Книга 2. Особняк на площади
Глава 1 Заговор в темной комнате
В маленькой комнатке без окон и дверей, за письменным столом сидел Ученый Секретарь. Бледный свет от двух гнилушек и одного на сто процентов глухого светлячка – сам проверял! – вырывал из полумрака его сгорбленную фигуру. Филин что-то быстро писал на листах бумаги, украшенных королевским гербом. Изредка отрывался и, глядя на разводы теней на потолке, нервно покусывал кончик крыла. Высасывал ли он таким образом новую мысль, или стимулировал себя болью, но ручка после такой паузы скользила по листу бумаги быстрее, а черные строчки выстраивались решительней и ровнее.
Негромкое царапанье в углу комнатки привлекло его внимание.
– Приполз? – спросил он, чуть поведя в сторону шума глазом. Рука же, ни на секунду не замешкавшись, продолжала строчить безостановочно.
– Угу, – донеслось из темного угла. – Мне можно?
– Что тебе можно?
– Войти можно?
– Ты не просто вошел, – усмехнулся одними уголками губ Ученый Секретарь, – ты влез со всеми своими… сколько их там у тебя, восемь или десять?.. лапами.
– Не знаю, – признался утробный голос, – я не считал.
– Скажи лучше, считать не умеешь!
– Чего эт не умею? – возмутился голос. – Умею! Вот слушайте: один, раз, два, три, потом и еще пять!
– Два! – буркнул Ученый Секретарь.
– Два я сказал, – напомнил утробный голос.
– По арифметике тебе два! – рассмеялся Ученый Секретарь.
– Спасибо!
– За что «спасибо»?
– Два больше, чем один и раз, – в голосе явно звучали нотки гордости. – Значит, вы мои знания оценили вон аж на сколько!
– А, ну тебя, – отмахнулся Ученый Секретарь, – некогда мне с тобою попусту болтать.
– А я могу и не попусту! – хозяину голоса как раз именно поболтать и хотелось больше всего.
– Можешь, так давай!
– Нате!
Топот многих лап по потолку, потом пронзительное вз-жи-ик, – и паук Хам завис перед Ученым Секретарем. Его большие глаза навыкате преданно заглядывали в желтые глазки филина. Паук протягивал некоторыми четырьмя лапами что-то, завернутое еще во что-то.
– Что ты мне суешь? – отпрянул Ученый Секретарь.
– Взятка! – чистосердечно признался паук.
– Зачем?
– Сами же сказали – давай!
– Я не это имел в виду!
– Здрасте вам! – передние четыре лапы передали сверток другим лапам куда-то за спину, с глаз долой, а сами демонстративно развелись во все стороны. – Еще не разворачивали, а уже «не это», видишь ли! На вас, любезный, не угодишь! Вы, погляжу, тут совсем зажрались! Хоть знаете, что я вам приготовил, а? Сколько ночей не спал на охоте их добываючи?!
– Во-первых, господин-товарищ Хам! – напыжился Ученый Секретарь и даже привстал со стула. – Я взяток не беру!
– Брезгуете? – сощурил глазки паук.
– Я на полном государственном обеспечении, – медленно, чтобы некоторые поняли и не переспрашивали больше, объяснил Ученый Секретарь, – у меня хороший оклад. И у меня только один живот и одна жо… Ну, короче, за двоих я все равно не съем, а одному мне хватает.
– Точно, хватает?
– Так хватает, что я со своего стола самую лучшую, сладкую половину, в детский дом сиротам отсылаю!
– Благородно!
– А то! – задрал нос Ученый Секретарь.
– А во-вторых чего? – напомнил Паук.
– А во-вторых, – с нажимом сказал филин, – когда я произнес слово «давай», ввергнувшее тебя в заблуждение, я имел в виду: «давай, начинай свою просьбу излагать»!
– Ну, так бы и… – обрадовался паук и тут же взялся учить филина. – С чего вы нам, у которых арифметика только на два, умности всякие выворачивать изволите, а? С нами попроще надо!
– Хорошо! – повинился Ученый Секретарь, – принимаю упрек. И повторяю для тех, которые «один, раз и два»… Давай, излагай мне свою просьбу!
