищами литании активации заполнили его уши, перемежаемые переговорами команды корабля.
-Надеть шлемы — сказал сержант. Один за другим десантники натянули защитные шлемы. Один за другим они подняли пальцы вверх. Когда пришел его черед, Свен поступил так же. Он услышал щелчок запора шлема, когда тот встал на место. Инфо-иконки появились у него в поле зрения под надписями на готике на экране шлема. Все показатели были в норме. Он подал знак. Сержант последним надел шлем.
-Все готовы. Служим Императору — сказал Хакон за них за всех.
-Да благословит вас Святой — откликнулся оператор на корабле. Раздалось шипение и легкий туман наполнил капсулу, когда из нее откачали воздух. Наружная температура резко упала, морозно-голубая иконка загорелась соответствующим предупреждением. Она щелкала три удара сердца, чтобы показать разницу в давлении. Потом был еще щелчок от ворота доспеха. Свен знал, что его шлем был теперь пристегнут намертво, и не мог быть снят до тех пор, пока доспех не просканирует атмосферу и не признает ее пригодной для дыхания.
Почувствовался слабый толчок при ускорении. На секунду Свен почувствовал себя невесомым, когда абордажная капсула покинула искусственное гравитационное поле «Святого духа», затем часть его веса вернулась, когда капсула разогналась. В иллюминаторе корабль сначала выглядел огромной металлической стеной. Пока он удалялся, стали видны турели, усеивавшие корпус судна, а затем показался и целый корабль, от крылатой кормы до драконоклювого носа. Огромные размеры корабля были очевидны из-за сотен больших арочных окон, каждое из которых, как точно знал Свен, было длиннее рыбацкой шхуны и выше ее мачты. Древнее судно вольного торговца уменьшалось до тех пор, пока не затерялось среди звезд, став еще одним огоньком среди множества. На мерцающих впереди зеленых экранах чужацкая штука зловеще увеличивалась в размере.
-Теперь возврата нет — услышал он бормотание Ньяла.
-Отлично — сказал Эгиль.
С жестоким креном ревущая капсула врезалась в стену чужацкого артефакта. Свен открыл глаза и прекратил молиться. Он нажал на освобождающий амулет на ремнях безопасности и оказался в свободном полете на секунду, пока в капсуле восстанавливалась искусственная сила тяжести.
Отделение заняло свои позиции, целясь в передние двери изо всех стволов. Под ногами Свена дрожал пол, пока нос капсулы ввинчивался в корпус другого судна. Секунду спустя движение затихло.
-Отделение, приготовиться к расходу! — голос Хакона ясно слышался по каналу общей связи.
-Труд Божий! — ответило отделение.
Двери люка распахнулись и разведчики накрыли зону, как тысячи раз делали на тренировках. Свен еле устоял, когда воздух рванулся в капсулу, становясь туманом при встрече в холодом в корабле.
-Призрак Русса! — выдохнул кто-то. Не верю.
Фонари их шлемов осветили странный вид. Они уставились на огромный коридор цвета свежего мяса, высокий как потолок на «Святом духе». Стены были не гладкими и правильными, а грубыми и усеянными складками наподобие тех, что Свену показывали медики на поверхности мозга во время его обучения. На стенах мерцала розовая пыль.
Из каждой складки на стене высовывались тысячи ресничек в метр длиной, тонких как титанитовые нити. Они качались как папоротники на ветру. Здесь и там дрожали большие мускулоподобные кисты. Устья в стенах открывались и закрывались в такт их дрожанию, издавая звуки, схожие с последними затрудненными вдохами. Свен догадался, что они прогоняли воздух. Жидкость журчала в прозрачных трубках, что тянулись вдоль стен, словно огромные вены.
-Похоже что это местечко населено — сказал Гуннар. Его голос звучал слишком громко в канале общей связи.
Споры сверкали в воздухе, ловя свет и мигая, словно звезды в бездне космоса. Когда они поймали свет фонарей, они, казалось, загорелись фосфоресценцией, словно светлячки, и сияние стало ослепительным. Свен моргнул, и его вторые, полупрозрачные, веки опустились на место, отфильтровывая свет до приемлемого уровня. Фонари на его доспехе автоматически погасли, когда усилился внешний свет.
