– Вз-жи-ик! – раздалось в тишине королевской спальни.
Часовой звук необычный услышал, но тревоги поднимать не стал – молодой еще, беспарольный. Для него главное – чтобы никто не вошел через доверенную его заботам дверь к королю и никого оттуда не вынес.
После полудня, когда верный слуга пришел будить и одевать своего хозяина, бедный король лежал, опутанный с головы до ног километрами крепкой паутины. Он не мог шевелиться, не мог кричать, и даже дышал через раз.
Поднялся грандиозный шум.
Прибежавший Ученый Секретарь самолично разрезал острым ножом путы и освободил короля.
– Что это было? – отдышавшись и брезгливо стряхивая с перьев обрывки паутины, спросил Филя Первый.
– Кто это был? – в свою очередь пытал Ученый Секретарь у беспарольного стража.
– Не помню… не видел…
– А если голову на плаху и вж-жик ее?
– Во! Вспомнил! Вж-жи-ик был! А больше никого!
Обыскали не только спальню, но и прилегающие помещения, но никакого вжика не нашли.
– Так-то меня охраняют? – кричал на всех до смерти перепуганный король. Он щедро раздавал налево и направо тумаки и угрозы.
Ученый Секретарь подождал, когда Филя Первый успокоится и свалится без сил, выгнал всех придворных из спальни и надежно запер за ними двери, чтобы не подглядывали и не подслушивали.
– Что ты делаешь? – испуганно завертел глазами король. – Зачем двери закрыл? Мучить будешь?
– Буду, – не меняя интонаций голоса, спокойно пообещал Ученый Секретарь.
– Советами?
– На этот раз обойдемся без советов.
– Ага, – догадался король. – Уже придумал и за меня решил?
– Мой король! – без тени уважения и подобострастия начал Ученый Секретарь. – Я ведь могу уйти и закрыться в своем кабинете. У меня есть дела поважнее, чем освобождать какого-то там капризного короля от каких-то там пут. Подумаешь, спеленали! Еще бы с часок полежал так и сам бы задохнулся. Глядишь, нового короля назначат, а он поумнее будет.
– Но-но!
– И я, наконец-то донесу до его пустой головы, в чем заключается безопасность короля, и, следовательно, всего королевства.
Филя Первый закусил губу, обидно нахохлил перья и смотрел на своего умного советника исподлобья.
Ученый Секретарь достал свои труды, над которыми так старательно работал и, совершенно не реагируя на кислый вид короля, его скуку и позевывания, рассказал.
– Мною разработан план спасения… нет, не так. Спасение королевства тут ни при чем. Королевство – оно, понимаете ли, было до вас и будет еще много лет и веков после вас… Назовем вещи своими именами. Итак, это есть План спасения вашей личной власти.
– Ну, ты наглец!
– Нет, я не наглец, – вышагивал по спальне Ученый Секретарь. – Я тот, единственный, кто не постесняется сказать вам правду. Вы что же, до сих пор думаете, что без вас все тут рухнет, развалится и начнется всеобщий раздрай?
Филя Первый еще больше нахмурил бровь.
– Что вы один собиратель наших скреп? Дудки! Свято место пусто не бывает! «Незаменимых у нас нет»! Это еще ваш уважаемый дедушка говаривал. А себя, кстати, считал незаменимым! И что? Развенчали его культ личности! Позором имя покрыли!
– Оставь в покое моего дедушку, – попросил король.
– Хорошо, не будем о дедушке. Тогда поговорим о вас. В нашем королевстве – только свисни – найдутся десять, нет, сто филинов, которые запросто, хоть сегодня, займут ваше место. И народ даже не заметит, что стало хуже или лучше. И уж, тем более не возмутится. Наоборот, все с радостью воспримут перемены! – Ура! – закричат они в едином порыве. – Наконец-то!
– Замолчи!
– Вы губу-то подберите и перышки опустите. То, что я скажу сейчас – вам надо, и больше никому!
Король еще немного поломался, наконец, уселся на свой насест и приготовился слушать.
– Наша явка в городе…
– Провалилась?
– Работает исправно.
– Ну вот, а я напугался!
– Щенята подрастают, места даже им становится мало. Да и задачи у нас меняются. Я решил открыть школу нового времени.
– Ой, опять ты за старое! Скучно!