– Вот! Это по-нашему! – Хам хамски, как равного, похлопал Ученого Секретаря по плечу и блаженно закрыл глаза.
– Ну, что замолчал? Говори! – отстранился филин.
– Я жду!
– Чего? У моря погоды?
– Нет! У нас ни моря, ни погоды, – вальяжно покачивался на паутине паук. – Я жду, когда вы освободитесь, чтобы меня выслушать.
– Я уже свободен.
– Как же свободен! Я чего, не вижу? Сидите тут, пишете чего-то!
Ученый Секретарь оторвал руку от бумаги и сказал, глядя пауку в глаза.
– Я могу одновременно делать много дел: писать, махать ногой, слушать тебя, думать и даже зевать.
– Ха! Нашел чем хвастаться! – сморщился паук. – Я тоже могу все это делать, – признался он и через паузу добавил, – но только по отдельности.
– Тебя не переспоришь, – в сердцах буркнул Ученый Секретарь, откладывая в сторону ручку и бумагу. – Ну, излагай свою просьбу.
– А вы ее запишите?
– А надо?
– Конечно! Я потом эту бумагу в рамочку вставлю и на стенку повешу, – торжественно произнес паук. – Пусть потомки читают и видят – сам Ученый Секретарь для их папаньки и дедушки своей лапой записывал.
– Хорошо, запишу.
– Только там секретное будет, вы уж его не записывайте!
– Хорошо, не буду.
– Я скажу, когда не надо будет записывать.
– Начнешь ты или нет? – в сердцах хлопнул по столу Ученый Секретарь. – Или мне аудиенцию перенести на другой месяц?
– А чего сразу обижаться? Чего сразу к делу? В порядочном обчестве сначала о здоровье спросить полагается, о семье, о детях. Вот у вас как с детьми?
– Свободный я, – опустил глаза филин. – Не женат ни разу и детей у меня нет!
– А у меня вот, поверишь ли, кажный божий год три приплода, – паук скрестил сразу много лап на своем животе и закачался как в кресле-качалке, – да кажный раз черным-черно, видимо-невидимо! Не успеешь оглянуться, все запасы, что я месяцами готовил, подчистую смели и по углам разбежались.
– Все сказал?
– Не-а! Я только начал!
– О деле говори!
– Так я и говорю о деле! – удивился такому откровенному непониманию Хам. – Их же завтра еще стоко же народится, а где мне на их, на ораву такую голодную, провианта напастись?
– Думать надо, прежде чем новых детей заводить! – дал умный совет Ученый Секретарь. – Силы свои взвешивать, зарплату и стоимость пропитания просчитывать.
– Так я бы думал, – доверительно, как другу, зашептал на ухо филину паук. – Но, понимаешь, матушка природа в голове сидит и за меня думает. Никак остановиться не могу!
– А от меня ты чего хочешь? – пожал плечами филин. – Матушку-природу уговорить? Или отрезать тебе кой чего?
– Бог с тобой! – встрепенулся Хам и засучил всеми своими лапами. – Не надо! Я ж еще молодой! Мне бы это… территории на откуп… где мух ловить!
– Патент дать?
– Ну да, его. И чтобы я один, как поставщик самого царя…
– Короля, – поправил Ученый Секретарь.
– И его тоже, – ничуть не смутился паук, – чтобы во всех королевских покоях все мухи мои! А если кто ненароком поймает, или пришибет с перепугу, чтобы мне, целиком, без налогов и контрибуций!
– А взамен что предложишь?
– А хоть что! – расщедрился Хам. – Хоть крыльев мушиных цельный мешок. Будешь подушки ими набивать.
– У меня забот государственных знаешь сколько? Я сидя сплю, некогда мне голову на подушки ронять!
– Могу паутины мягкой и шелковистой, свежей и самоклеящейся. От сих до сих, даже в три ряда можно.
– На что мне она? – отмахнулся филин. – Разве что повеситься?
– Сразу и повеситься! – оскорбился паук. – Можно кого-то другого повесить! Или запеленать. Или, вот что! Сеть сплести, скажем, для рыбалки.
– Сеть, говоришь? – задумался Ученый Секретарь.