Пока Гуннар прикрывал их, Эгиль и Ньял вышли вперед, следуя стандартному заученному образцу. Когда они вышли из капсулы, их ноги утонули в пористом полу чужацкого судна. Они шли словно по толстому ковру, беспокоя качающиеся реснички. Свен хотел бы знать, были ли они чем-то вроде предупредительной системы или же отравлены.
Иконка атмосферы на его экране три раза мигнула зеленым, а затем погасла. Раздался щелчок открывающегося замка на вороте. Свен приспособился к чужацкому судну, сгибая колени для компенсации разницы в силе тяжести. Корабль словно создавал собственное искусственное гравитационное поле центробежной силой. При всем при этом, Свен чувствовал себя наполовину легче.
Сержант Хакон уже снял свой шлем и стоял, делая несколько глубоких вдохов. Он поморщился, когда его био-модифицированный организм приспособился к местным условиям. Свен знал, что скоро акклиматизируется к местным условиям и будет иммунен ко всем токсинам в атмосфере. После долгой напряженной минуты, Хакон жестом приказал им снять шлемы.
Первым, что удивило Свена, была теплота. Воздух был горяч, как кровь. Он начал потеть, когда его тело стало приспосабливаться к температуре и влажности. Он кашлянул, когда мембраны в его глотке отфильтровали споры в воздухе. Мерцающие цвета окружения заполонили его взгляд, все внутри корабля было сборищем красок, сияющих фосфоренцирующим огнем в теплом, тенистом интерьере судна.
Ему это напомнило коралловые рифы на экваторе Нордхейма, где у Космических Волков были летние дворцы, далеко от льдистых гор и ледников Фенриса. Он часто ходил плавать у рифов после боевых упражнений на теплых тропических островах. Стены напомнили ему некоторые твердые коралловые образования. Он заинтересовался, не был ли этот корабль создан такими же существами, колониями мелких организмов, объединенными для создания одной огромной конструкции. Все выглядело безмятежным; все казалось безопасным и расслабляющим.
Внезапно что-то пронеслось мимо него и ужалило в лицо. Он вздрогнул, автоматически вскинул пистолет и выстрелил. Болтер дрогнул у него в руке, когда выпустил снаряд. За короткую секунду между нажатием на спусковой крючок и видом взрывающейся твари, он успел увидеть нечто, похожее на метровую медузу, парящую в восходящих потоках воздуха. Его лицо онемело, пока организм пытался справиться с ядом.
-Осторожнее — сказал сержант Хакон. -Мы не знаем, что тут найдем.
Он подошел к Свену и провел медицинским амулетом над раной. Маленькая горгулья, увенчивавшая оберег, не мигнула. Не пробила тревогу.
-Ты, похоже, справился — спокойно сказал Хакон. При звуке выстрела все Космические Волки заняли позиции, накрывая все возможные зоны обстрела. Ничего необычного им не угрожало. Больше никаких парящих медуз.
Потолок начал сиять, длинные вены светящихся живым светом трубок замигали, словно отвечая на присутствие разведчиков. Они освещали коридор, загибавшийся вниз и выходящий из поля зрения. Свену это напомнило внутренности раковины улитки.
Свен почувствовал легкую тошноту, когда его искусственные кровяные антитела начали разбираться с любой хренью, которую занесло чужацкое создание. Его шокировало сравнение. Возможно, медузохрень была таким же антителом, реагирующим на появление разведчиков.
Он попытался засунуть эту мысль куда подальше, но она все возвращалась и возвращалась: что если у чужацкого корабля есть и другие методы противодействия вторгшимся?
Они осторожно пробирались сквозь вибрирующую темноту. Их кошачьи глаза привыкли к сумраку. Они держали оружие наизготовку, готовые принести смерть. На каждом повороте и каждом перекрестке они оставляли станции передачи. Те держали их на связи со «Святым духом» и служили ориентирами.
-Призрак Русса! — выругался Свен, поскользнувшись и упав на покрытый слизью пол. Пористая поверхность смягчила удар при падении. Ньял подошел, чтобы убедиться, что он в порядке. Свен видел беспокойство на его лице. Он махнул другу, почти смущенный падением.
-Мы в брюхе левиафана — сказал Ньял, изучая стены цвета ушибленной плоти. Свен сморщился, от вони как от гниющего мяса ему хотелось блевать. Он осмотрелся.