– Понимаю, что скучно. Но, мой король! Я вам обещаю – если вы поймете мой замысел и поверите в него – бесконечный покой поселится в вашем сердце, а власти вашей ничто больше не будет угрожать.
– Ладно, говори, – разрешил Филя Первый.
– Начав обучение в лесу с юных сов, а в городе со щенят, я увидел великолепный результат. Моя программа позволяет за очень короткий промежуток времени полностью перенастроить мозги. Я прорвался в подсознание!
– Зачем?
– Еще вчера нам не на кого было опираться, завтра весь мир будет у наших ног.
– Врешь, поди.
– Моя школа работает. Начал я с бездомных кошек и собак.
– Почему с них?
– Им терять нечего – ни кола, ни двора. А я могу что-то дать. Одним – немного хлеба, другим – чуть внимания и ласки. Но всем много сладких обещаний. У них будет все! У каждого кота – по кошке, у каждого бездомного – заботливый хозяин, у каждого голодного – полные закрома еды! Все, что захотят…
– Ты меня разоришь!
– Спокойно, мой король. Я им дам, может быть, но немного потом. От них требуется совершенный пустяк! Надо всего лишь поддержать вашу власть и вас, самого-самого, без которого этот мир если и не разрушится, то будет страшно плохим, каким был для них вчера – голодным, холодным, чужим. Поверьте, это очень просто сделать. Достаточно вливать им в уши мои слова, вливать ежедневно и каждочасно. И врага! Образ врага. Вот тот или те, кто мешает их счастью! Ату его! Бейте, рвите, доносите! Ибо враг коварен.
– Фу, доносчики!
– Есть шпионы и есть разведчики, – терпеливо разжевывал Ученый Секретарь. – Шпионов мы осуждаем, разведчиков превозносим. Но ведь это одни и те же люди! Наш разведчик кому-то шпион. А шпион для нас – чей-то разведчик. Да, согласен. Стукачей и доносчиков не любят. Но я не зря умею проникать в подсознание! Мои воспитанники стучат на соседей и доносят даже на своих родных и близких из любви к вам, из чувства патриотизма! И я их награждаю!
– За доносы?
– За борьбу с врагами их светлого будущего! – торжественно, как на школьной линейке, произнес Ученый Секретарь. – У меня и на этот счет есть своя методика. Я строю государство, в котором шпион на шпионе сидит и шпионом погоняет. Все следят друг за другом и доносят один на другого. Не донесешь ты, донесут на тебя за то, что видел, знал, но не донес. Самая почетная профессия у людей какая? Быть полуграмотным простым рабочим, нищим и пьяным. А у нас самой почетной профессией станет доносчик.
– Да как же? Они и не поверят, они и не согласятся!
– Еще как согласятся! Не зря я ваш главный идеолог! Мы того, кто не донес, публично судить будем, во всех смертных грехах обвиним, в наших газетах, на нашем радио такую чехарду поднимем, мнение простых сов напишем, и в самое дальнее болото на самый тяжелый, даже каторжный труд до конца дней оприходуем. Да не одного, а со всей семьей, с малыми совятами и филинятами, на так называемое коммунистическое перевоспитание, на строительство светлого для нас и темнее темной ночи для них будущего. А герою-доносчику, которого по всем нравственным нормам надо бы на кол посадить, перья догола повыщипать, мы громко наградим самой почетной наградой – орденом мышиного хвоста! Да должность ему: недоносящими командовать. Да премию, чтобы жил лучше, чем другие живут, и зависть в глазах недоносящих будил. Да имущество, конфискованное у недоносящего, ему передадим. Ну не все. Половину. Меньшую. Но все равно немало.
– На всех орденов не хватит!
– Ерунда! Не все ради награды доносить станут. Большая часть будет доносить из страха. Очень быстро все поймут – надо работать на опережение: опоздаю я сдать соседа, сосед сдаст меня. Красота! Вся страна – один сплошной лагерь. И вы в нем главный пахан, то есть главный вертухай! И никто даже не сможет подумать – Филя дурак! Или диктатор! Или душегуб. Это про короля можно и думать и говорить. Про диктатора, вертухая и подумать не смей – донесут наседки.
Вот для этого я и тружусь!