– Ага, сеть! Ох и крепкая получится! Ни одна рыба не вырвется. У меня какчество на высшем уровне! На-ка вот, попробуй, разорви! – сунул филину кусок серебристой нити.
– Ты язык за зубами держать умеешь? – неожиданно спросил Ученый Секретарь.
– Запросто! – сказал паук. – Когда я ем, я всегда молчу. И когда паутину плету, тоже молчу. А вот в остатнее время у меня медвежья болезнь.
– Какая болезнь? – не понял Ученый Секретарь.
– Словесный… это… не к столу сказано… понос, – признался паук. – Но я, вы правильно поймите! Я же целыми днями один тут! Поговорить не с кем. Только вот радио ваше и слушаю, только ему разве что лишнее и сболтну!
Ученый Секретарь положил перед собой лист бумаги с королевской печатью и начал диктовать сам себе.
«Приказ номер…. Сим передается в единодушное и безоговорочное владение сроком на один месяц…
– А чего только на один месяц-то?
– Это твой испытательный срок, – успокоил Ученый Секретарь. – Не сболтнешь чего лишнего, продлю до года. А сболтнешь…
«… сроком на один месяц все воздушное и иное пространство в королевских покоях и прилегающих кладовых пауку Хаму». Готово! Подпись, дата и печать на месте.
Ученый Секретарь свернул бумагу трубкой и помахал ей перед носом паука.
– Хорошая бумага?
– Ой, какая хорошая-то! – семенил всеми бесчисленными лапами Хам. – Сытная!
– Готов забрать ее?
– Готов!
– Неправильно отвечаешь!
– Научите неграмотного.
– Что я должен сделать!
– Отдать мне бумагу.
– Нет, нет, ты должен это сказать! «Что ты должен сделать»?
– Что ты должен сделать! – охотно повторил паук.
– Да не я должен, а ты!
– Понял! Не я, а ты!
– Короче, – обессилевший Ученый Секретарь пошел ва-банк. – За эту бумагу ты должен сделать вот что.
И Ученый Секретарь пять раз, в каждое ухо по отдельности, разжевал пауку Хаму его ответственное задание.
– Иначе этот приказ я съем вместе с тобой! – пригрозил филин.
– Да сделаю я, сделаю! – клялся паук, улепетывая с заветной бумагой за пазухой.
Глава 2 Когда на плечах голова
Пожалуй, не в одном нашем городе такое бывает.
Первые ученики в новую школу пошли в год, когда Коська родился, то есть, десять лет назад. Даже и захотел бы он дату своего рождения забыть или совсем не знать, ни за что не получилось бы. Год его рождения умелыми руками каменщиков на фасаде школы красным кирпичом выложен.
Школа и Коська, выходит, ровесники.
Только верится в это с трудом. Особенно если посмотреть на подступы к школе.
Разгром и разор, словно после бомбежки. Или строители только вчера сдали приемной комиссии школу?
Вырытые траншеи, неразбросанные, густо заросшие полынью и лебедой, кучи земли, торчащие тут и там обломки бетонных плит, ощетинившиеся ржавой арматурой. Хорошо пацанве в войнушку играть – есть где спрятаться, по траншеям, как по окопам, незаметно в тыл врага пробраться. А остальным каково?
Вы думаете, просто не успели еще прибраться за собой, деревьев насадить и асфальт уложить? Как бы ни так! Асфальт укладывали, но как всегда, в спешке, на снег и на мусор. Снег зачем-то растаял, мусор взял и сгнил, асфальт обиделся – вздыбился, потрескался и разломался. А бордюры до сих пор противотанковыми ежами из земли торчат.
Кто-нибудь посторонний посмотрит на такие подступы к школе и скажет обидное:
– Такие здесь хозяева! Привыкли сидеть и ждать, когда чужой дядя придет и наведет у них порядок.
Сказать легко. Особенно когда других обвиняешь. А обвинять-то и не за что.
Каждый год, с завидным упорством, Анатолий Иванович, директор школы, организовывал ребят.
– Навести порядок?
– Да запросто!
– Много ли работы для такой оравы?
– Тьфу! Раз плюнуть!
Не успели начать, а ее и не осталось. Только хилые березки из ямок-луж выглядывают.