В тусклом свете, остальные космические десантники были лишь призрачными силуэтами. Гуннар шел впереди, остальные выстроились длинной цепочкой за ним. Сержант прикрывал тыл. Дышащие кисты сдулись, и поток дымки и спор выплеснулся наружу, отражая свет от фонарей разведчиков, превращая его в радугу.
-Я никогда эту байку особо не любил, брат — тихо сказал Свен, счищая слизь с доспеха. Его отец любил рассказывать ему старую сказку: про рыбака Тора, который был проглочен огромным морским чудищем — левиафаном — и прожил у него в большущем брюхе пятьдесят дней, пока его не спасли самые что ни на есть настоящие терминаторы Космических Волков и не предложили ему место в Ордене. Отец использовал ее, чтобы запугать Свена и братьев и предостеречь их от плаваний по морю на самодельных плотах. По крайней мере, он так делал, пока не сел на драккар и не вернулся больше никогда. Ребенком Свен всегда подозревал, что его сожрал левиафан.
Когда он наконец стал курсантом, он посмеялся над такими детскими страшилками. Он порылся в архивах Ордена и выяснил, что байка про Тора и левиафана была действительно древней, восходящей к временам до Империума, к невообразимо далеким временам изначальной Земли. Она в том или ином виде существовала на многих мирах Империума, далекий след времен до колонизации Галактики человеком. Он никогда не думал, что вновь столкнется с ней.
Теперь, в кишках чужацкого корабля, он почувствовал, что древняя байка разбудила ужас в его душе. Он слышал скрипучий голос отца, говорящего в доме, пока снаружи завывают зимние штормы. Он вспомнил испуг, наполнявший его, когда старик подробно рассказывал о тошнотворных вещах, найденных в брюхе морского чудовища.
Он вспомнил и вид моря в беспокойные ночи, когда влекомые штормами волны разбивались о черные скалы и мысли о громадных чудовищах, больших чем его родной остров, рыщущих на дне моря. То была память о его худшем мальчишеском страхе и теперь она вернулась к нему. Он теперь почувствовал то же самое: повсюду вокруг словно бы находилось громадное ждущее чудовище.
Повсюду в окружающей тьме он чувствовал чье-то присутствие. Ему чудилось над головой хлопанье крыльев. Когда он осмотрелся, он вздрогнул от вида темных тварей, похожих на косяки морских дьяволов, парящих под потолком. Пока он наблюдал, они исчезли в отверстиях в стенах из плоти.
Жидкости текли в трубко-венах вокруг него. Он был внутри какого-то огромного живого существа, и теперь был уверен в этом. И он был убежден, что оно уже знает об их присутствии благодаря какому-то непонятному инстинктивному чувству, ощущает их и осведомлено об их вторжении. Было ощущение наличие злобного дурного разума в чужацком судне. Это было присутствие чего-то, враждебного к человечеству и любой другой форме жизни.
Свен почувствовал чуть ли не клаустрофобию. Стук сердца гремел в ушах. Дыхание казалось громче, чем дыхание корабля. Он беспокойно положил руку на рукоятку мономолекулярного ножа и начал повторять по памяти успокаивающие слова имперской литании. В этом месте, в это время, слова звучали пусто и глухо. Он встретился взглядом с Ньялом и увидел в его глазах тот же невыразимый страх. Ни один их них не ожидал такого первого задания.
-Выдвигаемся, братья — голос Хакона доносился будто бы издалека. Свен заставил себя идти дальше во тьму.
С той секунды когда он ступил на чужацкий корабль, Ньял знал, что обречен на смерть. Лучше любого своего товарища он чувствовал странность судна и то, что оно было живым. Он знал, что пока оно дремало, но малейшее действие могло пробудить его. Это был лишь вопрос времени. Он ощущал это шестым чувством.
С детства это чувство непреодолимого страха подтверждало свою обоснованность. Ньял никогда не ошибался. Он наблюдал за кораблем отца Свена, «Волномером», когда тот выходил в море тем роковым утром, и знал, что корабль не вернется. Он хотел предупредить их, но знал, что это бесполезно. Каждый человек на борту был помечен смертью и нельзя было избежать этого. Так и произошло.