Все бездомные кошки и собаки, все только что народившиеся совы попали под мое обучение. Теперь следующий этап. Мне мало бездомных! Мне домных надо! Только сделав преданными вообще всю эту армию домашних и не очень животных, я проникну в каждый дом, в каждую квартиру и буду знать, о чем думают и о чем шепчутся на кухнях и чердаках, где прячется опасность. А мои патриоты своими руками расправятся с моими, то есть, вашими врагами. И, заметьте, вы со всех сторон чисты. Потому что я и все мои глашатаи двадцать четыре часа в сутки верещат, что вы – непогрешимы, вы – единственный гарант светлого будущего. И пусть иногда придется лечь спать на голодный желудок, в тесной общей квартире без света и отопления, это временные трудности. Ими закаляется наша сталь!
Это немного теории, мой король. А теперь о практике.
В городе я открыл новую просторную школу. Набрал классы, от вашего имени. И теперь мне от вас нужно одно. Волшебной силой, которая есть у вас, защитите мою школу от посягательств.
– Кто-то мешает тебе?
– Пустырь собираются обиходить. Вывести мусор, засыпать траншеи, разровнять кучи. Пусть! Не жалко! Но это бетонное нагромождение, в котором и располагается моя школа, наши классы, пусть стороной обходят!
– Ладно, сделаю…
…На широком газоне, отделяющем 28 школу от 19, лежат забытые строителями железобетонные блоки и плиты. Вывезти вовремя их не вывезли, а теперь, когда немного прибрали вокруг, землю разровняли и траву взлелеяли, вроде как и жалко колесами ровное место буровить. А иначе до них и не добраться.
Кто-то, сейчас и не вспомнить, предложил – замаскировать этот бардак под клумбу. Высокие кусты мальвы образовали что-то вроде стены. Со стороны и не видно бетонного безобразия.
И только узенькая тропинка, протоптанная десятками босых ног, выдает наметанному глазу – там что-то есть.
А есть там небольшая дыра в плитах.
Школьнику, даже самому худенькому не пролезть: – и тесно, и страшно.
А вот кому-то другому – запросто.
Иногда днем, за экстренной помощью или с отчетом, проскользнет с оглядкой кошка или собака. Но вечером, после захода солнца, уже стаями, идут и идут, неслышно ступая мягкими лапами, по этой тропинке звери и птицы. По вторникам, четвергам и субботам – кошки с котятами, по понедельникам, средам и пятницам – собаки со щенятами. На учебу.
Глава 4 Кто на проводе сидел
На зеленые газоны в солнечных головках одуванчиков отбрасывают дырявую тень ветки школьных деревьев. Кое-где просыпался на землю белый цвет диких яблонь. Словно крупные снежинки легли на асфальт и вот-вот растают под горячими лучами майского солнца. Но, напрасные ожидания, не растают. Ветер шевелит яблоневую потерю и укладывает ее белой мягкой полоской вдоль бетонных бордюров. И, хотя не успели еще соскучиться по зиме, полоска эта неизбежно напоминает о чистоте, о первом снеге, о ледяной горке и коньках. Да и как не напоминать? Лето вот оно – почти наступило, а до зимы как до луны.
Окна всех классов распахнулись навстречу теплу. И разносятся вокруг школы умные речи учителей, объясняющих урок, и звонкие голоса учеников, отвечающих у доски домашние задания.
«Гой ты, Русь моя родная…» – летит из окон кабинета литературы волнующее, как песнопение, слово Есенина.
«История государства Российского» долгие годы считалась буржуазной историей. Сегодня мы имеем возможность изучать ее и восторгаться бессмертным подвигом нашего соотечественника Карамзина», – это урок истории.
«О пестиках и тычинках нам расскажет»…
В третьем «Г» классе тишина.
Идет годовая контрольная по математике.
Как-то незаметно пролетела последняя четверть. После весенних каникул пошло настоящее тепло. Все жили, завороженные весной и ожиданием майских праздников. А после праздников какая учеба? Не успеешь в школе от первомая отойти – наступил День Победы, Родительское. А там пионерский праздник. Для учебы времени совсем не осталось. Повторения да контрольные. Контрольная за четверть, контрольная за год – успевай, поворачивайся. А на улице сколько дел появилось! И телевизор не нужен – на велосипеде гонки допоздна.