Однако у строителей свои дела. Их строительные дела со школьными делами никак стыковаться не желают. Ладно бы свое не делали. Нет, им все чужое ломать подавай. Прямо, болезнь какая – то.
Как иной озорун без озорства жить не может, так и строители не могут без того, чтобы чей – то труд не изничтожить. Они одни работают, видите ли, все другие только дурака валяют и им, работящим, мешают.
Такая вот у них, у строителей, философия.
Школьный двор огромный. Его изначально огородили для двух школ. Город сразу обе не потянул, – не избушку построить, школу на полторы тысячи учеников! Затянул поясок, подкопил денег, нате вам – началось строительство второй школы-близнеца. Все жители еще удивлялись. Стоит двадцать восьмая, а строят девятнадцатую. С математикой нелады, или как?
И опять на два года грязь и мусор, шум и грохот.
Построили, заселили учениками, прошло несколько лет, вспомнили! Тут же еще один корпус по плану быть должен! Подростковый центр «Эго»!
И опять техника, котлован, подъемный кран стрелой-рукой туда-сюда вертит, грузы подает.
Наконец, воткнули на пустыре последний многоэтажный дом, последний раз въезды – разъезды тяжелой строительной техникой перебуровили и исчезли.
Жители квартала долго приглядывались, все гадали – где еще подвоха, то есть грязи, ожидать?
Полгода ждут.
Тишина.
Год ждут.
Опять тишина.
Директор школы глазам не верит. Пошел по высоким кабинетам, карты, схемы, проекты всякие поглядел. И, правда, закончились мучения. Больше строить нечего. Да и негде. Что архитекторы задумали, все промеж домами втиснуто. Вывод напрашивался сам собой. Раз больше строить не будут, то и ломать безнаказанно некому.
От трамвайных путей через весь квартал до берега реки тянется широкая неухоженная лента земли.
Здесь будет сквер.
Попросил директор будущий сквер из альбомов архитекторов на большой планшет перерисовать.
Яркими красками.
И выставил на всеобщее обозрение.
Красота! Всяк мимо идущий остановится и полюбуется.
Какой-нибудь Старичок вспомнит годы юности, когда он запросто мог один раз в жизни от имени всего цеха и за весь этот цех в санаторий или дом отдыха съездить по бесплатной путевке и по такой красоте своими ногами погулять. И сразу же захочется ему этот сквер, ну прямо хоть завтра перед собой не на картинке, а вживую созерцать. Даже зуд в затылке одолевать зачнет.
Взрослые дяди и тети тоже мимо красот не пройдут равнодушно. Им, конечно, о санаториях уже не мечтать, но погулять возле дома по-человечески и им хочется.
Ну а про детвору и говорить нечего.
Фонтан!
Качели!
Мороженное!
Яблони в ярко-красных яблоках!
Вот и толпится возле планшета народ и вздыхает. И когда эта картинка реальностью станет?
А директор, знай себе, в усы посмеивается. Никто и не подозревает, какую ловушку им подстроили, какую психологическую атаку на них организовали.
Незаметно сквером стали бредить все жители квартала. И не просто бредить, а и требовать, словно их чего-то положенного лишили, как, например, холодной воды в кране, или газа в газовой горелке.
Да только никому до их требований интересу нет. Деньги, что на сквер отпущены были, давным-давно кто-то проел или прокатал. А новых взять неоткуда.
Тут и дала результат хитрая директорская задумка. То, ради чего в прежние времена уговаривать да в пояс кланяться приходилось, само собой решалось.
А надумал он организовать еще один, как он посчитал, последний субботник. Так и объявил на школьной линейке
– Будем свой дом обустраивать, – вроде и предложил, а как приказал.
И, странное дело, не нашлось возражающих. До того все были заворожены мечтой, по первому зову вышли.
Лопат на всех не хватило, за носилками в очередь становились! В руках камни и мусор уносили.
Только вот у самого главного, который территорией этой распоряжается, директор забыл спросить.
А следовало бы…
Глава 3 Ночной кошмар
Этот день у короля Филинов был так загружен государственными делами, что уснул он только под утро.
Ученый Секретарь самолично расставил посты, погасил свет и ушел к себе работать.