Осталось учиться три денька и каникулы. Самые длинные и самые веселые. Коська с Вадиком уже точно едут во вторую смену в один лагерь, в «Орленок». А на первую смену к бабушкам, в деревни. Осталось вот эту контрольную написать, учебники сдать в библиотеку и свободен! До четвертого класса!
Коська быстро пишет на листке с большой фиолетовой печатью в левом верхнем углу. Одна за другой выстраиваются цифры и буквы в строчки, а строчки в решенные задачки и примеры. Мальчик сосредоточен. Он лишь изредка отрывается от листка, чтобы взглянуть на доску или скосит глаза на новенький пионерский галстук без единого пятнышка и без единой складочки на шелковой поверхности. Коську приняли в пионеры самым последним в классе. Обидно было почти лишний год ходить в октябрятах. Кое-кто из ребят еще во втором классе сменил звездочки на алые галстуки. Но в пионеры принимают не по учебе, а по годам. А надо бы наоборот. Так было бы правильнее.
Если бы делали по правильному, не пришлось бы Мокрову Женю во втором классе принимать, а в третьем исключать. А ей хоть бы что. Она и не расстроилась.
Даже второгодники как были, так и остаются пионерами. Чего хорошего? В чем же он первый? В двойках? А у Коськи все спрашивали:
– Почему не пионер? Плохо учишься?
Это так дяди и тети спрашивали – когда они пионерами были, у них все по правилам было. В октябрята, пионеры и комсомольцы не всех загоняли, а лучших принимали. Если кого из пионеров исключали – он слезами заливался, а не хихикал. Вот старшие и думают наивно, что если не пионер, значит двоечник. Надоело объяснять, что припозднился из-за годов, только в июле будет девять лет. Но галстук от долгого ожидания еще дороже. Уж Коська постарается быть настоящим пионером, таким, как в книжках описывают и мама с папой рассказывают. Он будет первым и не подведет свое звено.
Коське хорошо. Коська может позволить себе немного помечтать. С контрольной все получается, и работает он увлеченно. Полурока не прошло, а остался один последний пример. Можно будет и второй вариант решить, пусть комиссия видит – какой он математик. Только спросить надо, можно ли в этот листочек вписывать, или на отдельном написать.
В противоположность ему Вадик Березин сидит и попросту «ловит мух». Скука! Задачка не выходит, а примеры он вообще не любит решать. У них почему-то ответы всегда неправильные получаются. В задачнике один, а у Вадика обязательно другой. И этот Витька. У, жадина! Вадик только оглянулся – посмотреть хоть одно действие, а он сразу прикрылся и закричал на весь класс, будто ему в карман залезли или в портфель.
– Людмила Станиславовна! А Вадька списывает!
«У, предатель! Я с тобой после уроков разберусь», – думает Вадик, но это он просто так думает, а разбираться не будет, знает, что сам больше виноват, чем Витя.
А Людмила Станиславовна удивленно посмотрела на Витю, потом на Вадика и спросила.
– Как списывает? Зачем?
– Я откуда знаю – зачем? Спросите у него, – ворчит Витя. – Сам думать не хочет, только других отвлекает.
– Березин, нехорошо списывать, – говорит Людмила Станиславовна и просит. – Решай сам, пожалуйста.
«Решай сам, – бубнит про себя Вадик. – Зачем списывает! Как будто никогда сама не списывала. Теперь можно говорить. Учительница! Решай сам, решай сам… Он же не Коська, который любые задачки как семечки щелкает. Вот если бы в школе были одни уроки рисования или физкультуры! Он бы лучше всех учился! Отличником круглым был! А еще можно немецкий или английский».
Вадик уже все иностранные буквы знает. Сам выучил! Никто не подсказывал. Взял с папиной полки словарь и переписал в тетрадь. Пока переписывал, все и запомнил. Запросто запоминается! Буквы-то почти как у нас, только пишутся некоторые не по-нашему. И меньше их. Ни мягкого знака, ни твердого, ни других лишних букв, всяких там «ы» да «ё». Если и языки такие же простые, Вадик скоро шпрехать или спикать будет не хуже какого-нибудь иностранца – американца или немца. Он даже на тетрадке одной не по-нашему написал имя и фамилию. Никто из ребят не понимает, а он понимает!